Единство общения и деятельности

Однако при любом подходе принципи­альным является вопрос о связи обще­ния с деятельностью. В ряде психологи­ческих концепций существует тенденция к противопоставлению общения и деятельности. Так, например, к такой постановке проблемы в конечном счете пришел Э. Дюркгейм, когда, полемизируя с Г. Тардом, он обращал особое внимание не на динамику общественных явлений, а на их статику. Общество выгляде­ло у него не как динамическая система действующих групп и индиви­дов, но как совокупность находящихся в статике форм общения. Фак­тор общения в детерминации поведения был подчеркнут, но при этом была недооценена роль преобразовательной деятельности: сам обще­ственный процесс сводился к процессу духовного речевого общения. Это дало основание А. Н. Леонтьеву заметить, что при таком подходе индивид предстает скорее «как общающееся, чем практически дей­ствующее общественное существо» [Леонтьев, 1972. С. 271].

В противовес этому в отечественной психологии принимается идея единства общения и деятельности. Такой вывод логически вытекает из понимания общения как реальности человеческих отношений, предполагающего, что любые формы общения включены в специфи­ческие формы совместной деятельности: люди не просто общаются в процессе выполнения ими различных функций, но они всегда обща­ются в некоторой деятельности, «по поводу» нее. Таким образом, об­щается всегда деятельный человек: его деятельность неизбежно пере­секается с деятельностью других людей. Но именно это пересечение деятельностей и создает определенные отношения деятельного чело­века не только к предмету своей деятельности, но и к другим людям. Именно общение формирует общность индивидов, выполняющих совместную деятельность. Таким образом, факт связи общения с дея­тельностью констатируется так или иначе всеми исследователями.

Однако характер этой связи понимается по-разному. Иногда дея­тельность и общение рассматриваются не как параллельно существу­ющие взаимосвязанные процессы, а как две стороны социального бытия человека; его образа жизни [Ломов, 1976. С. 130]. В других случа­ях общение понимается как определенная сторона деятельности: оно включено в любую деятельность, есть ее элемент, в то время как саму деятельность можно рассматривать как условие общения [Леонтьев, 1975. С. 289]. Наконец, общение можно интерпретировать как особый вид деятельности. Внутри этой точки зрения выделяются две ее раз­новидности: в одной из них общение понимается как коммуникатив­ная деятельность, или деятельность общения, выступающая самосто­ятельно на определенном этапе онтогенеза, например у дошкольни­ков [Лисина, 1996] и особенно в подростковом возрасте [Эльконин, 1991]. В другой ― общение в общем плане понимается как один из видов деятельности (имеется в виду прежде всего речевая деятельность) и относительно нее отыскиваются все элементы, свойствен­ные деятельности вообще: действия, операции, мотивы и пр. [Леонть­ев, 1997. С. 27].

Вряд ли очень существенно выяснять достоинства и сравнитель­ные недостатки каждой из этих точек зрения: ни одна из них не отри­цает самого главного ― несомненной связи между деятельностью и общением; все признают недопустимость их отрыва друг от друга при анализе. Это тем более важно подчеркнуть потому, что расхождение позиций гораздо более очевидно на уровне теоретического и общеме­тодологического анализа. Что касается экспериментальной практики, то в ней у всех исследователей гораздо больше общего, чем различно­го. Этим общим и являются признание факта единства общения и деятельности и попытки зафиксировать это единство. На наш взгляд, целесообразно наиболее широкое понимание связи деятельности и общения, когда общение рассматривается и как сторона совместной деятельности (поскольку сама деятельность есть не только труд, но и общение в процессе труда), и как ее своеобразный дериват. Такое широкое понимание связи общения и деятельности соответствует широкому же пониманию самого общения: как важнейшего условия присвоения индивидом достижений исторического развития человечества, будь то на микроуровне, в непосредственном окружении, или на мак­роуровне, во всей системе социальных связей.

Принятие тезиса об органической связи общения с деятельнос­тью диктует некоторые вполне определенные нормативы изучения общения, в частности на уровне экспериментального исследования. Один из таких нормативов состоит в требовании исследовать общение не только и не столько с точки зрения его формы, сколько с точки зрения его содержания. Это требование расходится с принципом ис­следования коммуникативного процесса, типичным для традицион­ной социальной психологии. Как правило, коммуникация изучается здесь преимущественно при посредстве лабораторного эксперимен­та ― именно с точки зрения формы, когда анализу подвергаются либо средства коммуникации, либо тип контакта, либо его частота, либо структура как единого коммуникативного акта, так и коммуникатив­ных сетей.

Если общение понимается как сторона деятельности, как своеоб­разный способ ее организации, то анализа одной лишь формы этого процесса недостаточно. Здесь может быть проведена аналогия с иссле­дованием самой деятельности. Сущность принципа деятельности в том и состоит, что она тоже рассматривается не просто со стороны фор­мы (т.е. не просто констатируется активность индивида), но со сторо­ны ее содержания (т.е. выявляется именно предмет, на который эта активность направлена). Деятельность, понятая как предметная дея­тельность, не может быть изучена вне характеристики ее предмета. Подобно этому суть общения раскрывается лишь в том случае, когда констатируется не просто сам факт общения и даже не способ обще­ния, но его содержание [Общение и оптимизация совместной дея­тельности, 1987]. В реальной практической деятельности человека глав­ным вопросом является вопрос не столько о том, каким образом об­щается субъект, сколько, по поводу чего он общается. Именно здесь уместна аналогия с изучением деятельности: если там важен анализ предмета деятельности, то здесь важен в равной степени анализ пред­мета общения.

Ни та ни другая постановка проблемы не дается легко для системы психологического знания: всегда психология шлифовала свой инстру­ментарий лишь для анализа механизма ― пусть не деятельности, но активности; пусть не общения, но коммуникации. Анализ содержатель­ных моментов того и другого явлений слабо обеспечен методически. Но это не может стать основанием для отказа от постановки этого вопроса. (Немаловажным обстоятельством является и предписанность предло­женной постановки проблемы практическими потребностями оптими­зации деятельности и общения в реальных социальных группах, прежде всего потребностями развития компетентности в общении.)

Естественно, что выделение предмета общения не должно быть понято вульгарно: люди общаются не только по поводу той деятель­ности, с которой они связаны. Ради выделения двух возможных пово­дов общения в литературе разводятся понятия ролевого и личностно­го общения. При некоторых обстоятельствах это личностное общение по форме может выглядеть как ролевое, деловое, «предметно-про­блемное» [Хараш, 1977. С. 30]. Тем самым разведение ролевого и лич­ностного общения не является абсолютным. В определенных отноше­ниях и ситуациях и то и другое сопряжено с деятельностью.

Идея «вплетенности» общения в деятельность позволяет также детально рассмотреть вопрос о том, что именно в деятельности может «конституировать» общение. В самом общем виде ответ может быть сформулирован так, что посредством общения деятельность организу­ется и обогащается. Построение плана совместной деятельности тре­бует от каждого ее участника оптимального понимания ее целей, за­дач, уяснения специфики ее объекта и даже возможностей каждого из участников. Включение общения в этот процесс позволяет осуще­ствить «согласование» или «рассогласование» деятельностей индиви­дуальных участников [Леонтьев, 1997. С. 63].

Это согласование деятельностей отдельных участников возможно осуществить благодаря такой характеристике общения, как присущая ему функция воздействия, в которой и проявляется «обратное влияние общения на деятельность» [Андреева, Яноушек, 1987]. Специфику этой функции мы выясним вместе с рассмотрением различных сторон об­щения. Сейчас же важно подчеркнуть, что деятельность посредством общения не просто организуется, но именно обогащается, в ней воз­никают новые связи и отношения между людьми.

Все сказанное позволяет сделать вывод, что принцип связи и орга­нического единства общения с деятельностью, разработанный в оте­чественной социальной психологии, открывает действительно новые перспективы в изучении этого явления.

 

Структура общения. Учитывая сложность общения, необходимо каким-то образом обозначить его структуру, чтобы затем возможен был анализ каждого элемента. К структуре общения можно подойти по-разному, как и к определению его функций. Мы предлагаем характе­ризовать структуру общения путем выделения в нем трех взаимосвя­занных сторон: коммуникативной, интерактивной и перцептивной. Структура общения схематично изображена на рис. 3.

Рис. 3. Структура общения

 

Коммуникативная сторона общения, или коммуникация в узком смысле слова, состоит в обмене информацией между общающимися индивидами. Интерактивная сторона заключается в организации вза­имодействия между общающимися индивидами, т.е. в обмене не только знаниями, идеями, но и действиями. Перцептивная сторона общения означает процесс восприятия и познания друг друга партнерами по общению и установления на этой основе взаимопонимания. Естествен­но, все эти термины весьма условны. Иногда в более или менее анало­гичном смысле употребляются и другие. Например, в общении выде­ляются три функции: информационно-коммуникативная, регуляци-онно-коммуникативная, аффективно-коммуникативная [Ломов, 1976. С. 85]. Задача заключается в том, чтобы тщательно проанализировать, втом числе на экспериментальном уровне, содержание каждой из этих сторон или функций. Конечно, в реальной действительности каж­дая из этих сторон не существует изолированно от двух других, и вы­деление их возможно лишь для анализа, в частности для построения системы экспериментальных исследований. Все обозначенные здесь стороны общения выявляются в малых группах, т.е. в условиях непос­редственного контакта между людьми. Предметом специального ана­лиза должны быть средства и механизмы воздействия людей друг на друга в условиях совместных массовых действий, в частности при изу­чении психологии больших групп и социальных движений.

 

Литература

Андреева Г. М., Яноушек Я. Взаимосвязь общения и деятельности // Общение и оптимизация совместной деятельности. М., 1987.

Волков И. П. О социометрической методике в социально-психологи­ческих исследованиях. Л., 1970.

Коломинский Я. Л. Проблемы личных взаимоотношений в детском коллективе. Минск, 1979.

Кузьмин Е. С. Основы социальной психологии. Л., 1967.

Куницына В. И., Казаринова Н. В., Погольша В. М. Межличностное об­щение. СПб., 2001.

Леонтьев А. А. Психология общения. М., 1997.

Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М., 1972.

Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.

Лисина М. И. Проблемы онтогенеза общения. Воронеж, 1996.

Ломов Б. Ф. Общение и социальная регуляция поведения индивида // Психологические проблемы социальной регуляции поведения. М., 1976.

Морено Дж. Социометрия: Экспериментальный метод и наука об об­ществе. М., 1991.

Мясищев В. Н. Личность и неврозы. М., 1949.

Платонов К. К. О системе психологии. М., 1974.

Хараш А. У. К определению задач и методов социальной психологии в свете принципа деятельности // Теоретические и методологические про­блемы социальной психологии. М., 1977.

Шибутани Т. Социальная психология / Пер. с англ. М., 1991.

Эльконин Д. Б. Избранное. М., 1996.

Strickland L. Η. (ed.J. Soviet and Western Perspectives in Social Psychology. Toronto,.

 

 

Глава 5