Методологические проблемы

Социально-психологическое исследование характеристик больших социальных групп наталкивается на целый ряд трудностей. Богатство методик изучения различных процессов в малых группах часто контрастирует с отсутствием подобных методик для исследования, например, психологического облика классов, наций и других групп такого рода. Отсюда иногда рождается убеждение, что область психологии больших групп вообще не поддается научному анализу.

Поэтому у традиции исследования психологии больших социальных групп сложилась довольно сложная и весьма прихотливая судьба. С одной стороны, социальная психология начиналась именно с исследования больших социальных групп. Как известно, немецкий философ М. Лацарус и языковед Г. Штейнталь, позднее немецкий психолог В. Вундт заложили основы изучения «психологии народов»; а идеи французских социологов Г. Тарда, Г. Лебона и итальянского юриста С. Сигеле легли в основу концепции «психологии масс». Эти исследования отцов-основателей социальной психологии носили теоретический характер. Но в первой половине XX в. стала бурно развиваться эмпирическая социальная психология и основной фокус внимания сместился на малые группы. Проблема больших социальных групп оказалась пасынком в значительной степени благодаря тому, что ослаб интерес к теоретическим исследованиям в социальной психологии, а также из-за сложности исследования больших групп эмпирическими методами.

В американской традиции проблеме исследования психологии больших социальных групп уделялось весьма специфическое, но в целом недостаточное внимание [Хьюстон и др., 2001], доказательством чего можно считать крайне редкое употребление самого термина «большая группа». Объяснение такого невнимания к проблематике связывают с традицией существования двух социальных психологий: психологической и социологической. Именно вторая ветвь рассматривалась как «ответственная» за изучение психологии больших групп. Правда, особая разновидность этих групп, а именно стихийные, кратковременно существующие группы, не была обделена вниманием, но обычно исследования такого рода осуществлялись не в ключе психологии групп, а под рубрикой «коллективное поведение».

Радикальные преобразования в мире в конце XX в., в частности такие, как бурные студенческие выступления 1968 г. во Франции, массовые выступления против войны во Вьетнаме и за гражданские права в США, возникновение в Европе движения «зеленых» и др., сделали очевидной необходимость изучения больших социальных групп во всех их проявлениях. Не случайно возрождение интереса к этой проблематике характерно прежде всего для европейской социальной психологии, где изучение психологии больших социальных групп в большей степени обусловлено традицией, восходящей к работам основателей этой дисциплины, а также к богатой социологической традиции изучения социально-классовой структуры общества, прежде всего М. Вебера [Смелзер, 1994].

Новая волна интереса к этой проблематике в Европе возникла в 1970-е годы как ответ на леворадикальные выступления, прокатившиеся по миру, и как критика американской социальной психологии за ее «асоциальность»: необходимость изучения больших социальных групп интерпретируется как одно из направлений усиления внимания к социальному контексту. В частности, одна из центральных идей С.

Московиси заключается в призыве сделать больший акцент на исследовании больших социальных групп, что он обозначает термином «со-циологизация». Это ― своеобразное признание того, что сама социальная психология не может справиться с данной проблематикой и необходимо должна усвоить элементы социологического знания: «Социальная психология становится здесь способом изучения социальных процессов, протекающих в обществе в целом в достаточно широких масштабах» [Московиси, 1984. С. 220]. Но на этом пути социальная психология делает еще первые шаги.

Можно с уверенностью сказать, что проблематика психологии больших социальных групп переживает в настоящее время второе рождение. В сущности социальная психология без раздела о психологии больших социальных групп, очевидно, вообще не может претендовать на то, чтобы быть социальной психологией в точном значении этого слова. Такая позиция характерна для отечественной социальной психологии, где исследования психологии больших социальных групп занимают особое место. Они начали активно развиваться с самого начала «второго рождения» этой дисциплины, т.е. с 1960-х годов [Горячева и др., 1965; Парыгин, 1971]. В значительной степени это связано с формулированием предмета социальной психологии, явившимся следствием дискуссии 60-х годов, где, как известно, прозвучала мысль о необходимости своеобразного сочетания в этой дисциплине психологического и социологического подходов. Следствием этого явилось признание права на существование специального раздела внутри социальной психологии― «Психологии больших социальных групп», не фигурирующего в традиционных учебниках. Важно, что этот раздел включает в себя анализ психологических характеристик различных типов больших социальных групп, как организованных, так и стихийных.

По утверждению Г. Г. Дилигенского, рассмотрение психологии больших групп даже как рядоположенной проблемы социальной психологии (наряду с проблемами малой группы, личности, общения) не может считаться правомерным, ибо это не одна из проблем данной дисциплины, а важнейшая ее проблема, поскольку «содержание социально значимых черт человеческой психики формируется именно на макросоциальном уровне» [Дилигенский, 1971]. Как бы ни была велика роль малых групп и непосредственного межличностного общения в процессах формирования личности, сами по себе они не создают исторически конкретных социальных норм, ценностей, установок, потребностей. Все эти и иные содержательные элементы общественной психологии возникают на основе исторического опыта больших групп, опыта, обобщенного знаковыми, культурными и идеологическими системами: этот опыт лишь «доведен» до индивида через посредство малой группы и межличностного общения. Поэтому социально-психологический анализ больших групп можно рассматривать как «ключ» к познанию содержания психики индивида.

Конечно, наряду с опытом больших социальных групп важнейшее значение для понимания содержательных элементов общественной психологии имеют и массовые социальные процессы и движения. Характер общественных изменений и преобразований, непосредственное участие в революционных (или контрреволюционных) движениях, сложные процессы формирования общественного мнения ― все это также немаловажные факторы, задающие весь строй психологических характеристик больших групп. Поэтому точнее было бы говорить о необходимости социально-психологического анализа больших социальных групп, а также массовых процессов и социальных движений. Однако, поскольку эти массовые процессы и движения имеют в качестве своего субъекта большие социальные группы, для краткости можно так обозначить этот раздел ― «Психология больших социальных групп». Прежде чем приступить к рассмотрению психологических особенностей некоторых конкретных больших групп, необходимо выделить как минимум те принципиальные методологические вопросы, без решения которых такое рассмотрение не может быть успешным.

Прежде всего это вопрос о том, какие же группы следует рассматривать в качестве «больших». Далее, какова структура психологии больших групп, ее основные элементы, их соподчинение, характер их взаимосвязи. В-третьих, это вопрос о том, каково соотношение психики отдельных индивидов, входящих в группу, с элементами групповой психологии. Наконец, в-четвертых, какими методами можно пользоваться при изучении всех этих явлений. Сразу же нужно сказать, что ответы на эти вопросы приходится отыскивать не только, а может быть, и не столько в психологии, сколько в социологии. Это не означает, что в психологической литературе такие проблемы не освещаются, но на них делается недостаточное ударение.

Итак, что же такое «большая социальная группа»? Исходя из общих принципов понимания группы, мы не можем, конечно, дать чисто количественное определение этого понятия. В приведенной выше схеме было показано, что «большие» в количественном отношении образования людей разделяются на два вида: случайно, стихийно возникшие, достаточно кратковременно существующие общности, куда относятся толпа, публика, аудитория, и в точном значении слова социальные группы, т.е. группы, сложившиеся в ходе исторического развития общества, занимающие определенное место в системе общественных отношений каждого конкретного типа общества и потому долговременные, устойчивые в своем существовании. К этому второму виду следует отнести прежде всего социальные классы и слои, различные этнические группы (как их главную разновидность ― нации), профессиональные группы, половозрастные группы (с этой точки зрения в качестве группы могут быть рассмотрены, например, молодежь, женщины, пожилые люди и т.д.).

Естественно, не может быть предложена некоторая общая схема изучения признаков, структуры, типов коммуникации в этих, столь различающихся между собою группах. Однако общие черты, свойственные большим группам, нельзя абсолютизировать. Каждая разновидность этих групп обладает своеобразием: нельзя выстраивать в один ряд, с одной стороны, класс, нацию, какую-либо профессию, молодежь, а с другой ― толпу, массу и публику. Значимость каждого вида больших групп в историческом процессе различна, как различны и многие их особенности. Поэтому все «сквозные» характеристики больших групп должны быть наполнены специфическим содержанием. Дальнейший анализ поэтому должен быть посвящен каждому из этих типов групп раздельно.

Структура психологии больших организованных групп. Эти группы представляют особый интрес, так как имеют наибольшее значение для понимания психологичес-ких характеристик исторического процесса.

Для всех выделенных таким образом больших социальных групп характерны некоторые общие признаки, отличающие эти группы от малых групп. В больших группах существуют специфические регуляторы социального поведения, которых нет в малых группах. Это ― нравы, обычаи и традиции. Их существование обусловлено наличием специфической общественной практики, с которой связана данная группа, относительной устойчивостью, с которой воспроизводятся исторические формы этой практики. Рассмотренные в единстве особенности жизненной позиции этих групп вместе со специфическими регуляторами поведения дают такую важную характеристику, как образ жизни группы. Его исследование предполагает изучение особых форм общения, особого типа контактов, складывающихся между людьми. В рамках определенного образа жизни приобретают особое значение интересы, ценности, потребности. Не последнюю роль в психологической характеристике названных больших групп играет зачастую наличие специфического языка. Для этнических групп ― это само собой разумеющаяся характеристика, для других групп язык может выступать как определенный жаргон, например, свойственный профессиональным группам, такой возрастной группе, как молодежь.

В отличие от малых групп, в больших группах этого типа гораздо более непосредственный характер приобретает социальная детерминация происходящих в них процессов, в частности, более очевидно значение ценностей и стереотипов. Большие группы существуют на протяжении длительного периода времени, поэтому при их исследовании обязателен учет двух характеристик времени: синхрония (анализ процессов, протекающих в одно и то же время) и диахрония (анализ процессов в их временной протяженности, так как именно в этом сечении возможно проследить трансляцию признаков группы от поколения к поколению).

Теперь можно ответить на вопрос: какова структура психологии больших социальных групп? При ответе на него необходимо обозначить некоторые принципиальные соображения. Посредствующим звеном между экономическим развитием и историей культуры в широком смысле этого слова являются обусловленные социально-экономическим развитием изменения в психологии людей. Эти изменения очевидны прежде всего не как индивидуальные изменения в установках, взглядах, интересах каждой отдельной личности, но именно как изменения, характерные для больших групп. Влияние сходных условий существования группы на сознание ее представителей осуществляется двумя путями: а) через личный жизненный опыт каждого члена группы, определяемый социально-экономическими условиями жизни всей группы; б) через общение, большая часть которого происходит в определенной социальной среде с четко выраженными чертами данной группы.

Эти особенности групповой жизни обусловливают структуру психологии большой социальной группы, которая включает в себя целый ряд элементов. В широком смысле это ― различные психические свойства, психические процессы и психические состояния, подобно тому как этими же элементами обладает психика отдельного человека. В отечественной социальной психологии предпринят ряд попыток определить более точно элементы этой структуры. Почти все исследователи (Г. Г. Дилигенский, А. И. Горячева, Ю. В. Бромлей и др.) выделяют две составные части в ее содержании: 1) психический склад как более устойчивое образование (к которому могут быть отнесены социальный или национальный характер, нравы, обычаи, традиции, вкусы и т.п.) и 2) эмоциональная сфера как более подвижное динамическое образование (в которую входят потребности, интересы, настроения). Каждый из этих элементов должен стать предметом специального социально-психологического анализа.

Третья проблема, которая была поставлена выше, ― это проблема соотношения психологических характеристик большой группы и сознания каждой отдельной личности, в нее входящей. В самом общем виде эта проблема решается так: психологические характеристики группы представляют собой то типичное, что характерно всем индивидам, и, следовательно, отнюдь не сумму черт, свойственных каждой личности. Известный ответ на этот вопрос содержится у Л. С. Выготского в его рассуждениях о соотношении «социальной» и «коллективной» психологии. Поясняя значение термина «коллективная психология», он говорит: «Все в нас социально, но это отнюдь не означает, что все решительно свойства психики отдельного человека присущи и всем другим членам данной группы. Только некоторая часть личной психологии может считаться принадлежностью данного коллектива, и вот эту часть личной психики в условиях ее коллективного проявления и изучает всякий раз коллективная психология, исследуя психологию войска, церкви и т.п.» [Выготский, 1987. С. 20].

По-видимому, та часть личной психологии индивидов, составляющих группу, которая «принадлежит» группе, и есть то, что можно назвать «психологией группы». Иными словами: психология группы есть то общее, что присуще в той или иной мере всем представителям данной группы, т.е. типичное для них, порожденное общими условиями существования. Это типичное не есть одинаковое для всех, но именно общее. Поэтому в социологическом анализе, например, предпринимаются попытки сконструировать особый социальный тип личности как тип, свойственный некоторой социальной группе: чаще всего социальный тип личности мыслится как тип личности представителя определенного социального класса, но в принципе понятие «социальный тип личности» может быть отнесено к характеристике типичного представителя и какой-либо профессии (тип учителя, например) или возрастной группы («молодой человек XX в.» и т.п.).

Фиксация этого типичного ― весьма сложная задача. Общие черты в психологии представителей определенной социальной группы существуют объективно, поскольку они проявляются в реальной деятельности группы. По отношению к каждому отдельному «сознанию» групповая психология выступает как некая социальная реальность, выходящая за пределы сознания отдельного индивида и воздействующая на него вместе с другими объективными условиями жизни, что, по выражению А. Валлона, приводит к «удвоению среды», в которой действует человек.

Выявление общего, типичного невозможно путем изучения лишь содержания индивидуальных сознаний членов группы, прежде всго потому, что не все черты, присущие психологии группы, присущи каждому члену группы. В отдельных случаях какой-либо конкретный представитель группы может вообще в минимальной степени обладать этими общими характеристиками. Это объясняется тем, что члены группы различаются между собой по своим индивидуальным психологическим характеристикам, по степени вовлеченности в наиболее существенные для группы сферы ее жизнедеятельности и т.д. Мера усвоения коллективного опыта группы соединяется с индивидуальными психологическими особенностями ее членов, поэтому и получается то явление, о котором говорил Л. С. Выготский: только «часть» психологии личности «входит» в психологию группы.

Здесь мы вплотную подходим к вопросу о том, какими же методами можно исследовать психологию больших социальных групп. Поскольку ее типичные черты закреплены в нравах, традициях и обычаях, социальной психологии приходится в данном случае прибегать к использованию методов других наук, в частности этнографии, которой свойствен анализ продуктов культуры. Нельзя сказать, что эти методы вообще неизвестны социальной психологии: если вспомнить предложения В. Вундта об изучении языка, мифов и обычаев для познания «психологии народов», то станет ясным, что на заре своего возникновения социальная психология обращалась к проблеме использования таких методов. Естественно, сегодня и они претерпели существенные изменения, но в принципе сам набор подобных методов допустим. Одной из современных форм применения таких методов являются так называемые межкультурные или сравнительные исследования, где термин «межкультурные» отдает лишь дань традиции его использования историками культуры, в действительности же сравниваются отнюдь не обязательно различные культуры, но и различные социальные группы.

При изучении психологии больших социальных групп могут применяться и методы, традиционные для социологии, включая различные приемы статистического анализа. Результаты исследований, выполненных при помощи таких приемов, не всегда вскрывают причинно-следственные связи; в них, скорее, описываются некоторые функциональные зависимости, которые позволяют получить значимые корреляции, что допустимо для корреляционного исследования, распространенного при изучении психологических характеристик больших групп.

Кроме названных методов исследования, при изучении больших групп социальная психология использует также приемы, принятые в языкознании, поскольку в определенной степени ей приходится здесь иметь дело с анализом знаковых систем. Естественно, и в данном случае возникают проблемы, неизбежные при анализе объектов, требующих комплексного подхода, а большие группы являются именно таким объектом. Трудности, стоящие на пути исследования этой проблемы, очевидны, но они должны умножить усилия, направленные на ее разработку, а не порождать стремление игнорировать ее.

Существенный вклад в исследование психологии больших социальных групп внесен сегодня концепцией «социальных представлений», разработанной во французской психологической школе (С. Московиси). Она в значительной мере претендует на то, чтобы предложить одновременно и метод исследования больших групп. Под социальным представлением в этой концепции понимается обыденное представление какой-либо группы о тех или иных социальных явлениях, т.е. способ интерпретации и осмысления повседневной реальности. При помощи социальных представлений каждая группа строит определенный образ социального мира, его институтов, власти, законов, норм. Социальные представления ― инструмент не индивидуального, а именно группового социального познания, поскольку «представление» вырабатывается на основе опыта, деятельности группы, апеллируя к почерпнутым в этом опыте житейским соображениям. По существу через анализ социальных представлений различных больших групп познается их психологический облик [Донцов, Емельянова, 1987].

Механизм связи группы и выработанного ею социального представления выступает в таком виде: с одной стороны, группа фиксирует некоторые аспекты социальной действительности, влияет на их оценку, использует далее свое представление о социальном явлении в выработке отношения к нему. С другой стороны, уже созданное группой социальное представление способствует интеграции группы, как бы «воспитывая» сознание ее членов, доводя до них типичные, привычные интерпретации событий, т.е. способствуя формированию групповой идентичности [Андреева, 2000]. Таким образом, анализ социальных представлений есть ключ к пониманию психологии группы.

Эта концепция помогает более точному определению такого понятия, как менталитет, под которым понимается интегральная характеристика некоторой культуры, в которой отражено своеобразие видения и понимания мира ее представителями, их типичных «ответов» на картину мира. Представители определенной культуры усваивают сходные способы восприятия мира, формируют сходный образ мыслей, что и выражается в специфических образцах поведения. С полным правом такое понимание менталитета может быть отнесено и к характеристикам большой социальной группы. Типичный для нее набор социальных представлений и соответствующих им образцов поведения и определяет менталитет группы. Не случайно в обыденной речи упоминают «менталитет интеллигенции», «менталитет предпринимателя» и т.п.

Анализ методологических принципов изучения психологии больших групп можно подкрепить исследованиями психологии конкретных групп.

Социальные классы и слои. Среди всего многообразия больших социальных групп особый интерес представляют собой социальные классы, при анализе психологии которых социальная психология в особенно большой степени сопряжена с определенным социологическим подходом. В многотомном руководстве по социальной психологии под редакцией Г. Линдсея и Э. Аронсона указывается на то, что сам термин «класс» имеет различное содержание для американских и европейских исследователей. Для европейцев, по мысли автора, понятие это более «реально», так как идентификация с классом более очевидна, достаточно часто сопряжена с определением политической принадлежности. Для американской культуры вообще нехарактерно оперирование понятиями «рабочий класс», «буржуазия» и т.п., но гораздо привычнее термины «средний класс», «низший класс» и др. Это связано с тем, что в социологических теориях социальная структура описывается при помощи такого понятия, как «социоэкономический статус», а не «социальный класс». Естественно, что это не может не сказаться на различиях в трактовке структуры психологии класса; в частности, в большей мере, чем анализ психологии класса, предлагался анализ психологии различных социальных слоев. При всех обстоятельствах, однако, важно учесть, что сущность социально-психологического анализа состоит в том, чтобы выявить связь между психологическими характеристиками группы и образцами поведения ее членов.

Социологическая традиция, на которую опирается социальная психология, при этом может быть различной. Так, в традиционном для марксистской (и, в том числе, отечественной) социологической традиции понимании класса можно наметить три основные линии исследования психологии классов: это выявление психологических особенностей конкретных классов, которые существовали в истории и существуют в настоящее время; характеристика классовой психологии разных классов определенной эпохи; анализ соотношения классовой психологии и психологии отдельных членов класса как частный случай проблемы соотношения психологии группы и психологии индивида, включенного в данную группу. Для этой традиции характерно само употребление термина «классовая психология», что, впрочем, не исключает из анализа и психологию отдельных слоев, входящих в тот или иной класс.

Естественно, какой бы путь ни был выбран для анализа, необходимо при всех условиях возвратиться к структуре психологии группы и посмотреть на специфику каждого элемента, представленного в психологии класса. Наиболее полно исследована эмоциональная динамическая сфера классовой психологии, что включает классовые потребности, классовые интересы, набор социальных ролей. Поскольку социальное положение определяет объем и состав материальных и духовных благ, которыми каждый член группы располагает, постольку оно же задает и определенную структуру потребностей, относительное психологическое значение и удельный вес каждой из них. Но этого общего положения недостаточно, коль скоро в анализ включаются более конкретные и сложные факторы, такие, например, как реальная жизненная ситуация различных слоев одного и того же класса. Так, общие условия труда и быта рабочего класса определяют в целом структуру его потребностей, а положение отдельных слоев ― ее варианты.

Что касается интересов, то эта проблема гораздо лучше исследована в социологии, чем в социальной психологии. Вместе с тем ряд проблем требует социально-психологического анализа. Интерес формируется как интерес всей группы, но каждый член класса включен не только в данную группу, он ― член многих социальных групп: во-первых, внутри самого класса есть много подгрупп, различающихся по уровню квалификации, по сферам занятости и т.д.; во-вторых, каждый представитель класса может в то же самое время быть членом какой-либо группы в сфере образования (например, в школе или вузе), где он непосредственно взаимодействует с членами другого класса. Возникает переплетение различных интересов, каждый из которых определен принадлежностью к значимой социальной группе. Как в этой системе интересов индивида обозначаются наиболее устойчивые интересы и, напротив, при каких обстоятельствах менее коренные интересы начинают играть доминирующую роль ― имеет принципиальное значение [Социальная психология классов, 1985. С. 10].

Включаемые в динамическую часть классовой психологии такие элементы, как набор социальных ролей и соответствующая социальная ориентация личности, ввиду нестрогости предлагаемого перечня, а также неразработанности самих этих понятий в применении к анализу психологии больших групп практически не исследовались. То же относится к такому, иногда называемому признаку, как социальные чувства. Понятие «социальное чувство» не является общепризнанным в литературе; в известной степени оно спорно и уязвимо, поэтому использовать его можно лишь как описательное определение некоторого состояния эмоциональной сферы группы (например, достаточно употребительным является такая характеристика, как «классовая ненависть», эмоция, возникающая в связи с тем, что всякая социальная дифференциация так или иначе связана с неравенством). Поэтому неопределенность термина не умаляет значения самой проблемы, она лишь свидетельствует о том, что в социальной психологии нет сложившейся традиции исследовать эту область при помощи научного понятийного аппарата, ей приходится заимствовать терминологию из других традиций, например из традиции гуманистической литературы, философии и истории.

Когда речь заходит о фиксации в классовой психологии ее наиболее устойчивых компонентов, вопрос представляется значительно менее разработанным. В самом деле, важнейшим из таких компонентов является «психический склад», но на операциональном уровне этот компонент относительно лучше раскрыт лишь для одного вида больших групп ― для наций. Что же касается классов, то «психический склад» здесь обычно описывается как некоторый психический облик, проявляющийся в определенном способе поведения и деятельности, на основании которого можно реконструировать те нормы, которыми руководствуется данная социальная группа. Этот облик проявляется в социальном характере, но операционально определение и этого понятия слабо разработано в собственно социально-психологической литературе.

Термин «социальный характер», правда, представлен в трудах неофрейдистского направления, в частности в работах Э. Фромма. Для него социальный характер ― это связующее звено между психикой индивида и социальной структурой общества. Но типы социального характера не привязаны у Фромма к определенным социальным классам, а соотносятся с различными историческими типами самоотчуждения человека в различные эпохи. Так названы: человек эпохи раннего капитализма («накопительский тип»), эпохи 20-х годов XX в. («рыночный тип», связанный с обществом «тотального отчуждения») и т.п. [Фромм, 1993]. Поэтому чаще социальный характер определяется описательно, как то, что проявляется в типичном устоявшемся образе действий представителей разных классов в разных ситуациях их жизнедеятельности и отличает представителей данного класса от представителей других классов. При этом могут быть использованы описания, содержащиеся в истории культуры, гражданской истории, художественной литературе (достаточно вспомнить произведения Бальзака, Драйзера, Горького). Литература, по существу, проделала социально-психологическую работу, являя собой пример того типа исследований, которые именуются монографическими. Тот факт, что продукт такого исследования существует не вформе научной теории, не в системе научных понятий, а в художественных образах, т.е. в свойственной литературе форме отражения действительности, не делает это исследование менее ценным.

Кроме социального характера, психический склад раскрывается в привычках и обычаях, а также в традициях класса. Все эти образования играют роль регуляторов поведения и деятельности членов социальной группы, а потому имеют огромное значение в понимании психологии группы, дают важнейшую характеристику такого комплексного признака класса, как его образ жизни. Социально-психологический аспект исследования образа жизни, в частности, в том и состоит, чтобы в рамках объективного положения класса определить и объяснить доминирующий образец поведения основной массы представителей этого класса в массовых, типичных ситуациях повседневной жизни. Привычки и обычаи складываются под влиянием определенных жизненных условий, но в дальнейшем закрепляются и выступают именно как регуляторы поведения. Анализ привычек и обычаев есть собственно социально-психологическая проблема. Методы исследования этой проблемы близки к традиционным психологическим методам, поскольку здесь возможно использование методик наблюдения. Что же касается традиций, то часть их воплощена в предметах материальной культуры, и потому к изучению их применимы методики, известные в психологии под названием анализа продуктов деятельности. Степень и мера проявления привычек и обычаев в качестве регулятора социального поведения, естественно, не одинаковы для различных классов различных эпох. Так, установлено, что прочнее всего привычки и обычаи сохраняются, даже в современных обществах, прежде всего в крестьянстве. Большой город с разветвленной системой общения способствует, напротив, известному смешиванию обычаев, привычек и традиций разных социальных групп.

Радикальные социальные изменения, характерные для конца XX столетия, привели к существенным изменениям и в социальной структуре обществ, так что многие традиционные классы или перестают существовать, или значительно модифицируются, или на арену истории вообще выступают если не новые классы, то во всяком случае новые социальные слои. Это отчетливо видно на примере преобразований в современном российском обществе. Здесь обозначена, например, проблема становления среднего класса, психология которого, естественно, никогда ранее не исследовалась. В литературе существует острая полемика относительно границ среднего класса, о положении таких социальных слоев, как предприниматели (бизнесмены), однако пока эта дискуссия идет преимущественно в общественно-политических изданиях. В социальной же психологии новые аспекты проблемы еще только намечаются [Емельянов, Поварницына, 1998].

Таким образом, мы указали основные направления анализа, по которым социальной психологии еще предстоит выполнить задачу изучения психологических характеристик различных социальных слоев и способов, которыми «строится» психология группы, обеспечивает «освоение» каждым индивидом социальной реальности. Здесь важно понять, каким образом относительно большая масса людей ― при всем их психологическом разнообразии ― в каких-то значимых жизненных ситуациях демонстрирует сходство различных представлений, вкусов, даже эмоциональных оценок действительности. Ситуации же эти есть ситуации особых жизненных условий, определяемых прежде всего принадлежностью к конкретной большой социальной группе, поэтому социальная психология не может игнорировать этот факт при построении объяснительных моделей человеческого поведения и деятельности.

Этнические группы. Другим примером больших социальныхгрупп, значимых в историческом процессе, являются различные этнические группы. В отличие от психологии классов психологические особенности различных этнических групп и прежде всего наций исследованы значительно лучше. Выделилась особая ветвь науки на стыке социальной психологии и этнографии ― этнопсихология, которая специально исследует эти проблемы [Стефаненко, 1999]. При разработке проблем этнической психологии иногда акценты несколько смещены: в фокусе внимания из всех этнических групп оказываются только нации. Между тем, хотя нации и являются примером наиболее распространенной формы этнической общности, кроме них и сегодня существуют такие их разновидности, как народность, национальная группа и т.п. Поэтому было бы неправомерно всю проблему сводить только к изучению психологии наций. Отмеченный сдвиг акцента привел к неточности терминологии, употребляемой в этом разделе социальной психологии: при характеристике компонентов психологии этнических групп сплошь и рядом говорят не об «этническом характере», а о «национальном характере», не об «этнической психологии», а о «национальной психологии», «национальных чувствах», «национальном самосознании», хотя все эти образования представляют собой частный случай аналогичных проявлений общественной психологии этнической группы.

Традиция исследования психологии этнических групп в социальной психологии восходит к работам В. Вундта по «психологии народов», где «народ» интерпретировался именно как некоторая этническая общность. Вундту же принадлежит и постановка вопроса о том, что методом исследования психологии этнических групп должно быть исследование мифов, обычаев и языка, поскольку эти же самые образования составляют и структуру психологии этнических групп. После Вундта в западной психологии возникло много новых подходов к изучению этой проблемы, главным среди которых явился подход, развитый в рамках культурантропологии.

Национальная (этническая) принадлежность индивида является чрезвычайно значимым для социальной психологии фактором потому, что она фиксирует определенные характеристики той микросреды, в условиях которой формируется личность. Этническая специфика в определенной степени концентрируется в историческом опыте каждого народа, и усвоение этого опыта есть важнейшее содержание процесса социализации индивида. Через ближайшее окружение, прежде всего через семью и школу, личность по мере развития приобщается к специфике национальной культуры, обычаев, традиций. Способ осознания этнической принадлежности зависит от конкретных социально-исторических условий существования данной этнической группы.

Наиболее разработанным вопросом оказался вопрос о психическом облике этнической группы, прежде всего нации. Предпринят ряд попыток найти такие эквиваленты этому понятию, которые более доступны для использования их в эмпирических исследованиях. Как синоним «психическому складу» нации употребляются понятия «национальный характер», «национальное самосознание», просто «национальная психология», хотя в специальных этнопсихологических исследованиях и установлены более точные границы этих понятий.

В соответствии с традицией, сложившейся в социальной психологии больших групп, в психологии этнических общностей различаются две стороны: 1) наиболее устойчивая часть ― психический склад (куда включаются национальный, или этнический, характер, темперамент, а также традиции и обычаи) и 2) эмоциональная сфера (куда включаются национальные, или этнические, чувства).

Национальный характер ― наиболее распространенное понятие для описания особенностей психического склада этнической (национальной) группы. Между тем единства в толковании содержания этой характеристики нет. Как отмечает Т. Г. Стефаненко: «одни авторы подразумевали прежде всего темперамент, другие обращали внимание на личностные черты, третьи на ценностные ориентации, отношение к власти, труду и т.д. и т.п.» [Стефаненко, 1999. С. 136]. В настоящее время широко используется в качестве синонима и термин «ментальность» [Там же. С. 141]. Несмотря на многочисленные противоречия и споры относительно содержания национального характера, в конкретных исследованиях обычно наблюдается довольно большое единодушие при описании черт национального характера у отдельных национальных групп (храбрость, трудолюбие, сдержанность и пр.). Что же касается сущности и природы национального характера, то здесь возникает много дискуссионных проблем. Прежде всего, как соотносятся черты национального характера с чертами характера каждого представителя данной группы; могут ли определенные черты характера быть исключительным достоянием одной национальной группы и полностью отсутствовать у другой (т.е. можно ли сказать, что какому-то народу присуще трудолюбие, а другому ― общительность); наконец, каким образом «взаимодействуют» черты национального и социального характера?

Поэтому речь идет не столько о каких-то наборах черт, сколько о степени выраженности той или другой черты в этом наборе, о специфике ее проявления. Недаром литература фиксирует, например, специфику английского юмора (хотя чувство юмора свойственно, естественно, не только англичанам), итальянской экспансивности (хотя в не меньшей степени экспансивными являются и испанцы) и т.д.

В исследовании национального характера, кроме изучения обычаев и традиций, особую роль играет анализ языка, поскольку передача черт национального характера осуществляется в процессе социализации прежде всего при посредстве языка. Относительная устойчивость черт национального характера, несмотря на изменчивость социальной среды, объясняется тем, что возникает определенная инерция, обеспечиваемая путем межпоколенной передачи опыта.

В этнических группах иногда отдельно фиксируются и такие элементы психического склада, как темперамент и способности. Однако этот вопрос до сих пор не решен в социальной психологии однозначно: некоторые исследователи вообще отрицают правомерность выявления специфики темперамента и способностей для различных этнических групп. Причиной этого являются те многочисленные наслоения, которые имеются в исследованиях проблем наций. Так, в условиях господства реакционных идеологий вопрос о способностях различных наций обрастает целым рядом политических спекуляций, порожденных различными формами шовинизма и расизма. Исследование проблемы на уровне социальной психологии требует поэтому крайней щепетильности, гарантии того, что будет дано именно научное решение вопроса.

Осторожность должна быть присуща и исследованиям некоторых других особенностей этнических групп. Игнорирование культурного (т.е. и этнического) контекста может давать тенденциозный материал, который легко использовать в различных политических доктринах. Область изучения психологии наций настолько тесно связана с политической проблемой равенства наций, настолько прочно включена в идеологический контекст, что игнорировать эти аспекты и в сугубо профессиональном социально-психологическом анализе никак нельзя.

Эмоциональная сфера этнической психологии включает в себя этническую идентичность и этническое самосознание. Эти характеристики относятся к осознанию человеком своей принадлежности к определенной этнической группе и эмоциональное переживание этого факта, т.е. восприятие и переживание культурных отличий своей группы от других. Этому процессу сопутствует возникновение этнических стереотипов.

Присущая всякой группе психическая общность выражается, как известно, в формировании определенного «мы-чувства». Для этнических групп «мы-чувство» фиксирует осознание особенностей своей этнической группы, отличие ее от других групп. Образ других групп при этом часто упрощается, складывается под влиянием межэтнических отношений, формирующих особую установку на представителя другой группы. При этом играет роль прошлый опыт общения с другой этнической группой8. Если эти отношения в прошлом носили враждебный характер, такая же окраска переносится и на каждого вновь встреченного представителя этой группы, чем и задается негативная установка. Чаще всего этнический стереотип возникает из-за ограниченности межэтнического общения: черты, присущие единичным представителям другой этнической группы, распространяются на всю группу [Стефаненко, 1999].

Складывающиеся таким образом стереотипы в дальнейшем влияют на возникновение этнических симпатий или антипатий. Сам факт осознания особенностей своей этнической группы не содержит в себе предубеждения против других групп. Но так дело обстоит до тех пор, пока осуществляется лишь констатация осознанных различий. Однако очень легко от такой констатации перейти к оценке другой группы, возникновению симпатий и антипатий, и тогда возможны искажения образа другой группы. В этнические стереотипы всегда мощно вторгаются различного рода внеэтнические влияния, прежде всего социально-исторические, политические, а также обусловленные содержанием культуры и т.д. Дальнейший механизм превращения этнического стереотипа в предубеждение, а затем закрепление этого предубеждения в идеологических и политических доктринах ― проблема отнюдь не социально-психологическая.

Психологически же при этом возникает явление этноцентризма ― предпочтение своей этнической группы, стремление воспринимать все жизненные явления с ее позиции, сочувственная фиксация черт своей группы. Она не обязательно подразумевает формирование враждебного отношения к другим группам и «может сочетаться с терпимым отношением к межгрупповым различиям» [Стефаненко, 1999. С. 237]. Характер, который приобретает этноцентризм, зависит от типа общественных отношений, от содержания национальной политики, от исторического опыта взаимодействия между народами. Этнические стереотипы складываются всегда в некотором социальном контексте, и, когда они приобретают стойкую форму предубеждения, т.е. стандартно негативно окрашенного эмоционального образования, они легко могут быть использованы в качестве орудия национальной розни.

Важной характеристикой психологии этнических групп является относительность психологических различий между группами [Кон, 1970]. Эти различия не могут быть абсолютизированы и должны рассматриваться как производные от определенных исторических условий, закрепленных на протяжении ряда поколений («культурная трансмиссия»). Несмотря на относительную устойчивость этих черт, они способны исторически изменяться. Этнопсихология накопила достаточно большой и интересный материал относительно особенностей психологического склада и поведения людей, обусловленных их этнической принадлежностью. Однако уже на довольно ранних этапах исследований было установлено, что круг признаков, позволяющих одной этнической группе отличить себя от других, тем определеннее, чем меньшая этническая общность берется в качестве предмета исследования. Особенно хорошо этот материал «поддавался» исследованию в том случае, когда брались наименее развитые и наиболее изолированно живущие племена. Поэтому огромное большинство исследований в традиционной этнопсихологии осуществлено на материале племен, населяющих острова Тихого и Атлантического океанов, таких, как Таити, Гаити и пр. Перенос результатов подобных исследований на большие современные нации вряд ли возможен, так как при переходе к этим новым объектам исследования необходимо включение еще целого ряда факторов, что в принципе может изменить сложившуюся картину.

Поэтому задача, которая стоит перед социальной психологией, перед этнопсихологией, сегодня весьма сложна. Политическая острота проблемы в современном мире заставляет решать эти вопросы с особой корректностью. Принцип равенства наций, характерный для политической программы демократических государств, не означает признания «одинаковости» наций. Следовательно, выявление национальных особенностей, в том числе различий в национальной психологии, остается актуальной задачей. Особая актуальность данной проблемы для социальной психологии в нашей стране на современном этапе ее развития очевидна. В условиях радикальных социальных преобразований, распада СССР резко обострились национальные конфликты. Вскрыть социально-психологический механизм формирования национального самосознания, выявить его роль в развитии национальных отношений ― важная социальная задача. Социальная психология может внести свой вклад в ее решение.

Гендерные и возрастные группы. Это группы, выделяемые по демографическим характеристикам: гендерные ― по принципу пола (мужчины и женщины), возрастные ― по принципу возраста (молодежь, лица среднего возраста, пожилые). Судьба исследований психологии этих групп в социальной психологии весьма различна.

Гендерные группы имеют весьма солидную традицию своего изучения, в частности в американской социальной психологии, где именно этим большим группам всегда уделялось значительное внимание. Правда, надо отметить, что весь блок исследований этих групп не всегда был обозначаем как исследования «гендерных групп», а чаще фигурировал как исследования «психологии женщин» или «психологии мужчин». Это имеет свое объяснение, которое заключается в том, что само понятие гендер стало употребляться относительно недавно.

Понятие «гендер» (gender) используется для описания социальных характеристик пола в отличие от биологических (sex), связанных с особенностями мужской и женской анатомии. Иногда для краткости гендер определяется как «социальный пол», не всегда совпадающий с биологическим полом человека и предполагающий, что социальная особенность пола задается историческими и культурными условиями и не предполагает «естественной» заданности ролей. В определение гендерных особенностей мужчин и женщин включают набор социальных ролей, «предписанных» обществом представителям того и другого пола. Гендер изучается на трех уровнях: индивидуальном (исследуется тендерная идентичность, т.е. субъективное отнесение человеком себя к группе мужчины― женщины); структурном (исследуется положение мужчин и женщин в структуре общественных институтов: начальники ― подчиненные); символическом (исследуются образы «настоящего мужчины» и «настоящей женщины»).

Гендерные исследования сегодня ― это широко разветвленная сеть исследований, осуществляемых различными дисциплинами, прежде всего тендерной социологией. Ее предметом являются закономерности дифференциации мужских и женских социальных ролей, полового разделения труда, культурные символы и социально-психологические стереотипы «мужественности» и «женственности» и их влияние на различные аспекты социального поведения, общественной жизни. Вместе с тем в последние годы самостоятельное значение приобрела гендерная психология, которая охватывает широкий круг психологических проблем: пол (гендер) и мозг человека, гендерные различия в когнитивной сфере, гендер и эмоции [Введение в гендерные исследования, 2001]. Наряду с этим анализируются и социально-психологические аспекты тендера, и эту часть тендерной психологии можно рассмотреть в прямом отношении к изучению психологии больших групп. В социально-психологических исследованиях вопросы сконцентрированы вокруг трех групп проблем: тендерная идентификация, тендерные стереотипы, тендерные роли.

Первый блок исследований выявляет преимущественное распространение среди мужчин и женщин специфических характеристик, получивших название фемининность и маскулинность (женственность и мужественность). Истоки этого подхода ― в популярной работе О. Вейнингера «Пол и характер» [Вейнингер, 1991], в которой было предложено трактовать «женское» как низменное и недостойное, а успехи женщин в социальной сфере ― лишь как результат наличия у них большей доли «мужского» [Гурко, 1998]. Позже против такой трактовки выступил целый ряд исследователей, в особенности под влиянием распространения идей феминизма.

Феминизм и как отдельное направление в современных гуманитарных науках на Западе, и как определенное общественное движение, отстаивающее равноправие женщин, а порою и их превосходство над мужчинами, оказал большое влияние на любые тендерные исследования в различных областях знания, в том числе в психологии. Существует много разновидностей феминизма; некоторые крайние его проявления связаны с распространенной в США идеей политкор-ректности ― запрета на проявление каких бы то ни было проявлений пренебрежительного отношения к различным «меньшинствам», в том числе к женщинам. Крайности этой позиции доходят до абсурда, призывают, например, внести соответствующие изменения в английский язык (вместо history употреблять слово herstory, вместо hero ― shero и т.п.). Анализ феминизма как особого социального явления ― специальная задача [Феминизм, 1993].

Феминистские идеи оказали влияние на тендерную психологию, в частности на изучение психологических особенностей мужчин и женщин. В большом количестве исследований выявляются такие черты, как общительность, эмпатия, агрессивность, сексуальная инициатива и др. Идут достаточно острые дискуссии по вопросу о том, есть ли специфика в распределении этих характеристик, причем преимущественно объектом внимания становится именно группа женщин. Личные характеристики мужчин и женщин рассматриваются в связи с особенностями поведения тендерных групп. Описаны свойственные мужчинам и женщинам формы проявления агрессии, сексуального поведения и в более широком плане ― поведения в выборе партнера. В этом случае широко используется предложенная Э. Уолстер «теория справедливости». Ее суть заключается в том, что критерии выбора партнера мужчиной и женщиной различны, причем они еще и исторически изменяются. Традиционный для мужчин выбор был обусловлен внешней привлекательностью женщины, ее красотой, здоровьем, чему соответствовала традиция в культуре, получившая название «глазеющая культура», т.е. стимулирующая бессовестное «рассматривание» женщины. Однако со временем, в значительной мере под влиянием феминистских настроений, приобрел популярность иной критерий выбора, а именно ― выбор «равных», когда большую роль начинает играть преимущество «женщин со статусом». Исследования в этом блоке не носят специфически социально-психологического характера, скорее они осуществляются как междисциплинарные.

Гораздо более близки к изучению психологии больших групп именно в социальной психологии исследования специфики гендерных ролей. Одна из проблем здесь ― семейные роли, и поэтому тендерная психология смыкается с проблематикой семьи в социальной психологии. Так, исследуются особенности социализации мальчиков и девочек, причем их специфика в различных культурах (например, символические определения девочек как «корней», а мальчиков как «крыльев»; рассмотрение факта рождения девочки в некоторых восточных культурах как подлинной «беды» и пр.). Роли взрослых мужчин и женщин в семье, их психологический рисунок также привлекают внимание исследователей.

Обсуждение различий социальных ролей мужчин и женщин связано с проблемой гендерных стереотипов, в качестве причин формирования и закрепления которых как раз и называются различия в распределении гендерных ролей. Распространенность стереотипов была выявлена в одном из американских исследований, где был получен наиболее полный список черт, свойственных мужчинам (сильный, стойкий, логичный, рациональный, активный и пр.) и женщинам (слабая, эмоциональная, уступчивая, пассивная, робкая и пр.) [Смелзер, 1994. С. 342]. Понятно, что такие стереотипы, несмотря на их живучесть, «вынуждены» изменяться вместе с изменениями, происходящими в обществе, особенно в связи с изменением типа занятости современных женщин. Тем не менее при формировании психологического облика представителей гендерных групп устоявшиеся стереотипы не могут быть сброшены со счета: они часто выступают препятствием в достижении подлинного равноправия мужчин и женщин в обществе.

Что касается возрастных групп, то анализ их психологических характеристик, как правило, дается при изучении социализации. В традиционных подходах к ней в большей степени описывались процессы ранней социализации и в этой связи характеризовались особенности детского или подросткового возраста. В настоящее время акцент сместился на анализ психологии различных возрастных групп. В исследованиях стали фигурировать также группы среднего возраста, группы пожилых людей. Такой сдвиг интереса обусловлен общественными потребностями: в современных обществах увеличивается продолжительность жизни человека, соответственно возрастает доля пожилых возрастов в структуре населения, возникает весьма значимая особая социальная группа ― пенсионеры.

Направления исследований в области психологии возрастных групп различны: кроме традиционных «возрастных» проблем (соотношение физического и психологического возраста человека и соответствующие особенности личности), возникают проблемы, имеющие большее «социальное» звучание. К ним относятся: проблема поколений (границы, взаимоотношения), возникновение специфических субкультур (например, молодежных), способы адаптации к социальным изменениям, разработка различных жизненных стратегий и др. В социологии введены понятия «возрастной статус» и соответствующие ему «возрастные роли», «возрастные нормы» и др. [Смелзер, 1994. С. 369]. К сожалению, эта проблематика еще не получила достаточного развития в отечественной социальной психологии, появляются лишь первые исследования в этой области [Краснова, Лидерс, 2002].

Между тем фрагменты проблемы представлены в работах, касающихся какого-то одного определенного возраста, в частности группы пожилых людей. Именно по отношению к этой группе обсуждаются не только вопросы, касающиеся индивидуальных биологических и психологических факторов старения, но сделана попытка описать в целом психологию данной группы. По аналогии с другими большими группами применительно к группе пожилых применимы такие характеристики, как статус и социальные роли, стереотипы старения и старости, место и позиция группы в конфликте поколений. Весьма перспективным является исследование специфики психологических характеристик данной группы в соотношении с тендерным и этническим аспектом [Там же].

Другая возрастная группа, которой уделено определенное внимание, ― молодежь, в частности проблемы молодежной субкультуры. Но обсуждение этой проблематики по-прежнему сосредоточено в исследованиях социализации, о чем речь пойдет ниже.

Литература

Андреева Г. М. Психология социального познания. М., 2000

Введение в тендерные исследования / Под ред. И. Жеребкиной. СПб., 2001.

Выготский Л. С. Психология искусства. М., 1987.

Гурко Т. А. Социология пола и тендерных отношений // Социология в России. М., 1998.

Дилигенский Г. Г. Социально-политическая психология. М., 1994.

Донцов А. И., Емельянова Т. П. Концепция социальных представлений в современной французской психологии. М., 1987.

Емельянов Е. И., Поварницына С. Е. Психология бизнеса. М., 1998.

Краснова О. В., Лидерс А. Г. Социальная психология старости. М., 2002.

Кон И. Национальный характер: Миф или реальность? // Иностранная литература. 1970. С. 3.

Майерс Д. Социальная психология. СПб., 1997 (Гл. 6).

Московиси С. Общество и теория в социальной психологии / Пер. с фр. // Современная зарубежная социальная психология: Тексты. М., 1984.

Парыгин Б. Д. Основы социально-психологической теории. М., 1971.

Смелзер Н. Социальная психология / Пер. с англ. М., 1994.

Социальная психология. М., 1975.

Стефаненко Т. Г. Этнопсихология. М., 1999

Фромм Э. Психоанализ и этика. Человек для самого себя / Пер. с англ. М., 1993.

Хьюстон М., Штребе В., Стефенсон Дж. Перспективы социальной психологии / Пер. с англ. М., 2001 (Гл. 1).

Глава 10