Глава 7. Сократ. Цели философского диалога. Спор Сократа и софистов. Феноменологическое описание и психологическая модель полноценного сократического диалога 2 страница

На втором этапе сократического диалога собеседники Сократа решали поставленную проблему на актуальном для них уровне развития, «снимали» мироззренческий вопрос, дав доступный их пониманию ответ.

136

Психологический смысл второго этапа заключался в том, что участники диалога проговаривали (объективировали, вербализировали) имеющиеся у них идеи относительно решения философско-мировоззренческой проблемы, искали средства, при помощи которых можно облечь эти идеи в слово, превратить свои мысли в совокупность высказываний. Создав дефиницию, определение того или иного термина — абстрактного слова обыденного языка, собеседники Сократа «успокаивались», «испытывали иллюзию знания», «иллюзию окончательного преодоления проблемы».

На третьем этапе философского диалога Сократ, выражаясь современным психологическим языком, создавал «зону ближайшего развития» (Л. С. Выготский) для своих собеседников, пользуясь для этого двумя основными методами — майевтикой и агоном (противопоставлением).

По Сократу, «душа не может достигнуть истины, если она не беременна ею». Исходным материалом для мировоззренческих диалогов Сократа всегда служит содержание сознания и души его собеседников. Однако в одиночку человек не в силах достичь истины. При «родах» истины человеческая душа «нуждается в помощи духовного повивального искусства» — майевтики. Описание майевтики (буквальный перевод — «родовспоможение») мы находим у Платона: «...теперь мое повивальное искусство во всем похоже на акушерское, оно заключается в том, чтобы правильно распознать и отделить фантазии и лживость в молодых душах от вещей здоровых и реальных». Есть у Сократа и такое суждение об особенностях его майевтики: «Я принимаю роды у мужей, а не жён, роды души, а не тела. По обычаю акушерок и я должен быть стерильным от знания. От меня люди ничего не получили, лишь у себя нашли нечто замечательное, что и произвели на свет, но я, помогая в этом деле, вознаграждён» (цит. по: Реале Дж., Антисери Д., 1994. С. 74). Прибегая к майевтике, Сократ ставил перед собой вполне конкретную педагогическую цель воспитания собеседников. Отправным пунктом майевтики Сократа было знаменитое «сократическое сомнение», и фразу «я знаю только то, что ничего не знаю» приписывают Сократу отнюдь не случайно.

С помощью острых, резких, зачастую раздражавших собеседников вопросов Сократ приводил участников диалога в замешательство, «лишал покоя», «злил», «заставлял думать». «Невежество собеседников показывалось как настоящее, а "невежество" Сократа оказывалось симуляцией для стимуляции диалога» (Р. Гросс). Мастерство и масштабность риторического дара проявлялись в том обстоятельстве, что, поразмыслив, собеседники не могли не признать справедливость сомнений Сократа, справедливость его вопросов. Иными словами, своими высказываниями Сократ создавал такой контекст, в котором его собеседнику

137

становилась очевидной неполнота, ограниченность имеющихся у него философско-мировоззренческих представлений. Опровержение, приведение собеседника в замешательство — «elenchos» — было деструктивной составляющей метода Сократа. Посредством майевтики «достигался эффект очищения сознания» собеседника от «фальшивых самоочевидностей», «вредных иллюзий», «невежества». Эксплицируя, делая явным для партнера по диалогу несовершенство его собственной точки зрения, опровергая исходную познавательную позицию собеседника, Сократ создавал предпосылки для дальнейшего философского исследования. Платон писал об этом так: «Мы должны признать, что именно опровержение есть наиболее основательное очищение, кто не знал его благородного воздействия, даже если это великий царь, тот не стоит и упоминания». Полной диалектической противоположностью деструктивной составляющей майевтики являлось ее конструктивная, положительная часть. Абстрагируясь от деталей, можно сказать, что в самом общем виде конструктивный элемент майевтики заключался в создании Сократом по ходу диалога таких условий, в которых его собеседник вынужден был приводить разные характеристики, признаки обсуждаемого понятия к единому основанию, подводить частное (отдельные примеры) под общее понятие. Сократ так говорит об этой способности:...охватив все общим взглядом, возводить к единой идее разрозненные явления, чтобы, определив каждое из них, сделать ясным предмет нашего поучения». Вторая способность Сократа, органично входящая в положительную майевтику — помочь собеседнику, «наоборот, разделять все на виды, на естественные составные части, стараясь при этом не раздробить ни один член, как дурные повара» (индукция) (Михальская А. К., 1996. С. 20—23).

Прекрасный пример применения положительной майевтики мы можем найти в диалоге «Федр», когда Сократ применяет индукцию и дедукцию, анализируя собственное рассуждение о любви. Если Сократ замечал в ком-то «природную способность охватывать взглядом и единое, и множественное», то, по его собственному признанию, «гонялся за таким человеком по пятам, как за богом». Результатом применения конструктивного элемента майевтики было построение собеседником Сократа иерархии признаков, связанных с изучаемым понятием, обобщение опыта, с осознанным выделением логического основания (ведущего признака/признаков) собственной познавательной позиции.

Наряду с майевтикой, для активизации мышления своих собеседников, Сократ часто использовал принцип «сценического агона», заимствованный им у греческого театра. Агон (отсюда слова «антагонист»; «агония» — «борьба со смертью») означает противопоставление, состязание,

138

такое же, как в аттической комедии, драматический спор, «борьба двух противоположных идей, которые защищают соперничающие стороны, причем борьба азартная, страстная» (Лосев А. Ф., Тахо-Годи А. А., 1993). Метод противопоставления состоял в том, что рядом с точкой зрения своего собеседника Сократ формулировал собственную позицию по обсуждаемой проблеме, позицию, безусловно, понятную оппоненту, но исходящую из иных, нежели у него, логики, ценностей, оснований. Во многих диалогах видно стремление Сократа сформировать несколько познавательных перспектив преодоления философско-мировоззренческой проблемы.

Диалоги Платона «Гиппий больший», «Протагор», «Горгий», «Менон», где главное действующее лицо — Сократ, построены в полном соответствии с принципом сценического агона (вспомните греческий театр — одна и та же ситуация представляется зрителю глазами «улыбающейся» и «плачущей» маски). В диалоге Платона «Пир», решая философскую проблему «что есть любовь?», собеседники (Федр, Павсаний Эриксимах, Аристофан, Агафон, Сократ, Алкивиад) дают 7 различных определений любви. Наличие нескольких точек зрения в одной проблемной области неизбежно приводит их к обсуждению, согласованию обобщению, отбору наиболее продуктивных тезисов, обогащает исходные представления людей.

В заключение позволю себе цитату из книги Т. В. Васильевой «Афинская школа философии» о сильных сторонах сократического диалога: «Собеседник перед тобой, ты можешь к нему приноровиться, снять недоумения по ходу беседы. Самостоятельное размышление врезается в память вашего оппонента, усваивается прочно, а самое главное, порождает в душе слушателя способность к внутреннему собеседованию с самим собой».

7.5. Психологическая модель полноценного
сократического диалога

Получив обобщенное феноменологическое представление о протекании классического сократического диалога, картину внешних признаков, описывающих философско-мировоззренческий диалог как форму совместной деятельности людей по постановке и построению вариантов преодоления философско-мировоззренческих проблем, мы можем перейти к построению психологической модели полноценного сократического диалога. В отличие от феноменологической картины, теоретическая модель отражает внутренние, существенные и необходимые характеристики

139

сократического диалога. Структурно такая модель находится в отношениях изоморфизма (подобия) к способу развития классического философского диалога и состоит из трех основных этапов.

Первый этап — постановка философской проблемы. Философско-мировоззренческая проблема фиксируется в виде вопроса, принятого к обсуждению собеседниками в результате конвенции (договора). Как правило, философский вопрос направляет участников диалога на установление сферы смысла, значения по отношению к тому или иному термину философии, одновременно являющемуся абстрактным словом обыденного языка («добро», «время», «любовь», «красота» и т. д.).

С появлением, принятием собеседниками философского вопроса создается философская проблемная ситуация (ФПС). Согласно определению А. М. Матюшкина, «проблемная ситуация характеризует психическое состояние субъекта, возникающее при выполнении задания, требующего открытия нового знания» (Краткий психологический словарь, 1990. С. 293). «Открытие нового знания», преодоление проблемной ситуации обязательно должно «быть значимым для субъекта», «изменить его психическое состояние», «составить микроэтап в развитии».

Итак, психологическим условием возникновения ФПС является невозможность осуществления деятельности в плане простой репродукции. Решение философско-мировоззренческой проблемы предполагает, что участники диалога «совершат открытие» и переживут этот факт эмоционально, обязательно будут продуцировать, создавать новое для себя знание, выходить в гипотетическую сферу, на уровень предельно возможных обобщений.

Второй этап — решение философского вопроса на актуальном уровне развития участников диалога. На этом этапе в сознании каждого из частников диалога актуализируется часть опыта, субъективно связанная с изучаемой проблемой, актуализируются представления, относящиеся к абстрактному слову обыденного языка, появляются психологические предпосылки для перехода от смысловой к знаково-символической форме анализа ситуации. Кроме того — пока в индивидуальном порядке внутренний или внешний монолог), — происходит обобщение участниками диалога собственных представлений (или других содержаний создания), субъективно, психологически связанных с обсуждаемой темой. Такое обобщение приводит к выделению признака (признаков), иногда построению иерархии признаков, становящихся основанием точки зрения познавательной позиции какого-либо партнера по общению.

Для участников философско-мировоззренческого диалога результат их собственной деятельности на втором этапе выступает как открытие (ага-реакция — «понял!», «эврика!»), в форме идеи, замысла, гипотезы,

140

«откровения» о возможности разрешения философской проблемы. И как только «открытие» стало реальностью, сама ситуация сократического диалога как деятельности совместной, интерактивной, ставит перед человеком задачу коммуникации, передачи собеседнику новых идей и знаний. Теперь автор гипотезы ищет средства для экстериоризации своих представлений, мыслей, переживаний, придает им вербальную (словесную) форму, выносит в диалогическое пространство, старается сделать достоянием всех. Конструируя вербальные модели преодоления философско-мировоззренческой проблемы, партнеры по общению создают собственные определения, дефиниции обсуждаемого абстрактного слова. Эти оригинальные определения опосредствуют как совместный процесс философствования, так и философствование каждого познающего субъекта.

Экстериоризация, проговаривание собеседниками собственных познавательных позиций, философско-мировоззренческих представлений, внутреннего опыта, связанного с абстрактными словами обыденного языка, приводит к возникновению особой коммуникативно-знаковой среды, где во внешней, вербальной форме представлена, в зависимости от конкретных условий, одна или несколько несовпадающих точек зрения на способ преодоления философско-мировоззренческой проблемы. Еще раз подчеркнем ведущий отличительный признак второго этапа философско-мировоззренческого диалога — в созданной собеседниками коммуникативно-знаковой среде обязательно наличествует ответ на обсуждаемый вопрос. Философская проблемная ситуация перестает существовать для собеседников, найденный ответ их полностью удовлетворяет, не вызывает сомнений. Участники диалога пребывают в наивной уверенности, что решили проблему раз и навсегда, окончательно и бесповоротно.

Третий этап — самый важный, кульминационный этап философско-мировоззренческого диалога — состоит в воссоздании философско-мировоззренческой проблемной ситуации на новом, более сложном диалектическом витке-уровне. Ответ или ответы, появившиеся на втором этапе, подвергаются сомнению, критике, проблематизируются, из абсолютных превращаются всего лишь в версии. Ситуация теряет завершенность, вновь становится диалогически открытой, философско-мировоззренческий диалог обретает новый импульс, получает «второе дыхание».

Как следует из феноменологической характеристики полноценного философско-мировоззренческого диалога, на третьем этапе Сократ пользовался «агоном» и «майевтикой».

«Агон» — метод конфронтационный, выражаясь языком обыденным, агон не что иное, как спор, открытое столкновение позиций. Нам кажется, что наиболее адекватным психологическим термином, отражающим

141

сущность явления, в значительной мере совпадающим по своему содержанию с греческим словом «агон» и обыденным словом «спор», является научный термин «социо-когнитивный конфликт», введенный в научный обиход представителем швейцарской школы генетической психологии, последователем Ж. Пиаже — А.-Н. Перре-Клермон. Условием возникновения социо-когнитивного конфликта является существование в одной проблемной области конкурирующих, (основанных на несовпадающих признаках) точек зрения относительно способов преодоления философско-мировоззренческой проблемы. Наличие нескольких опредмеченных, вербализированных (высказанных), развернутых из различных допущений, оснований, признаков познавательных перспектив с неизбежностью вызывает их сопоставление, координацию, стимулирует размышление.

Социо-когнитивный конфликт не случайно является психологическим термином-эквивалентом обыденному слову «спор». Спор относительно мировоззренческих проблем это всегда столкновение «социо». Философско-мировоззренческие представления человека «пристрастны», обусловлены социальной ситуацией развития, средой, референтной сферой субъекта (внутренне, субъективно представленными в каждом человеке людьми, на мнение, оценки которых он ориентируется). Вот почему спор в интересующей нас области — почти неизбежно борьба ценностей, глубинный конфликт «мироощущений», мировосприятий, социальных установок, нравственных выборов. Таким образом, сама возможность организации философско-мировоззренческого диалога вытекает из вполне очевидного факта: люди по-разному оценивают окружающий мир и свое место в нем. Другой ипостасью философско-мировоззренческого диалога, происходящего в форме агона, может быть конфликт когнитивный (познавательный). Нет собеседников, находящихся на одном уровне анализа проблемы. Знания, опыт, способы рассуждения, мыслительные приемы и операции, стоящие за той или иной точкой зрения, разнятся. Познавательный (когнитивный) конфликт это недопонимание, обязательно возникающее между более сведущим и менее осведомленным, «опытным» и «неопытным». По аналогии с социальным конфликтом мы можем сказать, что возможность организации философско-мировоззренческого диалога в форме агона вытекает из не менее тривиального факта — люди по-разному (на разном уровне сложности) понимают окружающий мир и свое место в нем.

Конечно, в реальной ситуации общения почти нельзя встретить агон, спор как чисто социальный или только когнитивный конфликт. Разделительная линия между социальной и когнитивной составляющими спора весьма условна.

142

Сократический диалог, осуществляющийся как агон, спор, в подавляющем большинстве случаев можно классифицировать именно как социо-когнитивный конфликт между собеседниками, имеющими разные точки зрения на способ преодоления философско-мировоззренческой проблемы. Участники такого диалога-спора знакомятся с содержанием конкурирующих познавательных позиций, распредмечивают и присваивают мнения оппонентов, интериоризируют сам процесс согласования противоречащих точек зрения, вместе устанавливают значение и расширяют сферу смысла обсуждаемого термина.

Дав психологическую характеристику агона как социо-когнитивного конфликта, перейдем к анализу другого метода (точнее, совокупности методов) организации сократического диалога — майевтики. Напомним, что феноменологический анализ сократического диалога выявил два основных вида майевтики: майевтику деструктивную (elenchos — «привести в замешательство»; «посеять сомнение») и майевтику конструктивную.

Логика реализации деструктивной майевтики жестко задает следующий психологический алгоритм организации взаимодействия с собеседником на третьем этапе сократического диалога. Как только собеседник преодолел философско-мировоззренческую проблему, экстериоризировал собственные представления, идеи, высказал их, дал ответ на обсуждаемый вопрос и потерял стимул к дальнейшему размышлению — необходимо сделать для собеседника очевидными неполноту, незавершенность, относительность его позиции. Конкретные формы деструктивной майевтики могут быть самыми разными: приведение примера, явно опровергающего точку зрения собеседника; изменение ракурса анализа проблемной ситуации; создание такого контекста, в котором собеседник сам способен фиксировать внутренние противоречия своей позиции; обращение внимания собеседника на противоречие его позиции реальным фактам; смена метафизического подхода к решению проблемы на диалектический и т. д.

Иными словами, действуя в логике деструктивной майевтики, ведущий (организатор философско-мировоззренческого диалога) сознательно или любой из участников беседы спонтанно, интуитивно приходит к выводу о необходимости:

• понять точку зрения собеседника;

• занять рефлексивную позицию по отношению к мнению собеседника;

• попытаться восстановить, реконструировать те личностные основания (установки, принципы, иерархию мотивов, мироощущение, мировосприятие и т. д.) и те способы размышления, рассуждения (то есть мыслительные действия, операции, сам процесс мышления, ход мыслей),

143

которые привели оппонента к формированию и формулированию своей версии преодоления философско-мировоззренческой проблемы;

• критически проанализировать точку зрения собеседника. Постараться увидеть слабые места, «узость», ограниченность и противоречивость данного им варианта ответа на философско-мировоззренческий вопрос;

• разработать аргументацию, апеллируя к которой, можно поколебать уверенность собеседника в абсолютной истинности своей позиции или вообще опровергнуть заявленную собеседником точку зрения;

• найти оптимальную форму для трансляции некоторых аргументов собеседнику (критерием отбора таковых является способность оппонента воспринять эти доводы).

Надо помочь собеседнику занять рефлексивную позицию по отношению к собственной точке зрения, своему опыту, себе самому. Давая оценку, высказывая отношение к мнению собеседника, критикуя его, человек, применяющий деструктивную майевтику, «пристрастно отражает» точку зрения оппонента. Главное, что собеседник приобретает качественно своеобразную, новую возможность: увидеть проблему и предложенное им самим решение в пристрастном отражении, данном другим человеком, глазами другого, сквозь призму его опыта.

Результат применения деструктивной майевтики — воссоздание философско-мировоззренческой проблемной ситуации, мотивации к дальнейшему размышлению, понимание собеседником оснований собственной точки зрения, формирование способности к рефлексии! Использование агона и деструктивной майевтики приводит к практически тождественным результатам, но тем не менее оба метода организации сократического диалога обладают собственной спецификой: агон предполагает создание нескольких развернутых, автономных точек зрения в области одной философско-мировоззренческой проблемы; для деструктивной майевтики предметом совершенствования является высказанное мнение одного из собеседников, а средством — создание человеком, применяющим деструктивную майевтику, проблематизирующего контекста для точки зрения собеседника. Причем позиция самого субъекта деструктивной майевтики чаще всего лишь подразумевается, дана имплицитно (в скрытом виде, неявно), не раскрывается до конца, не формируется точно.

Задавая вопросы, не соглашаясь с высказанным мнением, критикуя его, субъект деструктивной майевтики как бы «ни на чем не настаивает», «ничего не предлагает взамен», способен менять направления критики вплоть до взаимоисключающих.

Лишенным конфликтного потенциала и более простым, нежели методы агона и деструктивной майевтики, нам представляется такой способ

144

организации сократического диалога, как конструктивная, положительная майевтика. Суть положительной майевтики двойственна, амбивалентна. Положительная майевтика это диалектический подход к анализу вариантов преодоления философской проблемы, созданных на актуальном уровне развития участников сократического диалога. Если на втором этапе сократического диалога собеседник мог создать только «локальную», «частную», «узкую», «конкретную», со ссылками на отдельные примеры точку зрения, то положительная майевтика применялась в индуктивной форме. Не опровергая мнения собеседника, Сократ задавал вопросы, выводящие партнера по общению «за границы непосредственного опыта», требующие движения от конкретного к абстрактному, «возведения частного к общему», «восхождения от вида к роду», предельно возможного обобщения конкретных примеров, представлений, явлений и т. д.

Прямо противоположную логику действий организатора диалога можно назвать дедуктивной положительной майевтикой. В случае когда на втором этапе сократического диалога собеседник приходил к слишком «общему», «сложному», «оторванному от практики», «запутанному» определению содержания абстрактного слова обыденного языка, ведущий задает вопросы, требующие от собеседника аналитического подхода к своему мнению, «спуска» от рода к видам и разновидностям, разделения на более элементарные части и единицы.

145

ГЛАВА 8.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ. СПОНТАННОЕ ПОНЯТИЕ.
СПОНТАННОЕ МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОЕ
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ
ОСОБЕННОСТИ СПОНТАННЫХ
МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ
ДЕТЕЙ 6—9-ЛЕТНЕГО ВОЗРАСТА
(ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)

8.1. Психологи-ассоцианисты о представлениях, актуальном уровне развития представлений детей 6—9-летнего возраста

8.2. Зарубежные психологи — современники Л. С. Выготского о представлениях, актуальном уровне развития представлений детей 6—9-летнего возраста, связи представлений со словами в процессе мышления

8.3. Современное понимание термина «представление» в отечественной психологии

8.4. Психологическая характеристика представлений детей 6—9-летнего возраста

8.5. Спонтанные понятия как основной материал наглядно-образного мышления, «единство речи и мышления». Специфика спонтанных понятий

8.6. Спонтанные мировоззренческие представления как особый вид спонтанных понятий

146

ГЛАВА 8. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ. СПОНТАННОЕ
ПОНЯТИЕ. СПОНТАННОЕ МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОЕ
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ
ОСОБЕННОСТИ СПОНТАННЫХ
МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ
ДЕТЕЙ 6—9-ЛЕТНЕГО ВОЗРАСТА
(ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)

Известно, что мышление ребёнка старшего дошкольного и младшего школьного возраста преимущественно наглядно-образное, конкретное. Не препятствует ли это обстоятельство возможности организации сократических диалогов с детьми? По моему мнению, нет, поскольку «мостик» между сознанием ребёнка и содержанием философии всё же существует. Этот мостик — слово.

В активном и пассивном словаре ребёнка 6—7-летнего возраста уже представлены так называемые абстрактные слова обыденного языка (Берсенева Н. И. и др., 1995). Абстрактные слова обыденного языка («добро», «красота», «счастье», «время» и др.) широко используются детьми в их сигнификативной функции (для обозначения чего-либо) и в их коммуникативной функции (для передачи информации кому-либо). Следовательно, уже на рубеже старшего дошкольного возраста ребенок связывает с абстрактными словами некое содержание, вкладывает в них некий смысл.

«У человека, который осваивает духовный мир, есть мера, которую он прикладывает к миру реальных вещей: к своему поведению, к поведению других, к отношениям людей друг к другу и к миру. Эта мера — слова, в которых «воплощен дух народа» и которые составляют его культуру. Поиск смысла абстрактных имен формирует личность в человеке, а само содержание их наполняется его индивидуальным опытом, в том числе и тем, который он приобретает, раскрывая для себя смысл слов, обращение к которым (с которыми) составляло и составляет естественную среду его обитания... (Лингво-философский анализ абстрактного имени, 1997. С. 134).

Согласно культурно-исторической концепции становления высших психических функций, основным «содержанием сознания», «материалом мышления», основной психологической «единицей» сознания ребёнка 6—9 лет являются спонтанные понятия — «чисто образные комплексы» (Л. С. Выготский), представления, психологически связанные со словами обыденного языка. Развивая эту мысль, подчеркнём принципиально важное обстоятельство — абстрактные слова обыденного языка это

147

ещё и термины, вербальные эквиваленты понятий в подавляющем большинстве культурных философско-мировоззренческих систем. Именно абстрактные слова обыденного языка и «стоящие» за ними «образы разной степени сложности» являются «мостиком» между сознанием ребёнка и философией.

Перечисленные констатации, во-первых, послужили теоретическим фундаментом для разработки содержания понятия «спонтанное мировоззренческое представление». Во-вторых, позволили экстраполировать признаки понятий «представление», «спонтанное понятие», их психологическую характеристику, данную ведущими отечественными и зарубежными психологами, на представления, связанные с находящимися в языковой компетенции детей абстрактными словами обыденного языка.

Что же такое спонтанные мировоззренческие представления, нам и предстоит разобраться.

8.1. Психологи-ассоцианисты о представлениях,
актуальном уровне развития представлений детей
6—9-летнего возраста

Начнем анализ источников, посвящённых проблеме представлений и спонтанных понятий и актуальному уровню развития указанных феноменов, с работ психологов-ассоцианистов (Д. Милль, И. Гербарг, Т. Рибо, В. Вундт, Дж. Селли, Р. Гаупп, Э. Мейман).

Конец VII — начало V в. до н. э. Философия ещё находится в процессе становления, обособляясь от мифологии, космогонии, религии, естествознания. Древнегреческие философы предпринимают дерзновенную попытку рационального толкования природы, стремятся обнаружить «единое во множестве», напряжённо ищут «первое почему всех вещей», «начало начал» всего сущего, «кирпичики» — строительный материал мироздания.

Конец XVIII — почти весь XIX в. Пришёл черёд обособления психологии. Психологи-ассоцианисты, подобно натурфилософам, занимаются «повторением прошлого» на новом диалектическом уровне. Отвоёвывая предмет психологии у религии, философии, медицины и педагогики, ассоцианисты вознамерились препарировать психику, разложить целое по «первичным ячейкам», найти «исходные содержания сознания», своего рода «психологические атомы», связи (ассоциации) которых и есть — психика. Одни ассоцианисты в качестве «далее неделимых элементов» психики рассматривали ощущения, другие, например выдающийся представитель ассоцианизма Джеймс Милль, — представления. Несмотря

148

на вульгарно-механистический, редукционистский пафос своих учений (Джеймс Милль называл психику «ментальной (в смысле психической — М. Т.) машиной» именно ассоцианисты XIX в., психологи начала XX в. придали представлениям статус обыденного, законного для психологии предмета, навсегда «легитимизировали» это понятие в глазах психологов, прочно «прописали» его в психологии.

«Всё новое — хорошо забытое старое». Читаешь книги психологов и педагогов, вышедшие в свет около века назад, смотришь некоторые современные учебники по возрастной психологии и невольно задаёшься крамольным вопросом, а не толчёт ли психология воду в ступе? Не бежит ли по кругу? Многое из того, что выдаётся как последнее достижение психологической мысли того или иного периода уже «было, было, было»… сказано ассоцианистами. Восстановим авторство, вкупе с исторической справедливостью, применительно к интересующему нас понятию — «представление». Причём сначала поговорим о представлениях вообще, затем — о представлениях ребёнка 6—9-летнего возраста.

1. Представление — отражение в «душе», психике человека предметов и явлений объективного мира.

«В душе нет ничего изначального, ей имманентно присущего. Душа состоит из первоэлементов — представлений, которые, суть, отражают однажды виденное человеком в окружающем мире» (Иоганн Гербарт — немецкий педагог, философ, психолог).

«Представления это остатки прежних впечатлений, следы контактов человека с природой — рукотворной и естественной» (Теодюль Арман Рибо (1839—1916) — основатель самостоятельной психологии во Франции).

«Природа представлений дуалистична, они относятся как к объективному миру, вещам, их свойствам и связям, так и к процессам, идущим в нас» (Вильгельм Максимилиан Вундт (1832—1920) — немецкий физиолог, философ, психолог, основатель первой в мире (1879) психологической лаборатории).

2. Представление не точная копия воспринятого. Представления избирательны, их «создание», «производство» есть творческий акт. Один и тот же объект по-разному представляется тому или иному субъекту. Эта разница проистекает из факта несовпадения «предыдущего» опыта людей. Представления динамичны, склонны к изменению, трансформации.