Глава 1. Педагогические основания диалогического воспитания и развития детей 6 страница

Помните замечательную книгу Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке»? Недавно я задал подросткам вопрос: «Каким должен быть настоящий человек?» В ответ прозвучало — «крутым». «Что значит крутым?» — с упавшим сердцем продолжал интересоваться я. Чего только не наслушался. И про «бутылочку клинского», про «живи настоящим и не парься», про «лоховский и реальный прикид», про «отстойных» и «просто супер» девочек, про «тачки», про «баксы», «конкретные бабки», «пельмень зелени на кармане», про телесуперменов, как они «мочат уродов», про «свободу от предков», про игнорирование «тупых училок-неудачниц» с их не менее «тупыми» нравоучениями, про «посылай всех, кто загружает», про «страну дураков», в которой «нормальному тинэйджеру» жить невозможно, которая кругом виновата перед этим самым тинэйджером и из которой необходимо «как можно быстрее свалить». И всё в таком же нескучном духе. Сделаем поправку на подростковый максимализм, всё равно, мало не кажется. «Идол», сокрывшийся за вроде безобидным, прочно вошедшим в обиход словом «крутой», вполне определённо влияет на сознание и тем самым определяет поведение подростка. В слове «крутой» для значительной части сегодняшних подростков — смысл и цель существования. Стремление к «крутизне» — жизненная программа. В ракурсе «крутизны» — наличию либо отсутствию её в человеке — подросток оценивает других людей, себя самого. От несоответствия завышенных, априори недостижимых для подавляющего большинства

ожиданий нищенскому уровню реальной жизни (как обзаведёшься всеми атрибутами престижного потребления, как умудришься быть «крутым», если родители бюджетники?) — фрустрация, уныние или агрессия, «бегство от реальности» в «виртуал», в секс, в наркотики, в алкоголь. Вот с таким-то видением идеала, цели, предназначения человека на этой земле каким будет поведение наших интервьюеров, каких от них ожидать поступков, и не наплачутся ли в самом недалёком будущем «новые русские» от «новейших»?

Л. С. Выготский утверждал, что в период «кризиса 7 лет» между аффектом, чувством, эмоциями человека и его поступком «вклинивается интеллектуальный момент». Чем ещё может быть этот «интеллектуальный момент», как не словом и связанным с ним обобщением? Чем ещё может быть этот интеллектуальный момент, как не спонтанным, житейским понятием, коль скоро именно спонтанные понятия, по Выготскому, — «основной материал мышления ребёнка». Опираясь на слово и образ, представление, ребёнок учится думать, прежде чем делать. Поведение ребёнка из непосредственного, находящегося в полной воле аффекта, постепенно превращается в опосредствованное, произвольное, подконтрольное самому ребёнку.

В языковых значениях заключён совокупный опыт народа, человечества. «Мышление стремится к языку, лучше всего приспособленному орудию мысли», — писал французский психолог Анри Валлон. Слова внутри языка связываются в систему. Осваивая язык, человек вооружается средством интерпретации объективной реальности. Язык, слово, словесные связи — посредники между человеком и миром. Слово и его значение генерализирует мышление. Называя одним и тем же словом разные предметы и явления, мы обращаем внимание ребёнка на связь между ними, заставляем искать нечто общее, помогаем обобщать, мыслить, наводить порядок в конгломерате разрозненных, отрывочных ощущений, восприятий, представлений и чувств. От степени понимания значения слов, от языковых связей, доступных пониманию человека, напрямую зависит его поведение, его судьба, его жизнь.

4.2. Воспитание как формирование мировоззрения.
Слово и мировоззрение. Абстрактные слова обыденного языка

«Как корабль назовёшь, так он и плыть будет». «Слова у нас, до важного самого, в привычку входят, ветшают, как платья. Хочу сиять заставить заново, величественнейшее слово...». «Вспомню детство славное, что дало нам главное... Словеса заветные — Бог, Россия, Мать».

У А. С. Макаренко и В. А. Сухомлинского есть похожие метафоры. Наши выдающиеся педагоги проводят исключительно интересную, эвристически продуктивную и весьма показательную параллель между воспитанием ребёнка и возделыванием саженца плодового дерева. Итак, воспитатель — садовник, селекционер, ребёнок — саженец, росточек яблоньки. Если воспитатель-садовник пустит дело роста даже самого культурного саженца яблоньки на самотёк, не побелит ствол, не укроет в лютые морозы, не внесёт удобрения, не польёт... Если воспитатель-садовник, подобно скульптору, только не резцом, а с помощью садовых ножниц, не будет «отсекать всё лишнее», формировать крону... Если он не будет всего этого делать, то деревце или погибнет, или изнеможет в пустоцвете, или превратится в дичок, даст кислые, ненужные и даже опасные для людей плоды. Деревце нуждается в кропотливом уходе. Хороший садовник не ждёт милостей от природы. На природу надейся, а сам не плошай.

В «Конвенции о правах ребенка» чёрным по белому написано, что до достижения 18-летнего возраста человек является ребёнком, за которого всю полноту ответственности несут взрослые.

Давайте не будем лукавить. Россия — страна, по своему историческому пути, по своему общественно-политическому климату, резко континентальная. У нас здесь такие контрасты, такие амплитуды, такие перепады температур! Мы во всём доходим до абсолюта. От величия к ничтожеству. От победы к поражению. Нет у нас, как говорил Н. Бердяев, «дара джентльменства», способности держаться «золотой середины». Из крайности в крайность, «из огня да в полымя».

В последние годы нас занесло в радикальный, а в наших специфических условиях просто беспредельный либерализм. Минимизация роли государства под эгидой глобализации. Бесконечное упование на закон «спроса и предложения», на законы рынка, на его «невидимую руку», которая, дескать, всё по полочкам расставит. Либерализм стал новой р-р-р-революционной идеологией наших «вечных реформаторов» «всего и вся», их фетишем, их идолищем. По либерализму-монитаризму-фридманизму, отринув свой собственный опыт, забыв про вожделенный Запад, где крупные корпорации работают по плану, где государство защищает свой рынок жесточайшим протекционизмом, где есть Фридман, но есть и Кейнс, нет только тех самых рыночных утопий 18—19 веков, мы давно бежим «впереди паровоза», «впереди планеты всей», вот-вот загремим под колёсную пару. Всё хотим быть «святее Папы Римского». «Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибёт». Результат безудержного либерализма в экономике, в политической сфере, в сбережении населения, в качестве жизни подавляющего большинства

населения нам хорошо известен. «Кому бы за всё это счастье отвесить глубокий поклон?»

Радикальный либерализм, спроецированный на систему образования, особенно на сферу воспитания, ещё более губителен. Вот лишь несколько «достижений» из его послужного списка. В одночасье была проклята и практически уничтожена прежняя система воспитания. Подлецов объявили героями. Героев, якобы в «свете новых исторических данных», под улюлюканье и свист свергли с пьедесталов. Воспитание захлестнул «девятый вал» инноваций ради инноваций.

Долой запреты! Долой стыд! Больше информации! Никакой регламентации! Ребёнок волен выбирать! Не сметь командовать! Любое вмешательство в таинство личностного выбора — крамола, подлежащая искоренению! Все, кто не с нами, тот против нас, ретроград, реакционер! Лучшее воспитание — отказ от всякого воспитания! Никаких ценностей! Никакого индоктринёрства! Надо учить человека «процедурам мышления», «рефлексии», «осознанному выбору», «коррекции и самокоррекции», «критическому мышлению»! Зачем давать бедняку рыбу, надо дать удочку, научить удить. Средства — всё, цель — ничто! «Человек, умеющий логически корректно мыслить, всегда будет поступать в соответствии с нравственным императивом Канта» («Не делай другому того, что не хочешь получить в отношении себя самого»). «Рыба ищет, где глубже, человек — где лучше». Человек думающий сам выберет, что выгодней-полезней для него в каждый момент времени! Ничего вечного-абсолютного, всё относительно! «Есть только жажда твоя!» «Живи настоящим!»

Давайте перестанем лукавить. Увлечение такой «свободной» педагогикой ещё можно было если не понять, то хоть как-то объяснить лет 15 назад. Сейчас, когда воспитание в коллапсе, когда потеряны для общества, для себя самих целые поколения, когда на наших воротах висит тяжким ярмом большая беда, когда Россия оказалась сверхконкурентоспособной на рынке концептуальной, идеологической видеопедофилии, следовать прежним ультралиберальным курсом воспитания — это уже не ошибка, а тяжкое преступление.

Давайте перестанем лукавить. Мало ли на белом свете негодяев, мыслящих вполне логично (вспомните приведенную выше директиву Геббельса!). Да и всё ли логикой только измеряется?

«Свято место пусто не бывает». Наши дети не в безвоздушном пространстве живут, не в невесомости, не в вакууме. Наркомафия, пивные короли, политические манипуляторы, воротилы большого бизнеса, агрессивные секты, террористы всех мастей, адепты «общества потребления», низводящие человека до «экономического животного», ищущего лишь плотских утех, не сложа руки сидят. Напротив, всеми кривыми путями-дорожками,

с применением суггестивных «психологических технологий», активно навязывают ребёнку выгодные субъекту манипуляции «выборы», ценности, мировоззрение. Устраниться от борьбы добра и зла за душу наших детей, предаться иллюзии, что ребёнок сам, свободно сделает мировоззренческий выбор — значит совершить предательство. Природа не терпит пустоты. Если мы не поможем нашим детям сделать правильный выбор, то кто же?

Зло рядится в притягательные одежды. Ядовитые соблазны на каждом шагу. Почему радикальные либералы от воспитания решили, что ребёнок — посмотрите вокруг! — выберет добро? Поставили несмышлёнышей между плохим и очень плохим, ограничили доступ к подлинно гуманистической культуре, устроили выбор без выбора, порушили шкалу нравственных ценностей, сделали её плоской... Зачастую ребёнок о том, что должно, о культурных образцах решения мировоззренческих проблем, просто не догадывается... И ещё хватает совести лицемерно поражаться — ах, падение нравов, ах, детская преступность, ах, нетерпимость... И соответствующий вывод-ярлык — народ не тот, рабы, холопы, не по плечу им Свобода.

Однажды Сократ со своими учениками поднимался на гору, чтобы предаться сосредоточенному философствованию. Навстречу путникам шла женщина лёгкого поведения. Завороженные её прелестями, ученики оставили Сократа. Всего один ученик остался верен ему. Но и этот юноша не удержался от сарказма: «Чего стоит вся твоя премудрость, Сократ, если даже лучшие из афинян поставили её ниже чар какой-то распутницы?» «Всё это легко объяснимо», — ответствовал Сократ с олимпийским спокойствием. — Мы поднимаемся вверх, а женщина увлекла нестойкие души вниз».

Оставлять ребёнка один на один с этим жестоким миром значит обрекать его на поиск лёгких, неправых путей. Вверх подниматься во сто крат трудней, чем катиться в пропасть. Мне близка традиция охранительная, отцовская. Не доверять ребёнка стихии и не навязывать готовых рецептов, а влиять, направлять, наставлять на путь истинный, поддерживать, укреплять духовно. В этом высокое предназначение воспитания.

Давайте выходить из спячки-анабиоза. Слышу вопль реформаторов «А судьи кто?!» «Кто вам дал право решать, какой путь истинный, какой тупиковый!». «Кто дал право за ребёнка выбор делать?» «Кто уполномочивал влиять, воспитывать в том или ином направлении?» «Вам-то откуда знать, что лучше, что хуже?» Аргументы, по мнению радикал-либералов от образования, просто железобетонные, разящие наповал.

Вот только почему-то на ум приходит Сократ, ставящий перед собой, своим философствованием, своим диалогом такую задачу: «...цель моей

майевтики состоит в том, чтобы помочь отделить фантазии и лживость в молодых душах от вещей здоровых и реальных». По Сократу, «каждая душа беременна истиной» и, подобно ребёнку, нуждающемуся в помощи акушера для появления на свет, истина, находящаяся в душе каждого, так же нуждается в помощи «духовного повивального искусства». Мудрый взрослый просто обязан не оставаться безучастным, а активно помогать ребёнку в рождении истины.

Автор американской программы «Философия для детей» Мэтью Липман вполне солидарен с Сократом. На своеобразной перекличке веков и стратегий воспитания М. Липман, спустя 2400 лет после Сократа, констатирует: «цель программы «Философия для детей» — воспитать гражданина, осознанно принимающего нормы жизни в открытом обществе, осознанно делающего выбор в пользу демократии». Оказывается, Липману отнюдь не безразлично, какой выбор сделает ребёнок, оказывается, он прекрасно знает, куда, к каким ценностям ведёт ребёнка. А кто М. Липману «дал право решать за ребёнка», что нормы жизни в открытом, в понимании К. Поппера, обществе, есть оптимальный выбор? Что-то радикальные либералы, сторонники безбрежно свободного воспитания, полностью самодеятельного в своём выборе дитяти, не торопятся критиковать М. Липмана.

Вспомните о национальных доктринах образования США, Великобритании, Франции, Германии — там тоже в той или иной форме обозначено, какие ценности должен разделять гражданин этих стран. Там много торжественных, правильных слов о толерантности, неотъемлемых правах человека, уважении прав меньшинства, незыблемости частной собственности, свободе слова, демократии. Что это как не проект мировоззрения? Что это как не целевая установка для воспитателей, педагогов этих стран? Что это как не государственный, социальный заказ к системе воспитания? И где здесь стихия свободного выбора? И нет ли здесь «насилия над ребёнком»?

В Китае воспитатели в своей деятельности обязаны руководствоваться «спецификой китайского пути, сочетающего традиции конфуцианства и достижения китайского социализма, неукоснительно следовать директивам КПК в борьбе за воспитание новых поколений».

О необходимости воспитания в духе национальных традиций, помноженных на «непреходящие ценности индийской демократии», сказано во «Всеиндийской декларации педагогов».

Итак, пора понять очевидное — воспитание это всегда и везде, от Рождения цивилизации и до её заката — есть формирование определённого мировоззрения, совокупность таких воздействий на становящуюся душу ребёнка, в результате которых воспитуемый сделает не любой, а определенный

мировоззренческий выбор. Кем определённый? К. Маркс утверждал — господствующими классами. Не нравится такая трактовка, придумайте другую. Но факт остаётся фактом — «свободный выбор» в воспитании — такая же далёкая от жизни абстракция, как и «свободный рынок».

Получается, на Западе или Востоке люди, общество знают, какой выбор должны сделать дети. Получается, им можно, а нам... А мы будто бы и не жили. Будто бы и не было в пространствах и веках нашего государства, занимающего и сейчас ещё одну седьмую часть суши. Кто дал нам право помогать ребёнку в его мировоззренческом выборе? Великая культура и история Отечества, выстраданные им ценности, сохранявшие нас в самую лихую годину... Пушкин, Гоголь, Достоевский, Есенин, Маяковский, Блок, Шолохов... Наша роль в Истории — от столкновения с Монголами, через решающий вклад в обуздании «апокалипсического зверя» — Наполеона, и до самого пика нашей истории — победы над фашизмом!

Не к исключительности и гордыне призываю. Еще раз повторю. Надо просто знать себе цену. Надо уважать себя. Только зная свою культуру, человек поднимется до высот мировой. Только будучи воспитан в духе уважения и бережного отношения к традициям и ценностям своей страны, станет гражданином Мира.

Вполне предсказуем вопрос к автору — при чём здесь Выготский, Леонтьев, Давыдов? Какое отношение к вышесказанному имеет советская психология? Отвечаю — именно советская психология, на мой взгляд, способна послужить теоретическим фундаментом для проектирования современных воспитательных программ.

Итак, мы установили, что воспитание, в узком понимании этого слова, есть деятельность, специально направленная на формирование того или иного мировоззрения. «Мировоззрение — система взглядов на объективный мир и место в нём человека, на отношение человека к окружающей его действительности и самому себе, а также обусловленные этими взглядами основные позиции людей, их убеждения, идеалы, принципы познания и деятельности, ценностные ориентации». Обратите внимание — убеждения, ценностные ориентации — ядро мировоззрения.

Позвольте напомнить — по Выготскому, «единицей» анализа сознания является «слово и его значение», «слово и связанное с ним обобщение». Я далек от низведения человска только до чего-либо рационального. Помимо сознательного, есть в человеке и бессознательное, интуитивное, помимо души есть ещё и Дух. Но все сознательные элементы нашего мировоззрения, опять же строго по Выготскому, не могут существовать вне

связи со словом. «Проговорить — это и значит осознать», — писал Выготский. Мировоззрение имеет свой, если угодно, материальный субстрат. Мировоззрение состоит из слов, значений этих слов, их смыслов, из споров интеграции слов и их значений в единый «образ мира», «картину мира». Значения и смыслы слов, посредством которых мы строим и осознаём собственное мировоззрение, есть, опять же в строгом соответствии с отечественной психологией, результат совокупной, совместной деятельности людей.

Слово слову рознь. В обыденном языке, языке, на котором думает подавляющее большинство людей, широко представлены так называемые абстрактные слова. «Настоящее», «хорошо», «плохо», «свобода», «любовь», «добро», «зло», «герой», «красота», «время», «счастье», «правда», «совесть»... Абстрактное слово играет «...основополагающую роль в духовной жизни человека. Оно вообще делает эту жизнь возможной. Есть и другие формы выражения жизни духа, но слово универсально». (Абстрактное имя..., 1997. С. 12). Назовите хоть одну мировоззренческую или философскую систему, назовите хоть одну религиозную доктрину, хоть одну идеологию, хоть одно политическое учение, обходящиеся без слов. Мировоззрение, как часть нашей субъективной реальности, нашего сознания, нашего мышления, опосредствовано словами.

Анализируя бытие, прозревая историческую закономерность, выражая сокровенные чаяния, интересы больших групп людей, лучшие умы и сердца, пророки человечества, облекают плоды своего размышления в слова, наполняют новыми смыслами известные всем термины или создают свой новый язык, а затем слова с заключёнными в них новыми смыслами овладевают массами. Идея становится материальной силой. Слова пророков вызывают отклик в сознании и душах миллионов. Так рождается идеология, так рождается мировоззрение. «Свобода, Равенство, Братство» — это гимн Великой Французской революции. «Права человека», «частная собственность», «демократия» — альфа и омега американского образа жизни, от Джефферсона до наших дней.

С точки зрения психолога-выготскианца, мировоззрение это, прежде всею, те значения и смыслы, те способы мыслительной деятельности, те ценности и мировоззренческие выборы, которые «стоят» за абстрактными словами. С точки зрения психолога-выготскианца, воспитывать человека, направлять становление его мировоззрения значит создавать психолого-педагогические условия для развития культурных значений и смыслов абстрактных слов обыденного языка, которые являются системообразующими для любого мировоззрения.

Перечитайте диалоги Сократа. По мнению А. Ф. Лосева, Сократ, пекущийся о воспитании своих собеседников, Сократ, стоящий у истоков

философии, занимался не чем иным, как «теоретизированием некоторых слов, которые греки до него понимали слишком упрощённо и буквально».

От того, какими смыслами, каким значением наполнятся в сознании и душе наших воспитанников абстрактные слова обыденного языка, от нравственного выбора, связанного с этими словами (убеждений), то есть от мировоззрения как своеобразного посредника между животными инстинктами и человеческими поступками, зависит судьба наших детей, их жизнь. Иван Павлов говорил: «Культура это торможение инстинктов человека». Слово и есть психологическое средство торможения зла и акселерации добра.

4.3. Воспитание как деятельностное освоение содержания
культурного мировоззрения. Развитие значений
абстрактных слов обыденного языка и развитие
мировоззрения как один и тот же процесс

Положа руку на сердце, много ли в арсенале воспитателей средств и способов воспитания? Воспитание собственным примером, поощрение и наказание, чтение нотаций и поучений... Вот, по большому счёту, и все. Как часто родители, педагоги сокрушаются: «Тысячу раз твердим одно и то же, в одно ухо влетает, в другое вылетает, свою голову не приставишь, соломки на всех ухабах не расстелешь, жизнь за него не проживёшь». Чем утешаемся? Проверенными поколениями резонами — «жизнь научит», «вот набьет синяков и шишек, поймёт тогда, что мать с отцом добра желали, что старших слушать надо». И вот что удивительно. В этих незамысловато-бесхитростных родительских сетованиях опыт предков смыкается с глубинной подоплёкой современной психологической науки, с теорией деятельности. Судите сами, то, что нажито трудом, то нам и дороже. Невозможно ребёнку в готовом виде передать понятие, ценность, веру.

Понятие, ценность, моральная норма — «не одномоментный мыслительный акт», они «берутся величайшим напряжением всех сил ребёнка» (Л. С. Выготский). До них ещё нужно добежать, дорасти, подняться, их нужно выстрадать. Только собственная жизнь, судьба, деятельность по-настоящему учат человека. Только если «своя голова на плечах», если своим умом доходишь до простых истин, эти истины становятся «ориентировочной основой» поведения, перерастают в осознанные убеждения, превращаются в нравственный стержень-оселок личности.

Пример для иллюстрации. Сейчас чрезвычайно популярны книги-цитатники высказываний различных знаменитостей. Люди, добившиеся выдающихся успехов в искусстве, науке, политике, всегда нетривиально судят обо всём, от великого до смешного. Козьма Прутков отдыхает. Иногда так загнут, что думаешь, оригинальничают, чудят. Ничего не понимаешь. Чувствуешь себя древним греком, встретившимся с философом Гераклитом. Он тоже, бывало, как скажет — «Нельзя два раза войти в одну и ту же реку» или «Всё течёт, всё изменяется». За эту непонятность свою и прозван Гераклит современниками «Тёмным».

А не такими же «тёмными» кажутся детям родители, педагоги? Изрекают нравоучения, раздают направо и налево многозначительные сентенции. Многозначительные для взрослых, бессмысленные для детей. Забываем мы объяснить, показать ребёнку, как люди додумались, как они вывели ту или иную нравственную теорему, от каких аксиом оттолкнулись, какие соблазны и тупики преодолели. Знакомим с результатом, а способ достижения этого результата при себе держим.

Суждения мудрецов полезны, но лишь для тех, кто уже умеет думать. Будто бы в диалог с ними вступает, со своей жизнью сопоставляет, будто бы с ними вместе рассуждает. А для того, кто сам думать не привык, вся эта премудрость — пустота. Можно, конечно, заучить, глядишь, заумного сойдёшь, можно при случае словечко ввернуть, за тем словечком свою собственную никчемность схоронить. Но это чужое словечко, без чувства, без мысли. Всё равно что правило выучить без понимания, применить-то не можешь.

Возьмём сферу «консервативную» донельзя — религию. Иисус своё учение не исключительно в виде десяти заповедей проповедовал. Читаешь Библию и изумляешься. Она, помимо всего прочего, движение мысли, она — диалог. Диалог Спасителя с книжниками и фарисеями, с Понтием Пилатом, с апостолами, с Иудой Искариотом, со Святым Духом, с самим собой. Человек-неофит через причастность к этим диалогам, через иносказательность библейских притч, на толкование которых жизнь положили средневековые богословы (апологетика, патристика, схоластика), постигал догматы христианства, узнавал, во что верить, и, что самое для нас важное, почему именно в это необходимо верить.

В. И. Ленин в своей знаменитой работе «Три источника и три составные части марксизма» объяснял рабочим, соратникам сущность марксизма. Мог бы просто сказать: «Марксизм — это...». И как в уставе, делай раз, делай два, всё по пунктикам разложить. Ленин не так поступает. Ленин диалектический полёт мысли, воплотившейся в марксизме, повторяет, показывает, как марксизм спорил с английской классической

политэкономией, что он взял и что отверг от французского утопического социализма, в чём соглашался с Гегелем, а в чем — с Фейербахом. То есть человек-неофит включается в реальный контекст борьбы идей, с помощью Ленина учится мыслить по-марксистски, не механически метафизическую, застывшую догму принимает, а диалектический инструментарий рассуждений делает собственным достоянием. Узнаёт, во что верить, и — самое для нас важное — почему именно в это необходимо верить.

С небес на землю. Выводы предыдущих уроков: воспитывать ребёнка значит помогать его мировоззрению становиться культурным. Мировоззрение опосредствовано словами. С позиции психолога, последователя Выготского, материалом мышления являются особые «единицы» — слова и связанные с ними обобщения и чувства. Материалом мировоззрения, его «единицей», по моему мнению, служат абстрактные слова обыденного языка и психологическая, субъективная реальность, стоящая за ними. Культура человечества воплощена в значении слов. «Овладевая предметным миром, ребенок идет, как правило, от предмета к слову, его называющему. Овладевая миром духовным, миром культуры, ребенок всегда идет от слова». (Абстрактное имя..., 1997. С. 22). Постигая культуру, ребёнок продвигается от смыслов слов к их значению. От спонтанных понятий к более содержательным, в пределе — к теоретическим.

Вывод этого урока состоит в творческом применении теории деятельности и теории учебной деятельности к вышеизложенным констатациям. Абстрактные слова это ещё и термины во многих культурных мировоззренческих системах. Абстрактные слова наполняются культурным содержанием, приобретают значения в той или иной сфере «высокого», «культурного» общественного сознания. Люди думают, то есть совершают мыслительные действия, осуществляют совместную деятельность, прежде чем открывают, «изготавливают» значение того или иного абстрактного слова. За значением абстрактного слова стоит культурная деятельность, причём эта деятельность генетически совместная. Чтобы лучше уяснить для себя эти тезисы, вернитесь к введению понятия «число» в логике развивающего обучения.

Если мы хотим создать условия для становления осознанного мировоззрения детей, то есть хотим воспитывать ребёнка, надо сделать так, чтобы ребёнок, в сотворчестве со взрослым и сверстниками, осваивал ту же деятельность, тот культурный способ действий, рассуждений, венцом которого стало значение ключевых для мировоззрения абстрактных слов обыденного языка. Потом он интериоризирует эту совместную деятельность, «снимет» её в субъективной форме, и мировоззренческий диалог,

развёрнутый в классе, «свернётся» до диалога внутреннего, диалога с самим собой.

Развитие значений абстрактных слов обыденного языка через проектирование совместных форм деятельности детей, по образу и подобию культурной деятельности, приведшей к появлению этих значений, и — развитие мировоззрения... Развитие мировоззрения и воспитание мы рассматриваем как единый процесс. Хотя понятие воспитания, бесспорно, много шире. Но, положа руку на сердце, имеем ли мы право пренебречь ещё одним способом воспитания, к тому же культурно-историческим, деятельностным?

Заглянем же в сокровищницу человеческого знания, проведём ревизию (в позитивном смысле этого слова) истории культуры в поисках той деятельности, которая породила значения абстрактных слов, наполнила их теоретическим содержанием. Логико-психологический анализ культурного мировоззренческого знания позволит нам построить психологическую модель деятельности по «производству» мировоззрения. Подумаем, как воспроизвести эту культурную деятельность в группе детей. Как педагогическими средствами реализовать созданную нами психологическую модель. Научим детей «делать» (творить, создавать) значения абстрактных слов обыденного языка, в «сокращённом, сжатом виде», рука об руку с малышами, «повторим действительный исторический процесс зарождения и развития изучаемой сферы общественного сознания». Такой сложный алгоритм воспитания питается родниками Культурно-исторической психологии, Теории деятельности, Теории учебной деятельности. Родники эти сливаются в реку, несущую разум и душу ребёнка в безбрежный океан сознательной, творческой, самостоятельной и свободной жизни.

4.4. Многозначность формирующих мировоззрение
абстрактных слов. Цивилизационный диалог вокруг
значений абстрактных слов. Общечеловеческое и
культурно-исторически своеобразное в воспитании

Как ни стремился один «судьбоносный» деятель к достижению пресловутого «консенсуса» со всем миром, «а воз и ныне там». Психика человека, особенно высшие человеческие проявления, культурно-исторически обусловлена. Человек «вооружён и ограничен представлениями своей эпохи, своего времени». Социальная ситуация развития мальчика из детского дома в Урюпинске и сына программиста из Силиконовой Долины это, как говорят в Одессе, «две большие разницы».

Подавляющее большинство вьетнамцев обладает совершенным музыкальным слухом. Объяснение этого феномена лежит на поверхности. Высота звука в языке вьетнамцев выполняет смыслоразличительную функцию. Произнёс какое-либо сочетание звуков пониже — одно значение, повыше — другое. Как при таком языке ухитриться не довести свой слух до совершенства?

Ситуация. Семейная пара. Он — японец. Она — немка. Она задерживается на работе, возвращается гораздо позже обычного. Японец невозмутимо — внешне, разумеется — ждёт. Она с порога начинает оправдываться, она же не может молча приступить к ужину. В её культуре европейской так не принято. Японец приходит в ярость. В его восточной культуре первое слово должен произнести мужчина. А тут мало того, что заставила нервничать, так ещё и вины за собой не чувствует! Не проскользнула тенью в свою комнату, не смиренно ждёт прощения, а берёт на себя инициативу, мужчину ни в грош не ставит.