Фрагменты из французского издания I т. «капитала»] 213

быть использована, прибавочный продукт должен содержать в себе также и дополнительные средства производства, которые не входили бы в сферу личного потребления как работников, так и капиталистов.

Поскольку дополнительная сумма стоимостей, возникающая из накопления, превращается в капитал так же, как и любая другая сумма стоимостей, то очевидно, что ошибочность теории накопления А. Смита вытекает из основной ошибки в его анализе капиталистического производства. И действительно, он утверж­дает, что, хотя весь индивидуальный капитал разделяется на постоянную и переменную части, на заработную плату и стои­мость средств производства, с суммой индивидуальных капита­лов, с капиталом общественным, дело обстоит иначе. Стоимость последнего равна сумме заработной платы, которую он выпла­чивает; иначе говоря, общественный капитал — это не что иное, как переменный капитал.

Например, фабрикант сукон превращает 200 000 франков в капитал. Одну часть этих денег он расходует на наем ткачей, другую часть — на покупку шерстяной пряжи, машин и т. д. Деньги, перешедшие таким образом к фабрикантам пряжи, машин и т. д., оплачивают, прежде всего, прибавочную стои­мость, содержащуюся в их товарах. За вычетом этого деньги идут, в свою очередь, на оплату труда рабочих и на покупку средств производства, изготовленных другими фабрикантами и так далее. Следовательно, 200 000 франков, авансированные фабрикантом сукон, постепенно затрачиваются на заработную плату: одна часть — им самим, другая — фабрикантами, у ко­торых он покупал средства производства, и так далее, пока, наконец, вся сумма, помимо последовательно изымаемой при­бавочной стоимости, не будет целиком авансирована на заработ­ную плату, или пока весь продукт, представленный этой суммой, не будет целиком потреблен производительными работниками.

Вся сила этого аргумента заключается в словах «и так далее», которые отсылают нас от Понтия к Пилату, не давая нам воз­можности увидеть капиталиста, в руках которого окончательно исчезает постоянный капитал, т. е. стоимость средств произ­водства. Адам Смит обрывает свое исследование как раз там, где начинается его трудность ¹⁾.

Пока мы рассматриваем фонд совокупного годового произ­водства, ежегодный процесс воспроизводства очень понятен.

Quot;* Несмотря на свою «Логику»,0, г-н Джон СтюартМилль никогда но подозревает ошибок в анализе своих учителей; он довольствуетсявоспроизврдением отих ошибок с догматизмом школьника. Так поступает они вэтом случае: «Сам капитал втечение длинного процесса, в конце концов, целиком уходит,— говорит он, — на заработную

К. МАРКС

Но все составные части годовой продукции должны быть выне­сены на рынок. Там движения капиталов и личных доходов пере­крещиваются, смешиваются, теряются во всеобщем перемеще­нии — в обращении общественного богатства, — которое обма­нывает взор наблюдателя и ставит перед исследованием весьма сложные проблемы. Большая заслуга физиократов заключается в том, что они в своей «Экономической таблице)) ⁶¹ впервые сде­лали попытку дать картину годового воспроизводства в том виде, в каком оно выходит из обращепия. Их изложение во мно­гом ближе к истине, чем изложение их преемников.

Сведя все общественное богатство, которое функционирует как капитал, к переменному капиталу или фонду заработной платы, Адам Смит должен был неизбежно прийти к поистине фантастической догме, которая и сегодня является краеуголь­ным камнем политической экономии: необходимая цена товаров складывается из заработной платы, прибыли (включая и про­цент) и земельной ренты; другими словами — из заработной платы и прибавочной стоимости. Исходя из этого, Шторх по меньшей мере наивно признается: «Невозможно разложить необходимую цену на ее простейшие элементы»¹'.

Само собой разумеется, что политическая экономия не преми­нула использовать в интересах класса капиталистов положение Адама Смита, согласно которому вся превратившаяся в капитал часть чистого продукта потребляется рабочим классом.

III. РАЗДЕЛЕНИЕ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ НА КАПИТАЛ И ДОХОД. ТЕОРИЯ ВОЗДЕРЖАНИЯ

До сих пор мы рассматривали прибавочную стоимость то как фонд потребления, то как фонд накопления капиталиста. Она есть в одно и то же время и то и другое. Часть прибавочной стоимости расходуется как доход²⁾, другая ее часть накопляется как капитал.

плату, и даже ногда он возмещается при продаже продукта, он затем снова превра­щается в заработную плату» \J St. Mill. Principles of Political Economy with some of their Applications to social Philosophy. London, 1848, v li, p. 173].

¹¹ Storch. Cours d'Économie Politique, edit, de Pétersbourg, 1815, t. I, p. 141, примечание.

²> Читатель заметит, что слово «доход» («revenue») употребляется в двояком смысле: во-первых, для обозначения прибавочной стоимости как продукта, периоди­чески возникающего из капитала, во-вторых, для обозначения части этого продукта, периодически потребляемой капиталистом или присоединяемой им к своему потреби­тельному фонду. Мы сохраняем этот двоякий смысл, так как он соответствует обычной терминологии английских и французских экономистов.

(фрагменты из французского издания I т. «капитала»] 215

При данной массе прибавочной стоимости одна из этих частей будет тем больше, чем меньше другая. При прочих равных усло­виях отношение, в котором происходит это деление, определяет величину накопления. Это деление производит собственник при­бавочной стоимости, капиталист. Оно, стало быть, является актом его воли. Относительно той части собранной им дани, которую он накопляет, говорят, что он сберегает ее, так как он ее не проедает, т. е. так как он выполняет здесь свою функцию капиталиста, именно функцию самообогащения.

Лишь постольку, поскольку капиталист функционирует как персонифицированный капитал, он имеет историческое значе­ние, историческое право на существование и социальный смысл. И лишь постольку преходящая необходимость его собственного существования заключается в преходящей необходимости капи­талистического способа производства. Следовательно, опреде­ляющим мотивом его деятельности являются не потребительная стоимость и потребление, а меновая стоимость и ее непрерывное увеличение. Как фанатик накопления, он беспощадно и безу­держно понуждает людей к производству ради производства и, следовательно, толкает их инстинктивно к развитию производи­тельных сил и материальных условий, которые одни только мо­гут создать реальный базис нового и более высокого общества.

Лишь как персонификация капитала капиталист пользуется почетом. В этой роли он тоже как собиратель сокровищ одер­жим слепой страстью к абстрактному богатству, к стоимости. Но то, что у собирателя сокровищ выступает как индивидуаль­ная мания, то для капиталиста есть действие общественного механизма, в котором он является только одним из колесиков.

Развитие капиталистического производства делает постоян­ное возрастание вложенного в промышленное предприятие капитала необходимостью, а конкуренция навязывает каждому индивидуальному капиталисту имманентные законы капитали­стического производства как внешние принудительные законы. Она не позволяет ему консервировать свой капитал, не увели­чивая его, и он может непрерывно увеличивать его лишь по­средством прогрессирующего накопления.

Поскольку воля и сознание капиталиста отражают только потребности капитала, которые он представляет, постольку его собственное личное потребление представляется ему чем-то вроде воровства, по меньшей мере заимствованием из накопления; и на самом деле в бухгалтерии личные расходы записываются в пассив, как долг капиталиста по отношению к его капиталу.

Наконец, накоплять — это значит завоевывать мир общест­венного богатства, расширять область личного.господства

К. МАРКС

капиталиста ^А', увеличивать число его подданных, приносить жертвы своему ненасытному честолюбию.

Но первородный грех действует везде и все портит. С разви­тием капиталистического способа производства, с развитием накопления и богатства капиталист перестает быть простым воплощением капитала. Он чувствует «человеческие побужде­ния» своего собственного Адама, своей плоти, и становится на­столько цивилизованным, настолько скептичным, что дерзает осмеивать суровый аскетизм как предрассудок старомодного собирателя сокровищ. В то время как капиталист старого закала клеймит всякие индивидуальные расходы, которые не являются необходимыми, видя в них лишь нанесение ущерба накоплению, современный капиталист уже способен видеть в процессе капи­тализации прибавочной стоимости препятствие своим вожде­лениям. Потреблять, говорит первый, значит «воздерживаться» от накопления; накоплять, говорит второй, значит «отка­заться»- от наслаждений. «Лх, две души живут в его груди, и обе не в ладах друг с другом!» ²⁾.

При зарождении капиталистического производства — а каж­дый промышленный выскочка индивидуально проделывает эту историческую стадию — скупость и жажда обогащения господ­ствуют абсолютно. Но прогресс производства создает не только новый мир наслаждений; с развитием спекуляции и кредитного дела он открывает тысячи источников внезапного обогащения [стр. 254-260].