Спасение согласно Маркиону

Касательно второй проблемы, Гарнак утверждает: "Навопрос о том, от чего Христос спасал нас -- от демонов,от смерти, от греха, от ига плоти (все это ответы из самыхранних дней), -- Маркион отвечает полностью: Он спасалнас от мира и его Бога для того, чтобы сделать нас детьминового, другого Бога". Возникаке вопрос: по какой причинеВсеблагой Бог заинтересовался судьбой человечества? Ответна это -- нет никакой причины, за исключением егоблагости. Он не собирает потерянных детей из изгнанияобратно в их дом, но свободно принимает чужеземцев, чтобывзять их из земли угнетения и несчастья в новый дом Отца.Соответственно, так как они -- изначальнаясобственность не его, а мирового Бога, их свобода испасение "покупается" Христом. Маркион здесь апеллирует кГал. 3:13: "Христос искупил нас" (и, между прочим, двапослания, читай также Гал. 2:20: "выкупил меня", чтобы"возлюбить меня" -- одно из текстовых толкований,характерных для Маркиона) и доказывает, что он "именновыкупает тех, кто обратился к нему, как чужеземцев". Ценаискупления -- кровь Христова, которая проливается не воимя отпущения грехов или очищения человечества от вины, неради искупления греха преступления Закона, -- корочеговоря, не во имя примирения человечества с Богом, но дляотмены притязаний Творца на его собственность.Обоснованность этих притязаний подтверждается, равно как исправедливость Закона, которому люди, будучи созданиямимирового Бога, обязаны подчиняться до тех пор, покаостаются его собственностью. В этом смысле Маркионпринимает аргумент Павла, касающийся Закона, иинтерпретирует относящиеся к нему высказывания апостола, вдругих отношениях неудобные для его позиции, котораяподчеркивает обоснованность откровения Ветхого Завета. ЕгоМаркион признает действительным, достоверным документоммирового Бога и в своей интерпретации примыкает к иудейскимтолкованиям в противовес современникам христианам,настаивая на буквальном значении и отвергая аллегорическийметод, который Церковь применяла к Ветхому Завету с цельюподчеркнуть его соответствие Новому. Он не только незаинтересован в подобном соответствии, он даже не допускаетего, понимая Ветхий Завет как откровение Бога, которыйсотворил мир и управляет им. В свете этого Маркион можетпринимать буквальный смысл утверждений, которые Церквиудавалось примирять с христианским откровением лишь спомощью аллегорической интерпретации. Так, Маркионсоглашается с иудеями, что обещанный им Мессия, земной сынмирового Бога, действительно еще придет и создаст своецарство на земле, как говорили пророки. Только это неотменяет спасения, которое несет Христос и котороевнекосмично по своей природе: оно не изменяет ход мировыхсобытий в лучшую сторону; в сущности, оно изменяет толькоперспективу будущей жизни спасенной души и, через обретениеверы в это будущее -- духовные условия ее нынешнегосуществования, ориентируя ее на уход из мира -- т.е. наокончательное саморазрушение. В оставшееся им времяпребывания на земле поведение верующих определялось нестолько положительной заботой о святой жизни, сколькоотрицательной -- об уменьшении соприкосновений свладением Творца (см. ниже). Грядущее блаженство можноприблизить здесь только верой, и вера в действительностиявляется лишь формой, которая позволяет воплотитьсябожественному дару, принесенному Христом, через отказ оттого, от чего можно отказаться: те, кто остались подвластью Творца, поступили так по своему выбору. Такимобразом, ни "пневматический опыт", ни озарение избранника"гносисом", трансформирующим его природу или выявляющим внем скрытый божественный элемент, не согласуются с этимопределяемым Законом взаимодействием между Всеблагим Богом,Карающим Творцом и душами, которые первый принял вотцовство. Спасенные -- это верующие, а не "гностики",хотя вера с ее убежденностью несет свой опыт блаженства.

Это то, что касается сотериологии.

Два Бога

Свою теологию Маркион разработал в форме "антитезисов":это заглавие одной из его последних книг. Большинство этихантитезисов построены на противопоставлении атрибутов двухБогов. Один -- "ремесленник" (Демиург), "Бог творения"(или "поколения"), "правитель этого эона", "знающий" и"утверждающий"; другой -- "тайный" Бог, "неведомый""непознаваемый", "незнакомый", "чужой", "другой", "иной", атакже "новый". Познать Бога-творца можно по его творению, вкотором раскрывается его сущность. Мир выдает не только егосущность, но и его характер. Стоит только посмотреть наничтожный результат его трудов. "Задирая носы, бесстыдныемаркиониты берутся оспаривать работу Творца: "В самом деле, -- говорят они, -- мир сей -- грандиозноепроизведение, достойное его Бога!" (Tertullian, ContraMarc. 1.13). В другом месте Тертуллиан подмечает выражениявроде "этих ничтожных стихий" и "этой каморки Творца".Свойственные Творцу "ничтожества, слабости инесообразности" его творения проявляются в его обращении счеловечеством и даже с избранными им людьми. Этому Маркионприводит доказательство из Ветхого Завета, которыйпредставляется ему "истиной" в указанном смысле. Егостержнем является Закон, и это приводит нас к самой важнойантитезе и у Маркиона: антитезе "справедливого" Бога и"благого" Бога. С христианской точки зрения, признание двухисключающих друг друга Богов -- наиболее опасный аспектдуализма Маркиона, ибо полярность справедливости имилосердия, воплощенных в одном Боге, служит причинойнатянутости всей теологии Павла. Для Маркиона недалекая (и,следовательно, увлекающаяся блеском формальной логичности)справедливость и благо исключают друг друга и поэтому немогут пребывать в одном и том же Боге: представление окаждом Боге, особенно об истинном Боге, должно бытьнедвусмысленным, что является заблуждением всеготеологического дуализма. Справедливый Бог -- это Бог"Закона", а Благой -- Бог "Евангелия". Маркион, здесь,как и везде, упрощая Св. Павла, понимает "справедливость"Закона как просто формальную, ограниченную, карающую имстительную ("око за око, зуб за зуб"): такого родасправедливость воздаяния за совершенное зло являетсяосновной характеристикой Бога-творца. Таким образом Бог,которого Христос обвинил в несправедливости, это неперсидский Ахриман, не абсолютная тьма -- Маркионоставил дьявола существовать отдельной фигурой в пределахвласти Творца, -- и не материя; это праведный мировойБог, любящий Закон и пророков, которые несли его в массы.Моральная добродетель, ориентированная на Закон и тем самымвследствие внутренних мировых установок склоняющаяся кбезнравственности, не включается в понятие запредельного спасения.

Насколько Бог-творец известен, предсказуем и"справедлив", настолько истинный Бог неведом, инороден иблаг. Он неведом, ибо мир не может ничего о нем сказать.Поскольку он не принимал участия в творении, в природе ненайти следа, который бы указывал на его существование. Какрезюмирует Тертуллиан: "Бог Маркиона естественнонепознаваем и ни в чем, кроме Евангелия, не проявляется"(ук. соч. V. 16). Не будучи создателем мира и человека, онтакже представляется им чем-то инородным. В самом деле,никаких естественных оков, никаких предвечных уз, которыебы связывали его с созданиями этого мира, нет, равно какнет и обязательства с его стороны заботиться о судьбечеловека. То, что он не причастен к физическому управлениюмиром, для Маркиона самоочевидно: он должен исключить изЕвангелия как иудаистские вставки, подобные словам Господа,так и вставки об Отце, памятующем о каждой малой птахе икаждом волоске на голове человека. Отец, о которомвозглашает Иисус Христос, не мог бы беспокоиться о делахприроды или ее Бога. Это целиком отменяет представление обожественном провидении в этом мире. Только действиеВсеблагого Бога изменяет мир, и единственным случаем такогодействия была миссия Его Сына, предназначенная спасти людейот мира с его Богом: "Этого одного деяния для нашего Богадостаточно, ибо он освободил человека своей высшей ивысочайшей благостью, которую предпочитают все кузнечики"(Тертуллиан, указ. соч. I. 17). Мы видим, что представлениео благости Бога зиждется на понятии инаковости этогопоследнего, не имеющего никаких мотивов для заботы очеловеке. Благость Его спасительного действия выше, еслиБог из своего иного далека обращается к тем, кто Ему чужой:"Человека, эту поделку Бога-творца, лучший Бог избрал длясвоей любви, и для своего же блага он трудился, чтобынизойти с третьего неба к этим ничтожным стихиям, врезультате чего даже был распят в этой каморке Творца" (тамже, 14).

"Даровое прощение"

Таким образом только отношение Всеблагого Бога к мирусотериологично, то есть направлено против него и его Бога.Что касается человека, то отношение к нему этого другогоБога ничем не обусловлено и поэтому является актом чистогопрощения. Здесь Маркион вновь по-своему трактует антитезуПавла: антитезу "прощения, даваемого даром", и "оправданияделами". Это даваемое людям даром прощение служит одним изстолпов христианской религии; но если у Павла "даром"означает "перед лицом человеческой вины и несовершенства",т.е. в отсутствие каких-либо человеческих заслуг, то уМаркиона оно означает "перед лицом взаимной инаковости",т.е. ввиду отсутствия каких-либо связей. В данном случае недействуют ни ответственность, ни отеческая привязанностьтворца к его созданиям, ни описываемый гностическойтрадицией феномен включенности Всеблагого Бога в в судьбудуш (и мира) в связи с описанными ранее генеалогическимиотношениями; так что для Него нет ничего, что бы он могвновь открыть или восстановить. Наконец, в отсутствиепредшествующих деяний невозможно говорить о прощении ипримирении: если люди прежде и грешили, то они определенноне могли грешить против Него. Данный пункт представляетсобой первую истинную взаимосвязь между этим Богом итворениями, не его собственными, созданными через актпрощения без прошлого, и отношение обретает полноту в этомвиде. Христианский читатель задумается, что же здесь делаетхристианское понятие о божественной любви и милосердии.Призыв к раскаянию, опасность осуждения, страх и трепет,искупление вины -- все эти составляющие христианскогопослания исключены. Но здесь можно отметить, что покаМаркион упразднял парадокс Павла о Боге, который справедливи благ и пред лицом которого человек -- все ещепровинившийся возлюбленный, он все более подчеркивалпарадоксальность прощения, даваемого непостижимо,беззаботно, без предварительных условий и подготовки к нему -- неизменное таинство божественной благодати кактаковой. По этой причине Маркион должен считаться одним извеликих поборников парадоксальной религии.