Подавляющее большинство христианских гностических системсоздано ересиологами, ориентированными на сирийский тип,включая и принимающих изначальную Тьму в платоническойформе пассивной материи. Это говорит не только о том, чтовсе они с удовольствием занимались тем родом запредельнойгенеалогии, о котором мы упоминали. В сущности, где бы ниговорилось о том, что "ангелы" или "демиург" былисоздателями и правителями мира, даже не обращаясь к ихотходу от высшего Бога, мы имеем дело не ссовершенно злым началом, но с началом вырождающимся, которое истановится причиной и сущностью творения.
Таким образом, Карпократ без всякой попытки дедукции(насколько показывает отчет Иринея) просто утверждает, чтомир был сотворен ангелами, "которые намного ниже, чемнерожденный Отец": Иисус и все души, которые, подобно ему,остались чистыми и сильными в памяти нерожденного Отца,могут презирать творения и проходить через них (Iren. I.25.1-2). Менандр учил, подобно Симону, что ИзначальноеБожество известна не всем, и мир сотворен ангелами, окоторых он, "подобно Симону, говорил, что они происходят отЭннои"; он утверждал, что магия способна победить этихправителей мира (цит. соч. 23. 5). Сатурнин, опуская Энноюили любое подобное женское начало, просто учил,согласно Иринею, что "один непознанный Отец сотворилангелов, архангелов, силы и власти. Однако мир и все в немсущее сотворили семь определенных ангелов, и человек такжепредставляет собой творение ангелов", для которых иудейскийБог -- единственный. Этих ангелов он описывает, в своюочередь, как плохих ремесленников и как мятежников. Христоспришел низложить Бога иудеев. Кроме этих ангелов, какопределенную точку зрения Сатурнин также допускает дьявола,который "является ангелом, врагом этих ангелов и Богомиудеев" -- род частной вражды в лагере низших сил (цит.соч. 24.1-2).
Развитые системы, с другой стороны, как уже былоуказано, в деталях разработали отход низшего порядка отвысшего начала в чрезмерных и чрезвычайно запутанныхгенеалогиях -- разновидности метафизической "цепочки",заканчивающейся падением этого мира. Так, например, Василидпровел линию спуска через длиннейшую цепь, которая в виденекоторого числа духовных фигур, подобных Нусу, Логосу ит.д., проходит через 325 последовательно созданныхнебес с их ангельским населением, последнее из которых -- то, что мы видим -- населено ангелами,сотворившими этот мир. Их глава -- Бог иудеев. Сюдабезымянный Отец посылает Христа, вечный Нус, освободитьтех, кто верит в него, от власти создателей мира. СимонКиреянин умер на кресте в его облике (цит. соч. 24. 3-4).Два других выдающихся примера этого рода, барбелиотский ивалентинианский, мы рассмотрим позже.
Во всех этих случаях силы, которые ответственны за мир ипротив которых направлена работа по спасению, болеепрезренны, чем зловещи. Их низость -- не низостьпредвечного врага, не вечная ненависть к Свету, но низостьневежественных захватчиков, которые, не подозревая своейподчиненности в иерархии бытия, присвоили себе власть, а всоюзе слабых умов со злом и воля к власти может статьтолько карикатурой на истинную божественность. Мир,созданный ими в незаконном подражании божественномутворчеству и в доказательство их собственнойбожественности, в является свидетельством их вторичности,как по устройству, так и по управлению.
Одна повторяющаяся особенность -- утверждение, чтопророки и Законы Моисея происходят от этих управляющихмиром ангелов, среди которых иудейский Бог является самымвыдающимся. Это обусловлено специфическим антагонизмом светхозаветной религией и ее Богом, реальность которогоничуть не отрицается. Наоборот, после того, как он первый вастрологии дал свои имена четырем из семи планетарныхархонтов, которых гностики затем выдвинули в творцы мира, вполемической обрисовке его образа на первый план выступиланесомненная карикатура на библейского Бога -- неподлинно освященного веками, но все же грозного. Среди Семиэто главным образом Ялдаваоф, который приписывает себе этовеличие и подобие. В системе офитов, как описывает Ириней,он -- первенец низшей Софии, или Пруникос, и он породилиз вод сына, названного Иао, который, в свою очередь, темже способом создал сына, Саваофа, и так далее до семи.Таким образом, Ялдаваоф опосредованно является их отцом, ив связи с этим -- отцом творения: "Он хвалился тем, чтобыло в его деяниях, и сказал: "Я Отец и Бог, и нет никоговыше меня" (по образу определенных формул Ветхого Завета,таких как Ис. 45:5: "Я Господь, и нет иного, нет Бога кромеменя"). Ему возражает его мать: "Не лги, Ялдаваоф: вышетебя Отец всего, Изначальный Человек, и Человек, СынЧеловека" (цит. соч., 30. 4-6).
Тема демиургического тщеславия нередка в гностическойлитературе, включая ветхозаветные аллюзии. "Для всего, чтоуправляется великим Архонтом, чья власть простирается донебесного свода, который верит, что он -- единственныйБог, и что нет ничего выше его" (Василид, в Hippol. VII.25. 3, ср. 23. 4 f.). На шаг дальше в клевете продвинулсяАпокриф Иоанна, где Ялдаваоф, чтобы получить власть,обманывает собственных ангелов тем, что, даруя, онотказывает им во власти, и где его ревность выдает скореезнание, чем неведение высочайшего Бога:
"Он разделил между ними свой огонь, присущий ему, и своювласть; но чистый Свет власти, унаследованный им от Матери,он не дал никому. По этой причине он удержал власть надними, потому что слава, что была в нем, была от властиСвета Матери. Поэтому он позволил себе называться "Богом",отрекшись от материи, из которой он произошел... И онсозерцал творение под собой и множество ангелов под собой,которые произошли от него, и он сказал им: "Я -- ревнивый Бог, и нет Бога, кроме меня" -- таким образомуказав ангелам под собой, что существует другой Бог: ведьесли бы не было ни одного, почему он был бы так ревнив?
(42:13 ff.; 44:9 ff., Till).
Мандейские рассуждения о началах изобилуют той жетематикой, хотя здесь не очевидна ссылка на ветхозаветногоБога:
"Б'Хаг-Зива решил, что он могуществен, и отказался отимени, сотворенного Отцом [для него]. Он сказал: "Я отецУтр, который сотворил ш'кина для них". Он размышлял надмутной водой и сказал: "Я сотворю мир"
(G 97 f).
Типичным также представляется возражение свыше, котороеставит создателя на место. Но даже более оскорбительнымявляется подобный выговор от восходящей души пневматика,который похваляется своим высшим началом перед лицомповелителя, или повелителей, мира:
"Я -- сосуд, более драгоценный, чем женщина, чтопородила тебя. Твоя мать не знает своего начала, но я знаюсебя и знаю, куда я иду. Я взываю к неподкупной Софии,обитающей в Отце и являющейся матерью твоей матери... Ноженщина, родив женщину, понесла тебя дальше, не знаясобственной матери и веря, что она произошла из себя: но явоззвал к ее матери
(Iren. I. 21. 5).
Подобные формулы, которых существует множество,убедительно выражают доверие гностическому избраннику и егобеспредельное презрение к низшим силам, даже если они иявляются правителями мира. Это не исключает смерти,восприятие которой мы с интересом находим смешанным сосмелой провокацией. Главной заботой души представляетсяуход от ужасных архонтов, и, чем встретить их лицом к лицу,она предпочтет, если сможет, ускользнуть от нихнезамеченной. Соответственно, в определении цели таинствиногда говорится о необходимости придания душам в ихпоследующем восхождении невидимости для архонтов, которыемогли бы преградить им путь, особенно для главного, которыйв роли судьи мог бы сделать их ответственными за их деянияперед его законом. Так как главным пунктом этого законаявляется "справедливость", то у гностиков, подразумевающихуход от его санкций (часть общей антиномичной позиции),такое представление выражает отречение от ветхозаветногоБога в его моральных заповедях. Мы еще вернемся к данномусубъекту в связи с гностической свободой нравов; вскореобнаружится и связь с противопоставлением закона и любви у Павла.
У некоторых христианских гностиков фигура мирового Богаполностью поглощена множеством ангелов или архонтов истала, как это видно в Библии, лишь символом творения и егозаконом, так что весь вопрос о спасении свелся к вопросуотношений между ним и непознаваемым Богом вовне. У нас естьнесколько примеров такого квазимонотеистического развития,насколько это касается космической сферы. Керинф учил, что"мир был создан не первым Богом, но силой, которая отошла иотделилась от источника бытия и даже не знала о Боге,который превыше всего": Христос был первым, проповедовавшимнепознаваемого Бога в мире (Iren. I. 26.1). В том же духеКердон провозгласил, что "Бог, которого проповедовалиМоисей и пророки, не Отец Иисуса Христа: одно познаваемо,другое -- нет, одно очень просто, другое -- хорошо"(цит. соч. 27.1). Учение Кердона, о котором мы не говоримничего, кроме этого краткого упоминания, приводит кближайшему соседству с Маркионом, величайшим учителем этойгруппы.
B) ЕВАНГЕЛИЕ МАРКИОНА
Маркион Синопский из Понта занимает уникальное место вистории гностической мысли, равно как и в историихристианской Церкви. В отношении последней он был наиболеенепоколебимым и подлинным "христианским" гностиком, иименно по этой причине бросил величайший вызов христианскойортодоксии; или, точнее, его вызов, более чем любая другая"ересь", определил потребность формулированияортодоксального вероучения как такового. В рамкахгностической мысли уникальность его позиции такова, что егоклассификация целого движения была отвергнута не меньшимколичеством комментаторов, чем классификация Гарнака.
