Он действительно является исключением из многихгностических правил. Он единственный из всех вдумчивоподошел к страстям Христовым, хотя его интерпретация и быланеприемлемой для Церкви; его учение полностью свободно отмифологической фантазии, которой наслаждалась гностическаямысль; он не рассуждает о первоначалах; он не выдвигаетмножество божественных и полубожественных фигур; онотвергает аллегорию в понимании и Ветхого, и НовогоЗаветов; он не требует обладания высшим, "пневматическим"знанием или принципом присутствия в человеке тогобожественного элемента, который мог быть его источником; онполностью основывает свою доктрину на том, что онпровозглашает буквальным значением евангелия; благодаряэтому религиозному ограничению он полностью свободен отсинкретизма, столь характерного для гностицизма в целом; и,наконец, подобно Павлу, который был для него исключениемсреди апостолов, он делает веру, а не знание средствомискупления. Последнее обстоятельство, кажется, поставилоМаркиона вне непосредственно гностической доктрины, еслисчитать ее ключевым понятием гносис. Однако в акосмическомдуализме как таковом, самым непреклонным представителемкоторого является Маркион, представление о НепознаваемомБоге противопоставлено идее космоса и карающего этот космоснизшего Бога-творца, а совокупность взглядов на спасениекак на освобождение от свирепой власти этого Бога благодарядругому Богу является настолько исключительно гностической,что любой, исповедующий ее в данной исторической среде,должен был считаться гностиком не просто по способуклассификации, но в том смысле, что гностическиепредставления, которые существовали повсюду, действительносформировали его мышление. Подобное представлениечрезвычайно сильно связывает Маркиона с общим гностическимтечением мысли, но понятие "иного-чужого" в его ученииприобретает совершенно новый смысловой оттенок.
В самой краткой формулировке евангелие Маркиона былоевангелием "другого, всеблагого Бога, Отца Иисуса Христа,который спас из тяжких оков вечную жизнь несчастногочеловечества, которое не было ему родным". Представление оботсутствии родственных связей между истинным Богом и миромсформировано гностицизмом в целом: но представлениеМаркиона о том, что Он чужой даже для объектов Егоспасения, что люди даже по своей душе или духу для Него -- инородцы, является полностью его собственным. Этодействительно сводит на нет один из основных принциповгностической религии, гласящий, люди чужие в этом мире, чтоих возвращение в божественную сферу -- это возвращениедомой, и что спасая человечество высший Бог спасает СамогоСебя. Согласно же Мариону, человек в своей завершеннойформе, подобно всей природе, является творением мировогоДемиурга и, до пришествия Христа, его законной инеограниченной собственностью. Поэтому "естественно", чтони одна его часть не чужда этому миру, пока человек, как ивсе сотворенное, остается для Всеблагого Бога чем-тосовершенно инородным. Богу нет смысла спасаться из мира, ив связи этим как-то вмешиваться в его существование;утрачивают смысл и гностического рассуждения том, что впроцессе творения какие-то Его эманации оказалисьвовлеченными в мир по причине отступничества илиневежества. Следовательно, никакой генеалогии или истории,которая бы связывала Демиурга со Всеблагим Богом, нет.Первый является божественностью в действии, обнажающей своюсущность в сотворенной ею вселенной, и выступает антитезойВсеблагому Богу даже не как зло, а "просто так". Однако,столь несимпатично обрисованный, он становится Князем Тьмы.В разработке антитезы между этими двумя Богами, с однойстороны, и разработке значения спасения через Христа, сдругой стороны, состоит оригинальность учения Маркиона.
