"Гимн Жемчужине" не описывает, как Жемчужина попала вовласть Тьмы. Симон Волхв сделал это кратко в существующемтолковании по отношению к божественной Энное, или Софии,которая в его системе согласуется с Жемчужиной Гимна. Какмы видели, она была похищена ее собственными порождениями -- сотворившими мир ангелами, в их невежественнойсамонадеянности и страсти к богоподобной власти.Божественный источник этих космических посредников, хотя инесколько удаленный, и, следовательно, концептуальныйстержень всего рассказа о божественной неудаче представляютобщие точки в этом типе умозрения, действительнообъясняющий его принцип. Подобное происхождение не можетпридать должной силы дракону, держащему Жемчужину в плену.Если, как предлагает вавилонский архетип, он воплощает силупервозданного хаоса, тогда его принцип являетсяантибожественным с самого начала, а характер его зла или"тьмы" в этом смысле отличным от заблуждения и недомыслияангелов Симона, совершивших ошибку. Мы указывали, что вэтом пункте расходятся два основных типа гностического ходамысли. Тогда как иранская мысль объясняет, как изначальнаяТьма могла поглотить элементы Света, сирийско-египетскаямысль занята в основном освещением дуалистического разрываединого источника бытия и последующего сложного положениябожественного в системе творения; и это делается путемсоздания обширной генеалогии божественного, утверждающейэволюцию от первого ко второму, описывающей развивающеесязатмение божественного Света в ментальных категориях.По-настоящему важное отличие нужно искать не столько вналичии предсуществующего или иного царства Тьмы,независимого от Бога, но в трагедии божественного, либоусиливаемой извне, либо побуждаемой изнутри. Последнееможет происходить даже при наличии предсуществующей Тьмы,или Материи, если ее роль заключается скорее в пассивномискушении обитателей верхнего царства материальнымсозиданием, чем в активном вторжении в царство Света. Вэтой форме, принятой некоторыми системами, иранская схемапротивоположности двух первичных начал может бытьсовмещена с сирийско-египетской схемой божественной вины иошибки.
Можно доказать, что для существующего положения вещей исвязанной с ним заинтересованности в спасении, которое вконце концов представляло главный интерес для гностическойрелигии, различия в принятой предыстории неразличимы и вобоих случаях приводят в конечном итоге к тому жерезультату: демиургические ли ангелы "зло управляют миром"или демоны предвечной Тьмы, что держат души в плену, -- "спасение" означает спасение от их власти, и спасительпобеждает их как своих врагов. С другой стороны,справедливо, что два теоретических типа не могут в равнойстепени выражать гностический дух, отрицательная оценкакосмоса для которого является фундаментальной. Она ни вкоем случае не является религиозно неуместной, определяетсяли мир как выражение низшего начала или его субстанцияпонимается как откровенно дьявольская. И это утверждается всирийско-египетском типе, который, с его тонким иинтригующим дедуктивным подходом, является не только болеетеоретически пытливым и более психологически сложным, чемжесткий иранский тип дуализма, но также из двух этихподходов представляется тем, который может придать полнуюобоснованность притязанию гносиса на освобождение вкачестве центрального положения гностической религии, таккак его противоположность, "неведение" как божественнаястихия, играет метафизическую роль в истинномпроисхождении космоса и в становлении дуалистическойситуации как таковой. Об этой стороне гностицизма мырасскажем больше, когда обратимся к валентинианскойсистеме. Но даже на этом этапе становится очевидным, чтосирийско-египетская схема допускает большее теоретическоеразнообразие, и при том, что однажды созданный облик этогомира и его непосредственных властителей и творцов в общемгностическом взгляде воспринимался почти как нечто самособой разумеющееся, создание теоретического центра тяжестимогло бы ускорить формирование промежуточных связей междуэтими космократическими божествами благодаря представлениюо первичном божестве, от которого они произошли: фигурызатем могли бы увеличиться, а генеалогические связиусилиться -- во имя духовной дифференциации не вменьшей степени, чем во имя подчеркивания расстояния междунижним миром и непадшим царством Света. Чтобы объяснить этуочень примечательную тенденцию, мы можем также предположитьпросто рост умозрительного интереса к верхним мирам кактаковым, который находил свое удовлетворение только вувеличении разнообразия. Во всяком случае, в свете того,что мы увидим в итоге, генеалогия Симона с разделениемЭннои и творящих мир ангелов представляется поистинескромным началом.
