История и культура –включенность истории культуры локальных сообществ в социальную историю человечества в целом. 8 страница

И, наконец, в-пятых, это суб­куль­тура наруши­те­­лей социального по­ря­д­ка, которую принято на­зывать маргинальной, кри­ми­нальной и т.п. Име­ется в виду не только суб­культура уголовно-лагерных кругов, но в равной мере и мир проституции, наркомании, бомжей, поли­ти­­ческого терроризма, револю­ци­онного и на­ционально-освободительного подполья и прочих про­явлений не­­­­­­­легитим­ных в дан­ном обществе спо­со­бов существования, обо­гащения, зах­вата по­лити­чес­кой власти и пр. Понят­но, что эта субкультура появилась на свет од­­­­новре­мен­но с субкультурой ус­­­та­­но­в­ления порядка и является ее зер­каль­ным отражением. Многие, наверное, предпочли бы называть это явле­ние «контр­культурой» или «ан­ти­куль­турой». Но, увы, по всем показателям и ха­ра­к­­теристикам вид­но, что это вполне «нормальная» субкультура лю­бо­го общес­тва, обладающая не мень­шей упорядоченностью, нормативнос­тью, эти­кой и эстетикой, не­же­ли лю­бая из рассмот­ренных выше социально-функцио­наль­ных субкуль­тур.

Таким образом, социальная стратификация субкультур в суще­ст­вен­ной мере отражает отношения той или иной социальной группы (сословия) с гос­подствующей в обществе системой порядков, совокупность которых и сос­та­вляет его культуру в наиболее широком смысле.

ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА – обыденное выражение, харак­те­ри­зу­ю­щее культуру обществ (или их локальных сегментов), не прошедших или от­стающих в процессах индустриальной модернизации. Понятие традиционная культура не является общепринятой научной категорией с четко выраженными атрибутивными границами и поэтому никогда не изучалось в теоретическом аспекте в качестве специального феномена. К традиционной культуре принято относить общества позднепервобытного и аграрного уровней развития, но эти феномены обычно изучаются раздельно, а выражение «традиционная культура» чаще используется в публицистическом контексте. Так или иначе, под этим словосочетанием имеются в виду все общества доиндустриальной стадии развития или архаические проявления, встречающиеся в культурах и более развитых обществ.

В принципе элементы традиционной культуры присутствуют в культурных комплексах любых, даже наиболее развитых культур (язык, рели­гия, ментальности, на­ци­ональные традиции, нравы и обычаи, памятники истории и культуры, исторически сложившиеся ценност­ные предпочтения и т.п.). Точно так же в комплекс традиционной культуры могут быть интегрированы и отдель­ные элементы прогрессирующей цивилизации (самое современное оружие, средства СМИ, отдельные высокодоходные отрасли экономики и пр.), что мало отражается на общей традиционности данного общества в целом (классические примеры: Иран и Саудовская Аравия). Поэтому традиционной обычно называют ту культуру, в которой архаичные традиции общественного уклада и образа жизни доминиру­ют над совре­менными, модернизированными, характерными для индустриального или постиндустриального общества культурными чертами.

В числе наиболее характерных признаков традиционной культуры могут быть перечислены:

- преобладание экстенсивных технологий материального, социального и интеллектуального производства (за исключением отдельных областей – военной, нефтедобывающей);

- низкий уровень развития современной науки, образования и наукоемких сфер деятельности;

- низкий уровень разделения труда и дифференциации в спе­циа­ли­за­циях;

- большой процент иностранных специалистов, замещающих отсутству­ю­щие национальные квалифицированные кадры;

- преобладание традиций и обычаев как основных механизмов социальной регуляции, соци­ализации и транс­ля­ции социального опыта;

- отсутствие или формальная имитация основных институтов современ­ного гражданского общества, сохранение выраженных сословных, кон­фес­сио­нальных или этнических ограничений;

- преобладание авторитета исторической укорененности над культом инноватики и креатива почти во всех сферах социальной прак­тики;

- преимущественно патриархальный семейный уклад и образ жизни населения;

- преобладание коллективистских форм сознания и поведения над пер­сонально-личностными;

- отсутствие гражданской­ свободы личности, честной конкуренции, приоритета знания над статусом и пр.

Наиболее сложную картину представляют общества, находящиеся в про­цессе модернизации, где элементы индустриальной культуры (сосредоточенные преимущественно в крупных городах с наиболее современным произ­вод­ством) соседствуют с традиционной культурой, доминирующей в сельс­кой местности, небольших городах, среди малообразованного населения и этничес­ких меньшинств. Характерными примерами таких обществ могут служить Индия, где уровень политической демократии не уступает западноевропейскому, но подавляющая часть населения неграмотна и живет по законам традиционной культуры; и Китай, где население крупных городов в куль­турном отношении готово к модернизационным процессам, но отсутствуют политические условия для их проведения. По своему специфична ситу­ация в России, где уже сделаны значительные шаги в сторону политической и экономической модернизации, но значительная часть даже хорошо об­ра­зо­ванного населения психологически не готово к модернизационному рывку и откровенно саботирует лю­бые шаги в этом направлении.

Впрочем, в любом, даже самом развитом обществе всегда наличествует часть населения (постоянно пополняемая иммигрантами), которая активно поль­зуется всеми благами, предоставляемыми развитыми странами, но живет по установкам культуры традиционной.

По всей видимости, эта культура по определению неустранима, и речь может идти только о мас­штабах ее распространения или локализации.

МАССОВАЯ КУЛЬТУРА – своеобразный феномен социальной диф­­ференциации современной культуры. Хотя функциональные и формаль­ные ана­логи явлений массовой культуры встречаются в истории, начиная с древнейших циви­лизаций, под­линная массовая культура зарождается только в Новое время в ходе про­цессов индустриализации и урбанизации, трансформации сословных обществ в национальные, становления всеобщей грамотности населения, дегра­дации многих форм традиционной обыденной культуры аграрного типа, развития технических средств тиражирования и трансляции информации и т.п. Особое место в жизни современных обществ массовая куль­­­тура заняла в результате процессов соци­о­культурной модернизации вто­рой половины XX в. и перехода от индустриаль­но­го к постиндуст­риаль­ному (информационному) этапу технологического раз­вития.

Феномен массовой культуры начал изучаться еще с конца XIX в., однако, как чисто социальное последствие бурной урбанизации: факт появления мно­го­миллионных армий, электоратов, массовых политических партий и дви­­­­же­ний, СМИ и т.п. В XX в. основным предметом исследования стала пси­хо­логия то­л­пы (Х.Ортега-и-Гассет, С.Московичи и др.). Этому вопросу уделяли внимание и исследователи проблем массовой коммуникации (М.Мак­люэн, Ю.Хабермас, Н.Луман). Собственно культурологическое изучение феномена массовой культуры пока что имеет фрагментарный характер и ведется преиму­щественно в рамках общих исследований современного постиндус­т­риального общества (Э.Тоффлер, Д.Белл и др.). В России этим вопросом занимаются К.Э. Разлогов, Е.Н.Шапинская и некоторые другие.

Функциональное объяснение феномена массовой культуры может быть предложено в рамках следующей концепции. В традиционных обществах зада­чи общей инкультурации личности челове­ка решались преимущественно средствами пер­сонифицирован­ной трансля­ции норм мировоззре­ния и поведения от обу­чающего к обучаемому, при­чем в содержании транслируемого знания особое место занимал личный жизненный опыт вос­питателя. На стадии сло­жения национальных культур возни­кает необходимость в радикальной институциона­лизации и универсализа­ции содержания транслируемого социального опыта, цен­ностных ориентаций, паттернов сознания и поведения в национальном мас­штабе, в формировании соответствующих общенациональных норм и стан­дар­тов социальной и культурной адекватности человека, инициировании его потре­бительского спроса на стандартизированные формы социальных благ и атрибутов престижности, в повышении эффективности работы механизмов соци­альной регуляции посредством управления интересами и предпочтени­ями людей в масштабе социальных страт и целых наций и т.п. Это в свою очередь потре­бовало создания канала трансляции социально значимой ин­формации мак­симально широким слоям населения, смысловой адаптации и «перевода» этой ин­формации с языка специализированных областей знания на язы­к обыденного понимания не­подготовленных к то­му людей, а также манипулирования сознанием массо­вого потребителя в интересах «производителя» этой информации. Реализатором такого рода задач и стала массовая культура. (Подробнее см. статью «Социальные основания массовой культуры» в 3 части книги).

ИСТОРИЧЕСКИЕ ТИПЫ КУЛЬТУРЫ. Система оснований, по ко­то­рым наука типологизирует культуры, развивалась с глубокой древности. В прин­­­ципе сложилось че­тыре подобных типа оснований: а) по духовно-куль­тур­ным чертам (преимущественно религиозным характеристикам и тому, как они выражаются в различных нравах, обычаях, социальных установлениях); на основании этого взгляда в последующем сло­жился ци­вилизационный по­д­ход к классификации культур; б) по природно-географичес­ким усло­виям их существования (в основном это концепция хозяйственно-культурных типов); в) по художественно-стиле­вым признакам и образным системам той или иной эпохи; г) по стадиям исторического развития.

Цивилизационных типологий культуры столь же много, как и самих сторонников этой теории. В отсутствие еди­­­­ных оснований для классификации народы объединяются в цивилизации то по религиозному, то по геогра­фичес­ко­му, то по политическому признакам и т.п. Поэтому этот метод не мо­жет рассматриваться как вполне научный.

Классификация народов по географическим условиям проживания, на­про­тив, жестко основано на едином основании, однако, такая классификация не является собственно культурно-исторической, а скорее хозяйственной типологией (см. Хозяйственно-культурные типы). Речь идет об объединении в один тип народов, проживающих в схожих климатических зонах, чем детерми­нируется близость технологий их сельскохозяйственной деятельности, но при этом не учитывается разный уровень их развития. Таким образом, в одну группу попадают все народы, живущие, скажем, в тропической зоне: индейцы бас­сейна Амазонки, народы Тропической Африки, население южной Ин­дии и Шри Ланки, народы Индокитая и аборигены островов Океании. Или, например, кочевые скотоводы: азиатские монголы, африканские туареги и североаме­риканские индейцы, хотя в культурно-ис­тори­чес­ком плане названные народы не имеют между собой ничего общего. Тем не менее, такой подход обо­с­но­ван, когда речь идет о племенах первобытной стадии развития, чья детерминированная природными условиями сель­скохозяйственная культура, действительно является всей культурой данного общества. Однако такой принцип типологизации выглядит нелепым, когда речь заходит о народах, находящихся уже на стадии развитых городских цивилизаций.

Наконец, типологизация, основанная на художественно-стилевых при­з­наках искусства, представляется вполне корректной и научно обоснован­­ной, но по своим основаниям является сугубо искусствоведческой, а не культурно-исторической.

Таким образом, методом исключения мы приходим к тому, что единственно научной и именно культурно-исторической остается типологизация по стадиям социокультурного развития, т.е. эволюционная. Именно этот подход и будет рассмотрен в настоящей статье.

Еще во времена средиземноморской Античности и в древнем Китае было принято делить народы на «цивилизованные» и «варварские». Трудно сказать, подразумевалось ли при этом то, что «варвары» не просто отли­ча­ют­ся, а именно отстают от «ци­ви­лизации» по уровню своего развития. По всей видимости, да, пос­кольку слова «дикость» и «отсталость» издавна воспринимались как синонимы. Бо­лее четко теория неравномерности исто­рического развития разных на­родов сформировалась ко времени Просве­ще­ния, будучи подкрепленной Ве­ли­кими гео­графическими открытиями, на­ча­в­шейся колонизацией Америки, Азии и Аф­рики и антропологическим изучением туземцев и их культур. К сере­дине XIX в. в европейской и американской науке сло­жи­лась методология эво­люционизма (cм.), объединившая теории географического детерминизма (как условия ускоренного или отсталого развития) и неравномерности собственно социокультурного развития по причине более или менее благоприятных исторических об­стоятельств жизни того или иного народа.

За минувшие полтора века было создано несколько десятков теорий и концепций, объяснявших неравномерность исторического развития народов и типологизировавших их культуры по разным основаниям. Нам известна в основном концепция социально-эконо­мических формаций К.Маркса и Ф.Эн­гель­са, но не менее авторитетными являются и теории неравномерности процессов расширенного социального вос­про­изводства и тран­с­ляции со­ци­­аль­но­го опыта, (Т.Пар­сонс, Э.Тоффлер, К.Гирц, М.С.Ка­ган), неравного энергетического потреб­ления (Л.Уайт), различия эпистем – спо­­собов познания и ре­­ф­лек­сии окружа­ю­щего мира (М.Фу­ко, М.К.Пет­ров, Г.И.По­меранц), разных уровней интенсивности ин­форма­ционных связей (К.Щюц, С.А.Арутюнов), различия эффектив­ности техно­логий социально­го уп­ра­в­ления (Д.Белл, Э.С.Маркарян) и ряд иных основных причин нерав­но­мер­ности социокультурного развития на­родов.

Здесь более подробно рассматривается концепция исторической эволю­ции, основанной на развитии технологий материального, социального и интеллектуального производства, которая в известных пределах объединяет перечи­с­­­ленные эволюционные теории. Эта концепция латентно присутствует в тру­дах корифеев теории постиндустриального развития (уже упомянутых Бэлла и Тоффлера, а так же Ф.Фукуямы, О.Стэплдона и др.) и философских работах польского писателя и культуролога Ст.Лема, но в четко сформулированном виде впервые излагается нами.

Краткая суть ее заключается в том, что по мере развития форм жизнеде­я­тельности общества (особенно, если внешние обстоятельства «под­гоняют» тем­пы этого развития), неизбе­жно происходит все большая специализация людей в тех или иных видах деятельности, что в свою очередь является главным стимулом развития технологий осуществления этой деятельности (имеется в виду не только материальное про­изводство, но и технологии социальной самоорганизации, управления, познания, образования и пр.). В слабо специализированных об­ластях темп развития технологий, изобретений, внедрения новаций, как известно, су­­ще­ственно ниже. Таким образом, в процессе разде­ления тру­да, социальных функций и ролей между людьми, они становятся все более уз­кими и изощ­ренными специалистами, каждый в своей области; и соответственно более дробной и сбалансированной становится социальная струк­тура.

Поначалу происходит размежевание присваивающих и элементарных про­изводящих средств кормления (охоты и соби­рательства с земледелием и ско­товодством), затем разде­ляются сельскохозяйственная деятельность и городское материальное и интеллектуальное производство (при­чем, и в том и в другом случае речь идет об использовании су­губо экстенсивных технологий работы), следующий этап – переход к интенсивным тех­­нологиям производства продукции, услуг, общества, личности (при сохранении экстенсивных способов управления этими процессами) и, наконец, современный этап – переход к интенсивным процессам управления со­циокультурной жизнью сообществ посредствам интенсификации процессов передачи информации. Разница между экстенсивным и интенсивным типами деятельности заключается в том, что в первом случае расширение масштабов производства происходит за счет механического уве­личения привлекаемых ресурсов (материалов, тер­риторий, людей, объемов труда и т.п.), а во втором случае – за счет перехода на более эффективные технологии осуществления деятельности.

Именно на основе различий в преобладающих технологиях социальной практики и основывается деление на первобытную (присваивающую), варварскую и аграрную (экстенсивно производящие), индустриальную (интенсивно про­изводящую) и постиндустриальную (интенсивно управляющую) стадии раз­вития.

ЭПОХИ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ – исторические периоды в развитии культуры локальных цивилизаций и отдельных стран, которые выделяются своей выраженной спецификой. Деление истории культуры на подобные эпохи является сугубо условным и конвенциональным, легализуемым лишь при согласии преобладающего числа ученых с такого ро­да членением непрерывного культуротворческого процесса и с названиями отдельных эпох, предлагаемых специалистами. Вме­­сте с тем, ни один ученый не обязан придерживаться именно такой классификации и вправе пре­д­­­­­­­­ложить свой обо­­­­­снованный вариант членения истории культуры по другим основаниям. Тем не менее, в науке уже более или менее устоялось то членение, которое бу­­­дет описано ниже.

Историческое членение динамики культурного развития, как правило, включает в себя «большие эпохи», хронологически в основном совпадающие со стадиями социально-экономического развития, и «малые эпохи» – периоды, из которых состоят «большие эпохи». Показательно то, что, поскольку искусство относится к числу наиболее ярких проявлений исторической специфики культуры, то многие названия «малых эпох» совпадают с названиями художественных стилей, доминировавших в это время.

При этом следует помнить о том, что деление на эпохи культуры Западной Европы лишь опосредственно связано с такого же рода эпохальным члене­ни­ем культуры Восточной Европы и Латинской Америки и уж совсем никак не связано с периодизацией истории культур Ближнего Востока, Среднего Востока, Южной Азии, Центральной Азии, Дальнего Востока, Тропической Африки. Культура каждого из названных регионов до середины XIX в., а в некоторых случаях и до середины XX в. развивалась в основном в независимом режиме и имела собственное эпохальное членение. Более того, можно выделить и ряд стран (Россия до XVIII в., Китай, Япония и некоторые др.), развитие культур которых почти не вписывается в системы эпохальных членений истории культуры каких-либо цивилизаций.

Если рассматривать в качестве примера европейскую культуру, то ее историческую динамику можно разделить на:

- эпоху первобытности (до 4 тысячелетия до н.э.);

- эпоху варварства (в Средиземноморском регионе до середины 2 тысячелетия до н.э., в Северной, Центральной и Восточной Европе до середины 1 тысячелетия н.э.);

- «большую эпоху» Античности, которая стала зарождаться в Средизе­мноморском регионе в конце 3, а расцвела с конца 2 тысячелетия до н.э. и делится на «малые эпохи»: крито-ми­кенскую (середина 3 – середина 2 тысячелетия до н.э.), «классическую» греческую (XII – начало IV вв. до н.э.), эллинистическую (охватившую так же Ближний и Средний Восток, начало IV – II вв. до н.э.), римскую (царский период – VIII-VI вв. до н.э.; республика – VI – середина I в. до н.э.; империя – середина I в. до н.э. – конец V в. н.э.) и раннехристианскую (II-IV вв. н.э.) (последние два периода охватывали так же Ближний Восток и часть Западной Европы). Эпоха Античности закончилась в середине 1 тысячелетия н.э.;

- «большую эпоху» Средневековья (по современным взглядам – с конца V до конца XV в.), включавшую «малые эпохи» раннего средневековья (VI-IX вв.), каролингскую (X-XI вв.), «высокого» средневековья (XII-XIII вв.) и позднего средневековья (XIV-XV вв.). На период позднего средневековья в Ита­лии пришлась эпоха «высокого» Ренессанса. В течение всего средневековья в Ви­зан­­тии, на Балканском полуострове, Закавказье и Руси развивался восточнохристианский вариант средневековой культуры, в разных странах членившийся на свои локальные «малые эпохи»;

- «большую эпоху», Нового и Новейшего времени (с XVI в. – по неизвестное будущее), которую принято делить на «малые эпохи» Реформации (XVI в., на этот период пришелся Ренессанс в культурах Германии, Голландии, Франции и Испании), барочную (XVII – первая половина XVIII вв.), Просвещения (с середины XVIII по 20-е гг. XIX в.), романтизма (20-80-е гг. XIX в.), Модерна (с конца XIX в. по 1960-е гг.) и пос­тиндустриализма (1970-е гг. и поныне). Эпоха Модерна иногда делится на собственно Модерн, межвоенный Авангард и послевоенный периоды (ку­ль­тура послевоенного двадцатилетия не имеет общепринятого названия). Некоторые ученые полагают, что постиндуст­риализм – это начало новой «большой эпохи», но сегодня спорить об этом бессмысленно. В период Реформации закончила свою историю Ви­­­­­­­­зантия, а начиная с барочной эпохи в динамику европей­ской культуры во­­­­­­шла Россия, с эпохи Просвещения – США, с эпохи романтизма – страны Балканского полуострова, а с середины XX в. – Канада и Австралия.

Любой другой региональный или национальный культурный анклав мо­­жно разбить на примерно такие же «большие» и «малые эпохи», чем и занимаются соответствующие специалисты. Как видно из названий, как «боль­ших», так и «малых» эпох здесь происходит постоянное смешение историчес­ко­го, культурологического и искусствоведческого подходов (которые в научных традициях разных стран часто не совпадают). Все это не очень логично, но поскольку за этим стоит определенная профессиональная конвенция, то, оче­видно, имеет смысл смириться со стихийно сложившейся системой членения истории куль­туры. Другое дело, что эта система в деталях постоянно корректируется, так что ее не стоит принимать близко к сердцу, а по­м­нить, что все это не более, чем условность, принятая учеными в операциональных целях.

ПЕРВОБЫТНАЯ КУЛЬТУРА – самый ранний период истории человечества, на­­­чалом которого принято считать появление первых гоминид – австралопи­теков (примерно 3 миллиона лет тому назад), а завершением – переход к стадии аграрных цивилизаций (формальные признаки – строительство первых городов, становление первых государств и появление письменности), что в разных регионах происходило в разное время (на Ближнем и Среднем Востоке в 3 тысячелетии до н.э., в Индии и Китае – во 2 тысячелетии до н.э., в Греции и Италии – в 1 тысячелетии до н.э., в Западной и Центральной Европе – в 1 тысячелетии н.э., в Восточной Европе – в начале 2 тысячелетия н.э., у кочевников Евразии – в середине 2 тысячелетия н.э., а у многих народов Тропической Африки – только в ХХ веке). Вместе с тем и на сегодняшний день на Земле насчи­ты­вается несколько сотен народов и племен, еще находящихся на первобытной стадии развития (в Африке, Австралии и Океании, Центральной и Южной Аме­рике, в Южной и Юго-восточной Азии, на крайнем Севере Азии и Америки). Ряд первобытных народов в силу актив­ных кон­­тактов с развитыми цивили­зациями постепенно втягиваются в их куль­ту­р­­ные ареалы (американские ин­дейцы, некоторые народности Индии, Китая, Индокитая, некоторые африкаан­с­­кие племена и племена Океании).

В целом первобытность можно разделить на три периода:

- антропогенез – от ранних австралопитеков до возникновения вида Ho­mo sapiens (по последним данным – вид возник примерно 150 тысяч лет тому назад и остался единственным видом гоминид – 50 тыс. лет тому назад);

- «дикость» – период господства родовой общины и ведения присваивающего хозяйства – от возникновения Ho­mo sapiens и до «неолитической революции» (в старом свете примерно до 10-7 тысячелетия до н.э.; данные по Аме­риканскому континенту весьма противоречивы);

- «варварство» – переход к племенной организации, присваивающему типу хозяйствования, разделение труда и социальных функций, сложение основного корпуса мифологических текстов и т.п. (от «неолитической револю­ции» до становления аграрных цивилизаций; этот период будет рассмотрен отдельно, см. Культура эпохи варварства).

Этот наиболее длительный период истории человечества (охватывающий 94% истории вида Ho­mo sapiens, не говоря уже о периоде антропогенеза) от­личался крайней замедленность процессов социального и культурного развития. Тем не менее, появление культуры, как ни парадоксально, опередило становление человека современного типа. Первые явления, которые уже попадают под определение «культура», появились у неандертальцев (период существования от 300 до 50 тысяч лет тому назад). Верхнепалеолитические культуры Ho­mo sapiens явилась развитием неандертальской культуры мустье. Но и они развивалась крайне медленно. Только «неолитическая революция» придала заметную ди­намику этому процессу.

Эту стадию социокультурного развития можно назвать эколого-гене­ти­ческой. Смысл бытия обществ, находящихся на подобной стадии культур­ной эволюции, еще мало отличается от популяционных инстинктов животных: би­­ологическое выживание в среде путем наиболее полней адаптации к ней, а на более позднем этапе той же стадии – через постепенный переход к искусствен­ному адаптированию некоторых эле­ментов среды к своим потребнос­тям. В основе миропредставлений этой эпохи лежит принцип натуроцентри­зма, апеллирующий к «правильному» состоянию природы, важнейшим эле­ментом которой, разумеет­ся, является существование собственной популя­ции (рода). Однако способ осуще­ствления жизнедеятельности ранними человеческими обществами уже значительно отличается от животного мира, во-первых, за счет раз­вития и неук­лонного повышения значимости ору­дийной деятельности (включая и деятель­ность по производству самих ору­­­­дий труда) и, во-вторых, за счет принципиально более высокого уровня рефлексии – осо­з­нания людьми самих себя и обстоя­тельств собственного бытия. А это, в свою очередь, обеспечило со­вершенно иной уровень эффективности социальной самоорганизации, регулирования социальных отношений и коллективной деятельности, а также осуществления инфор­мационных обменов.

По всей видимости, этап генезиса этой культуры в основ­ном пришелся на период среднего палеолита (культура мустье, жители – неандертальцы), когда, судя по всему, и формировалась первичная родовая организация, появились пе­р­вые признаки религии и черты стандартизации в технологиях обработки ка­мня. Неандертальцам принадлежат самые ранние захоронения и первые акции символического порядка (в частности самая ранняя изобразидельная практика). Возможно, именно на этом этапе произошел и качественный скачок в фо­рмировании языка.

В верхнем палеолите – в период окончательного утверждения на планете людей современного вида – морфогенез этой культуры уже в основном за­вер­шился, сформировались ее устойчивые стадиальные черты, появились первые образцы проторелигиозных верований, художественной рефлексии уже сложившейся системы образов идентичности древних обществ. Дальней­шая эволюция описанных характеристик шла по линии их усложнения и совершенствования, а в последующем и социаль­ной трансформации при преобразовании родовых ячеек в патриархально-семей­ные, первобытных анимистических и тотемистических верований в систему мифологии, однако принципиальные сущностные параметры этой культуры оставались более или менее неизменными вплоть до завершения «неолитической революции» и проявления первых городских цивилизаций, т. е. культуры историко-идеологического типа.

Тем не менее, за этот период произошли такие культурные новации, ко­торые можно назвать эпохальными:

- на стадии антропогенеза появился Ho­mo sapiens, развилась чело­вечес­кая речь и способность к абстрактному мышлению;

- на стадии «дикости» появились первые протоэтнические различия в культуре, сложились ранние проторелигиозные представления, социальные ри­туалы и художественная практика;

- на стадии «варварства» локализация культур достигла уже этни­чес­кого многообразия, культура обратилась к символотворчеству, появилась ми­фоло­гия, мир разделился на реальный и инфернальный, произошел переход к производящей деятельности, детерминировавший разделение труда и социальных функций, сложились пред­посылки к становлению политической организации обществ, появлению храмов, городов, аристократии и жреческого сословия.

КУЛЬТУРА ЭПОХИ ВАРВАРСТВА – 1) исторически – позднепервобытная стадия социокультурного развития, охватывающая период от «неолитической революции» до образования первых государств (или городов-го­су­дарств, как ранней формы государственного строительства). Для этого периода характерны такие события, как разложение родовой общины и формирование племенной организации, формирование целостного пантеона богов, социальное размежевание племени на служителей культа, воинов (из среды которых выбирается вождь и его окружение) и трудящихся (землепашцев, скотоводов, охотников и ремесленников). Но это деление отчасти условно. Для большинства варварских обществ характерным является сравнительно небольшой контингент по­стоянных воинов, в мирное время выполняющих преимущественно полицейские функции, и всеобщая мобилизация всех муж­чин – в случае военной опасности.

В зависимости от природных условий обитания того или иного племени

(а точнее – групп племен) и преобладающего рода хозяйственной деятельности варварские общества можно разделить на ремесленно-земледель­че­ские, предпочитавшие мирный образ жизни (земледелие удерживало в по­ле до 90% мужчин, и проведение массовой мобилизации среди них было ве­сь­ма затруднено) и охотничье-скотоводческие, жившие в основном войной и грабежом соседей (хозяйственные функции в эти периоды нередко полнос­тью возлагались на женщин). Были и племена, в которых хозяйственная деятельность играла только подсобную роль, а основным образом жизни, способом пропитания, а главное – средством добывания ремесленных изделий: же­лезного оружия и др. – бы­ла вой­на. Это жители зоны малопродуктивного зе­м­­­­­­леделия (например, скандинавские племена германцев), а так же кочевые ско­товоды (скифы и сарматы Северного Причерноморья и Южного Урала, центральноазиатские хунны, тюр­ки и монголы, аравийские арабы, североафриканские берберы и др.). Эти варвары отличались значительной мобильностью, и Великое переселение наро­дов, продолжавшееся с разной интенсивностью в течение всего 1 тысячелетия н.э., а у тюрок и монголов захватившее и начало 2 тысячелетия, осуществлялось в основном ими.