С некоторыми оговорками можно сказать, что собственно-человеческое в человеке появляется тогда, когда начинается погребение умерших. Животные никого не погребают и умирают в одиночестве — более того, известно, что, умирая, многие животные сами ищут уединения. У первых людей все обстоит иначе, и смерть, как это ни парадоксально звучит, становится важным элементом самой жизни, существенным регулятором межчеловеческих отношений.
Прежде всего, следует сразу же подчеркнуть, что восприятие смерти первыми людьми двуполярно. С одной стороны, она вызывает вполне понятный психологический страх. Кроме того, на опыте первые люди могли осознать и чисто биологическую опасность, вызванную близостью с разлагающимся трупом, — опасность заражения смертельными болезнями. Отсюда стремление изолировать умершего и вместе с ним опасное действие самой смерти.
С другой стороны, смерть одного человека вполне естественно воспринималась как нарушение жизнедеятельности человеческого коллектива в целом. (И сейчас мы говорим: "Смерть вырвала из наших рядов...") Поэтому понятно стремление первых людей каким-то образом сохранить умершего среди живых, заполнить возникшую в коллективе брешь. По-видимому, именно этим и объясняются древнейшие обычаи погребения. Погребение — это одновременно и изоляция умершего, и сохранение его вблизи, поскольку места погребения располагались недалеко от поселений или, точнее, стоянок.
Двойственным оказывается и само отношение к умершему. С одной стороны, он вызывает благоговение, трепет и почитание как предок-благодетель. С другой стороны, он вызывает страх в качестве чего-то опасного, могущего принести вполне реальный вред живым (достаточно вспомнить в связи с этим о мифах и легендах о "живых мертвецах", выходящих из могилы, о вампирах и т.п.).
У большинства народов на этой стадии развития существуют представления, согласно которым умерший вообще не умер: считается, что он просто ушел в другое место — в лес, пустынную местность, уплыл в море и т.д. С этим связана и двойственность погребальных обрядов. Они преследуют цель одновременно и сохранить умершего, и отправить его в иной мир. Поэтому после предания умершего земле могила не забрасывается. Она становится местом поклонения. А это означает, что могила в качестве могилы существует лишь потому, что нечто считается сохраняющимся и после того, как тело рассыпается в прах. Иначе говоря, оставшиеся в живых сохраняют с умершим некоторую связь, и это делает умерших предками, т.е. прародителями первобытной родовой общины. Сохраняющееся после разложения тело — это так называемый "дух предка". На формировании представлений о духе следует остановиться подробнее, т.к. это имеет принципиальное значение.
В обыденном сознании (а иногда и в некоторых научных построениях) довольно часто встречается точка зрения, согласно которой представление о божественной, магической силе возникает в результате "обожествления" тех или иных процессов или предметов — движения Солнца и Луны, грозы, волнующегося моря, деревьев, камней и т.д. Но здесь налицо элементарная логическая ошибка. Ведь для того чтобы признать все эти природные процессы и предметы проявлением какой-то высшей силы, нужно уже иметь представление о ней.
Сказать, что это чувство является врожденным, — значит уйти от ответа на вопрос. Если это чувство и является врожденным, т.е. потенциально присущим человеческому сознанию, то, для того чтобы возможное стало действительным, необходимы определенные впечатления или восприятия. Но никакие материальные процессы или предметы не в состоянии впервые сформировать представление о высших силах или существах, вызвать это представление.
В связи с этим заслуживает внимания точка зрения, высказанная великим русским философом Вл.С.Соловьевым: "Когда дело идет о первоначальном образовании какого-нибудь основного понятия в человеческом сознании, — пишет он, — нужно иметь в виду не взрослого человека, а ребенка. Но совершенно несомненно, что для ребенка гораздо ощутительнее его зависимость от питающей и оберегающей его матери (а потом отца), чем от солнца, грозы или реки, орошающей поля его родины. Впечатления, изначально получаемые им от родителей, содержат в себе достаточное основание, чтобы вызвать в нем понятие о высшем существе и те чувства благоговейной любви, а также страха перед несоизмеримой силой, которые связаны с этим понятием и составляют основу религиозного отношения" (Соловьев. 1988. Т.1. С.174).
Но если сначала высшее существо воплощается для ребенка в матери, то, подрастая, ребенок обнаруживает, что сама мать зависит от другого высшего существа — мужчины, который кормит и защищает. Качественный скачок в развитии благоговейного чувства происходит тогда, когда эти высшие существа умирают; ведь пока они живы, ребенок знает, что сами они не являются "точкой отсчета", что они зависят от уже умерших, пребывающих в неизменном виде. Поэтому, как справедливо утверждает Вл.С.Соловьев, "не страх, а смерть дает человечеству первых богов" (Там же. С. 175). Правда, в современной науке достаточно четко различаются термины "боги" ("божества") и "духи", так что в данном случае правильнее было бы говорить о "духах", что мы и сделаем.
Умершие предки становятся духами, и практически у всех народов существуют представления, согласно которым общение с духами умерших происходит, прежде всего, в сновидениях, т.е. в области, в которой господствуют стихии, не поддающиеся попыткам сознательного контроля со стороны человека. Поэтому духи предков считаются связующим звеном между родом и особым, иным миром, и духам приписывается способность помочь живущим в той или иной мере подчинить себе этот мир. Именно этим объясняется существование и важность регулярных ритуалов — вызываний предков (скажем, тост во время совместной трапезы по своему происхождению является одним из таких ритуалов).
Таким образом, формируется идея о том, что после физической смерти человека все же продолжается некоторая жизнь — непонятная, таинственная, грозная, способная оказать вредоносное воздействие на живых, но к помощи которой они в определенных ситуациях могут прибегать. А это означает признание того, что в мире постоянно пребывает некоторая сила, которая в виде духов сохраняется и в ином мире. Представление о божественном, священном (сакральном) и формируется первоначально в виде допущения в мире некоторой силы, преодолевающей смерть. Дух рода — это то, что сохраняется после физической смерти всех его членов одного поколения, "членов-современников".
В самом деле, что обеспечивает устойчивое равенство рода самому себе, или, иначе говоря, его самотождественность? В принципе род — это совокупность его членов. Но означает ли это, что смерть всех членов одного поколения означает исчезновение данного рода? Разумеется, нет. Род продолжает существовать, и потомки заступают на место предков. А это подводит нас к выводу о том, что члены рода как надбиологической общности — это не только и не столько биологические особи, сколько определенные функции внутри самого рода. Погребая умерших, род стремится сохранить именно функцию, которая затем и начинает выполняться потомком. На потомка переносится функция предка в качестве своего рода "инструкций" духа умершего. Следуя этой логике, мы должны признать, что род существует не только в пространстве (иначе он исчезал бы вместе со смертью всех "членов-современников"), но и во времени. Род невозможен без определенной связи между живыми и мертвыми, и эта связь описывается с помощью понятия "дух предка".
Именно погребение делает потомков наследниками и тем самым выводит первых людей за пределы чисто биологических, природных связей. Погребение словно выталкивает человека из природы. Поэтому, как совершенно справедливо замечал немецкий философ Г.В.Ф.Гегель, "...именно те народы, которые не верят в бессмертие души, пренебрегают и телом умершего и не заботятся о том, чтобы сохранить его. Почести, воздаваемые умершему, находятся в прямой связи с представлением о бессмертии. Если тело и подпадает под власть природы, не сдерживаемой больше душой, то человек хочет, по крайней мере, предотвратить возможность того, чтобы природа как таковая осуществила свою власть над лишенным души телом, над этим благородным вместилищем души, и подчинила его законам физической необходимости, — человек хочет сам в той или иной степени совершить это; поэтому люди либо стремятся защитить тело от грозящей ему участи, либо сами, как бы по доброй воле, возвращают его земле или уничтожают его в огне" (Гегель. 1977. Т.2. С.40).
В связи с этим огромное значение имеет представление о новом воплощении (реинкарнации) умерших предков. Эта реинкарнация, как свидетельствует этнографический материал, считается происходящей в основном в двух "носителях". Во-первых, это тотем, а во-вторых — новорожденные дети. Культ предков вкупе с идеей реинкарнации не только обеспечивают единство рода в настоящем (т.е., в сущности, в пространстве), но и создают механизм преемственности, духовного наследования, т.е. передачи функций от предков к потомкам, которые лишь поэтому становятся и потомками, и наследниками. Если вспомнить, что культ предков и идея реинкарнации неразрывно связаны с табуированием инцеста, то станет ясно, что в родовой общине любовь к умершему предку становится сильнее любви к женщине. Это, в сущности, — первый акт свободы, первый подлинно человеческий поступок.
Поэтому далеко не случайно, что смерть тесно связана с инициацией. Под инициацией (посвящением) обычно понимают совокупность ритуальных действий, ведущих к радикальному изменению положения человека в общности. После инициации, как считается, посвященный становится совсем другим человеком. Примером инициации является, скажем, обряд посвящения мальчиков в мужчины, практикуемый во многих традиционных обществах. Инициацией по своей сути является и христианское таинство крещения.
Погребение и инициация образуют мощное силовое поле, в границах которого и протекает жизнь человека в качестве уже не животного, а человека. В границах этого поля соотношение жизни и смерти изменяется. Для обыденного сознания несомненно, что рождение предшествует смерти. Но в мире культуры это не так, хотя данный факт и не лежит на поверхности. По сути дела, первая форма подлинно человеческой общности — род — основана на превращении могилы в материнское лоно, т.е. в место рождения. Рождаясь, человек еще не становится человеком, он связан своим рождением "здесь и теперь", он зависит от своих родителей, но, как чисто биологическое существо, отделен от других людей. Погребая умерших, первые люди выходили за пределы своего чисто случайного рождения и устанавливали связь сквозь времена, тем самым создавая первую подлинно человеческую общность. Таким образом, рождение и смерть удваиваются.
В самом деле, физическое рождение — это первое рождение, инициация — первая смерть (человек умирает для прежней обособленной жизни) и одновременно второе рождение. Физическая смерть — вторая смерть, а погребение делает ее рождением в качестве предка. Этнографам хорошо известно, что в обрядах инициации могила соответствует колыбели, а эта последняя отождествляется с гробом. Связь погребения с инициацией устанавливает связь предков с потомками, делает человека звеном в цепи поколений. Наследование происходит от мертвого к живому. Но что и, главное, как наследуется? Каким образом умерший предок должен остаться среди живых? Как любовь к умершему может преодолеть его смерть?
