I. Юридические отношения по вещам как вещное право и его виды

Юридические отношения, как было выяснено (§ 2 IV 2), могут быть рассматриваемы с двоякой точки зрения: отношений между лицами и по объекту господства лиц в гражданском обороте. Соответственно этому и юридические отношения по вещам характеризуются так же двояко, как отношения абсолютные и вещные[см. сноску 1].

1. Отсюда вещное право есть отношение а) между управомоченным лицом и всеми третьими лицами, б) признанное в известных границах правом как господство управомоченного лица над вещью и обязанность всех третьих лиц признавать и не мешать этому господству.

а. Новая теория конструкции вещного права подчеркивает, что строго юридически вещное право не есть отношение господства лица над вещью, а отношение между управомоченным лицом и всеми третьими лицами по поводу вещей; это отношение выражается в возможности непосредственно и исключительно проявлять воздействие на вещь с устранением всех третьих лиц. Правильность этой конструкции следует из того, что право обыкновенно предполагает юридическое отношение, а юридическое отношение возможно лишь между лицами, а не между лицом и вещью. Тем не менее, теория эта упускает из внимания, что объективное право очерчивает также в известных пределах размеры воздействия лица на вещь.

б. Поэтому более точно будет определять вещное право не только отрицательно (в смысле устранения всех третьих лиц), но и положительно как господство лица над вещью. Таково понятие вещного права. Но, как бы его ни определять с отрицательной или положительной стороны, или той и другой вместе, несомненно одно, что вещное право есть юридическое отношение лишь в известных границах, признанных правом[см. сноску 2].

2. Эти границы могут быть и менее широкими, в соответствии с чем различаются виды вещного права.

В наших законах эти границы образно излагаются в виде «существа и пространства» разных прав на имущество, и эти разные права на имущества излагаются в первых четырех главах раздела второго, книги второй т. X ч. 1[см. сноску 3]. Среди них на первом месте стоит наименее ограниченное вещное право – право собственности (гл. 1-я). Оно называется в наших законах правом полной собственности (см. напр., ст. 425) и противополагается праву собственности неполному (гл. 2-я, ст. 432 и сл.). Противоположение это – неудачно, так как право собственности не может быть ни полным, ни неполным. Действительно, в термине неполное право собственности законодатель выразил мысль о существовании других прав на чужое имущество, названных им неполными правами на имущество (ст. 432). Термин «неполные права на имущество» шире, однако, понятия вещных прав на чужое имущество, так как законодатель под неполными правами на имущество разумеет не только последние, но ограничения права собственности (п. 1 ст. 432), ограничения собственников отдельных имений (п. 3–5 ст. 432) и все права, поскольку они связаны с отдельным пользованием, владением и распоряжением чужим имуществом (п. 6 – 7 ст. 432).

Таким образом, по нашим законам виды вещных прав будут следующими:

1. Право собственности (полное).

2. Права (неполные) на чужое имущество (каковое имущество есть право собственности неполное).

Указанная терминология видов вещного права не совсем согласуется с общепринятой в гражданском праве. Именно, среди прав на чужую вещь различают: сервитуты (у нас отдельное пользование и права угодий), эмфитевзис (у нас – чиншевое право), суперфициес (у нас – право застройки), залоговое право, вещные повинности. Наше право знает еще особый вид вещных прав – права на недра земли[см. сноску 4]. В особую группу абсолютных прав следует отнести авторские права, как права на нематериальную вещь (§ 9 I 4). Таковы виды вещных прав. Усвоив эти виды, гражданское право не разрешает по воле лиц ни создания новых видов, ни изменения содержания видов старых. В этом отношении вещное право представляет собой полную противоположность обязательственному праву. В обязательственном праве воля лиц творит все новые и новые правоотношения, раз только они не противоречат нравственности и правопорядку. Замкнутость и определенность содержания типичных видов вещных прав сообщает, напротив, всему вещному праву характер неподвижности, косности. Таким образом, в вещном праве лицо может осуществлять свои права в формах, заранее определенных в гражданском обороте. Значение этих форм особенно сказывается в отношении недвижимых имуществ. Недвижимые имущества до сих пор, несмотря на некоторую мобилизацию их в гражданском обороте (§ 9 II), налагают резкий отпечаток на все вещное право. Поэтому и до настоящего времени при изучении вещного права приходится проводить различие между вещными правами на недвижимости и движимости. Но, от вещного права, безразлично на какие вещи, следует еще строго отличать владение вещами (II).

II. Владение и его защита

Было объяснено, что бытовое отношение становится юридическим, если оно основывается на праве (§ 2, II, 2). Поэтому простое, фактическое обладание вещью, как не основанное на праве, будет только бытовым или экономическим отношением. Отсюда и простое обладание вещью нельзя относить не только к вещным правам, но и вообще к каким-либо правам. Тем не менее, уже римское право давало защиту такому фактическому владельцу вещи, который обладал ею как своей вещью, не признавая хозяином другое лицо. Такой обладатель вещи назывался в Риме владельцем (поссессором). Он противополагался обладателю вещи, который господствовал над ней, признавая ее хозяина. Этот последний обладатель назывался в Риме держателем вещи (детентором) и не пользовался правом самостоятельной защиты своего «держания» вещи. Если таким образом владелец, будучи фактическим обладателем вещи, в противоположность держателю, имел право на самостоятельную защиту своего владения вещью, то отсюда ясно, что римляне, защищая с помощью права факт, тем самым факту владения придавали как бы характер права[см. сноску 5].

Передовое современное законодательство (германское и швейцарское)[см. сноску 6] пошло еще дальше в защите фактического обладания вещью, давая самостоятельную защиту держателю вещи. Оно не различает, таким образом, владения от держания[см. сноску 7], иными словами, не придает значения воле субъекта, его намерению (субъективная теория), а учитывает лишь фактическое, хозяйственное положение вещи в обороте (объективная, экономическая теория). Передовое законодательство не требует поэтому для возникновения владения двух элементов (обладания вещью и намерения обладать ею для себя, как своей вещью). Для возникновения владения достаточно одного элемента – обладания вещью. Точно так же и потеря владения тесно связывается с утратою обладания.

1. Что такое владение по нашему праву – спорно.

Одни ученые (Шершеневич) держатся субъективной теории. Для них владение в т. X ч. 1 есть обладание вещью с намерением обладать ею для себя, как своею вещью. Другие (Васьковский) считают, что владение, по нашему законодательству, есть всякое обладание вещью, безотносительно к намерению ее обладателя; они не различают поэтому владения от держания (объективная теория). Сенат, с одной стороны, признает владельцем держателя вещи – арендатора (⁷¹/₆₀₀ и др. ⁸⁰/₂₃₅), с другой стороны, говорит, что аренда не может быть приравнена к владению (⁰⁹/₆), что спор между арендатором и собственником или даже арендаторами имения одного и того же собственника не подлежит разрешению на основании фактического владения вещью (⁷⁵/_123, 587; ⁷⁷/₂₄₄). Таким образом, Сенат признает, по-видимому, владением всякое обладание вещью без отношения к намерению обладателя (объективная теория), поскольку имеется в виду защита его от третьих лиц, а не от собственника (при договоре) или равно – управомоченных лиц. В соответствии с этим должны быть решаемы вопросы о приобретении и потери владения[см. сноску 8]. Спорность понятия владения в литературе и некоторая неопределенность его в практике объясняется неясностью наших законов. Тем не менее, анализ ст. 531 в сопоставлении ее со ст. 533 побуждает признать, что под владением разумеется в наших законах всякое обладание вещью (следовательно и держание) без какого-либо отношения к намерению лица обладать ею, как своею вещью. В ст. 531 речь идет о защите всякого владения и прежде всего законного владения, что видно из оговорки: «даже и незаконное владение». Законное же владение основано на дозволенном в законе способе приобретения имущества (ст. 524). Таким способом по нашим законам могут быть договоры и обязательства (прим. к ст. 699). Следовательно, обладание вещью возможно не только по праву собственности и иному вещному основанию, но и по обязательственному, напр., при аренде. Что под владением ст. 531 не разумеется только владение с намерением обладать вещью, как своею или для себя, а всякое владение, это видно из ст. 533. В ней речь идет специально о владении в виде собственности для приобретения вещи по давности. В таком специальном указании не было бы надобности, если бы в ст. 531 речь шла только о владении, а не вместе с тем о держании вещи[см. сноску 9]. Ссылка на ст. 1314 У. Г. С., которая будто бы знает специальное изъятие для держателей имуществ казенных управлений, в смысле признания только этих держателей владельцами, не может считаться убедительной. При казуистичности наших законов (в особенности разновременных) рискованно делать заключение от обратного. Далее, нельзя не подчеркнуть, что цель ст. 531 есть защита фактического распределения вещей в обороте[см. сноску 10] от насилия и самоуправства[см. сноску 11]. Эта цель не была бы достигнута, если бы из понятия владения исключалось держание вещей. Причем самая защита фактического распределения вещей признается, конечно, не только за обладателями вещей, но и за теми, кои передали им свое владение вещами. Положение это, само по себе понятное, прямо признается передовым законодательством[см. сноску 12]. Наконец, и историческое толкование ст. 531 говорит также за защиту всякого владения, не исключая держания[см. сноску 13].

2. Не всякое фактическое обладание вещью считается, однако, владением. Оно должно удовлетворять еще особым условиям со стороны а) субъектов и б) объектов владения.

а. Так, хотя владение есть фактическая власть над вещью и субъектом владения может быть поэтому всякое лицо, даже ограниченное в правоспособности, тем не менее нельзя признавать субъектами владения таких лиц, которые обладают вещами другого лица в обстановке, исключающей всякую возможность считать их владельцами данных вещей[см. сноску 14]. Наши законы ничего не говорят об этом, но передовое законодательство знает данное ограничение в отношении слуг и вообще лиц, занятых в чужом предприятии.

б. Сложнее вопрос в отношении объекта владения. Возможно ли владение движимыми и недвижимыми вещами, составными частями, принадлежностями, правами, возможно ли совладение? Все эти вопросы нуждаются в разъяснении. Несомненно, что нет серьезных оснований ограничивать владение каким-либо видом вещей и, в частности, исключать владение правами. Так именно поступает передовое законодательство[см. сноску 15]. Оно признает владение вещными сервитутами и повинностями[см. сноску 16], равно владение всякого вида вещами, поскольку, конечно, вещи не изъяты из гражданского оборота[см. сноску 17]. Сенат не допускает, однако, защиты владения движимыми вещами (⁷³/₇₈₂, ⁷⁵/₂₆)[см. сноску 18]; но правильно не признает владение правами (⁷⁴/₂₇₀ и др. ⁰³/₃₁, ср. ⁰⁶/₈₆, ¹⁰/₈)[см. сноску 19]. В нашей литературе вопрос о владении правами приобрел некоторую остроту с изданием нового закона о местном суде. Комиссия Государственной Думы внесла небольшое изменение в редакцию п. 5 ст. 29 У. Г. С. (ныне 3 п. той же статьи). Именно, вместо слов: «иски о праве участия частного», в новой редакции говорится: «иски о нарушении права участия частного». Этим комиссия хотела ввести у нас владельческую защиту прав участия частного. Достигла ли комиссия своей цели – сомнительно[см. сноску 20]. – Владение составной частью допустимо, поскольку возможно отдельное владение ею, а принадлежностью – поскольку на то была направлена воля при передаче владения[см. сноску 21]. – Совладение, конечно, допустимо и обыкновенно предполагается, что каждый совладелец обладает всей вещью, но возможно совладение, аналогичное собственности, когда совладельцы сообща осуществляют свое владение. Во всяком случае, совладелец пользуется правом защиты всей вещи[см. сноску 22].