Во-первых, имеется группа прав требования, которые лишены исковой защиты (см. натуральные, или неисковые обязательства). Во-вторых, право иска может быть рассматриваемо двояко в формальном, или процессуальном его значении и в материальном. Для того, чтобы право соединилось с иском необходимо превратить его в действительное исковое право, т.е. в требование, направленное против определенного лица. Такое материальное значение иска в смысле конкретного правового требования признано в наших гражданских законах, по которым иски и тяжбы относятся вообще к составу имущества (ст. 417 и 419)[см. ссылку 112]. Отсюда иск как материальное право, имущества, обращается в гражданском обороте самостоятельно. Так, иски могут входить в состав наследственной массы (04/34 и др. 75/927), они могут быть передаваемы (78/256), причем сделки об уступке исков подлежат действию общих законов о договоре (09/86), а самая передача исков о недвижимом имуществе не может быть совершена вопреки установленному порядку перехода недвижимых имений и вещных прав (09/86). Наконец, в-третьих, гражданское право, обладающее исковой силой, может утратить ее по давности. При этом возникает спорный вопрос о том, утрачивается ли и самое право с потерей им исковой силы. В решении этого вопроса цивилисты расходятся: одни (Шершеневич) считают, что погашение иска влечет погашение права; другие с этим не соглашаются (Гуляев). Несомненно, что с точки зрения существа дела надо признать, что право, не обладающее исковой силой, не погашается: но на почве нашего законодательства возможны сомнения. Так, ссылками на ст. 1549, 692 и 694 доказывают (Шершеневич), что погашается не только иск, но и самое право; при этом еще ссылаются на источники этих статей, в том числе на манифест 1787 г., в котором сказано: «дело да предается забвению», и на слова Банкротского устава: «таковые иски и взыскания уничтожаются». Однако из ближайшего рассмотрения указанных статей и источников следует скорее прийти к противоположному мнению – о погашении только иска. В особенности это подтверждается ст. 692, в которой хотя говорится, что лицо теряет свое право, но в начале ее идет речь о праве отыскивания. Следовательно, под словами: «тот теряет свое право» разумеется потеря права иска, а не самого материального права. Гораздо труднее объяснить ст. 1549 в направлении погашения иска, так как в ней ясно говорится о прекращении договора. Однако здесь следует заметить, что прекращение договора не уничтожает еще тем самым прав и обязательств, основанных на прекращенном договоре[см. ссылку 113]. По-видимому, и Сенат признает, за исковой давностью значение погашения только иска, так как по его разъяснению, добровольное исполнение обязательства по истечении срока давности не может служить поводом к повороту исполнения (04/101). Если бы самое право не существовало, то такой поворот нельзя было бы не допустить по правилам о возвращении недолжно уплаченного.
Защиту прав следует отличать от осуществления прав. Последнее понятие более широко, чем первое. Под осуществлением права разумеется всякое использование его содержания, или иначе, деятельность, соответствующая содержанию права (Губер). Деятельность эта может выражаться безразлично в фактических или юридических действиях. Никто не обязан осуществлять свое право, но неосуществление права может повлечь за собой невыгодные последствия, потерю самого права (патентного права, права перевода, по давности). Однако осуществление права имеет свои границы в содержании самого права. Современное право руководствуется при этом следующими началами. При осуществлении права необходимо соблюдать начало добросовестности по объективному масштабу в гражданском обороте[см. ссылку 114]. И далее, явное злоупотребление своим правом не должно пользоваться правовою защитою (шикана; см. ст. 2 п. 2 Ш. У.), в особенности если право осуществляется с намерением причинить вред другому лицу[см. ссылку 115].
