О критериях однотипности речевых недочетов

Ошибки в функционировании средств языка, большую часть которых представляют лексические, выявляются с ориентацией на те правила, которые даны в словарях в виде объяснения значений и оценки слов, их типичных связей по значению (синонимических и антонимических, родовидовых), указания на границы их сочетаемости (словарные пометы типа: «о вещах», «о человеке», «о явлениях природы» и т. д., пословное перечисление сочетающихся слов), на сферу применения, употребления слова.

Примерами типовых нарушений грамматических норм, изучаемых в школьном курсе русского языка, могут служить следующие: «Попав в темное царство, жизнь Катерины становится невыносимой», «Мысли оформляются благодаря слова», «Валенков у них не было, и дети не могли зимой учиться». «Принеси мне лимона», «Не ихнее дело – вздыхать», «Дадено тебе дело – выполняй». Прозрачность и четкость грамматических норм, ориентированных на структурные, формальные показатели, создает необходимую опору в отнесении ошибок к определенным грамматическим типам.

Гораздо большей сложностью отличается типология лексических (речевых) ошибок, поскольку слово представляет собой центральное звено в системе языка, в котором перекрещиваются, отражаются связи с другими языковыми подсистемами. Это могут быть ошибки в реализации категориальных, грамматических значений или частных лексико-грамматических категорий слов, типовых словообразовательных значений (ср., например, неразличение форм числа, служащих для разграничения лексических значений: «У него крепкие белые зубья», омонимию падежных форм: «Деньги дадут сборы», смешение разошедшихся значений краткого и полного прилагательных: «Илюша был очень полон»). Во всех рассмотренных случаях ошибки в использовании грамматических форм, в отличие от ошибок в структуре грамматических форм, с неизбежностью ведут к искажению содержания высказывания.

Ошибки в использовании грамматических категорий, которые на первый взгляд представляются формальными (грамматическими), в действительности отражают нарушения содержательного плана, т. е. по терминологии, принятой в действующих «Нормах...», являются речевыми.

Сопоставим несколько ошибок, при беглом «прочтении» выступающих как формальные: 1) «Ради своего интересу Онегин не пожалел Ленского», 2) «Книга Н. Островского вызвала большие общественные интересы», 3) «Половцев был на стороне кулаков и защищал их интерес». Во всех трех случаях ошибочное употребление затрагивает формы падежа и числа имени существительного интерес, однако отнесение всех этих нарушений к одному типу явно невозможно. В первом случае форма интересу не осознается пишущим как просторечная, попадая в соседство с книжным предлогом ради. Это грамматико-стилистическая разновидность речевой ошибки. Во втором случае использована форма множественного числа, несвойственная отвлеченному существительному интерес, в третьем примере необходима форма множественного числа в передаче конкретизованного проявления отвлеченного понятия. И в том и в другом случае мы имеем дело с лексико-грамматической разновидностью речевой ошибки, поскольку вызвана она смешением разных значений одного слова, разграниченных морфологически.

Отражение в слове многообразных его связей со всеми ярусами языковой системы создает особые трудности в квалификации лексических ошибок и отграничении их от других типов ошибок содержательного и формального плана. Недостаточно выяснено понятие лексической нормы, хотя практически она представлена во всех типах толковых словарей и тех, которые строятся с опорой на толковые (словари синонимов, антонимов и т. п.). Словарные толкования, служащие лингвистическим приемом выражения содержания слова, создают необходимую базу для того, чтобы определить сферу действия лексической нормы, которая отражает: 1) признаки лексического значения и его тип, 2) законы лексической сочетаемости, 3) словообразовательные связи слова, 4) условия проявления и сохранения данного лексического значения слова (формы слова, синтаксическая конструкция, синтаксическая функция). Соответственно нарушение лексических норм, ориентирующих на правильность, возможность данного словоупотребления, не препятствующего восприятию выражаемого содержания, оценивается как речевая лексическая ошибка. Наиболее широко представлены в работах учащихся следующие типы лексических неправильностей:

1) Употребление слов в несвойственном им значении: «Образ Павла Власова в одноименном романе М. Горького «Мать». В пределах этого типа широко представлены явления произвольной этимологизации (сближения, переосмысления слов): «Первоклассных учеников встречали родители», «Мой отец работает кожимитом».

2) Нарушение лексической сочетаемости, обусловленной типами свободных и несвободных значений (фразеологически связанного, синтаксически связанного и конструктивно обусловленного): «Значительно большее число в языке Аркадия занимают метафоры», «В дело вложены огромные капиталовложения», «Их три единственные дочери вышли замуж и разъехались», «Я сегодня вечером хочу остаться наедине».

Эти группы собственно лексических речевых ошибок, оцениваемых с точки зрения лексических норм и представляющих достаточно грубые нарушения, в первую очередь должны привлекать к себе внимание учителя в работе над лексическим материалом.

Классификации ошибок в использовании лексического материала, ориентированные только на название лексических пластов и группировок (синонимы, паронимы, омонимы), еще не дают представления о характере ошибки, который в однотипных лексических группировках может быть различным и вызываться разными причинами содержательного и формального порядка. Так, в следующих двух примерах все речевые недочеты связаны с использованием синонимов, объективно создающих возможности выбора слова из числа семантически однородных; характер же нарушений с учетом причин, их вызвавших, оказывается различным: «Леша, ты крайний в столовую?» «В соревнованиях успех одержала наша команда». В первом примере неудача в выборе синонима связана с различием сочетаемостных возможностей слов последний – крайний.

Имея общее с синонимом семантическое ядро – «находящийся в самом конце, на краю, с краю чего-либо, расположенного в ряд, по одной линии», – слово крайний тем не менее «не употребляется по отношению к лицам, предметам, располагающимся друг за другом (ср. сочетание последний в очереди, невозможное со словом крайний»[20].

Второй пример обнаруживает действие синонимической аналогии (смешение элементов сходных конструкций – одержать победу и добиться успеха).

Различный характер ошибок в использовании слов одних и тех же лексических группировок и одинаковый характер нарушений у слов, входящих в разные группы лексики, не случаен. В лексике одно и то же значение может выражаться разными словами – синонимами, а одна и та же форма передавать разные значения (многозначность). Эти объективные свойства ведут к широкому действию аналогий по значению и форме, сближению разного и неразличению одинакового, создавая трудности выражения не только для учащихся. Не случайно в последнее десятилетие вышли многочисленные словари правильности речи, дающие квалифицированную оценку типичным языковым неправильностям. Эти неправильности оказываются во многом общими по своим типам у взрослых и детей по причине общности исходного лексического материала и по способу освоения его детьми с ориентацией на речь взрослых при непосредственном (дома, в школе) и опосредованном (радио, телевидение, печать) контакте. Тем более с учетом «перспективы роста» от грубо лексических ошибок следует отграничивать то, что по праву может быть названо мягким словом «недочеты».

Лексические речевые недочеты содержательного плана можно подразделить на ряд типов, мотивированных разнообразными отношениями слов по формально-семантическим признакам.

1. Случаи неоправданной смысловой двуплановости, неуместных смысловых ассоциаций. Указанные отклонения порождаются явлениями многозначности, омонимии, антонимии и др.: «Когда участники похода вошли в нашу палатку, Нина разлила чай» (налила или пролила?). «В первом предложении глагольная связка отсутствует, так как дано настоящее время. До настоящего времени спорят, какое здесь сказуемое» (сталкивается общеупотребительное и терминологическое значение слов).

2. Неоправданная нейтрализация различительных признаков синонимов: «В некоторых случаях поэт представляет буржуа в виде полного, раскормленного человека: «Есть предложение пузо буржуазии сделать тиром». В словах, вводящих цитату, не оправдана эвфемистическая замена слов толстый, жирный, синонимом более слабым по степени выражаемого признака, вступающим в контраст со сниженным словом пузо. Ср.: «полный – отличающийся полнотой, умеренно толстый; в тех случаях, когда хотят выразиться более вежливо, деликатно, при непосредственном обращении к кому-либо, употребляется слово полный»[21].

3. Явление синонимической аналогии: «Чацкий олицетворяет в себе все лучшее, что было свойственно передовому дворянству» (по аналогии с воплощает в себе).

4. Отождествление словообразовательного сходства слов с их лексико-семантическим сходством: «Офицер прибыл в штаб с препроводительным письмом» (вместо сопроводительным), «Наша молодежь способна на пожертвования, если это нужно для победы» (вместо самопожертвование). В приведенных примерах однокорневые образования входят в группировки слов, объединяемых сходством корневой морфемы, основной в слове, способной мотивировать его значение. Но этот момент формально-семантического сходства слов связан не с их индивидуальным лексическим значением, а с типовым словообразовательным значением корневой морфемы. Так, моменты структурного и звукового сходства слов ведут к отождествлению их конкретных лексических значений. Такое сходство или тождество может иметь место лишь у ограниченной группы однокорневых слов, вступающих не в паронимические, а в синонимические отношения (типа невинный – неповинный).

5. Лексический повтор вне свойственных ему стилистических функций (немотивированность лексического повтора). В ряде случаев употребление однокоренных слов или одних и тех же слов не создает стилистических отклонений (в сфере устойчивых экспрессивных сочетаний – ревмя реветь; сочетаний терминологического характера типа разыгрываться в тираже выигрышей; при единственно принятых номинациях типа красить краской). В иных случаях явление повтора выступает в собственно стилистических функциях семантического усиления, выделения главного слова фразы, в целях структурной компоновки отрезков текста, сцепляемых через повтор, иногда с вынесением повторяемого слова в самостоятельную, емкую по смыслу синтаксическую конструкцию: Мама часто учила меня быть правдивым. Да, мама.... Повтор создает возможности расширения смысловой перспективы слова, что нередко используется в названиях публицистических статей («Обыкновенный человек необыкновенного времени»). Если же повтор нарушает принятые нормы его использования в узком контексте и не несет особой стилистической нагрузки, его следует относить к области речевых недочетов как свидетельство неинформированности ученика о языковых средствах, дающих свободу маневрирования, хотя нужно признать, что никакие «уровневые» нормы при этом не нарушаются: «Повествование ведется от лица повествователя», «Друзья дружески простились».

6. Семантическая опустошенность речевого штампа. Эта опустошенность выступает как следствие стершейся образности слова или оборота при его частом употреблении, в результате чего образное употребление оказывается бледнее необразного и не передает индивидуального отношения пишущего к содержанию: «поставить во весь рост проблему», «заострить вопрос», «идти твердым шагом», «ярко проявляется».

7. Неудачное использование эмоционально-оценочной окраски слов как элемента их смыслового содержания (ограниченность круга употребления этих слов, слова самой общей оценки, неразличение характера оценки): «Олег Кошевой действовал по указке подпольного партийного комитета», «Потрясающие ужасы крепостной эпохи отразились в комедии «Горе от ума».

Наряду с лексическими речевыми недочетами содержательного плана выделяется категория недочетов, связанных с двумя видами функционально-стилистической окраски слов:

1) Нарушение стилистических норм, определяющих сферу употребления слова: «В романе «Война и мир» Л. Толстой поведал о событиях войны 1812 года», «Теперь зачитаю отрывок, характеризующий Мцыри»;

2) нарушение стилистических норм, определяющих временные границы употребления слова: «Практика помещиков-крепостников породила уродливые характеры», «Чиновники у Гоголя как будто исправно ходят на работу и получают зарплату», «Л. Толстой в рассказе «После бала» изображает разные методы избиения солдата».

Приведенные примеры позволяют увидеть, что функционально-стилистические недочеты редко выступают сами по себе, поскольку стилистическая окраска чаще всего сопутствует собственно смысловым различиям. Само понятие единства стиля неправомерно соотносить со стилистической окраской, которая выступает в слове как сигнал сферы преимущественного его употребления и далеко не всегда как сигнал функционального стиля, ибо в подавляющем большинстве случаев даже лексика, стилистически окрашенная, используется не в одном, а во всех или в нескольких стилях, выступая в них в соответствии с теми или иными задачами, в тех или иных функциях (ср., например, различное употребление термина акклиматизация в научном и публицистическом стиле, оборота выйти на орбиту в самых различных функциональных стилях языка).

При оценке работ учащихся, видимо, следует считать естественным то, что многие ошибки не могут быть отнесены к какому-то одному типу ввиду многогранности, многоаспектности языковых и в первую очередь лексических единиц.

Оценка знаний, умений и навыков учащихся по русскому языку / Сост. В.И. Капинос, Т.А. Костяева. -М., 1986. –С.88-94.

(Хрестоматия по методике русского языка (электронный вариант). Часть 4)

.