Царская харизма

Искупление, совершенное Господом нашим Иису­сом Христом, это — спасение падшего человека, всего человечества, возведение его в данное при сотворении Господом достоинство, обожение грешного человека через Крестные Страдания Сына Божия...

Всех мучеников за веру Христову Старец считал живой и святой жертвой Богу, все оставивших ради Христа, ибо дух их на земле живет уже не земною жиз-нию, они стремятся, «спешат, — говорил Батюшка, — переселиться на Небеса». Эта устремленность прочи­тывалась в письмах Царственных Мучеников и раз­мышлениях Мученика Григория. Во время чтения Ба­тюшка всегда обращал наше особое внимание на жертвенный плод их сердец. «Смерти не боюсь, — го­ворил Мученик Григорий, — напротив, буду рад, что Господь Бог прекратит мои земные страдания... Бог дал мне чудное призвание погибнуть за спасение обожае­мых монархов и Святой Руси».

В отношении Царственной Жертвы, Батюшка, для разъяснения, указал нам на труд Святителя Иннокен­тия, Архиепископа Херсонского и Таврического «По­следние дни земной Жизни Господа нашего Иисуса Христа», и на труд Мученика Святителя Андроника Пермского, где обосновывалась эта жертвенность: «Древнецерковное учение об Евхаристии, как Жерт­ве — в связи с вопросом об Искуплении»... Основные мысли, которые изложил Святитель, следующие...

Святой Архидиакон Стефан Первомученик принес себя в жертву Богу — и этим показал всю силу желания своей души приобщиться к Нему. «Так же и Царь, — напоминал Старец, — желал быть жертвой Богу за Рос­сию! Понимаете, за Русь! Как законный, стерегущий ее от врагов Царь, Поставленный Самим Господом!» Свя­той Григорий Нисский писал: «Пусть сыны иудеев уз­нают оружие христиан, которое великий Стефан, упот­ребив для отмщения мучителям, своим примером дал закон для нашей жизни. Они, со зверскою бесчеловеч­ной яростию обступив святого, все имели одну только цель: все, что было под рукою, обратить в оружие про­тив Стефана; а он как некий священник, по духовному закону закалаюший чистую жертву, приносящий не чу­жое, а собственное тело, вместо возлияния изливаю­щий кровь, сам собою за согрешивших умилостивлял Бога, Которого зрел в недоступных Небесах, за убийст­во отмщая благодеянием, вопия в слух убийцам и гово­ря: Господи, не постави им греха сего (Деян. 7, 60).

Он молитвою изглаждал грех их, который убийцы вписали своими беззаконными руками. Они, раздража­ясь даже молитвою, не переставали бросать камни до тех пор, как великий Стефан, засыпанный ими, как нежны­ми цветами, или как: бы покрытый какою легкою росою, погрузился в сладкий и блаженный сон». Поэтому Госпо­ду приятна жертва Архидиакона Стефана, так как она — свидетельство полного сораспятия Христу.

Жертва Царя Николая, говорил Батюшка, — пол­ное сораспятие Христу, жертва за Русь Святую. Если Архидиакон Стефан, как некий священник, по духовному закону закалал чистую жертву, себя самое, как мы можем не воспринять искупительной жертвы Рус­ского Православного Царя, который, по учению Свя­той Православной Церкви, является на земле «живым образом и подобием Христа Царя, живущего на Небе­сах, ибо Помазанник Божий саном своим Царским есть образ и подобие Христа Господа» (Святитель Ди­митрий Ростовский).

Царь — внешний Епископ Церкви. Слава Царей Православных состоит в том, — учит канонист Церкви Вальсамон, — «что он подобно солнцу освещает бле­ском своего Православия Вселенную. Сила и деятель­ность Императора простирается и на душу, и на тело подданных, тогда как Патриарх есть только духовный пастырь».

«Такова сила Царской харизмы!» — говорил благо­датный Старец Николай.

Постичь величие жертвы Царя Николая необходи­мо, она исключительна для русских людей, Русской Церкви, потому что именно наши предки дали Госпо­ду в 1613 году Соборную клятву на верность Царскому Роду Романовых. Глубину и духовную значимость нару­шения клятвы ведал Царский пророк Григорий Но­вый, он и заклал самого себя, чтобы предотвратить этот соборный грех.

Об этом соборном клятвопреступлении постоянно плакал и молил Господа о прощении великий Старец Земли Русской Николай. Батюшка всегда повторяв: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти, да долго­летен будеши на земли. За почтение родителей Господь продлевает жизнь»... Царь — отец Народа, за небреже­ние и предательство отца Господь посылает испыта­ния. Попрание отца именуется хамовым грехом: Хам посмеялся над отцом своим Ноем, и праведный Ной проклял потомство Хама, а проклятие тяготеет и по­ныне на черных племенах, хамитах.

«Наш Святой Царь, — говорил богодухновенный Старец Николай, — искупил Своими крестными стра­даниями соборную клятву Русского Народа и простил всех за измену и предательство: и Церковь, и народ; а мы не приносим должного покаяния и не плачем о Царе пред Господом. Ведь за Царские добровольные, жерт­венные страдания мы сохранены Богом и не наказаны, как: заслужили. Надо всем умолять Царя о прощении».

Святая Русь всегда любила белый цвет. В Толковом словаре В.И. Даля, — отмечает В.К. Невярович, — нахо­дим: «Народ называет белым: Веру свою, Царя и Отече­ство». Пословицы русского народа отражают высоту белого цвета: «На Белой Руси свет не без добрых лю­дей», «черное к белому не пристанет», «свет бел, да лю­ди черны». Вспомним слова Императрицы-Мученицы Александры, не оставившей гонимого всеми Старца Григория: «Белое не сделаешь черным, а чистого не очернишь»... Именно с эпитетом «белый» вошли в наш язык понятия: белые ризы, белый свет, белая береза, белая совесть, белое лицо...

Белый цвет на Руси издревле являл особое предна­значение Царского служения, в великокняжеском обиходе белое платие было в великом почтении, пото­му-то Русь часто называли Белою, а Русского Государя именовали Белый Царь. Белый цвет — это знамение чистоты, невинности, непорочности, святости: «Побе­ждающий облечется в белые одежды; и не изглажу имени его из книги жизни, и исповедаю имя его пред Отцем Моим и пред Ангелами Его» (Отк. 3, 5) «Я увидел под жертвенником души убиенных, за сло­во Божие и за свидетельство, которое они имели,.. И да­ны были каждому из них одежды белые» (Отк. 6,9—10).

Белый цвет — белый свет, цвет ангельской, благо­уханной чистоты...