Действие психоделических веществ

Опьяняющий эффект возникает при приеме количеств, из­меряемых миллиграммами. Для ЛСД это 50—200 мг, мескали-на — 200—500 мг, псилоцибина — 10—50 мг, циклодола — 6— 8 мг. В некоторых случаях количество измерить не удается. Так, содержание каннабиолов колеблется в траве гашиша в пределах 0,5—5%, смоле гашиша — 2—10 %, масле — 10— 30 %; торговые образцы содержат эти составляющие в различ­ной доле. При курении действующие начала теряются с ды-ькэм и в организм поступает 10—23 % от возможной дозы IHollister L., 1986]; «умение экономить» дым осваивается не

313 сразу. По данным Wu Tzu Chin и соавт. (1988), при курении у гашишистов объем затяжки больше на 2/3, глубина — на '/3, продолжительность затяжки — в 4 раза больше, чем у куриль­щиков табака. Сила наркотического действия зависит также от места произрастания, способа хранения, поэтому наркома­ны находят достаточную для себя дозу по действию каждого нового образца, выделяя при этом не только «сильную» и «слабую», но и, по неприятным сопутствующим эффектам, «легкую» и «тяжелую» [Киселева Л. Т. и др., 1987]. Последнее, вероятно, определяется фальсифицирующими примесями.

Скорость появления субъективных и объективных призна­ков опьянения колеблется от нескольких минут (ЛСД) до 15— 30 мин (псилоцибин, мескалин, циклодол, пероральный при­ем гашиша). Практически мгновенно наркотический эффект возникает при вдыхании паров ЛНДВ, дыма гашиша.

Изменение сознания при приеме психоделических препара­тов представлено чаще делириозной формой; в ряде случаев помрачение достигает глубины сумерек и пробуждение опья­невшего невозможно. Вместе с тем вероятны онирическое рас­стройство сознания, прочие характерные для онейроида сим­птомы (космическая, религиозная, мистическая тематика пере­живаний, ступор и пр.), когда опьяневший «находится в зри­тельном зале, а не на сцене», наблюдая за происходящим со стороны. Примечательно, что во многих случаях, особенно по­сле интоксикации ЛСД, мескалином и псилоцибином, воспо­минания о перенесенном многообразны, ярки и обильны, что подтверждает онирический тип изменения сознания. Нужно подчеркнуть, что онирическое изменение сознания наблюдается при интоксикации только психоделическими наркотиками.

Восприятие злоупотребляющих характеризуется не только искажением и насыщенной или ослабленной эмоционально­стью. Возникает внутренняя картина, восприятие без внешне­го раздражителя — скользящие эйдетические образы с закры­тыми глазами, музыка, голоса «внутри» с самой необычной локализацией. Часто наблюдаются синестезии — когда звук «видят», а цвет, образ «слышат»; извращение восприятия — холодное кажется горячим, гладкое — колючим. Нарушается внутренняя перцепция; необычайны ощущения схемы тела, размеров, расположения отдельных его частей вплоть до чув­ства отделенности от тела конечностей, мозга и пр. Тело ка­жется измененным в своей массе, кажется, что можно поле­теть1. Меняются восприятие времени, пространства, соотно-

1Нередки случаи выпадения из окон и балконов с целью «поле­тать» (для окружающих это — беспричинное самоубийство), в связи с чем можно говорить о симптоме. При таких «самоубийствах» необ­ходим химический анализ, а не поиски несчастной любви, конфлик­тов и т. п.

щения окружающих предметов, их форма, масса, плотность, текстура. Теряется различие между болезненными представле­ниями и реальностью. Описаны переживания ужаса, виталь­ной тоски, бессмысленности жизни, приступы неуправляемой агрессивности, случаи самоубийств и убийств во время опья­нения и в последующие несколько суток. Иногда же отмеча­ются ощущение сверхсчастья, близости к Богу, неизъяснимо­го восторга.

Примечательно, что эйфория при опьянении некоторыми психоделическими веществами (ЛСД) не включает заметным образом соматический компонент удовольствия, а пережива­ниям даже сильных аффектов не соответствует двигательная активность. Блаженство и восторг переживаются экстатиче­ски, с застыванием. Наиболее глубокое поражение — наруше­ние сознания своей личности, которое можно представить как раздвоение, чуждость и даже потерю. Иногда деперсонализа­ция принимает причудливые формы: ощущение себя лицом противоположного пола, неодушевленным предметом, суще­ством, «рассеянным в планетарных лучах». Психические про­цессы приобретают автоматичность, становятся неуправляе­мыми, сноподобными. Спонтанно всплывает в представлени­ях, казалось бы, давно забытое; нейтральное предстает как значимое, значимое — как безразличное; значения приобрета­ют противоположный смысл. Концентрация внимания невоз­можна.

Эти общие для психоделического отравления субъективные переживания варьируют в зависимости от дозы и вида препа­рата. Так, в эксперименте на себе с мескалином С. П. Рончев-ский (1937—1941)1отметил особое расстройство сознания и нарушения восприятия, но не нарушение аутопсихической ориентировки. «Сознание заполнено субъективными образа­ми, и нити, связывающие нас с окружающим, как бы обрыва­ются... происходит поворот всей психической установки с ре­альных объектов на собственные переживания... меняется со­отношение психизмов, утрачивается их слитность... нет оглу­шения, обедняющего переживания и снижающего критику и самоотчет... Сознание нарушено во всех направлениях, кроме полной сохранности ядра личности... Подавляются наивыс­шие инстанции контроля и мышления... Восприятия яркие, сочные... Метаморфопсии, изменение схемы тела, синестезии, ритмическое движение предметов... меняющаяся перспекти­ва... пресыщение сознания иллюзиями и галлюцинациями, частью ясно проецированных наружу, идет на фоне затрудне-

' С. П. Рончевский погиб на фронте ВОВ. Его работы, по большей части неопубликованные, хранятся в библиотеке Военно-медицин­ской академии (С.-Петербург).

315 ния в производстве сложных интеллектуальных действий (счет)... Трудно формулировать мысли... легкая эйфория, пас­сивная созерцательность, внимание только на переживаниях, отсутствие активности, направленной вовне, галлюцинации чувственно ярки, помнятся много лет, повторяются в снови­дениях... Увеличенные дозы ведут к онейроиду или делирию (но без двигательного возбуждения)...».

Достаточно полно — и динамика наркотического эффекта, и развитие наркоманической зависимости — в настоящее вре­мя изучены наиболее распространенные формы злоупотребле­ния психоделическими средствами: гашишизм [Дурандина А. И., 1965, 1975; Пятницкая И. Н., 1970, 1975; Колесников А. А., 1978, 1982; Коломеец А. А., 1981, 1987; Мадиева М. С., 1989], злоупотребление циклодолом [Иванов В. И., 1980], бензином [Узлов Н. В., 1987], ЛНДВ [Москвичев В. Г., 1989— 2002], кетамином [Найденова Н. Г., 1999—2002].

Гашиш

«Гашиш» — термин, принятый в европейской литературе; в странах Америки чаще употребляется для обозначения этого же наркотика слово «марихуана» (от португ. mariguango, ср. «иван-да-марья»)1. «Гашиш» (от араб, трава); hashishan — «тра-воеды», жеватели гашиша. С участниками крестовых походов боролись мусульмане. Особой жестокостью отличалась секта исмаилитов, руководимая «Старцем Горы» Ас-Сабахом. Ис-маилиты перед походом принимали гашиш. С тех пор в язы­ках народов, участников крестовых походов, остался термин «ассасины» — для обозначения особо коварных и жестоких убийц. Гашиш имеет долгую историю как средство священ­ное. Так, столетиями он был предметом культа в Индии. Употреблять его имели право только представители высшей касты, брахманы, и только в священных целях. Считалось, что гашиш просветляет, облагораживает, возвышает душу, при­ближает к богу. Религиозные отправления требовали предва­рительного приема гашиша. И сейчас в некоторых культурах мы можем видеть использование гашиша со священными це­лями. Секта растаманов (Ямайка) ждет мессию и возвращения в свою землю обетованную, Африку. Их верования требуют определенных ритуалов; одним из обязательных является ку­рение гашиша, что приобщает их к высшим силам. Установка на то или иное действие гашиша может проявлять другие эф­фекты каннабиса. В Северной Африке гашиш курят по тем же мотивам, что мы видим у европейцев, принимающих спирт-

' Наши правоохранительные органы по неясной причине этим аме­риканским термином обозначают сушеные листья и стебли гашиша.

ное. И беседы при этом ведутся не возвышенной тематики: хвастовство, женщины, бытовые новости.

Наркотик в различных географических областях и этниче­ских группах называется по-разному: анаша, банг, гуаза, хург рус, гунья, черес, кафур. Жаргонные обозначения — план, дурь; в англоязычных странах — pot, muggle, weed, charge, си­гарета с марихуаной — reefer, курить марихуану — to go to pot. Смысл обозначения на сленге — несколько презрительное, неуважительное отношение к наркотику, состоянию, им вы­зываемому.

Гашиш представляет собой смолистое вещество, получае­мое из пыльцы, листьев и побегов растения Cannabis Indica или Cannabis Americana — индийской или американской ко­нопли. В отличие от общеизвестной в России конопли, из ко­торой делают грубую ткань и масло, наркотические виды — индийская и американская — произрастают лишь в Южных климатических поясах. Меньше всего наркотического начала в сушеной траве конопли, больше в гашише — смоле, но наи­более концентрированное действующее начало, так называе­мое красное масло из пыльцы, содержит несколько дериватов каннабиола — ароматические альдегиды. Психомиметическим эффектом обладают тетрагидроканнабиолы (в частности, 5-6-тетрагидроканнабиол). Американская конопля содержит меньше каннабиолов, чем индийская. Так, гашиш содержит 5— 12 % тетрагидроканнабинола, марихуана — 4—8 %, ма­рихуана с Ямайки и из Мексики — менее 1 %. Конопля в США (штат Кентукки, где выращивается конопля, как и в России, для хозяйственных нужд) — 0,2 %; красное масло из гашиша — до 30 %.

Гашишизм распространен в основном в местах, где произ­растают наркотические сорта конопли. В некоторых южных государствах гашишизмом поражено до 60 % мужчин в воз­расте от 20 до 40 лет. Как правило, это мусульманские стра­ны, где спиртное традиционно запрещено. В этой связи инте­ресно, что гашиш там курят по тем же мотивам, по которым в странах севера употребляют алкоголь: в компании, с тамадой, с «застольными» беседами.

Гашишизм — наиболее распространенный вид наркотиче­ской зависимости в мире (по числу пораженных лиц).

Гашиш обычно курят как в виде чистой смолы (в кальянах, наргиле, джоза, килимах), так и в смеси с табаком, жуют (банг), иногда глотают в пилюлях, заваривают, как кофе, до­бавляют в пищу, принимают в форме жидкого экстракта с пряностями, смешивают с беленой или дурманом. Подобные формы приема распространены в арабских и азиатских стра­нах. В странах европейской цивилизации гашишное опьяне­ние достигается курением в смеси с табаком, т. е. возникает смешанная гашишно-никотиновая интоксикация.

317 Определение наркотической дозы гашиша вне лаборатории невозможно даже с приблизительной точностью. Существую­щее определение количества наркотика в «башах»1, «косячках» относится лишь к объему порошка или смолы. При этом «баш», «косяк» — мера, различная в различное время и раз­личных местах; сейчас мерой используется спичечный коро­бок. В папиросу, сигарету закладывается гашиш (предвари­тельно измельченный) объемом от горошины до вишни, ино­гда папироса наполняется смолой на 2/3; редко курят чистую смолу. В настоящее время распространяется способ курения не с помощью сигарет, а через самодельный «дымарь», сде­ланный из пластиковой бутылки. При курении дозировка оп­ределяется числом затяжек, умением «использовать» вдыхае­мый дым, емкостью легких и прочими трудноучитываемыми моментами, а поскольку курение часто бывает коллективным, установить дозу, принятую одним участником, практически невозможно.

В лабораторных экспериментах на людях установлено, что пороговой дозой действия является 50 мг тетрагидроканна-биолов на 1 кг массы тела обследуемого. Отчетливый эффект наблюдается при введении 200—150 мг/кг. Доза 300—480 мг/кг вызывает нарушение сознания, галлюцинации. Таким обра­зом, разрыв между начальной и токсическими дозами — 6— 9-кратный. Это соотношение большее, чем у алкоголя и сно­творных, и сходно с тем, что мы видим при действии опиа­тов.

Действие гашиша. Одно из первых описаний, красочное, хотя и не систематизированное, гашишного опьянения мы находим у Ш. Бодлера (вторая половина XIX в.). Бодлер описывает действие не марихуаны, а именно гашиша, кото­рый попал во Францию после египетского похода Наполео­на. «Всякая радость, всякое благополучие принимают чрез­вычайные размеры, всякая горесть, всякая забота становятся необычайно глубокими. Первоначально вами овладевает ка­кая-то нелепая, непобедимая смешливость... невыносимая для вас самих, но противиться ей бесполезно... соотношения между идеями становятся настолько неопределенными, ни­ти, связующие ваши понятия, делаются так неуловимы, что ваши сообщники одни только в состоянии понимать вас. Ваше безумие, ваши взрывы смеха показались бы верхом глупости всякому человеку, не находящемуся в таком же со­стоянии, как и вы. Благоразумие (стороннего человека. — И. П.) забавляет вас безмерно, его хладнокровие вызывает в вас самое ироническое отношение, он кажется самым глу­пым и самым смешным... что касается ваших товарищей, то

1«Баш» в тюркских языках означает число 5.

вы прекрасно понимаете друг друга. Вскоре вы будете объ­ясняться друг с другом только глазами... Внешние предметы приобретают чудовищные очертания... являются в неведомых до сих пор формах... затем они теряют постепенно свои формы и, наконец, проникают в ваше существо или, вернее, вы проникаете в них. Звуки приобретают цвет, краски при­обретают музыкальность. Музыкальные ноты превращаются в числа. С поразительной быстротой вы производите удиви­тельные математические вычисления по мере того, как му­зыкальная пьеса развивается перед вашим слухом. Иногда музыка... сливается с предметами, находящимися перед ва­шими глазами... Рисунки..., даже посредственные или никуда не годные, начинают жить поразительной жизнью. Вы сиди­те и курите; вам кажется, что вы сидите в вашей трубке, а трубка курит вас, и вы выпускаете себя в виде синеватого дыма. При этом вы чувствуете себя прекрасно; вас занимает и беспокоит только один вопрос: что вы предпримите, что­бы выйти из трубки? Этот бред продолжается целую веч­ность. С большим усилием вам удается в светлый промежу­ток взглянуть на часы. Вечность, оказывается, длилась всего одну минуту благодаря количеству и интенсивности ощуще­ний и представлений1. В один час можно прожить несколь­ко жизней... Время от времени личность исчезает..., и объ­ективность... достигает такой степени, что вы смешиваете себя с внешними предметами... вы сохраняете способность наблюдать самого себя, и завтра у вас сохранится воспоми­нание о некоторых ваших переживаниях»2. «Но есть субъек­ты, у которых этот препарат вызывает лишь бурное бешен­ство, неистовую веселость — вроде головокружительных тан­цев, прыганья, топанья, взрывов смеха. На них гашиш дей­ствует, так сказать, лишь материально... Вся их пошлая на­тура прорывается в этом состоянии»3.

Ш. Бодлер, не будучи психиатром, очень четко различает галлюцинации в гашишной интоксикации от галлюцинаций «в обычном значении», которые появляются «неожиданно и фатально», не имеют «никакого отношения к окружающим

' Субъективная длительность времени действительно зависит от плотности событий (чем меньше событий, психических пережива­ний тем время тянется медленнее). Однако в рассматриваемом слу­чае объяснение Ш. Бодлера недостаточно. В любой наркотической интоксикации субъективное восприятие времени меняется. Не толь­ко «удлинение» (чаше при приеме психодислептиков), но и «укоро­чение» времени (чаще при приеме седативно действующих и стиму­ляторов) определяется и состоянием измененного сознания.

2Бодлер Ш. Искания рая (искусственный рай). — СПб., 1909.-С. 181-185.

3 Там же, с. 187.

319 предметам, никакой связи с ними»1. В гашишном опьянении «галлюцинация развивается постепенно, вызывается почти произвольно и достигает законченности только работой вооб­ражения. Притом она всегда мотивирована. Музыкальный звук будет говорить, произносить очень отчетливые вещи, но самый звук все-таки существует в действительности... глаз че­ловека, принявшего гашиш, увидит странные вещи, но преж­де чем они сделались странными и чудовищными, он видел эти вещи простыми и естественными».

Последствия интоксикации гашишем Ш. Бодлер описыва­ет следующим образом: «... Вы робко ступаете ослабевшими ногами, вы боитесь разбиться, как хрупкий предмет. Страш­ная слабость охватывает ваш дух. Вы неспособны к труду и к проявлению Вашей воли. Это — вполне заслуженное наказа­ние за беззаконную расточительность, с какою вы произвели такую огромную растрату нервного вещества. Вы развеяли на все четыре стороны вашу личность — сколько вам предстоит теперь усилий, чтобы собрать и сосредоточить ее!»2.

Уже профессионально, с учетом меняющегося действия га­шиша, описывает опьянение С. С. Корсаков (со слов экспе­риментировавшего на себе психолога Л. Н. Ланге). «Первое ощущение, которое я испытал, было легкое и приятное одуре­ние, сопровождаемое слабым головокружением. Органические ощущения здоровья и приятной теплоты сразу возросли. Де­лать большие движения было очень приятно, но направлять их к какой-нибудь определенной цели становилось уже труд­но. Всякое действие требовало сознательного усилия, направ­ленного напротив овладевшего мною легкого сна. Активная мысль не отсутствовала, но я не мог сосчитать своего пульса. Сосредоточивать свое внимание было совершенно невозмож­но: напряжение или сразу же превращалось в движение, или вовсе не удавалось. Напротив, пассивная восприимчивость ясно возрастала; краски окружающих предметов стали для ме­ня ярче, их очертания — резче, воздушная перспектива как бы исчезла. Вместе с тем не стесняемые сознательною волею чув­ства и волнения впечатления совершенно произвольно ассо­циировались со случайными внешними представлениями, не имеющими с ними никакой реальной связи. Например, при­ятное чувство физической истомы и теплоты странным обра­зом присоединялось к различным зрительным представлени­ям, и потому внешние предметы и их очертания казались мне как-то особенно приятными... При еще увеличившейся слабо­сти воли аффекты стали являться совершенно произвольно и

1 Бодлер Ш. Искания рая (искусственный рай). — СПб., 1909.— С. 187.

2Òàì æå, ñ. 36.

как бы играя. Без всякой причины хотелось смеяться. По вре­мени я уже начинал впадать в бессознательное состояние. За эти моменты счет времени так ослабевал, что при возвраще­нии сознания мне казалось иногда, будто прошло минут де­сять, между тем как промежутки бывали не более 5 с.

Постепенно усиливаясь, субъективные ощущения начали преобладать над объективными. Образы и воспоминания, хотя и могли быть вызваны только большим трудом, но раз вы­званные, получали необыкновенную яркость. При закрытых глазах эти образы заставляли забывать о реальном мире. Вско­ре они получили почти исключительно вид разнообразных геометрических фигур и по своему блеску и цветам напомина­ли те фигуры, что мы видим, когда давим на глаза. Наконец, эти образы стали так реальны, были видны и при открытых глазах, нельзя было сказать, что я не видел их реально с ярко­стью галлюцинаций. Эти зрительные галлюцинации не имели ничего подобного в следующих периодах сна. Кажется, что они то застыли, то периодически летели с ужасной быстро­той, то исчезали, оставляя сознание темноты. Воля над мыс­лями исчезла окончательно. Начинался «вихрь идей»... Сразу и без всякого основания на меня напал безотчетный страх. Я потерял всякую способность относиться к эксперименту по-прежнему. Он начинал казаться мне страшным. Внезапная мысль о смерти, о вечном безумии, об отраве явилась мне. У меня выступил такой сильный пот, что я ощущал его рукой через сукно. Голова горела и болела. Руки стали холодны. Сердце билось так сильно, что я его слышал; дыхание спира­лось и становилось почти невозможным... Я чувствовал себя очень дурно и был положительно уверен в печальном исходе опыта; и, несмотря на мысль о смерти, у меня явилось самое ничтожное тщеславие; я бредил и напрягал все усилия, ска­зать в бреду что-нибудь умное и замечательное; я думал, что умираю, —и меня мучило желание умереть красиво... Посте­пенно все мои мысли, все посторонние чувства исчезали, ос­тавалась одна непрерывная боль, которую я не мог точно ло­кализировать. Я чувствовал, что нахожусь в каком-то темном и бесконечном пространстве, наполненном моими же пред­ставлениями или, вернее, — моими страданиями. Эти образы быстро скакали один за другим, и каждый ударял мне в серд­це. По спине пробегали огненные струйки; желудок схватыва­ли судороги. По временам я приходил в себя, и мне казалось, что я возвращался из какого-то страшного странствования по загробной жизни; раз это сознание было особенно сильно; мне буквально показалось, что я воскрес, и радость реальной жизни охватила меня с такой силой, что я заплакал от сча­стья. Но эти моменты продолжались недолго. Ночь безумия опять охватила меня, и я опять переносился в темный, беско­нечный, холодный и неопределенный мир. Обессиленный