П ять недель прошло с тех пор, как я последний раз получала новости от отца. Плюс был в том, что шептуны проверяли меня только раз. Минус же в том, что я ненавидела, когда меня держат в неведении и от этого была очень зла на себя. Лето подходило к концу, а я хотела сделать кое-какие покупки перед началом выпускного года.
После пробежки я отдыхала на балконе, надеясь уловить легкий прохладный ветерок в душное утро.
Вошла Патти и протянула мне кружку горячего кофе.
– Ты сегодня работаешь?– спросила она.
Я покачала головой.
– Завтра, – я все еще продолжала работать в магазине.
Она сделала небольшой глоток кофе и усмехнулась:
– Хочешь услышать кое-что странное? Я чувствую, что пора потратить кучу денег, которую нам дал твой отец.
Я чуть не подавилась кофе от услышанного. Патти не любила тратить деньги, особенно те, которые дал нам отец. Она рассмеялась, увидев мое выражение лица.
– Пойдем, – сказала она. – Это будет весело. Давай оторвемся по полной.
– Тебе не придется просить меня об этом дважды, – ответила я.
Уставшие после шопинга, мы отправились домой. По радио играла отличная песня, и Патти прибавила звук. Мы так громко пели, что я удивилась, как смогла услышать звонок моего мобильника. Я выключила радио и увидела папин номер. От этого мое сердце учащенно забилось.
– Где ты? – проворчал он.
– Едем с Патти домой.
– Откуда?
Грызя ноготь на большом пальце, я промямлила:
– Из Атланты.
– Чем, черт возьми, вы там занимались?
У меня пробежали мурашки от его тона.
– Мы просто ходили по магазинам.
– По магазинам?
– Патти потратила кучу денег. Это было круто!
Я захихикала и Патти стукнула меня по ноге. Папа проворчал что-то бессвязное, а затем сказал:
– Поторопитесь. Я возле вашего дома.
Да! Он узнал что-то новое! Часть меня самодовольно улыбнулась, гадая, какой сюрприз ждет меня на этот раз.
– Скажи ему, пусть попридержит своих коней, – дополнила Патти. – Мы будем буквально через двадцать минут.
Когда мы поднялись в квартиру, я задержалась в дверях, удивленная тем, что рядом с папой кто-то стоял.
– Коуп! – Я не хотела бежать через нашу маленькую гостиную, чтобы обнять его, но не смогла удержаться. Он всегда был таким высоким? Я почувствовала, как он засмеялся. Коуп первым выбрался из объятий, одарив меня при этом застенчивой улыбкой, которая выдала одну ямочку на щеке. На его груди красовался черный знак гнева. Коуп всегда выглядел старше своих товарищей. В его карих глазах постоянно виднелась мудрость, но сейчас, с небольшой щетиной на подбородке он выглядел еще более взрослым. Его черные волосы были подстрижены очень коротко, а кожа была гладкой, как никогда. Он встретился со мной взглядом, и я не смогла не улыбнуться. Встретить одного из моих друзей-нефов спустя столько времени – настоящая удача.
– Хорошо выглядишь, Анна, – сказал он. Коуп не часто сокращал слова, но в некоторых не выговаривал окончания и пропускал слоги, поэтому его речь была похожа на вербальную скоропись.
– Спасибо, Коуп, – ответила я. – Ты тоже.
Я обратила всё своё внимание на папу.
– И? Что мы делаем? Куда идем?
Он издал сухой смешок и почесал щеку.
– Прости, – вспомнила я о хороших манерах. – Присаживайтесь за стол, и мы обсудим наш план.
Я пошла на кухню, где Патти наливала чай со льдом в четыре высоких стакана. Все расселись за нашим небольшим обеденным столом. Папа вытащил из кармана большой конверт, вскрыл его и достал фотографию. Он положил ее на стол, предварительно перевернув изображением вниз. Мы с Патти сели напротив них.
– Неплохо бы сейчас держаться в тени, после проявленного к тебе интереса, но я думаю, пора двигаться вперёд. Будет лучше, если я не дам тебе мой адрес, однако у меня есть люди, которым я полностью доверяю, и духи, обязанные собирать информацию о нефах по всему миру. Это первое. И еще хотел тебе напомнить, что всё рассказанное выше не имеет никакого отношения к работе ее отца и может понадобиться нам в любой момент.
Я взволнованно улыбнулась и прикусила губу. Он перевернул фотографию, показывая нам арабскую девушку, полностью в одежде с покрытой головой. У неё было овальное выразительное лицо оливкового цвета. На следующем фото она сидела около ребенка с разбитым коленом. Было ясно, что она собирается помочь ему, но снимок был сделан в самый подходящий момент, чтобы захватить ее глаза, сканирующие область раны, при этом она уверяла себя, что ее добрый поступок никто не заметил.
– Ее имя – Зания, – пояснил отец. – Она живет в Дамаске, в Сирии, с отцом Сонеллионом – Князем Ненависти. – Холод пронзил моё тело от звука имени ее отца. – Они переехали в Сирию из Саудовской Аравии два года назад. Сирия в то время была поглощена общественными беспорядками, но в области, где она сейчас живет в основном безопасно.
– Сколько времени Князь Сонеллион пробыл на Ближнем Востоке? – спросила я.
Папа остановился.
– Уже лет тридцать, поэтому его срок на исходе. То, что он находится между тремя главными религиями, уже создает напряжённую ситуацию. И это делает работу Князя намного проще.
– Вы там работали? – спросила его Патти.
– Не постоянно. Только иногда, то тут, то там. Меня называют путешествующим Князем.
– Звучит, как название плохой песни в стиле кантри, – заметила я.
Он нахмурился, когда Патти хихикнула, и уголок рта Коупа тоже дернулся.
– Просто прикалываюсь, – сказала я, прикусив губу.
Он хотел испепелить меня взглядом, но в его глазах было слишком много любви, чтобы осуществить задуманное.
– Ладно. Хватит болтать, – сказал он. – Вернемся к делу.
Мы подались вперёд, когда он положил маленькую карту Среднего Востока и указал на Сирию, которая расположилась у побережья Средиземного моря.
– Ей недавно исполнилось двадцать пять лет, и я уверен, что её семья уехала из Саудовской Аравии, когда Занию узнали на фотографиях, оскорбляющих их веру. У меня с собой две наименее колоритных. По-видимому, именно они вызвали национальное возмущение, – он перевернул фотографию, которая на первый взгляд казалась вполне себе невинной. А затем я рассмотрела ее поближе и подумала о том, насколько она непозволительна для их культуры. На первом фото, сделанном в неуютной комнате, её волосы и лицо, кроме глаз, были полностью закрыты традиционной черной паранджой. Но одной рукой она приподнимала одеяние, открывая колени и показывая свои икры. У неё были стройные ноги, и Зания была обута в чёрные туфли на высокой шпильке. В ее глазах сверкал вызов.
Я посмотрела на Коупа, чей взгляд метался по всем стенам комнаты. Казалось, что он прилагает огромнейшие усилия, чтобы не взглянуть на фото.
Я отложила первую фотографию и взяла вторую, которая была более заманчивой. На ней была Зания со спины, все еще стоящая на высоких каблуках, но паранджу она приподняла до бёдер. Ее волосы и лицо уже не были покрыты, и она отклонилась немного назад. Ее длинные эбонитовые волосы соблазнительно струились по выгнутой спине. Глаза у неё были закрыты, и хотя верхняя половина лица была видна отчётливо, этого совершенно недостаточно, чтобы ее узнать.
Я видела декольте поглубже в школе и на официальных мероприятиях, но невероятная сексуальность исходила от ее небольшого оголённого участка кожи. Позировав, она знала, что в их культуре ценится скромность и непорочность. Я показала фото Коупу, который взглянул на её и кивнул. Я задержала взгляд всего на мгновение, заинтересованная тем, оскорбит ли его фотография, но ни одна эмоция не выдала его. Я смотрела на него, пока Коуп не поймал мой взгляд. Его горящие глаза заблестели, когда наши взгляды пересеклись. Краска поднялась от шеи к щекам, пока он выкладывал фотографию на карту лицевой стороной вверх. Фотографии точно вызвали у него какие-то чувства. Хоть Коуп был нефом, но в то же время он оставался парнем.
– Есть кое-что еще, что вам следует знать о ней, – сказал папа, вытаскивая другую фотографию. Я взяла напиток, чтобы охладиться.
– Ты не увидишь маленькую деталь на фотографиях, её нельзя запечатлеть фотоаппаратом, но Зания страдает алкоголизмом. Кажется, она едва себя контролирует. Месяц назад её заметили в ночном клубе в Дамаске.
Я внимательно изучила фотографию, на которой девушка сидела в баре, одетая в дизайнерские джинсы и блузку с коротким рукавом, волосы были распущены. Следующее фото сделано с более близкого расстояния, на нем видно, как Зания достает что-то из своей сумочки и потихоньку добавляет в свой коктейль. Мое сердце замерло, и я присмотрелась получше.
– Она не носит платок,– указала я.
Отец ответил:
– Не все женщины в Дамаске носят их.
– Местные, должно быть, злятся на неё? – спросила Патти.
– Да, – ответил папа. – Сонеллион, ее отец, использует дочь для усиления насилия и ненависти к женщинам. Женоненавистничество – одна из его областей действия, но в последнее время работать становиться всё сложнее.
Патти цокнула языком и покачала головой.
– Во всяком случае, девушка была избита и арестована за пьянство в Саудовской Аравии, где выяснилась её причастность к той фотосессии. – Папа откинулся на спинку стула, заставляя его заскрипеть под собой, и скрестил руки на мускулистой груди. – Сонеллиону удалось вытащить ее оттуда, но поверьте мне, когда я говорю, что он не испытывает к ней любви, так оно и есть. Она для него – хорошее приложение и развлечение. Когда она ему надоест, он избавится от нее.
– Она отказалась от работы, не так ли? – спросила я, и он кивнул в знак согласия. Я снова взглянула на фотографию в баре.
Ей нужна надежда. Ей нужно знать о пророчестве. Внутри меня появилась решительность.
– Князь Сонеллион уезжает в центральную Африку, чтобы попытаться привлечь внимание к ужесточению закона в отношении женщин, и он надеется, что местное население на Ближнем Востоке поддержит его, и тогда он сможет убедить людей внести этот закон и в религиозные заветы.
Он показал пальцем, когда я открыла рот, чтобы спросить.
– Не спрашивай, – сказал он грубо. – Он уехал вчера и планирует пробыть там три-четыре недели.
– Итак, когда мы выезжаем? – спросила я.
– Я уверен, что не должен повторять тебе, что на Ближнем Востоке опасно, Анна, – сказал он. Я кивнула.
– Ты знаешь арабский? – спросил он Коупа.
– Да, сэр. Мой отец часто говорил на нем, когда мы путешествовали на Ближнем Востоке.
Отец посмотрел на меня.
– Я подумываю попросить Копано, чтобы он сделал всё самостоятельно.
Я судорожно вздохнула и выпрямилась, волна гнева прошла сквозь меня.
– Даже не думай об этом! Я тоже поеду.
– Это совсем не то, к чему ты привыкла, – ответил он.
Я сдержалась, чтобы возразить ему. Но мне необходимо привести доводы, а не превращать все в спор. В первую очередь это была его идея – втянуть меня в непонятный мир нефов. Теперь, столкнувшись с трудностями и опасностями, он решил стать папой-защитником, и бросить Коупа, чтобы он разобрался с волками самостоятельно.
– Послушай, – спокойно сказала я. – Перед тем, как поехать, я изучу их культуру. И буду одеваться, как местные женщины – в паранджу. Плюс, Коуп будет присматривать за мной, – я увидела его одобрительный кивок и потом он, наконец, захотел что-то сказать.
– Дамаск наполнен одними либералами, поэтому в арабских городах волнение, не так ли? – Он посмотрел на моего отца, который откашлялся, понимая, что теряет позиции.
– Да, это комок либерализма в консервативной стране. Но там по-прежнему есть группы враждебно настроенных консерваторов и радикалов, которые негативно относятся к веяниям запада. Не каждый в городе с пониманием относится к мужчинам и женщинам разной расы.
Он закрыл глаза и зажал переносицу большим и указательным пальцем.
Патти стукнула кулаком по столу.
– Джон, я точно знаю, что ты чувствуешь. Я тоже боюсь за нее. Но...
Она сделала достаточно долгую паузу, чтобы выдохнуть, а потом снова начала рушить стенку сопротивления папы.
– Мы же прекрасно знаем, что она сможет справиться с этим. – Он хмыкнул. – Она должна быть сильной, и тогда сможет помочь этой девушке в Сирии.
Папа издал хриплый вздох поражения. Мы с Коупом обменялись победными взглядами и я почувствовала, что он был также заинтересован происходящим.
– Ладно, – сказал папа. – Я всё устрою. Буквально пять дней и в вашем распоряжении будет сорок восемь часов, чтобы убедить ее. Я не хочу, чтобы вы были там дольше. Я знаю, что уже говорил вам это раньше, но никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя передавать важную информацию по телефону или интернету. Только лично, когда вы знаете, что рядом нет опасности. Не выезжайте из Дамаска. Я буду наблюдать за передвижением Сонеллиона, и, если по какой-либо причине он решит вернуться домой раньше, я найду способ сообщить вам, насколько быстро нужно уезжать. Я не могу гарантировать, что вы не обратите на себя какие-то посторонние взоры, но, если вы поедете, постарайтесь быть незаметными. Твой футляр еще с тобой?
Я подняла правую штанину джинсов, чтобы показать ему ножны на липучке, которая удерживала легкую рукоять. Я носила её при себе постоянно, даже когда летом в джинсах было жарко, как в аду. Вечеринки тоже не были исключением. Когда я принимала душ, то клала ножны на край ванной так, чтобы их видеть. Демоны не могли разглядеть их в этом случае.
– Мы знаем, что металлодетекторы и рентгеновские аппараты не могут выследить его, но ты не можешь носить их при себе постоянно, в случае, если у них возникнет необходимость тебя обыскать на проверку посторонних предметов.
– Я найду способ, как скрыть их в моей сумке, – сказала я ему.
– Вы получили паспорта? – спросил отец. Коуп и я утвердительно кивнули. – Ну, тогда, вы выглядите так, как будто оба отправляетесь в Сирию.
Я испустила смешок и хлопнула в ладоши. На лице Копана мелькнула улыбка с потрясающей ямочкой.
– Koпано придётся улететь домой в Бостон завтра утром, – сказал мне отец. – Но у нас есть вторая половина дня, поэтому вам двоим, вероятно, следует потусоваться. Обсудить стратегию. Может быть, сходить в кино или еще что-нибудь. У меня есть несколько дел, которые надо решить.
Коуп и я удивленно переглянулись. Обсудить стратегию и посмотреть фильм, кажется, не входило в мои планы, но я была не против прогуляться с Коупом. Была только одна проблема.
– Сегодня пятница, – сказала я ему. Мне не нужно разъяснить, что это значит.
Отец скрестил руки на груди.
– Большинство духов проведут сегодняшний вечер в Японии, поэтому для нас безопасно быть здесь сейчас. У них Восточное региональное собрание – это как ежегодные встречи у нас в США. Так что, вы можете пойти и повеселиться. Сделайте это. Анна, ты сможешь поехать с Копано потом в отель, где он остановился.
Коуп и я снова посмотрели друг на друга. Ночь без шептунов? Гулять с одним из моих нефов-друзей? Черт, как давно я этого хотела.
Патти поцеловала меня в щеку и пожала Коупу руку на прощание.
– Повеселитесь, ребята, – сказала она.
Я схватила сумочку и мы вышли.
