Выше уже неоднократно отмечалось, что для русских процесс труда важнее, чем его результат. Посмотрим теперь, как это обстоятельство отражается непосредственно на работе. Вопрос вопросов для рядового россиянина: добьёмся ли мы хоть когда‑нибудь такого же благосостояния, как на Западе?
До тех пор пока экономика у нас была замкнутой, товаров не хватало, и население покупало то, что мы же и производили, да ещё при этом радовалось, что удалось «достать» шапку или колбасу, всё оставалось как‑то привычно плохо. И с зарплатой тоже всё было понятно: как говорил Жванецкий, если вы выпускали хорошие велосипеды, вам платили 120 рублей; если вы выпускали плохие велосипеды, вам тоже платили 120 рублей; если вы вообще не выпускали велосипеды, вам всё равно платили 120 рублей. И все вроде бы были довольны.
Недовольство возникало, только когда человек попадал за границу. Люди плакали самыми настоящими слезами, когда видели заваленные товарами прилавки в западных странах: ну почему у нас нельзя так, как у них? Чем мы хуже?
Но вот настали совсем другие времена. Товаров стало много, и основания для слёз изменились: теперь надо было искать деньги для того, чтобы всё это купить.
Но вот что выяснилось: товары на прилавках были все иностранные, а наши, если и наличествовали, оказыва лись хуже. Конкуренции мы явно не выдерживали.
Что, в общем‑то, и понятно: зачем делать хорошие вещи, если можно тяп‑ляп, и всё равно купят, куда они денутся?
Вот свежая статистика о том, как у нас идут дела в производстве. В 2008 году каждый занятый в российской экономике вносил в ВВП страны вклад в размере 16,1 тысячи долларов. В Южно‑Африканской Республике соответствующая цифра – 38,1, во Франции – 59,4, в США – 74,6. А в крошечном Люксембурге – аж 110 тысяч.
Можно, конечно, всё валить на низкую производительность труда, на устаревшую технику, в результате чего наша продукция и хуже, и дороже западной. Всё так. Но вот ещё цифры.
На «АвтоВАЗе» в 2009 году работников было 106 тысяч, а на BMW – 107 тысяч. Примерно то же самое. Но «АвтоВАЗ» выпустил 734 тысячи автомашин на 8,1 миллиарда долларов, a BMW – 1,54 миллиона машин на 79,9 миллиарда. Иными словами, производительность труда на «АвтоВАЗе» была ниже вдвое, а заработал он меньше в 13 раз.
Но стоит помнить ещё и о том, что зарплата в России пока даже не приближается к той, которую получает западный сотрудник. За такую зарплату ожидать, что русские будут работать так, как хотя бы в ЮАР, наивно: «Как нам платят, так мы и работаем». Времена, когда можно было уговорить нас трудиться на голом энтузиазме, давно прошли. Это БАМ можно было строить с помощью комсомольцев, которые жили в землянках и терпели холод, голод и бездушное руководство.
«Всюду деньги, деньги, деньги, всюду деньги, господа, а без денег жизнь плохая, не годится никуда!» Эту старую песенку могли бы петь люди любой национальности. И всё‑таки отношение к деньгам у нас и у многих других народов различно.
В диссертации Т.А. Ершовой приведён любопытный опрос о том, какие ассоциации вызывают у вас слово «деньги». Он показал, что у немцев это «важно», «работа», «свобода», «защита», «профессия», «заработать». У русских – «много», «бумага», «необходимость», «средство», «богатство», «власть», «бабки», «баксы», «благополучие», «иметь».
Как вам это нравится? Немцы, получается, относятся к деньгам куда уважительнее, чем мы. Они увязывают их с работой, считают, что они дают им свободу, что с их помощью можно защититься от неприятностей, получить профессию, то есть опять же зарабатывать деньги. А у нас слово «заработать» даже не упомянуто, однако есть жаргонные наименования денег и указание на то, что они дают богатство и власть.
Зато у нас есть много пословиц, которые предлагают относиться к отсутствию денег легко: «Не в деньгах счастье», «Всех денег не заработаешь», «Не имей сто рублей, а имей сто друзей», не следует гоняться за «длинным рублём». Но то, что есть, следует экономить: «Копейка рубль бережёт».
А как мы относимся к понятию «хорошо работать»? Немцы дали такие реакции: «успех», опять же «деньги», «важно», «усердно», «прилежно», «зарабатывать», «стресс», «удовлетворение». Неплохо, не правда ли? Сразу видно, что перед нами усердные трудоголики. Для немцев работать – значит хорошо зарабатывать и одновременно испытывать от этого удовлетворение, хотя и требуется известное напряжение.
А как у нашего брата? Реакции такие: «вкалывать», то есть работать, не получая никакого удовольствия; «деньги» – значит работать лишь для заработка; «получать», «удовольствие» (вот, наконец, это слово, на четвёртом месте), «труд», «любить», «удовлетворение». В сознании русских нет связи денег с успехом и усердной работой. «Вкалывать» – это совсем не то, что усердно и прилежно работать.
Хотя, судя по этим ответам, назвать русских лодырями никак нельзя.
Не надо забывать и ещё одну русскую особенность: крайнее нежелание переезда. Америка – страна в высшей степени мобильная: если работы нет, допустим, в Висконсине, американец недолго думая переезжает куда‑нибудь в Айдахо. Некоторые из них даже живут в так называемых mobile homes, передвижных домах, которые легко перетащить из одного штата в другой, где ему уже уготовано место с подключённым электричеством, газом, отоплением и канализацией.
У нас же переехать на новое место – это целая история: и жить там негде, и, главное, психологически очень трудно – трудно оторваться от того края, к которому привык, бросить друзей, к которым привязался. Лучше уж тут как‑нибудь перебиться. В результате где‑то рабочей силы переизбыток, где‑то – острая недостача.
Конечно, что‑то можно в этом плане поправить с помощью изменений в государственной политике. Надо бы как‑то стимулировать переезды, начать платить заработную плату, за которую хотелось бы лучше трудиться. Необходимо стимулировать установку новой техники на предприятиях. А какие‑то предприятия, которые поднять уже невозможно, придётся закрыть. Как это сделать при нашем коллективистском мышлении? Ведь это означает коренную ломку чьих‑то судеб. Если речь идёт о градообразующем предприятии, значит, надо переселять куда‑то многие тысячи семей. Затраты фантастические. Но делать‑то что‑то надо. Если, конечно, мы хотим, чтобы «у нас» стало как «у них».
Можно надеяться, что в таких новых условиях вырастет и производительность труда. Во всяком случае, в США и Великобритании в высокотехнологичных областях производительность труда увеличивалась в 8–11 раз быстрее, чем в традиционных.
А вот теперь ответьте сами на вопрос, заданный в начале этого раздела.
МЫ АРМИЮ НАШУ РАСТИЛИ В СРАЖЕНЬЯХ…
В быту русские – нация миролюбивая. Можно наблюдать, как русские вдрызг переругаются, дело может дойти до рукоприкладства, но прошло совсем немного времени, и вот уже недавние лютые враги мирно разговаривают и даже улыбаются друг другу. Увидевший такую сцену китаец поразился: да я после такой ссоры полгода бы не разговаривал!
Объяснение такого поведения русских довольно простое: они любят покричать, но движет ими при этом не агрессивность, а повышенная эмоциональность.
С войной всё сложнее. Дореволюционные историки подсчитали, что с конца XIV по конец XIX века из 525 лет Россия воевала 320. А это ведь, как вы понимаете, не считая войн XX века – двух мировых, гражданской, финской, афганской, двух чеченских… Так что военного опыта нам не занимать.
И всё‑таки можно говорить о русском миролюбии. Воинственным наш народ нельзя назвать никак. Иногда русские вели войны в защиту своего суверенитета, иногда войны были откровенно завоевательными, но этакое «упоение в бою у бездны мрачной на краю» для русских малохарактерно.
Однако общепризнанно, что русские – хорошие солдаты. Пусть ценой чудовищных жертв, но победили же мы лучшие армии в мире – французскую Наполеона и гитлеровскую немецкую. Немцы – замечательные воины, но они малоинициативны, немецкий солдат ждёт приказа начальства и только затем толково и умело воюет. Без генерала он беспомощен.
Смекалка же русского солдата общеизвестна. Трудная жизнь, многочисленные препятствия на его пути, а нередко и бездарность командования приучили его полагаться прежде всего на себя. «Солдаты шилом бреются, солдаты дымом греются» – это про нас. «Солдат умеет спать на табуретке, причём лёжа» – про нас же.
Рассказывают такую байку. Якобы в один прекрасный день в русскую деревню приехали два немецких ветерана. В прошлую войну они воевали на Восточном фронте, и вот захотели посмотреть на места боёв, в которых принимали участие в молодости. Ну что ж, фактически туристы. Их провели в избу и познакомили с хозяйкой. И женщина решила, что раз гости – надо угостить их русскими пельменями. И замесила тесто. Но когда она собралась это тесто раскатывать, обнаружилось, что куда‑то подевалась скалка. Женщина не растерялась, схватила бутылку и принялась орудовать ею как скалкой. Видя такую находчивость, один немец подтолкнул другого локтем.
– Вот из‑за чего мы проиграли войну, – сказал он.
Опять же коллективизм, взаимная выручка – это на войне первая вещь.
Ну и индивидуальная храбрость – этого тоже не отнимешь. Наполеон говорил: русского солдата мало убить, надо его ещё повалить. Такие комплименты противника дорогого стоят.
На тему Второй мировой войны русскими писателями созданы сотни томов и бесчисленное количество рассказов. Военная литература – совершенно необычный слой нашей словесности. В отличие от фальшивых и малоталантливых довоенных творений большинства советских авторов, то, что писалось в войну и позже о войне, как правило, написано искренне, авторы либо прямо участвовали в войне, либо знали о ней не понаслышке. Авторитет советской армии был тогда чрезвычайно высок.
Сегодня армия переживает трудные времена. Причин тому много.
В советские времена пропаганда заставляла верить в могущество и престижность нашей армии. «Святое дело – родину защищать», – писали на плакатах. Увы, подобному патриотизму, пусть под фальшивыми лозунгами, пришёл на смену циничный капитализм, вытеснивший старые приоритеты. «Зачем ты, дед, немцев победил? – издевались молодые подонки над увешанным орденами ветераном. – Победили бы немцы, пили бы мы сейчас баварское пиво!» Им даже в голову не пришло, что, победи гитлеровцы, они бы сейчас не просто пиво не пили, их не было бы на свете. И что они будут делать, когда попадут в армию даже всего на год?
Короче говоря, нынче армия переживает катастрофическое падение популярности. Если ещё сравнительно недавно служить в армии было делом чести и те, кого признавали негодным к военной службе, воспринимали это известие как большую беду, сегодня молодёжь всеми силами стремится от армии «откосить». В ход идут взятки, липовые справки о болезнях, даже причинение себе увечий.
Хотя липовые справки не так уж и нужны. По официальным данным, только 13% наших молодых людей признаны здоровыми и могут быть призваны в армию. Остальные либо больны, либо имеют бесчисленные отсрочки. В весенний призыв 2010 года уклонился от службы каждый второй призывник.
В результате в армию попадают преимущественно те, кто не сумел эти отсрочки получить, то есть главным образом ребята из малообеспеченных семей, отнюдь не расположенные к дисциплине и обучению.
И это ещё не худший контингент. В стремлении заполнить свои поредевшие ряды армия всасывает в себя и парней с уголовным прошлым. Результат предсказать нетрудно: в казармах воцарился быт тюремного барака.
(Справка: по официальным сведениям, большая часть оружия, находящегося сейчас в руках террористов, попала к ним из воинских частей. Только один случай: политическое убийство совершено из автомата, числящегося на военном складе, куда он потом был таинственным образом возвращён.)
А теперь, когда служить призывникам положено только год, а техника в армии с каждым днём усложняется, сделать из такого «списанного материала» умелого и боеспособного солдата более чем проблематично.
Ну и, конечно, печально известная дедовщина. Собственно, и срок службы‑то сократили с двух лет до одного года в надежде, что тем прекратят деление на «старослужащих», то есть «дедов», и новичков. Но тут сразу же выяснилось, что дело пошло ещё хуже. Особенно плохо приходится «очкарикам» и «ботаникам», которые не умеют за себя постоять и дать отпор каким‑нибудь амбалам, которые заставляют за них мыть пол, стирать им носки и подворотнички.
Такая ситуация наталкивает на размышления. Очевидно, что русский коллективизм подвергается сегодня в армии жестокой проверке на прочность. Попавшие в казарму новички, вместо того чтобы объединиться и дать отпор наглым «старикам», покорно терпят издевательства, отдают им свои мобильники, деньги и еду, даже просят подаяния на улицах, чтобы рассчитаться с вымогателями. И… с нетерпением полгода ждут, чтобы самим превратиться в таких же шакалов. Вспоминая былые обиды, они наслаждаются унижением таких солдат, какими они сами недавно были.
И ещё она загадка русской души. Попав в армию, кавказцы и жители Средней Азии мгновенно находят друг друга, объединяются и, бывает, терроризируют русских, которые почему‑то не в состоянии постоять за себя. В чём дело? «Подгнило что‑то в Датском королевстве»?
Заслуживает внимания тот факт, что в одной из самых сильных армий мира, израильской, «дедовщины» нет. Как известно, там в армии служат все поголовно, включая женщин. Когда попавшие туда выходцы из России попытались было навести в израильской казарме российские «порядки», они мгновенно получили тюремные сроки. И всё, вопрос о «дедовщине» был закрыт.
Сейчас идут разговоры о создании военных подразделений по этническому принципу. Такой опыт уже имелся в царской России. Военное руководство надеется, что этим путём удастся избежать сплочения призывников одной национальности, чтобы противостоять группе призывников другой национальности, что сейчас активно и происходит: пока в казарме один или два призывника, скажем, с Кавказа или Средней Азии, их угнетают все остальные; когда их становится больше, ситуация меняется на противоположную.
Сработает ли этот план? Сомнительно. Не стоит забывать, что в России – больше сотни национальностей, и значит, обязательно найдётся кто‑то, кто не впишется в этномонолитный отряд, а следовательно, будет подвергаться преследованию остальных – разумеется, если эти последние будут теми, кем они сейчас являются: малообразованными, плохо воспитанными, обременёнными множеством предрассудков. Состоятельные семьи, прекрасно зная, что ждёт их отпрысков в армии, всеми правдами и неправдами (больше – неправдами) стремятся помочь детям избежать призыва, а в армию идут те, за кого некому заступиться, и, хуже того, те, кто до призыва хоть и не был судим, но уже имеет опыт общения в уличной банде.
Так что, в отличие от советских времён, наша армия наконец‑то стала подлинно рабоче‑крестьянской…
Существует простой ответ на вопрос, почему с «дедовщиной» практически не ведётся активной борьбы. Нашим офицерам выгодно иметь какого‑нибудь громилу, который за мелкие поблажки и право делать с неопытными «салагами» всё что угодно будет заставлять всех остальных выполнять офицерские распоряжения. Тем более что ведь и эти «все остальные» тоже, знаете ли, не ангелы.
Одно время у нас теплилась надежда, что проблему решат контрактники: это люди, связавшие судьбу и карьеру с армией, так что можно вроде бы рассчитывать на их добросовестность и прилежное обучение.
Увы, и здесь армию ждал прокол. Денег контрактники получают мало, и идти туда способным и энергичным людям ни к чему.
Новая надежда – на институт прапорщиков. Предполагается, что это будут специально обученные специалисты, в задачи которых должны входить воспитание и обучение военному делу молодых призывников. Если они смогут справиться с уголовниками… Что ж, поживём – увидим.
Первых таких прапорщиков мы получим года через три.
Правда, стоит учесть и другое. Сегодня в Российской армии под ружьём миллион триста тысяч военнослужащих. В планах сократить это число до миллиона. Современная армия, с её сверхсовременным вооружением и оборудованием, похоже, не нуждается в миллионах военнослужащих. Надо думать, в случае масштабной войны на поле боя уже никогда не встретятся эти миллионы. Победит армия, которая окажется лучше оснащена и чьи люди будут лучше владеть техникой. В нашем случае на дело обучения отводится год. В Китае – двенадцать лет.
А фантасты и вовсе поговаривают о войнах, в которых сражаться будут роботы, а людям останется сидеть в безопасных бункерах и нажимать кнопки. От чего война не станет более приемлемым способом разрешения конфликтов.
И вообще мы за мир!
ПОТЕХЕ ЧАС
Выше уже отмечалось, что отдых людям необходим жизненно, и не только для восстановления сил. Отдохнуть – значит переменить образ жизни, разрушить монотонный стереотип. Для некоторых людей простая смена деятельности – уже отдых.
Но в целом отдыхать надо уметь. Здесь нам ещё многому предстоит учиться. Самый простой путь, учиться которому не надо, – это напиться, то есть отключиться от работы, от быта, от проблем. Попасть в нирвану блаженного состояния, когда на сердце легко и всё просто. Иногда, правда, всё наоборот: жизнь кажется беспросветной, и лучше всего поскорее повеситься. Ну в крайнем случае, с кем‑нибудь подраться.
Но всё‑таки, согласитесь, другие пути явно предпочтительнее. Очень многие из нас предпочитают свободный вечер провести у телевизора. О нём стоит поговорить особо.
Когда‑то Ленин сказал ставшие потом знаменитыми слова: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино». Правда, есть версия, что он сказал «кино и цирк». Почему именно они? Потому что этот злой, но умный циник понимал важность простых развлечений для того, чтобы держать народ под контролем. Кино в то время ещё не стало интеллектуальным видом настоящего искусства, фильмы в основном служили развлечением простому люду.
Сегодня таким развлечением и мощным орудием пропаганды вместо кино стал телевизор. Основные каналы переполнены самой разнообразной развлекаловкой вроде пошлейшего «Аншлага». Остроумцы даже предлагают пошлость измерять в «петросянах», по имени одного из ведущих современных телекомиков, специализирующегося на «мочеполовых шутках». Современный телевизор снизил уровень эстрадного искусства до ниже некуда. Абсолютное большинство толкущихся на телеэкране актёров поразительно малоталантливы, но зато нахраписты. Их главная задача – развлечь, повеселить публику, всё равно как. Недаром малопритязательные зрители говорят друг другу: «Сегодня выступает Петросян (Винокур, Задорнов, Измайлов, далее по алфавиту) – поржём!» И ржут, сползая со стула от шуток ниже пояса.
Второй по притягательности для неискушённого зрителя материал – это дешёвые сенсации. Здесь пальму первенства давно и прочно удерживает Андрей Малахов с его программой «Пусть говорят». Тут говорят всё и обо всём, не гнушаясь грязным бельём и сплетнями.
Впрочем, Малахову не уступают и ведущие похожих программ, главная цель которых – развлечь и не дать думать. Успехи тут несомненны и весьма велики.
Конечно, есть ещё канал «Культура», где можно увидеть немало интеллектуальных передач. Это нечто вроде гетто, куда руководители телевидения сослали всё, что не даёт большого дохода от рекламодателей. «Культуру» смотрит явное меньшинство зрителей. Большинство, к сожалению, «ржёт» над шутками Петросяна.
Итак, после водки главный отдых у нас теперь – на диване перед телевизором, предпочтительно всё же с банкой пива в руке.
Но телевизор сегодня уже заменил нам радио и газету в плане домашних и зарубежных известий. Именно через «ящик» мы узнаём о последних новостях и о том, за кого нам следует голосовать. И о том, как постоянно повышается уровень нашего благосостояния.
Анекдот:
«– Как ты живёшь?
– Замечательно!
– Зарплата?
– Огромная!
– Квартира?
– Прекрасная!
– А телевизор у тебя есть?
– Чудак! Откуда бы я ещё мог узнать, как я хорошо живу?!»
По телевизору удобно наблюдать за тем, как молодые и здоровые мужчины гоняют мяч. Русский футбол не самый передовой в мире, но популярен, почти как в Южной Америке. Наши фанаты ещё не достигли агрессивности своих английских товарищей по интересам, но кое‑чему могут поучить и их. По крайней мере, на стадионе во время игры нашей милиции дел хватает.
Наверное, на третье место можно поставить отдых на природе, с удочкой, редко с ружьём, с грибной корзинкой, но прежде всего – на дачном участке.
Учёные провели опрос, какие слова ассоциируются со словом «дача» у немцев и русских. У немцев это оказались: «каникулы», «отпуск», «отдых», «бунгало», «сад», «зелёный», «земля», «роскошь», «уик‑энд»; у русских – «отдых», «дом», «каторга». Каторга – потому, что до сих пор у многих из нас дача – это прежде всего тяжёлый труд по выращиванию овощей.
Загадка: что это за насекомое, у которого брюшко белое, спинка чёрная, а лапки в навозе? Ответ: конечно, дачник, склонившийся над грядкой.
Впрочем, при слове «дача» ассоциации могут быть и не такими непривлекательными. Дача может представлять собой наспех сколоченную хижину, главная задача которой защитить вас от дождя. Если вы разбежитесь и толкнёте её плечом, она сложится, как карточный домик. Но это может быть добротное двухэтажное здание с электричеством, газом, иногда даже с водопроводом и паровым отоплением. И наконец, перед вами может предстать настоящая вилла, с гаражом, глухим забором и охранником в воротах. И всё это называется коротким словом «дача». Надо ли говорить, кому принадлежит хижина и кому – дворец?
Русское слово «дача» восходит к глаголу «дать». С давних времён крупный чиновник, который верой и правдой служил государству, мог рассчитывать на то, что ему подарят «дачу». Сегодня это вилла с большим участком земли, нередко лесом и всеми необходимыми хозяйственными постройками. Такие дачи существуют и сейчас для крупных учёных. Много их, например, под Новосибирском в так называемом Академгородке. Посёлок Переделкино под Москвой состоит из дач знаменитых писателей и поэтов. Все советские вожди имели роскошные летние резиденции, которые назывались дачами. Есть они и сейчас.
Можно ли считать отдыхом занятия физкультурой? К сожалению, это занятие у нас – только дпя немногих: в спорткомплексах удовольствие довольно дорогое. Да и о своём здоровье мы как‑то не привыкли думать, так что бесплатные занятия вроде бега трусцой нас не особенно привлекают. Зрелище немолодого человека в спортивной одежде, бегающего по аллеям ближайшего парка, вызывает лёгкое недоумение: что, ему больше делать нечего? Иных это даже раздражает: бездельник, повкалывал бы с моё, перестал бы дурью маяться!
Это в принципе характерно для русского человека: жаловаться на плохое здоровье и выдумывать любой повод, чтобы не ходить к врачу. Даже на какую‑нибудь флюорографию нас надо тянуть на аркане. Про стоматолога и говорить нечего. Мы можем очень внимательно смотреть передачу про то, как следует беречь здоровье, самые активные в состоянии даже записать какой‑нибудь полезный рецепт. После чего мы считаем свою задачу выполненной и со вздохом облегчения засовываем этот рецепт куда подальше.
Ну и, наконец, физкультура – это ещё и способ себя занять. Можно не стремиться установить рекорд, но есть смысл пойти в спортзал, чтобы накачать мышцы, вернуть утраченную талию или научиться, как себя вести, встретив на тёмной улице пару сомнительных личностей.
Другое дело, что эти сомнительные личности тоже ведь могут пойти в тот же зал к тому же инструктору…
В России довольно быстрыми темпами строятся спортивные залы, но, во‑первых, их всё равно пока очень мало, а во‑вторых, они всё больше платные, и плата отнюдь не символическая. Бизнесмен, желающий держать себя в форме, на это деньги найдёт, а вот праздношатающегося подростка из дворовой банды туда не пустят, хотя времени у него полно, и что с ним делать, он не знает.
Поэтому подросток усаживается за компьютер и ожесточённо сражается с чудовищами, вампирами и прочими врагами. Спортзал хотя бы помогает тощему юнцу обрести какие‑никакие мускулы, а компьютерная игра – всего лишь способ расстрелять в упор пару часов.
Физкультуру не следует путать со спортом. Первая в определённой степени доступна даже инвалидам, о рекордах там речи нет. Второй – для посвящённых, здесь рекорды – желанная, хоть и не всегда достижимая цель.
Наши спортивные достижения известны всему миру. Наши спортсмены – слава и гордость нашей страны, а сейчас уже – слава и гордость тех стран, за которые многие из них играют, соблазнённые хорошими деньгами и несравнимо лучшими, чем у нас, условиями.
Не будем здесь говорить о рекордах, о них все знают. Для русского самосознания спорт важен сразу по нескольким причинам, причём возможности человеческого тела – не самая важная. Наши достижения в спорте – основание для гордости за свою страну. Это особенно востребовано во времена, когда подобных оснований не так уж и много.
Но спорт – это ещё и выход для накопившейся агрессивности. Слава богу, нет войны, но неистребимое желание дать кому‑нибудь по физиономии никуда не делось, и спорт здесь – прекрасный выход из положения. Если я сам не могу набить кому‑нибудь морду, я хоть посмотрю, как это делают другие. («Я пришёл на стадион посмотреть на драку, а они вдруг начали играть в футбол!») Так что разрядку получают и те, кто на поле или на ринге, и те, кто сидит на трибуне. Ну а если на поле началась настоящая потасовка, восторгу зрителей нет предела.
К сожалению, наши футбольные успехи последние годы ох как невелики.
Русские футбольные фанаты мало чем отличаются от любых других: та же агрессивность, то же стремление сплотиться, чтобы чувствовать себя толпой, способной на любые действия, в том числе – и даже прежде всего – на разрушительные. Нередко фанаты плохо представляют себе правила игры в футбол, в лучшем случае помнят счёт и место любимой команды в турнирной таблице, но всё равно – «Спар‑так – чем‑пи‑он!!!». Их хулиганство время от времени влечёт за собой санкции в адрес «их» команды: за безобразия на трибунах наказывают спортсменов. Но фанатов это смущает мало. Вот здесь‑то и кроется главный секрет: по большому счёту фанатов сама игра интересует не так уж сильно.
Не правда ли, интересно: русские фанаты – коллективисты, английские – индивидуалисты, а в толпе ведут себя одинаково, англичане даже более агрессивно. Толпа – великий уравнитель, она хоть кого подчинит и заставит вести себя, как все. И для фанатов самое важное – единение, единение всё равно во имя чего. Футбол так футбол, и он сойдёт.
Однако вернёмся к нашей теме – способам отвлечься от повседневности.
Даже те, кто презирает любые физические упражнения, нередко с удовольствием ходят по грибы. Вот спорт, который доступен всем, способным передвигаться пешком. И люди идут, проходят многие километры, забираются в лесную глушь за многие километры от родного дома, бывает, что и теряются, а всё равно ищут грибы и лесные ягоды.
В Интернете промелькнула заметка про некую неуёмную бабушку, которая регулярно ходит в лес за грибами и орехами и столь же регулярно теряется, после чего её ищут всем миром, с привлечением населения, транспорта и военных, находят через несколько дней и со страхом ждут, когда она снова станет играть на нервах всей округи.
В чём причина? Конечно, грибы – серьёзное подспорье для нашего малообеспеченного соотечественника, который поедает их в огромном количестве и в любом виде: жареные, варёные, маринованные, солёные. И очень хорошо знает, какие грибы хороши с той же водкой. Шампиньоны, конечно, вещь неплохая, но с лесными грибами их не сравнить, скажет вам любой русский.
И всё‑таки, думается, дело не только в гастрономической стороне. Русские обожают свой лес, обожают просто ходить по нему, любоваться его неповторимой красотой и тишиной. Поиск грибов даёт оправдание такой прогулке. Поэтому за грибами охотно идёт в лес и тот, кто свободно может купить такие же грибы на рынке.
Русским трудно поверить, что во многих странах, где лесные грибы растут в огромных количествах, ими вообще пренебрегают и довольствуются в лучшем случае искусственно выращиваемыми шампиньонами. Что такое какой‑то шампиньон в сравнении с красавцем белым грибом! Это не говоря уж об удовольствии его отыскать и похвастаться удачной находкой.
Другое дело, что необходимо отличать полезные и вкусные грибы от их ядовитых собратьев, которые иногда бывают очень даже похожи. Риск здесь примерно такой же, как с японской рыбой фугу, есть которую всё равно что играть в русскую рулетку. Однако русские грибники никогда не совершат фатальной ошибки и не положат в корзинку какую‑нибудь смертельно опасную бледную поганку. Скорее всего, иностранцы не собирают грибы именно по причине своего невежества.
Правда, последнее время сходство съедобных грибов и рыбы фугу ещё более усилилось. Дело в том, что грибы обладают уникальной способностью накапливать в себе множество ядовитых веществ, которых в наше время вокруг нас и искать не надо. А феноменально жаркое лето 2010 года эту грибную специфику ещё более усугубило. В результате чего опытный грибник, с закрытыми глазами способный отличить ядовитый гриб от съедобного, уверенно кладёт в корзину прекрасную сыроежку, съедает её и через короткое время навсегда лишается необходимости что‑нибудь вообще есть.
