Яркое проявление тенденции к сближению основных типов понимания права – так называемая интегральная, или интегративная теория.
Этому явлению уже более века. Называлось оно по-разному. Российские юристы начала XX в. выдвигали идеи синтетической теории права и государства, синтетического правоведения (А.С. Ященко, Б.А. Кистяковский и др.).
В середине и второй половине века американцы Дж. Холл и Г.Дж. Берман ввели в обиход термин «интегративная, или интегральная, юриспруденция». В нашей стране с 70-х гг. пришлого века предпочитали говорить о широком понимании права. Однако в настоящее время чаще пользуются понятием «интегральная теория права».
Во всех вариантах синтетического, интегрального или широкого понимания права исходным пунктом служило признание неполноты, односторонности классических теорий. Ставилась задача их объединения, преодоления разрыва между ними, что предполагало отрицание монизма.
А.С. Ященко стремился к «органическому соединению всех односторонних определений» прежде всего естественного и позитивного права, противопоставление которых он не признавал. Дж. Холл рассматривал как единую реальность юридическую (совокупность норм) и динамическую (процесс реализации норм) структуры права. Г. Берман считает необходимым свести воедино позитивизм, естественное право и историческую школу, к которым он сводит все традиционные направления юриспруденции
Известный представитель широкого или интегративного подхода к праву Г.В. Мальцев определял: «Право... как совокупность норм, идей и отношений, которая устанавливает поддерживаемый средствами власти порядок организации, контроля и защиты человеческого поведения»
В этом определении очевидно влияние традиционной нормативистской формулы 1938 г. Однако она расширена (совокупность не только норм, но и идей, и отношений), что свидетельствует о выходе за рамки нормативизма, и смягчена в том смысле, что, по определению Г.В. Мальцева, право не устанавливается всецело государством, а лишь поддерживается средствами власти, т.е. допускаются иные, негосударственные источники права.
Сильная сторона «широкого понимания» состоит в стремлении преодолеть односторонность нормативизма, представить право как многоплановое явление. Его слабость в попытке дать новое универсальное определение права, исключающее и подменяющее все другие определения и подходы, которые рассматриваются как несостоятельные и ненужные.
Но на деле компоненты широкого определения сплошь и рядом вступают в противоречие друг с другом. Юридическая практика нередко отступает от законов, иногда их нарушает, а иногда способствует их обновлению и усовершенствованию. Представления о праве могут противоречить как законам, так и практике. То, что одним представляется справедливым, не признается другими. Именно противоречиями между названными аспектами права и объясняется существование различных типов понимания этого явления.
Признавая недостаточность традиционных типов понимания права, взятых по отдельности, сторонники интегральной теории не делают следующего логического шага. Они не готовы признать плюрализм необходимым свойством права как в его реальном существовании, так и в теоретическом осмыслении. Правовой плюрализм, получивший яркое воплощение в существовании естественного и позитивного права или в социологической юриспруденции, подменяется новым всеохватывающим монизмом. Если монизм нормативизма или школы естественного права по-своему логически убедителен, такого нельзя сказать об интегративном монизме из-за противоречивости объединенных в нем явлений, которую не хотят замечать представители широкого понимания права.
То, что они выдают за единый комплекс права, на деле представляет собой более сложное явление, требующее иного определения и дифференцированного подхода. В 30-е гг. прошлого века Г.Д. Гурвич отметил в работе «Юридический опыт и плюралистическая философия права», что «с недавнего времени у некоторых правоведов стало появляться более или менее четкое осознание необходимости обращения к “непосредственному юридическому опыту” в целях познания специфической правовой действительности»
Г.Д. Гурвич пользовался и другим понятием – «сфера права» и характеризовал ее «как по преимуществу сферу антиномичную».
«Правовая действительность», «правовой опыт», «сфера права» – вот категории, наиболее адекватно выражающие то, что называют широким пониманием права. Их бесспорное преимущество перед последним состоит в неоднородности и противоречивости этого явления. Подобные категории получили некоторое признание в отечественной литературе еще в советское время. К сожалению, к ним обращались значительно реже, чем к попыткам дать очередное единое и универсальное определение права.
Казахский академик С.З. Зиманов еще в 70-е гг. прошлого века предпочитал пользоваться понятием «правовая реальность» или «правовая действительность». Именно к «правовой действительности» С.З. Зиманов относил то, что включается обычно в широкое понимание права, т.е. «не только нормы права, а всю совокупность их связей с различными сторонами общественной жизни», включая применение и эволюцию этих норм, отношение к ним общества. Известный болгарский юрист Н. Неновски говорил об «области права», охватывающей правосознание, правовые нормы, правотворчество, реализацию права.
Г.В. Мальцев, разъясняя приведенное выше определение, писал: «Речь идет о праве – правовой системе в широком социально-культурном смысле слова. К ней относится все то, что мы определяем в нашей жизни как правовое, что несет и содержит в себе правовое начало». И Г.В. Мальцев также называл это «сферой права»
Кажется, можно констатировать единодушие теоретиков права в одном вопросе: несмотря на множество вариантов, никому не удалось предложить общее определение права, которое всеми было бы признано убедительным.
Если кто-то убежден в необходимости единого и универсального определения, едва ли можно предположить что-то лучшее, чем определение Канта или «идея права» Гегеля. В остальном разумно руководствоваться правовым плюрализмом.
Такая точка зрения не нова. «В современной юриспруденции растет
признание того, что все подходы к юридическому мышлению вносят определенный вклад в понимание права, – писал Д. Уолкер. – Было бы ошибочно подходить к исследованию права исключительно с какой-либо одной точки зрения: полное понимание требует, чтобы все они были использованы»
В отечественной литературе также наблюдалась тенденция сближения разных школ. Е.А. Лукашева отмечала условность и ограниченность любого определения права, применимость разных подходов к его изучению. О.Э. Лейст полагал, что «каждое из правопониманий имеет свои основания» и «все понимания права столь же верны, сколь и оспоримы».
Тем не менее в нашей стране по-прежнему доминирует стремление к единому определению. Эта тенденция воцарилась в конце 30-х гг., когда данное А.Я.Вышинским нормативистское определение было возведено в ранг государственной теории права. Именно тогда в СССР покончили с правовым плюрализмом, с существованием разных направлений, которое было характерно для многих веков развития правовой мысли. Нет уже СССР, нет государственной теории права, но тяга к единому определению и импровизации на эту тему сохраняются.
