Книга четвертая Темные моря 1 страница

 

Глава 15

 

Плывя через отмели, окружающие Алоа Глен, Каст держался за всадника мираи перед ним. Их скакун, нефритовый морской дракон, несся, извиваясь, к пристаням, ловко обходя руины полузатопленного города. Каст видел вокруг себя рукотворные рифы, некогда бывшие башнями и домами. Косяки маленьких рыбок проносились сквозь окна и дверные проемы. Спустя столетия море считало эти территории своими. Дракон проплыл над перевернутой статуей, на которой росли анемоны и ползали крабы.

«Кладбище», – угрюмо подумал Каст, пребывая в мрачном настроении. С тех пор, как исчезла Сайвин, океан потерял для него все очарование и загадочность. Он превратился просто в холодный суровый пейзаж. Он даже не мог превратиться в Рагнарка и передвигаться самостоятельно. Только прикосновение Сайвин могло воспламенить магию и освободить дракона внутри него.

Так что он был рад наконец оказаться над поверхностью моря и увидеть солнечный свет дня, клонящегося к вечеру. Он выплюнул дыхательную трубку и вдохнул полные легкие чистого воздуха, дрожа от легкого ветра.

Дракон, изящная самка, волной поднялся под ним.

– Эй, Хелия, – прошептал всадник перед ним, с нежностью гладя шею своего скакуна. Юный мираи был почти мальчиком, и он только недавно был связан со своим драконом. Большинство мираи, оставшихся здесь, были юными или старыми. Они жили в единственном левиафане, оставшемся в глубоководье, с матерью Сайвин, Линорой. Она и мастер Эдилл задержались, пока судьба ее дочери не будет выяснена. Все остальные отбыли несколько дней назад с боевыми кораблями Дреренди и эльфов.

Каст сжал предплечье юного всадника:

– Спасибо тебе за помощь, Тайлин. И Хелии спасибо за ее таланты.

Его слова заставили плечи мальчика гордо распрямиться:

– Мой дракон лучших кровей. Ты даже знал ее предка.

Каст нахмурился, не понимая, что имеет в виду юный всадник.

– Я?

– Нефритовый, – настаивал мальчик.

Его слова не прояснили ничего для Каста, но мальчик, должно быть, понял его смущение.

– Хелия нефритовая. Цвет дракона передается от отца, другого нефритового дракона.

Словно поняв, что разговор ведется о ней, Хелия оглянулась через плечо. Брови Каста поднялись. Нефритовый. Пока морской дракон и мужчина смотрели друг на друга, Каст неожиданно понял. Похожие черты отца и дочери стали очевидными, когда он как следует присмотрелся. Проведя столько времени среди мираи, Каст научился распознавать незначительные различия между величественными животными.

– Нефритовый самец… – пробормотал он.

Мальчик кивнул:

– Лучших кровей.

Каст протянул руку и провел пальцем по гребню на носу дракона, который тут же втянул ноздрями воздух. На мгновение Каст вновь почувствовал близость с Сайвин: она любила храброго отца этого дракона всем сердцем. Конх, скакун, связанный с матерью Сайвин.

Слезы затуманили его глаза. Тайлин взглянул поверх плеча Каста:

– Остальные подходят.

Каст обернулся. Из воды поднялись шесть других драконов. Их всадники держали сети с тяжелыми яйцами из черного камня. Это ошеломляющее зрелище высушило слезы Каста.

– Последние, – прокомментировал мальчик.

Каст тихо зарычал. Спустя семь дней эльфийский корабль-разведчик был освобожден от своего смертоносного груза. Более сотни яиц уже лежали в глубоком лишенном окон каменном подвале, единственную дверь которого охраняла дюжина вооруженных стражников. Как только эти последние яйца присоединятся к мерзкой кладке, вход будет замурован, чтобы никогда вновь не открыться. Это был самый безопасный выход. Груз не мог быть оставлен без надзора на морском дне, а все попытки уничтожить яйца огнем или молотом провалились.

Между тем было необходимо обезопасить кладку и чудовищ с щупальцами, что таились внутри яиц. Это был мрачный долг после столь многих смертей: экипажа корабля, зараженных ученых, даже бесценной библиотеки. Сейчас Каст задыхался от гнева, тлеющей ярости. Он редко спал. Он редко заходил на кухни, и, когда ел, он не чувствовал вкуса еды. Он искал что-то, чем занять себя. Пока флот готовился к нападению на Блэкхолл, у Каста было множество дел, чтобы заполнить свои дни и ночи. Теперь, когда войска ушли, Каст занимал себя укреплением Алоа Глен, что подразумевало и решение проблемы с кладкой яиц из черного камня.

Ранее этим утром Каст совершил последнюю поездку к кораблю, чтобы увериться, что с этим делом полностью покончено. Даже песок вокруг затонувшего корабля был просеян: нужно было убедиться, что ни одно яйцо не затерялось.

Когда Каст вернулся на остров, его охватило черное отчаяние. В прошлом он встречался с демонами и монстрами, видел своих друзей убитыми, но то, что пугало его больше всего, почти парализуя, – пустая кровать, что ждала его. В тысячный раз он вспоминал холодные глаза Сайвин, когда она смеялась над его усилиями освободиться в библиотеке, то, как ее пальцы тянулись к нему… не с любовью, а с чем-то холодным, как ил на морском дне.

– Нас ждут, – сказал Тайлин, возвращая Каста к настоящему.

Драконы и их всадники повернули к гавани. Одна из фигур стояла на берегу, подняв руку в приветствии: Хант, сын Верховного Килевого. Рядом с ним выстроился отряд Кровавых Всадников.

Когда драконы подплыли к гавани, Хант наклонился, протянул Касту руку и вытащил его на берег.

– Что случилось? – спросил он, заметив приподнятую бровь мужчины и напряженную позу.

– Тебе бы лучше одеться, – сказал Хант и кивнул на одежду, которую Каст оставил на краю причала.

Каст вытерся своей рубашкой, затем надел влажную одежду – высохнет, пока он идет к замку. Он надел сапоги и застегнул пояс с мечом, затем вновь повернулся к Кровавому Всаднику.

Хант разглядывал морских драконов:

– Это была последняя перевозка?

Каст кивнул:

– Восемнадцатая.

Глаза Ханта по-прежнему смотрели на море и драконов:

– Как скоро они могут быть доставлены в хранилище?

Каст нахмурился, глядя на заходящее солнце:

– К сумеркам – самое позднее.

Хант махнул в сторону Кровавых Всадников:

– Я привел людей, чтобы помочь сделать это скорее.

– Что за срочность?

Хант не ответил, только слегка прищурил глаза. Он отказывался произносить это вслух.

Сжав кулак, Каст удержался от следующего вопроса. Вместо этого он незаметно кивнул Ханту, давая знать, что понял, и повернулся к Тайлину и его скакуну Хелии, покачивающимся на волнах:

– Нужно доставить эти последние яйца в подземелье как можно быстрее. У нас есть еще люди, чтобы помочь. Предупреди остальных.

– Будет сделано! – Тайлин ударил кулаком по плечу в салюте. – Эй, Хелия!

Всадник и дракон развернулись.

Каст повернулся к Ханту, который давал указания своим людям, говоря кратко и тихо. Когда они закончили, командир отряда кивнул, отступая назад.

– Мы будем следить за ними, словно соколы, – сказал он.

– За чем они будут следить? – спросил Ханта Каст. – И что за срочность с этими последними яйцами?

– Подойди, – Хант направился к пирсу. – Здесь кое-что, что я должен показать тебе.

Каст последовал за ним.

– Что это? – спросил он раздраженно, устав от половинчатых ответов.

Хант подождал, пока они отойдут достаточно далеко от остальных.

– Два яйца пропали.

Каст остановился, едва не споткнувшись:

– Что?

Он был потрясен.

Хант жестом велел ему молчать и идти дальше.

– Они исчезли во время полуночной стражи прошлой ночью. Я опросил стражников. Никто не признался в том, что покидал свой пост или спал, но к утру яиц стало на два меньше.

Каст покачал головой:

– Как это может быть? Дюжина мечников не могла настолько халатно отнестись к своему долгу, чтобы пропустить вора.

Хант взглянул на Каста с непроницаемым лицом:

– Прошлой ночью вся стража состояла из мираи.

Брови Каста изогнулись. Обычно стража состояла полностью из эльфов, или Дреренди, или мираи. Но Каст понимал невысказанное подозрение Ханта. Сайвин была мираи. Было ли это связано с тем, что кража произошла в то время, когда на страже стояли мираи? Это казалось невозможным, но теперь Каст понимал, зачем отряд Кровавых Всадников был прислан в гавань. «Мы будем следить за ними, словно соколы».

Хант наклонился ближе к нему, его голос еще понизился:

– Этим утром я сам проверял количество яиц в подземелье. И пока я делал это, я обнаружил кое-что еще.

– Что?

– Тебе надо взглянуть самому.

Они дошли до конца пирса, и обычные толпы рыбаков и торговцев сомкнулись вокруг них, заглушая их разговор о предателях и изменах.

Каст шел по улицам, погруженный в свои мысли. Часть его, глубоко в сердце, надеялась, что Сайвин сыграла свою роль в полуночной краже: в последние полмесяца он не нашел и следа женщины, которую любил. Каст боялся, что она уже направилась в Блэкхолл, и он никогда ее больше не увидит. Но если она украла яйца… если она еще здесь…

Семя надежды пустило корни в его душе.

Они добрались до замка и прошли мимо ворот и стражей. Хант миновал передний двор и спустился к подземельям, где стояли два стражника с копьями и мечами у пояса. Оба – Кровавые Всадники; Хант не хотел рисковать.

За стражниками ступени вели вниз, в темный коридор, который далеко тянулся под замком. Их шаги эхом отдавались от стен, пока они не достигли окованной железом двери. Хант постучал костяшками пальцев по дубовой раме. Открылась маленькая панель, и выглянуло покрытое шрамами лицо – немой хранитель подземелья, Гост. Обезображенный мужчина проворчал что-то, узнав их, послышалось бряцанье ключей, И дверь открылась со скрипом ржавых петель.

– Спасибо, Гост, – сказал Хант.

Хранитель подземелья кивнул. Его глаза были красными; неровная борода покрывала его подбородок. Каст знал его историю. Парень прошел через пытки в этих самых подземельях, когда их занимали войска Темного Лорда, и, в конце концов, ему отрезали язык. Страх вновь светился в глазах мужчины: Гост отнюдь не был счастлив, что его убежище стало хранилищем для яиц из черного камня.

Каст не мог обвинять его. Даже находясь в этой комнате, он чувствовал присутствие кладки: волоски на его коже вставали дыбом, а воздух казался более тяжелым и каким-то маслянистым. Видя измотанное состояние мужчины, Каст сомневался, что тот мог легко уснуть здесь.

Склонившись, Гост повел их через комнату, которая служила ему жилищем. Он открыл ключом дальнюю дверь, вход в основное подземелье.

Войдя, Каст жестом велел закрыть дверь за ними.

– Гост заметил что-нибудь прошлой ночью, когда произошла кража?

Хант покачал головой.

– Хранитель не пропускает никого через эту комнату с момента смены стражи перед полночью.

– Тогда как вор пробрался сюда?

– Я не могу сказать, если только Гост не состоит в тайном сговоре.

– Я не верю, что он может быть на стороне Черного Сердца после страданий, через которые он прошел здесь.

– Тогда, возможно, он был обманут… или очарован.

Каст покачал головой. Они проходили мимо рядов камер. Впереди, в конце коридора, пылали факелы. Там стояли мужчины, дюжина, все Кровавые Всадники, собственные люди Ханта.

Хант обратился к капитану стражи:

– Все в порядке, Врент?

Мужчина кивнул, выпрямившись и отведя плечи назад.

– Мы никого не впускали и не выпускали, как было приказано.

Каст узнал в мужчине двоюродного брата Ханта. Его коса воина спускалась до талии – знак многих успешных битв. Еще у него был шрам, пересекавший татуировку в виде морского сокола – бледный рубец, словно горло сокола было перерезано.

Хант достал связку ключей из кармана и подошел к двери. Каст последовал за ним вместе с Врентом. Дверь камеры из огнеупорного дуба, окованного железом, с маленьким забранным решеткой окошком была закрыта на два замка. Чтобы открыть ее, потребовался один из ключей Ханта и один из ключей Врента.

Когда они открыли дверь, Каст снова удивился, как кто-то мог украсть два яйца. Даже с помощью стражи-мираи прошлой ночью, как вор смог пройти мимо Госта? Как открыл замки? Эта кража выглядела немыслимой.

Каст мог найти лишь одно объяснение. С того момента, как Сайвин была заражена, он проследил все случаи нападения злобных существ с щупальцами, начиная с Тока и его опыта на корабле капитана Джарплина и кончая Еленой и ее «исцелением» братом Флинтом. Одно было ясно: как только твари заражали кого-то, создавалась некая зловещая связь между зараженными, демоническая цепь между существами, которая позволяла общаться. Если это было так, то с отравлением братства ученых Сайвин передались их знания Алоа Глен и замка, включая лабиринт секретных коридоров и туннелей. Могла ли она использовать это знание, чтобы проскользнуть мимо стражников и украсть яйца? И какое еще зло она могла успеть совершить? От этой мысли ему стало холодно.

Скрип дверных петель отвлек его: Врент открыл тяжелую дверь. Появилось чувство покалывания, словно пауки забегали по коже. Остальные в холле, все закаленные в битвах мужчины, сделали шаг назад.

Хант снял факел со стены:

– Стой на страже, пока дверь не заперта. Не дай никому приблизиться.

Врент поднял руку в салюте:

– Будет сделано.

Хант пошел вперед с факелом, и Врент закрыл дверь за ними. Каст изучал темное помещение. Он выбрал эту камеру, потому что она была достаточно большой, чтобы вместить всю кладку из сотни яиц, и была вырезана из камня самого острова, сплошная скала. Факел Ханта отбрасывал тени на стены.

Яйца лежали повсюду плотными рядами, словно гнездилище какой-то мерзкой стаи птиц. Самая большая группа яиц, сложенная пирамидой, находилась в центре комнаты и достигала потолка. Поверхность черного камня поглощала свет факела, не отражая его. Даже слабое тепло комнаты, казалось, вытягивалось кладкой, оставляя воздух холодным. Дыхание выходило белыми облачками при каждом выдохе.

– И исчезнувших яиц нет нигде в комнате?

– Я пересчитывал дважды, – сказал Хант. – И при втором пересчитывании я нашел это.

Высокий Кровавый Всадник опустился на колено возле кучи яиц. Он опустил факел и осветил основание груды. Что-то лежало там.

– Я не хотел трогать это, пока ты сам не посмотришь.

Каст нагнулся. Это был клочок одежды. Он протянул руку и потрогал материал. Дыхание перехватило. Кожа акулы. Пальцы подняли материал, поднося его к факелу.

– Это принадлежит Сайвин.

– Ты уверен?

Каст смог только кивнуть.

Хант выпрямился, вставая.

– Прости, Каст. Я знаю, как это, должно быть, взволновало тебя. Я бы тоже был в ярости.

Каст отвернулся – чтобы скрыть не гнев, а радость. Его пальцы сомкнулись на кусочке акульей кожи. Она все еще здесь!

Хант говорил еще какие-то слова утешения, но Каст их не слышал. Он поднял кусочек кожаной одежды к носу и вдохнул слабый запах морской соли и едва уловимый – кожи Сайвин. «Моя любовь…»

–… все мираи на страже, – медленно проникали в его сознание слова Ханта. – Я соберу их снова.

Каст опустил обрывок одежды и кивнул. Хант направился назад к двери. Приблизившись, они услышали скрип двигающегося засова. Хант оглянулся на Каста, и в этот момент по ту сторону двери раздался звон стали. Послышались крики.

Оба мужчины рванулись вперед. Хант схватился за дверную ручку, но дверь была заперта.

– Врент!

Каст кинулся к маленькому забранному решеткой окну. В слабом свете факела он увидел, как были быстро убиты пятеро Кровавых Всадников, убиты своим собственными братьями. Кривые кинжалы перерезали глотки, кровь хлынула рекой. Тела были пронзены пиками и мечами. За какие-то мгновения пол был устелен мертвыми телами, внутренности виднелись сквозь глубокие раны, кровь собиралась в широкие темные озера на камнях.

Лицо Врента неожиданно появилось в окошке, загораживая обзор. Теперь воин злобно смотрел на них, на его губах выступила пена.

– Врент! Что ты делаешь? – Хант пытался дотянуться до него через прутья решетки, но он не мог даже просунуть кулак между ними.

Каст отодвинул его одной рукой, другой вытащив меч.

– Он заражен. Предатели не мираи, а наши собственные люди.

Врент продолжал зловеще смотреть.

– Тогда почему Врент предупредил меня о пропавших яйцах?

Каст посмотрел на обрывок акульей кожи.

– Чтобы ты нашел это и привел меня сюда. Это ловушка.

Словно в подтверждение сказанного, позади них прозвучал громкий треск, как если бы молот расколол камень. Оба мужчины обернулись к центральной груде яиц.

«…треск… треск… треск…»

– Они вылупляются, – сказал Каст.

Груда яиц перед ними зашевелилась. Верхнее яйцо скатилось на пол. Ударившись рядом с ними, оно разбилось и раскрылось, из него повалил зеленый пар, хорошо заметный в холодном воздухе. Шары студенистой слизи размером с кулак выкатились оттуда во всех направлениях, ударяясь о пол и стены мокрыми шлепками.

Один ударил Ханта по ноге, прилипнув к ней. Он скинул его концом факела и отпрыгнул:

– Милосердная Мать!

На полу шар слизи выпустил щупальца и начал прыгать, словно омерзительная жаба.

– Назад! – предупредил Каст.

Повсюду – на полу, на потолке, на стенах – другие комки слизи ползли при помощи извивающихся придатков и шевелящихся щупалец.

Хант поднял свой факел, готовый защищаться огнем. Но, вместо того чтобы отпугивать тварей, жар головни, казалось, привлекал их. Их влажные щупальца потянулись к теплу, и, извиваясь, они продвигались вперед, оставляя следы слизи.

– Нам нужно выбираться отсюда, – сказал Хант, когда новые яйца начали раскалываться по всей камере.

– Отсюда нет выхода, – спокойно сказал Каст, держа меч наготове.

Судя по голосу, Хант был близок к панике:

– Почему стражники просто не убили нас? Почему они заманили нас сюда?

Послышался новый голос, полный веселья:

– Потому что нам нужен дракон, брат Хант.

Каст резко развернулся. За решеткой окошка злобное лицо Врента исчезло, сменившись другим. Сердце Каста чуть не вырвалось из груди при виде этих синих, как море, глаз и бледного лица, обрамленного темно-зелеными волосами. Несмотря на опасность, Каст почувствовал волну облегчения:

– Сайвин…

 

* * *

 

Близился вечер, и принц Тайрус опустил свой бинокль и свесился с вороньего гнезда «Безнадежного Безрассудства». Ему пришлось ухватиться за край гнезда, чтобы не упасть на палубу.

– Сигнальные огни к северу! – крикнул он своему первому помощнику. – Разверни корабль к следующей бухте в скалах!

Он выпрямился, зная, что приказ будет исполнен. Потом он выпрыгнул из гнезда и легко прошел по качающемуся рею центральной мачты. Его лицо горело после дней, проведенных на просоленном ветру. Берег лежал в четверти лиги от них. Здесь, на дальнем севере, берег представлял собой монолитный обрыв, увенчанный исхлестанными штормами соснами. Деревья изгибались, как в агонии, под непрекращающимися ветрами, налетавшими с залива Тлек.

Когда паруса захлопали на ветру, и корабль приблизился к прибрежным скалам, Тайрус навел свой бинокль на костер на обрыве. Он искал тех, кто разжег сигнальный огонь, молясь о том, чтобы увидеть сидящих на корточках дварфов, но не было заметно никакого движения. За костром он заметил небольшое поселение. Деревушка лежала в руинах: дымовые трубы обрушены, крыши провалились, стены обуглены от давнего огня. Но, несмотря на то что селение выглядело брошенным, жаркий огонь дымил в темнеющие небеса. Это был явно сигнал для моряков, но кто подал его и почему? Тайрус искал ответ, глядя в бинокль, и не находил его.

Тайрус решил отправить береговой отряд в разведку. Последние четыре дня он и его экипаж прочесывали береговую линию, ища хоть какой-то след Веннара и его отряда дварфов. Каждое утро он посылал воронов, и каждый вечер они возвращались на корабль с теми же самыми посланиями, привязанными к их лапам – непрочитанными и нетронутыми.

– Мать Небесная, где же вы? – пробормотал он, глядя в бинокль.

Основной боевой флот был в двух днях пути от этих вод. Если понадобится, объединенный флот сможет напасть на остров и сам, но планировалось, что армия дварфов подойдет с севера через Каменный лес. Затем, когда флот нападет с юга, дварфы смогут пройти по дуге из вулканического камня, соединяющей северное побережье острова с материком. Теперь этот план находился под угрозой срыва.

С растущим разочарованием Тайрус сложил бинокль, распахнул люк в вороньем гнезде и спустился вниз по веревочной лестнице.

Его первый помощник, Блит, встретил его у подножия мачты. Бритоголовый пират был высоким и жилистым, не мужчина, а кнут, и язык его был столь же острым, как и меч. За его плечом виднелась абордажная сабля, а у бедра висел длинный кривой нож боло.

– Это армия дварфов?

– Не могу сказать… но нам придется проверить. Это первый признак жизни за много дней.

Блит кивнул:

– Однако нам придется присмотреть за своими задницами. Что-то мне здесь не нравится.

Тайрус доверял предчувствиям своего первого помощника:

– Что?

Блит указал на костер. Он исчез из виду, когда корабль вошел в хорошо защищенную от ветра бухту.

– Кто-то приложил столько сил, чтобы разжечь этот костерчик, так где же они?

Крик раздался с носа корабля:

– Пирс впереди!

Тайрус и Блит поспешили вперед и присоединились к моряку, наблюдавшему за появлением отмелей и рифов. Он указывал на основание отвесных стен бухты и на ряд причалов – или на то, что осталось от них. Сваи возвышались из воды, словно сломанные зубы. Обломки досок прибило к некоторым из них. Похоже, что это место обратилось в руины по меньшей мере зиму назад.

– Давненько тут никто не рыбачил, – пробормотал Блит.

– Брось якорь здесь, – велел Тайрус. – Мы пойдем на берег на одном из баркасов. Возьмем еще троих. Тогда дюжина останется присматривать за кораблем.

– Есть, – Блит повернулся, чтобы выполнить приказ, уже выкрикивая команды.

Тайрус смотрел на лежащую перед ним землю, пока корабль проходил через рифы и замедлял ход. В тени высоких стен бухты исчезал последний свет солнца. Вечер уже заявил права на маленький заливчик. Тайрус смотрел на каменные стены. Тяжелый туман собирался клочками, обещая мглистую и сырую ночь. Было бы лучше быстро управиться на берегу; он не хотел, чтобы «Безнадежное Безрассудство» было поймано в ловушку среди ледяных непроглядных туманов этих северных земель.

Тайрус натянул плащ на плечи: холод вытягивал тепло из тела. Было трудно поверить, что лишь несколько дней назад прошла середина лета. Здесь, на дальнем севере, зима никогда по-настоящему не уходила. Во время их плавания в заливе Тлек им даже довелось увидеть покачивающиеся на подводных течениях айсберги, плывущие к югу от Северных Пустошей, где в весеннюю оттепель раскалывались ледники.

Это делало путешествие летом в этих морях особенно опасным, и промозглый туман лишь увеличивал опасность.

Послышался скрип веревки на колесе по правому борту; на воду спустили баркас. Он коснулся волн с приглушенным всплеском. Через ограждение были переброшены веревочные лестницы.

Блит появился рядом:

– Все готово, капитан.

– Кто идет на берег с нами?

– Стикс, Хурл и Флетч.

Тайрус кивнул, глядя, как собираются эти трое, хлопая друг друга по плечу и проверяя оружие. Стикс был самым высоким из пиратов, с мощными ногами и руками могучими, словно у огра. Ему не слишком подходило такое элегантное оружие, как меч – он предпочитал пару окованных железом палиц. Утыканные шипами, они висели на его поясе.

Рядом с ним стоял Хурл, затачивая лезвия ручной секиры. Голубоглазый, с соломенными волосами, он родился в этих северных землях. На его глазах его семья была убита псами-солдатами из Гульготы, и он остался сиротой на холодных и опасных улицах Пенрина. В его сердце не было любви к обитателям Блэкхолла.

И, конечно, рядом с Хурлом стоял Флетч. Эти двое были неразлучны: один темный, другой светлый, связанные узами крепче, чем любые братские узы. Черноволосый житель степи стоял, опустившись на одно колено, натягиваю тетиву на своем луке. Он редко говорил, но не было лучшего лучника, чем этот темноглазый парень.

Блит сделал хороший выбор, собрав отряд из людей, чьи навыки прекрасно друг друга дополняют. Если возникнут проблемы, Тайрус не сомневался, что они с ними справятся.

Удовлетворенный, он подошел к береговой команде вместе с Блитом.

– Погружаемся!

Отряд спустился по веревочным лестницам на баркас. Хурл и Флетч сели на весла, в то время как Стикс, согнувшись, прошел на корму и взялся за руль. Сидя на носу, Тайрус и Блит вглядывались в волны впереди на случай мели или рифов.

Блит заговорил, когда они стали входить в бухту:

– Тебе не было нужды идти, капитан. Мы могли разведать эти земли и сами.

Тайрус не ответил. Его первый помощник был прав.

– И даже если бы это был долг капитана, – продолжил Блит уже тише, – клянусь сосками милосердной Матери, это не долг принца.

Тайрус поморщился. Блит был рядом с ним с того момента, как он впервые появился в Порт Роул, полный ярости, скорби и озлобленности. Палуба корабля корсаров лучше всего подходила ему: ему хотелось излить свой гнев в море. Но сейчас мир снова напомнил ему о его долге. Мантия правителя замка Мрил перешла к нему от отца. Но глубоко в душе он задавался вопросом, есть ли у него силы быть сыном короля, сыном своего отца.

– Ты не можешь вечно прятаться среди нас, пиратов, – пробормотал Блит вполголоса.

Тайрус вздохнул:

– Возможно.

Его первый помощник и друг пожал плечами:

– Только пока, капитан… только пока.

Когда они прошли между отмелями к остаткам причала, уже наступила ночь. Они привязали лодку к сваям и оказались у подножия разрушенной каменной лестницы. Крутые ступени были вырезаны прямо в камне обрыва и вели наверх к деревне.

Тайрус мрачно смотрел на подъем. Мгла становилась все непрогляднее, по мере того как вечерний туман наползал с моря, сгущаясь у берега. Вершину обрыва было уже не видно, но свет сигнального огня пробивался сквозь туман.

– Давайте покончим с этим делом как можно быстрее, – пробормотал Тайрус.

Никто не стал спорить.

Подъем оказался опаснее, чем ожидалось. Из-за сырости туманов водоросли и мох покрывали каждую ступеньку, делая ее скользкой, словно лед.

– Этими ступеньками сто лет не пользовались, – сказал Блит.

Тайрус согласился. Любые здравомыслящие жители деревни держали бы ступеньки чистыми при помощи соли и веществ, уничтожающих мох. Состояние ступенек не слишком вдохновляло.

– Кто же тогда развел костер? – спросил Хурл.

– Это то, что я намереваюсь выяснить, – ответил Тайрус. – Костер не мог развести себя сам.

Наконец они достигли вершины и увидели широкую мощеную дорогу, тянувшуюся к деревне, темную и тихую. Туман лежал на ней, словно плотное одеяло. Они вошли в маленькое поселение осторожно, держа оружие наготове. Ничто не двигалось, кроме мерцающего света пламени за деревней.

Подав друг другу несколько условных сигналов-жестов руками, они разделились. Тайрус, Блит и Стикс шли по одной стороне улицы. Хурл и Флетч пробирались по другой. Они двигались осторожно, держа оружие наготове и чутко вслушиваясь в малейшие звуки.

Каждое здание, мимо которого они проходили, несло на себе следы разрушения: разбитые окна, закопченные витрины магазинов, обрушившиеся верхние этажи. Селение было явно разрушено кем-то и приведено в запустение, но среди всего этого разрушения не хватало одной детали.

– Это теперь кладбище, – пробормотал Блит, – но где же мертвецы?

Нигде не было видно тел, ни одного, не было даже костей тех, кто умер здесь.

Тайрус нахмурился:

– Может быть, выжившие похоронили мертвых, прежде чем уйти.

Блит приподнял бровь, не веря:

– Я скорее поверю в пожирателей мертвечины. По меньшей мере одна зима прошла с тех пор, что бы ни случилось в этой деревне. Леса кругом полны голодных волков.

– Тогда бы ты увидел кучи обглоданных костей.

– Может быть, если обыскать здания, ты найдешь что-то такое, – пожал плечами Блит и сменил тему: – Прошлое в прошлом. Какая разница сейчас?

Тайрус, однако, не мог отмахнуться от этого. Что случилось здесь? Кто развел костер и зачем?

Они прошли по сельской площади, теперь лежащей в руинах. За ней был обрыв и костер, язычки пламени лизали туманную ночь, спустившуюся на разбитые крыши последних зданий. Было так тихо, что они слышали треск поленьев. Отряд собрался теснее, и они скользнули за край города.

Здесь, на краю обрыва, был разбит небольшой сквер, окруженный стеной из камня. Запущенные кусты роз и остролиста росли вдоль выложенных камнем дорожек. Здесь была даже крошечная деревянная беседка, не тронутая разрушением. У входа в сквер возвышалась статуя. Она стояла непотревоженная, если не считать пятен птичьего помета и мха, выросшего на камне.

Хурл остановился возле статуи, повернув голову в ее сторону. Он наклонился и осторожно убрал часть мха. Гранитная статуя пострадала от ветра и дождей, но мрачный сердитый взгляд по-прежнему был заметен. Фигура стояла, скрестив руки, – явно страж на своем посту.

– Каменный Волхв, – пробормотал Хурл с ноткой тревоги в голосе.

– Что это? – спросил Тайрус.

Хурл покачал головой и пробормотал что-то вполголоса, затем осмотрел сквер. Были и другие статуи, возвышавшиеся среди запустения – некоторые большие, некоторые маленькие.