Книга вторая Возвращение домой 14 страница

Грешюм пожал плечами:

– Смерть – тоже размытая линия, когда Черное Сердце возвращает кому-то жизнь.

Джоах нахмурился, но он знал, что не сможет убить мага до тех пор, пока не вернет свою молодость и не узнает способ делать сны реальными. Он вспомнил девушку с золотыми волосами и фиалковыми глазами и почувствовал сильную боль в сердце, угрожающую его убить.

Не замечая боли Джоаха, Грешюм продолжил, откинувшись в кресле:

– Мы не такие уж разные, мой мальчик.

Джоах усмехнулся.

– Разве мы оба не желаем страстно вернуть молодость, украденную у нас? Или это не так? – голос Грешюма стал лукавым: – Должны ли мы всегда быть врагами? Разве мы не можем разделить то, чего оба жаждем?

Джоах нахмурился:

– Разделить?

– Я отдам тебе назад половину похищенных у тебя лет и сохраню оставшуюся половину. Каждый станет немного старше, но ни один не будет стариком.

– Зачем мне на это соглашаться?

– Чтобы научиться тому, чему я могу научить тебя.

Джоах забарабанил пальцами по посоху. Энергия сна, запертая в нем, готовая повиноваться его зову, текла в посохе, словно его собственная кровь. За прошедшие зимы он обрел намного больше силы, но далеко не был мастером. В самом ли деле Кеслу можно сделать реальной?

– И какова будет цена за такой урок?

– Сущие пустяки. Моя свобода, моя жизнь.

– Так ты собираешься предать нас снова?

Грешюм закатил глаза:

– Ты сильно преувеличиваешь вашу значительность для меня. По правде говоря, я надеюсь никогда не увидеть большинство из вас.

Джоах выглядел сомневающимся.

– Как ты знаешь, между мной и Шорканом нет любви. Я предал Черное Сердце по собственному желанию. И ты правда думаешь, я хочу иметь с ними какие-то дела?

– Почему? В чем разница между тобой и Шорканом? Почему он столь неизменен в своей верности, а ты столь ненадежен?

– Ах… – Грешюм откинулся назад настолько, насколько позволяли ему веревки. – Прежде чем книга была создана, Шоркан был всегда более… ну, преданным его делам. Для него все в мире четко разграничено: белое и черное, правильное и неправильное. У меня более прагматичный взгляд на жизнь. Для меня в краски мира примешана капелька серого. Так что когда Кровавый Дневник был создан и заклятьем попытались отделить добро от зла, это были трудные времена для меня. Я видел мир в оттенках серого, и поэтому разделение не было для меня ясным и прозрачным. Я подозреваю, что причиной того, что заклинание оставило меня таким искалеченным, была моя сущность: я бессмертен, но подвержен старению.

– Так ты говоришь, что Шоркан более предан, потому что легче отбросить все хорошее в нем и оставить только зло для Темного Лорда?

Грешюм вздохнул:

– Пока я вижу оттенки серого.

Джоах смотрел на человека перед собой, удивляясь этому откровению.

– Так освободи меня, – продолжил Грешюм, – и я оставлю тебя с твоей маленькой войной. Ты сможешь присоединиться к битве, став моложе и овладев в полной мере магией снов – так, как тебе никогда – не побоюсь этого слова – не снилось!

Джоах сомневался. Он знал, что Грешюму нельзя верить. Но возможно, с некоторыми предосторожностями…

Дверь комнаты с шумом распахнулась, заставив Джоаха вздрогнуть. Он обернулся, и боль в спине пронзила его.

Мерик ворвался в комнату, задыхаясь, за ним следом – Нилан.

– Эррил и Елена еще не вернулись?

Грешюм нахмурился и кивнул на койку:

– Они прячутся под кроватью.

Мерик был в таком состоянии, что едва взглянул на него.

– Они по-прежнему ищут лошадей и фураж, – сказал Джоах. – Что случилось?

Нилан, явно более спокойная, ответила:

– Силура. Нас преследовали на рынке.

– Изменяющие форму? – Джоах поднялся на ноги. – Почему они преследовали вас?

Мерик с трудом подобрал слова.

– Возможно, они обычные бандиты, – он бросил свои покупки на кровать. – Нагруженные, мы могли стать легкой добычей.

Грешюм заговорил:

– Силура мало нуждаются в сушеных персиках и горшках. Они лесные создания, наполовину дикие. Я бы предложил тебе задуматься об этой стычке. Сомневаюсь, что они здесь случайно.

– Я согласна, – сказала Нилан Мерику. – Та волчица не выглядела похожей на простого вора.

Его ответ заглушила суматоха, поднявшаяся во внутреннем дворе гостиницы: крики и стук копыт, звонкое ржание и звон разбитой посуды.

Суматоху прорезал голос:

– Назад!

Мерик поторопился к открытому окну:

– Это Эррил!

– Я заведу вороного! – крикнул стендаец. – Поставь в конюшню остальных!

– Ты заплатишь за разбитые горшки! – крикнул другой мужчина. Джоах узнал голос хозяина гостиницы.

– Это должно покрыть расходы, – сказал Эррил.

Короткая пауза.

– Золото! Разбивай все горшки, какие захочешь, добрый господин!

Джоах и Нилан присоединились к Мерику, смотрящему в окно. Внизу царил хаос. Десять лошадей теснились на узком внутреннем дворе, поднимая пыль и грязь. Большинство были оседланы, и к седлам были прикреплены сумки. Он заметил Арлекина, устремившегося в кухонной двери гостиницы, чтобы не быть затоптанным. Елена сидела на лоснящейся бурой кобыле, а Эррил вел к стойлам чудовищного вороного жеребца.

Мерик спросил позади Нилан:

– Это не лошадь Крала?

– Роршаф, – согласилась Нилан и нахмурилась: – Что это такое?

– Нам надо помочь устроить лошадей, – предложил Мерик. – И рассказать об изменяющих форму.

Нилан кивнула, и они вдвоем направились к двери.

Джоах вернулся к своему долгу надсмотрщика. Глаза темного мага следили за ним.

– Эта часть путешествия обещает стать более интересной, – пробормотал Грешюм. – Изменяющие форму… Странные союзы…

– И?

– Прожив столько веков, я понял одну вещь, – глаза Грешюма смотрели на Джоаха. – Никогда не верь в случайность совпадений.

 

Глава 12

 

Эррил ехал на Роршафе по изрезанной колеями дороге. С тех пор как они покинули Вудбайн три дня назад, лесная дорога превратилась в эту узкую извилистую тропу, шедшую вдоль Зеркальной реки. За весь день им не встретился ни один путник. Когда село солнце, тропа лежала перед ними совершенно пустая. Казалось, что весь мир сократился до их маленького отряда и бесконечного леса вокруг.

Однако, пуста была тропа или нет, Эррил не терял бдительности. Целые армии могли скрываться в этом темном лесу и быть необнаруженными. С уходом солнечного света повис глубокий зеленый сумрак. В отдалении пели и переговаривались птицы, но в остальном лес оставался тихим. Эта тишина давила на путников. Все говорили шепотом. Даже лошади, казалось, старались ступать потише; стук их копыт заглушали ковер из сосновых игл и мягкая почва.

Когда наступила ночь, Эррил стал искать место для лагеря. Остановиться нужно было возле реки, но на возвышении, чтобы у них было преимущество в случае нападения.

Пока он изучал местность, Елена подъехала к нему на своей бурой кобыле. Он взглянул на нее. На ней был зеленый плащ для верховой езды поверх коричневых леггинсов и серой рубашки. Лицо было обеспокоенным и усталым, но отчаяния в глазах стало меньше, когда они покинули наполненные печалью улицы Вудбайна. Состояние многих сотен людей, лишенных жилья из-за магического удара, повлияло на нее очень сильно. Но здесь, в лесах, освободившись от постоянного напоминания об этом, она медленно восстанавливала внутреннее равновесие и свои силы.

– У нас есть сообщение с Алоа Глен, – сказала она.

Эррил повернулся в седле и заметил Джоаха, кладущего в карман большую черную жемчужину, которая связывала его с шаманом зулов, Ксином. За Джоахом в одну линию ехали остальные, включая Грешюма. Темный маг был крепко привязан к седлу, а его лошадь – к мерину Мерика. Грешюм поймал взгляд Эррила, улыбнулся и кивнул ему. Этих двоих соединяли события прошлого – нить, протянувшаяся на века.

Эррил вновь посмотрел на Елену:

– Как продвигаются приготовления к осаде Блэкхолла?

Елена заставила свою кобылу идти рядом с крупным жеребцом:

– Ксин передал сообщение от принца Тайруса. Он ведет свой пиратский отряд впереди всего остального флота. Они в двух неделях пути от залива Тлек.

Эррил кивнул. Ледяной залив на севере окружал вулкан Блэкхолла.

– Они хорошо продвигаются.

– Он ожидает, что войска будут готовы нанести удар в следующем месяце.

Эррил поморщился. Его расстраивало то, что он застрял в Западных Пределах в такое время. Веками он мечтал перенести освободительную войну на берега самого Блэкхолла, но, когда это и в самом деле произошло, он оказался в сотнях лиг от центра событий.

Он подавил гнев и вернулся мыслями к их цели:

– А что слышно об угрозе Винтерфеллу? О Вратах Виверны?

Повисла долгая, наполненная болью тишина. Наконец Елена заговорила:

– Нет. Были посланы гонцы из Стенди, но они так и не вернулись.

Рык поднялся из груди Эррила.

Елена продолжила:

– Продолжают поступать слухи о разрушенных до основания деревнях у подножия холмов и ночных нападениях чудовищ.

– Чем скорее мы встретим эльфийский корабль, тем скорее выясним все сами.

Елена вздохнула:

– Корабль уже вылетел. Если не случится ничего непредвиденного, мы и они достигнем перевала Слез в одно и то же время.

Эррил нахмурился. «Если не случится ничего непредвиденного»… Может ли он надеяться на такую удачу?

С другой стороны от него раздался голос. Арлекин Квэйл подъехал на своем маленьком пегом мерине:

– Это огонь там впереди?

Эррил вгляделся. Справа от тропы слабый проблеск костра освещал глубокий мрак, и свет отражался в Зеркальной реке.

– Лагерный костер, – сказал он, нахмурившись, злясь на себя, что отвлекся.

– Возможно, другие путники? – предположила Елена.

Эррил остановил своего жеребца и дал знак остальным сделать то же самое. Он мог различить тени, двигающиеся перед костром. Там, похоже, был не один человек.

– Я пойду вперед. Вы все остаетесь здесь.

Нилан соскользнула со своей лошади:

– Мне следует пойти с тобой. Если в этих лесах есть опасность, лес защитит нас, – женщина нимфаи сияла жизненной силой. Она явно вбирала магическую силу из леса во время их пути.

Эррил кивнул. Нилан здесь была в своей стихии.

Она передала Мерику свою лютню.

– Береги ее, – сказала она. Ее пальцы еще на мгновение задержались на руке эльфийского принца; затем она повернулась к Эррилу:

– Продолжай двигаться по тропе. Я пойду напрямик.

Не ожидая ответа, она устремилась в лес, и он поглотил ее, как если бы ее вообще не было.

Эррил пришпорил Роршафа и начал спускаться по тропе.

– Будь осторожен, – предупредила Елена.

– Как всегда, – уверил он ее. Конь шел ровным шагом. Здесь не было бы проку от попытки подкрасться. Он подозревал, что, кто бы ни разбил лагерь впереди, они уже знали об их присутствии. Через несколько мгновений он проехал поворот, за которым тропа продолжала плавно изгибаться к реке. Там-то и был лагерь незнакомцев.

Эррил придержал коня, и Роршаф фыркнул, почувствовав осторожность своего всадника.

С этого расстояния Эррил мог различить очертания фигур у костра. Он с облегчением увидел, все они были просто людьми. Пятеро – не так много, если только в лесу не прячется еще кто-нибудь.

Эррил следил за лагерем и поглядывал на окружающий лес. Похоже, больше никого не было. Но он не видел и Нилан. Эррил двинул своего боевого жеребца вперед.

– Эй! Что слышно о дороге? – крикнул он обычное среди путников приветствие.

Одна темная фигура ступила на тропу. Это был высокий широкоплечий мужчина с медной бородой, которая спадала на его голую грудь. На нем были пятнистые леггинсы и черные сапоги.

Хотя у него явно не было оружия, Эррил почувствовал подозрение и угрозу в холодном, жестком взгляде мужчины.

Роршаф громко фыркнул, загарцевав.

Мужчина перевел взгляд с Эррила на жеребца, и его глаза расширились:

– Кровавая Мать! – хрипло прорычал мужчина, отступая на шаг. – Тот демон, что мы продали в Вудбайне!

Эррил успокоил Роршафа. Он вспомнил упоминание торговца лошадьми об охотниках. Так это те люди, что продали жеребца?

– Злобный он малый, – сказал бородач. – Но, я смотрю, вы поладили.

Эррил пожал плечами, держа руку на бедре и касаясь меча:

– Ему просто нужна твердая рука.

– Вот, значит, как? – манера поведения мужчины оставалась грубой, но в его голосе зазвучало уважение. – Он едва не оставил моих людей калеками, когда они попробовали пощекотать хлыстом это чудовище.

Эррил нахмурился:

– Не обязательно бить, чтобы быть твердым.

Пока он говорил, он заметил других у огня; они смотрели на Эррила.

На тропу вышла охотница – стройная женщина, одетая в такую же пятнистую одежду зеленого и черного цветов. Ее волосы, спускавшиеся на плечи, тоже сияли оттенками красного и медного. Она положила ладонь на руку крупного мужчины:

– Простите за прием, оказанный вам моим братом, – сказала она. – В Пределах настали непростые времена, и здоровая подозрительность будет только мудрой в дикой местности.

Эррил чуть отодвинул руку от меча:

– Мои спутники и я не представляем угрозы. Мы только хотели разузнать о дороге.

– Здесь мы мало чем можем поделиться, поскольку идем в том же направлении, что и вы… прочь от Вудбайна, – она указала на костер. – Но настала ночь, и мы можем предложить вам тепло огня и гостеприимство нашего лагеря.

Лицо ее брата помрачнело при этих словах, его брови сдвинулись, словно грозовые тучи. Но он не сказал ни слова – предложение было сделано.

Эррил взглянул на яркий огонь, затем на темный лес. Он не чувствовал зла в этих двоих перед ним, только осторожность. В этом лесу несколько дополнительных глаз, следящих за опасностью, приветствовались так же, как и огонь.

– Я благодарю вас, – сказал он, поднося кулак к животу – общепринятый жест, означающий, что гостеприимство принято. – Да благословит Мать ваши дома за вашу щедрость.

Едва он договорил, тихий лес неожиданно огласился криком. На миг все застыли на месте. Меч появился в руке Эррила еще прежде, чем крик затих.

Эррил оглядел лес. Кричала Нилан. Он был уверен.

Тут же топот копыт раздался на тропе позади них. Эррил повернулся в седле и заметил Елену во главе остальных, быстро выезжающую из-за поворота. Крик, должно быть, заставил их в панике броситься ему на помощь.

Грубый охотник отступил на шаг.

– Предательство? – он толкнул свою сестру к деревьям.

– Мы не причиним вреда! – крикнул Эррил. Он боялся создать себе нового врага здесь. Что бы ни скрывалось в лесу, лучше всего встретиться с этим вместе.

– Не бойтесь нас! Это в лесу что-то, чего нужно остерегаться!

Женщина вырвалась из хватки брата.

Эррил поймал ее взгляд, и его глаза умоляли о понимании, пока копыта грохотали у него за спиной. Она повернулась к крупному мужчине:

– Я верю ему, Гунтер. Если здесь есть какое-то зло, давайте объединим силы.

Мужчина нахмурился, затем кивнул. Он повернулся к лесу:

– Тогда иди к костру, Брианна!

Он крикнул своим людям:

– Возьмите оружие!

Женщина обратилась к Эррилу:

– Подготовь своих людей и присоединяйтесь к нам у огня.

Ее плащ взметнулся, когда она повернулась и последовала за своим братом.

Эррил поднял клинок.

– Ко мне! – позвал он, и его спутники подъехали к нему. Первой была Елена, грудь ее кобылы вздымалась.

– Нилан… – выдохнула Елена.

– Я знаю, – он соскользнул с седла Роршафа. – Мы убедимся, что здесь безопасно, затем поищем ее.

Сидя верхом на своем пегом мерине, Арлекин кивнул на костер:

– А что об этой компании? Ты им доверяешь?

– У нас нет выбора. Кроме того, пусть лучше эти охотники будут там, где я могу их видеть. – Он направил гигантского боевого жеребца к костру. – Следуйте за мной.

Остальные направили лошадей за ним. Впереди охотники подбросили дров в костер, сделав огонь ярче. Обмелевшая Зеркальная река текла между грязных берегов. Лес вокруг был темным: солнце уже село.

Эррил привязал своего коня рядом с лошадьми охотников. Другие спешились и последовали его примеру.

Мерик легко спрыгнул на землю и подошел к Эррилу:

– Что делать с Грешюмом?

Эррил нахмурился, когда темного мага отвязали и опустили на землю. Хотя руки мужчины были по-прежнему связаны и заклинание Чо никуда не делось, он не осмеливался оставлять темного мага без надзора. Эррил повернулся к Джоаху:

– Присмотри за ним.

Джоах кивнул. Он повесил свой серый посох на руку и другой рукой схватил Грешюма.

– Мы должны найти Нилан, – сказал Мерик с беспокойством.

– Мы найдем ее, – уверила его Елена.

Она хотела снять перчатки, но Эррил остановил ее прикосновением руки:

– Не сейчас… Используй свою магию, лишь когда необходимо.

Елена колебалась, затем натянула перчатки. Она коснулась своего запястья и вытащила серебряный кинжал.

Следом за Арлекином, Эррил повел остальных к костру. Гунтер и Брианна присоединились к ним. Другие три охотника, все мужчины, стояли спиной к костру и наблюдали за лесом. У всех были короткие мечи. Гунтер также сжимал ручной топорик в другом кулаке. У Брианны в руке был лук, а на плече висел колчан оперенных стрел.

Гунтер обвел взглядом их отряд, чуть дольше задержавшись взглядом на Елене. Затем он обратил суровый взгляд к Эррилу:

– Ты можешь предположить, что нам угрожает?

Эррил покачал головой:

– Кричал один из наших спутников, женщина. Она была в лесу.

Гунтер прищурился подозрительно, но, прежде чем Эррил смог объяснить, Брианна выдохнула:

– Лес!

Эррил и остальные обернулись. За пределами круга костра светились глаза – по меньшей мере, десяток. Некоторые были у земли, другие выше – в ветвях деревьев.

Когда Эррил поднял меч, вспыхнули еще глаза, глубже в окружающем их лесу. С каждым вдохом их становилось все больше, со всех сторон, даже на другой стороне реки.

Елена сдернула перчатки. На этот раз Эррил не возражал.

Еще больше глаз, всех форм и размеров, появилось вдалеке, на расстоянии лиг в непроходимом лесу. Некоторые светились сквозь узкие щели, другие были круглыми, как блюдца. Только одна деталь была неизменной: каждая пара глаз сияла янтарем.

– Изменяющие форму, – прошептал Мерик.

Эррил обвел взглядом безмолвную армию вокруг:

– Что им нужно?

Гунтер заговорил у плеча Эррила:

– Мы имели дело с силура прежде: торговля и все такое. Но я никогда не видел их в таком количестве.

– Я не понимаю, – сказала Брианна. – Они никогда не проявляли враждебности, если их не провоцировать на это.

Эррил переглянулся с Мериком. Снова изменяющие форму – но почему? Что им нужно?

– Может быть, это лошадь, – пробормотал один из охотников.

Эррил взглянул на говорящего:

– Что ты имеешь в виду? Что не так с жеребцом?

Гунтер отмахнулся от слов мужчины рукой с топором:

– В этом нет смысла.

Эррил не захотел оставить без внимания это странное заявление. Сталь появилась в его голосе:

– Объяснись.

Брианна ответила, говоря поспешно:

– Мы выторговали вороного за бочку горького сусла в нескольких лигах отсюда. Нам сказали, что жеребец пришел из затопленного леса, где упал Камень Тора. Мы думали получить хорошую цену за него в Вудбайне – это город, где занимаются заготовкой дров, и на сильную лошадь всегда найдется спрос.

– Сейчас мы знаем, почему жеребца отдали так дешево, – проворчал Гунтер в бороду.

– И как это связано с силура?

Брианна взглянула на него:

– Это у них мы купили жеребца.

Все посмотрели на темный лес. Сотни глаз, сияя, изучали их. К чему же это приведет?

 

* * *

 

Оглушенная, с кровоточащей раной на лбу, Нилан пыталась освободиться от пут. Веревками ее привязали к стволу большого дуба. Она слышала песню могучего дерева, но с кляпом во рту она не могла присоединиться к его песне. Без песни она была отрезана от магии вокруг нее.

Она смотрела, как темные фигуры скачут, скользят и крадутся среди деревьев – неясные тени во мраке. Она была захвачена врасплох и сама зашла в ловушку, следя за мерцающими языками пламени костра. Древесная песня леса не предупредила ее. Но, в самом деле, почему бы Великому Лесу беспокоиться из-за изменяющих форму? Силура были обитателями полян глубоко в чащах столько же, сколько существовал сам лес, и заботились о нем, как нимфаи о Локайера.

Слепая и глухая к их присутствию, она была атакована сверху. Что-то большое спрыгнуло с ветвей и свалило ее на землю. Единственный возглас удивления – вот и все, что она успела сделать, прежде чем потерять сознание. Через какое-то время она очнулась, и вокруг была ночь, а у нее во рту был кляп, и сама она была привязана к дереву.

Она прекратила свои попытки освободиться от веревок, глубоко вдохнула и попыталась успокоиться. Поблизости были друзья, и, хотя ее рот был завязан куском ткани, она ощущала магию вокруг. Нилан снова глубоко вдохнула, полуприкрыла глаза и обратилась внутрь себя. Она присоединила свой мягкий голос к напеву древесной песни, сливаясь с ней воедино.

Хотя контакт был слабым, она вызвала то, что могла: маленькие корни дуба у ее спины. Она ощутила богатство почвы, в которой змеились корни. Если бы она смогла просунуть эти корешки в свои путы и освободить руку…

Слева от нее раздался рык, полный угрозы. Напев силы исчез, когда большая белая волчица подкралась из темного леса, сверкая янтарными глазами. Нилан узнала изменяющую форму, что преследовала их по улицам Вудбайна.

Зверь обошел дерево, рыча. Когда он вновь появился в поле зрения Нилан, его плоть начала оплывать, и изменяющий форму стал освобождаться от волчьей шкуры, поднимаясь и вытягиваясь. Женское лицо заменило волчье, но янтарные глаза по-прежнему сверкали беспощадностью дикого леса. Она стояла перед Нилан обнаженная, ничуть не смущаясь, с расправленными плечами. Поток длинных белых волос, прямых и струящихся, закрывал ее спину до середины.

– Только попробуй снова освободиться при помощи своей магии – и обнаружишь свое горло перерезанным прежде, чем сможешь сделать пару шагов.

Нилан не сомневалась в силе этой угрозы. Она ничего не ответила, только посмотрела на женщину-силура.

Глаза изменяющей форму сузились, изучая ее.

– У тебя поблизости есть спутники, – сказала она тихо. – Но, прежде чем мы нападем, я хочу знать, почему ты нарушила твои клятвы лесу, нимфаи.

Нилан подняла бровь в замешательстве. Рука потянулась к ее лицу. Нилан отпрянула, но пальцы женщины взялись за ее кляп.

– Я освобожу твой язык, но одна нота магии будет твоей последней.

Сознавая, что единственная надежда на свободу – сотрудничество, Нилан кивнул, показывая, что поняла.

Быстрое движение пальцев – и повязка упала. Нилан прокашлялась:

– К-кто ты?

Спина силура выпрямилась.

– Мое имя Торн, первый охотник клана Фрешлинг, третья дочь старейшины. Тебя доставят к моему отцу и Совету Вишну, чтобы тебя судили за твою жестокость по отношению к нашему лесу.

Нилан была сбита с толку:

– Что ты имеешь в виду?

Торн усмехнулась:

– Ничто из того, что происходит в Пределах, не остается незамеченным силура. Мы наблюдали за тобой, нимфаи, с тех пор как ты возродилась к жизни в наших лесах.

Нилан не смогла скрыть свое потрясение. Более зимы назад она использовала магию великого леса, чтобы вернуть свой дух из того места, где он покоился, – черного желудя – и возродить свое тело. Она понятия не имела, что народ силура знал о ней.

– Мы наблюдали за тобой и твоими спутниками прошлой зимой, вы оставляли после себя разрушение.

– Мы ничего не разрушали. Мы хотели восстановить Северную стену и изгнать Мрачных духов, которые тревожили окраины леса.

– Вы свалили Камень Тора! – яростно проговорила Торн. – Место, священное для силура!

Нилан застыла. Она помнила падение каменного пика. Запертая в фургоне, направлявшемся в замок Мрил, она почувствовала пронзительный крик ломающегося леса и последовавшее наводнение, когда упавший пик заставил выйти из берегов реки и ручьи.

– Мрачных надо было остановить, – тихо сказала она.

Глаза Торн вспыхнули гневом.

– Результаты ваших действий были в тысячу раз хуже, чем угрозы Мрачных.

Нилан не ответила.

– Лес дал тебе жизнь, а ты отплатила ему смертью.

– Ты не понимаешь…

– И теперь Лунное озеро, – продолжила изменяющая форму, ходя взад и вперед и не обращая внимания на ее протест. – Сотни из моего народа были убиты – но вы ушли невредимыми. Вести распространились быстро через силура, из разума в разум. Мы узнали вас. Вновь вы идете через наш лес, оставляя после себя опустошение, – яростный гнев пылал в ее голосе. – Но с этим будет покончено!

Нилан слушала, оцепенев от обвинения. Но какая-то часть ее понимала этот гнев. Это был их дом. Они ничего не знали о великой войне за их лесами. По большей части изолированные от мира, все силура видели огромный урон, нанесенный их родным лесам, и в каждом случае это происходило в присутствии одной и той же личности.

Нилан смотрела в гневные глаза женщины и узнавала истинное лицо тех, кто оказался в ловушке в этой битве магии. Все они видели, что малые победы над Темным Лордом стоят им разрушения их собственных домов и их собственных жизней. Здесь были те, кто нес бремя этой войны; забытые, они никогда не упоминались в песнях и рассказах – они оставались в тени.

Нилан старалась найти слова, чтобы успокоить эту боль, чтобы объяснить вред, причиненный земле и людям. Но все, что ей удалось найти, – это два слова, идущих от сердца:

– Мне жаль.

Торн остановилась. Ее глаза сузились, когда она посмотрела на Нилан. Это был подозрительный взгляд волка.

Нилан встретила ее обвиняющий взгляд:

– Я искренне сожалею обо всех ваших потерях.

Бровь Торн изогнулась. Огонь потускнел в ее глазах.

– Почему?

Нилан медленно покачала головой. У нее не было ответа, почему некоторые народы страдали, в то время как другие могли жить свободно, почему всегда было необходимо платить цену крови.

– Мы несем тяжкое бремя вины, я и мои спутники. Последние зимы мы слишком пристально следили за событиями в мире в целом и оставались слепы к тому, что было рядом. В этом наша вина. Но ведется великая война, которая угрожает не только лесам Западных Пределов – всем лесам. Это битва за само сердце Земли.

На лице Торн промелькнуло сомнение.

Нилан продолжила:

– Мир истекает кровью, не только здесь, по всей земле. Поэтому, хоть я сожалею о потерях твоего народа и израненном лесе, я не могу принести извинения за всю войну. Хотя лес и истекает кровью сейчас, он исцелится и станет сильнее. Но если тьма поглотит его, ничто не выживет.

Торн отвернулась от нее:

– Ты говоришь искренне; я это вижу. Но старейшина силура пожелал, чтобы ты и твои спутники предстали перед Советом Вишну. Его желание должно быть исполнено.

Нилан вздохнула:

– Я не стану противиться воле твоего отца. И если я смогу объяснить другим, то и они тоже.

Она чувствовала, что настало время встретиться лицом к лицу с теми, кто страдал от этой войны, и узнать об их боли и скорби. После Вудбайна она чувствовала, что Елена согласится.

– Тогда я позволю тебе поговорить с твоими спутниками. Но любая попытка сбежать… – женщина зарычала угрожающе.

Нилан поняла, что установилось шаткое равновесие. Эти земли принадлежали силура. Даже с магией Елены им будет трудно скрыться. Это требование ответить за свои действия здесь, в Западных Пределах, нельзя было оставить без внимания.

Торн распутала веревки, связывающие женщину нимфаи, но не освободила ее запястья. Нилан неловко отделилась от дерева. Торн поймала ее за локоть, чтобы помочь ей подняться на ноги.

Нилан выпрямилась. В окружающем мраке в лесу вспыхивали янтарные глаза. Она чувствовала, как весь лес дрожит от гнева силура. Их боль трудно будет унять.

Она повернулась к Торн, чтобы поблагодарить ее за эту кроху доверия.

Глаза изменяющей форму оставались настороженными, но ярость ушла из них. И что-то еще светилось в ее глазах: печаль и потеря. Торн явно сама потеряла кого-то, кто был близок ей. Нилан подозревала, что именно эта боль подогревала ее гнев несколько мгновений назад.

Нилан повторила свои прежние слова:

– Мне жаль.

Взгляд Торн стал жестче.

– Он должен был быть с вами, – пробормотала она едва слышно.

Ее странные слова заинтриговали Нилан:

– Кто?

Губы Торн приподнялась в оскале:

– Фердайл. Он был в вашем отряде прошлой зимой, когда вы шли на север. Я сама выследила его.

Нилан взглянула на нее. Два брата-силура были изгнаны из леса из-за своего проклятья. Но она почувствовала что-то личное в словах Торн.

– Ты знала Фердайла?

Оскал стал шире:

– Он был мужчиной.

Нилан споткнулась о камень.

Торн продолжила через стиснутые зубы:

– Но он был проклят после нашего первого соединения и вынужден уйти.

Нилан почувствовала, как в женщине силура кипят противоречивые чувства: гнев, боль, скорбь от потери. Она видела болезненную любовь в ее глазах.

– Он жив, – тихо сказала Нилан. – Он сражается с тьмой, как мы здесь.