— Сова, — наконец ответила Мила.
— Отлично! — с нескрываемым ликованием в голосе отозвался Гарик. — Вместо воздушного шара представь себя птицей, даже не обязательно совой, это решающей роли играть не будет.
Колеблясь, Мила все же решилась возразить:
— Но профессор Воробей сказал, что птица не…
Гарик решительно покачал головой.
— Забудь о профессоре Воробье! — категорично заявил он застывшей с раскрытым ртом Миле. — Учитель, конечно, всегда прав… кроме тех случаев, когда он ошибается. Ему нужно научить левитировать целую толпу, а у меня только один напарник — ты. Другого не будет. То, что упустит из виду профессор, я не упущу ни за какие коврижки. Верь мне, Мила: нам придется пробовать все, что подвернется под руку. Никогда не знаешь, какая из попыток даст нужный результат.
Мила кивнула. Он просил верить в него, а она только что в его голосе услышала, что он в нее уже верит — верит в то, что у нее все получится. Этого было достаточно, чтобы она готова была делать что угодно — даже на голове стоять, если это поможет ей подняться в воздух.
— Закрой глаза и попытайся представить себя птицей, — сказал Гарик. — Для превращения этого будет недостаточно (чтобы обернуться птицей — мало подключить воображение), а вот для левитации может хватить. Представь, что у тебя есть крылья и ты паришь.
Глубоко вздохнув, Мила закрыла глаза. Представить себя птицей оказалось совсем не сложно: воздух обтекает тело… хлопают крылья… она отрывается от земли… и парит. Это было так здорово, что Мила увлеклась и не сразу осознала, что земли под ногами и правда больше не ощущает. Она открыла глаза и… рухнула на землю.
Подбежал Гарик и помог ей приподняться.
— Я левитировала? — спросила Мила, потирая сквозь ткань джинсов ушибленное колено.
Сконфуженная улыбка на лице Гарика ее насторожила.
— Что?
Гарик вздохнул и виновато посмотрел на Милу, продолжая, однако, улыбаться.
— Нет, ты не левитировала.
— Но я оторвалась от земли! — воскликнула Мила. — Я же точно знаю, что…
Вдруг она заметила возле своей ноги рыжее с серой каймой перышко. Подняв его с земли, Мила поднесла ближе к глазам и удивленно спросила:
— Это… что?
Гарик хмыкнул, как и она, глядя на перо. Он явно чувствовал неловкость.
— Это откуда? — настойчиво спросила его Мила.
— Ты обернулась совой, — с осторожностью в голосе ответил Гарик.
— Что-о-о?!! — вскрикнула Мила, подскакивая на ноги. — Ты же сказал, что вообразить себя птицей недостаточно, чтобы обернуться!
— Только на пару секунд, — быстро пояснил он. — Ты была совой только пару секунд. Это получилось непроизвольно. Да и… полноценным превращением это не было, просто… — Гарик озадаченно пожал плечами. — Видимо, у тебя очень сильная связь с тотемом, и, когда ты вообразила себя птицей, одновременно ослабив контроль над сознанием, тотем на какой-то миг вырвался на поверхность.
Он виновато покашлял.
— Я не учел, что так может быть. — Усмехнувшись, он добавил: — Зато мы теперь точно знаем: это не то, что нам нужно.
С трудом принимая произошедшее, Мила нервно сглотнула и с опаской, словно оно могло тяпнуть ее за палец, посмотрела на совиное перо.
— И что теперь? — разочарованно спросила она.
Гарик забрал из ее рук перо, задумчиво повертел его в пальцах и ответил:
— Дай подумать.
Он отошел и сел на тот камень, где недавно сидела Мила, когда пыталась улучить минутку отдыха.
Плечи Милы опять поникли. Ей снова начало казаться, что все усилия тщетны — она безнадежна, и никакая сила в мире не заставит ее левитировать.
Вдруг она заметила, как Гарик резко вскинул голову и уставился на нее взбудораженным и одновременно цепким взглядом.
— Кажется, я знаю, что нужно делать, — негромко сказал он, пристально глядя на Милу.
— Э-э-э, — боязливо протянула она, с опаской посмотрев на Гарика — внезапно вспыхнувший в его синих глазах яркий блеск придавал его виду пугающую одержимость. — И-и-и… что?
Встав с камня, Гарик решительно подошел к Миле и положил руки ей на плечи.
— Сделаем так, — безапелляционно заявил он, — я буду говорить, а ты будешь делать — постепенно. Если объясню все сразу — боюсь, тогда ничего не получится. Готова?
Мила растерянно поморгала.
— А-а-а… н-ну… да, наверное, — наконец выдавила из себя она.
— Отлично! — заулыбался Гарик и вдруг легонько щелкнул ее по кончику носа. — У тебя все выйдет, теперь я точно знаю. Только слушай мой голос и делай, как скажу, хорошо?
— Хорошо, — послушно кивнула Мила, зачарованная его настроением, — его оптимизм был заразительным.
Гарик отошел на два шага назад.
— Сначала закрой глаза и расслабься. Отбрось лишние мысли. Попытайся стереть из воображения даже эту поляну — представь, что вокруг ничего нет, кроме моего голоса.
Мила сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Ни о чем не думать. Выбросить все глупости из головы. И вообще, не так уж важно, если у нее ничего сегодня не выйдет. Значит, получится в следующий раз… Представить, что вокруг ничего нет… Мила чувствовала, как оранжевый свет заходящего солнца пробивается сквозь ее веки, и казалось, что вокруг действительно ничего нет — только она, застывшая в этом радостном оранжевом сиянии.
— Представь, что ты камень, — донесся до нее уверенный и одновременно мягкий голос; Мила знала, что этому голосу можно верить — слепо, не колеблясь.
Она — камень.
— Ты — камень, лежащий в траве, — продолжал внушать голос. — Ты чувствуешь ветер и солнечное тепло.
Мила почувствовала, что оранжевый свет вокруг нее стал теплым. Какое-то время она наслаждалась ощущением тепла и отсутствием всякого движения. Она — камень. Камню никуда не нужно идти и ничего не нужно делать. Он лежит и греется на солнце.
— Теперь представь, — снова произнес голос, — что камень превращается в воздушный шар.
Камень, которым была Мила, вдруг изменил очертания: это был прозрачный и идеально круглый шар оранжевого цвета.
— Ты — камень, превратившийся в воздушный шар, — сказал голос, которому нельзя было не верить. — Ты поднимаешься в небо, потому что там еще больше воздуха и солнечного света. Там легко и свободно. Лети…
Последнее слово донеслось до ее сознания тихим шепотом, но она расслышала. Словно обрадовавшись, что ему разрешили, камень, превратившийся в воздушный шар, оторвался от земли и устремился в оранжевое небо…
— Эй, не увлекайся! — весело крикнул кто-то.
Мила открыла глаза… и обнаружила, что парит в воздухе метрах в четырех над землей. Внизу, на земле, стоял Гарик и с озорной улыбкой махал ей рукой.
В первый момент Мила почти задохнулась от волнения, а придя в себя, ликующе крикнула Гарику:
— Получилось! Получилось!!!
Она левитировала! Это было странное чувство — тело стало удивительно легким. И страха не было: парить в воздухе, не касаясь земли, казалось чем-то привычным — ничего сверхъестественного. Мила поболтала ногами в воздухе и засмеялась. Снизу, словно эхом, донесся смех Гарика. Каким-то образом Мила чувствовала, что это не совсем полет. Вернее, это был вовсе не полет. Интуитивно она знала, что не сможет кружить в воздухе, как птица, и летать тоже не сможет. Левитация позволяла телу подняться над землей, но при этом вовсе не давала способностей, необходимых для полета. Но даже это ощущение легкости, когда она смотрела на землю сверху вниз, не касаясь ее ногами, опьяняло.
— Опускайся! — воскликнул снизу Гарик. — Для первого раза хватит!
Миле так понравилось парить в воздухе, что опускаться на землю совсем не хотелось. Однако заставлять Гарика волноваться тоже не входило в ее планы. В тот самый момент, когда Мила решила, что нужно спускаться, она вдруг поняла, что сделать этого… не может.
— Ой, — вслух произнесла она. — Гарик, я, кажется, не могу опуститься! Что делать?
Она слышала, как он рассмеялся, и сама невольно улыбнулась — опьянение от левитации было таким сильным, что отвечавшая за страх частица сознания Милы никак не желала принимать проблемы со спуском всерьез.
— Я тебе сейчас помогу, — пообещал он. — Почувствуешь притяжение — не сопротивляйся.
Она кивнула и стала ждать. Гарик поднял вверх руку с перстнем. Сверху Мила увидела, как вокруг его топаза рассыпались в стороны золотистые лучи. Тотчас она почувствовала, что какая-то сила тянет ее вниз. Расслабившись, Мила просто подчинилась притяжению.
Гарик поймал ее так ловко, словно был для Милы магнитом. Оказавшись у него на руках, она невольно рассмеялась и в ответ услышала его смех: тихий и словно озадаченный. Мила догадалась посмотреть на него, подняла глаза… и даже дышать перестала, когда поняла, насколько его лицо сейчас было близко. Гарик уже не смеялся и смотрел на нее непривычно. Он как будто был растерян и озадачен. Мила еще никогда не видела на лице Гарика такого выражения.
Она почувствовала, что он опускает ее. Ноги коснулись земли. Теперь Мила уже стояла, и Гарику не нужно было держать ее, чтоб она не упала. Но его руки по-прежнему обнимали ее, а их лица все так же находились всего в нескольких миллиметрах друг от друга. Гарик приоткрыл рот, будто что-то хотел сказать, но ничего не сказал. Он смотрел в лицо Милы пристально, не мигая, и глаза у него были синие-синие. Медленно приблизившись, его теплые губы легли поверх ее губ, и она чуть не задохнулась, потому что сердце с такой силой забилось внутри, будто делало это в последний раз.
Он целовал ее! Это происходило на самом деле, а не в ее снах! Мила чувствовала, что дрожит — вся, с головы до пят. Она не сразу осознала тот момент, когда Гарик отстранился от нее. Ее сердце все еще стучало, как сумасшедшее. Даже если бы она захотела что-то сказать, у нее просто ничего не вышло бы. Они стояли, не шевелясь, Гарик прижимался горячей щекой к ее виску, и Мила все забыла.
Она забыла, что не имела на это права. Забыла, что может произойти, если вдруг… Если он узнает о ней правду. Забыла, что будет стыдно и… больно. Впрочем, от своих мыслей ей уже было стыдно — она хотела, чтоб он поцеловал ее снова.
— Если тебе хочется меня убить, но ты сдерживаешься из вежливости, то можешь не стесняться и высказать мне все прямо, — вдруг сказал Гарик с легкой иронией в голосе, пытаясь заглянуть ей в лицо.
— Убить? — Мила удивленно уставилась на Гарика. — За что?
Гарик скорчил виноватую гримасу.
— Ты не хотела даже того, чтобы я стал твоим другом. — Он невольно опустил глаза на ее губы, и Мила почувствовала, как заливается краской. — А то, что было только что, это… Это немного больше, чем… дружба.
— О, — все, что смогла сказать в ответ Мила.
— Поэтому я и предлагаю тебе — высказать мне в лицо все, что… — Гарик на секунду запнулся. — В общем, все.
Мила не могла оторвать взгляда от его красивого лица и синих глаз, почти скрытых под длинной тенью от ресниц, и чувствовала, как ее брови невольно ползут на лоб от удивления.
— А-а-а… ладно, если ты так хочешь, — наконец выдавила из себя она и, стараясь, чтобы голос звучал естественно, попросила: — Только ты не против, если я это сделаю как-нибудь в другой раз?
В первый момент Гарик удивился, словно пытаясь понять, что скрывается за ее словами. Потом до него, видимо, дошло, что она вовсе на него не злится. Он улыбнулся, снова приближая к ней свое лицо. Мила словно загипнотизированная смотрела на его чуть приоткрывшиеся губы, пытаясь игнорировать глупый орган, снова бешено заколотившийся в ее грудной клетке…
— Ох, стоп! — Гарик вдруг неожиданно отпрянул.
Отойдя от Милы на пару шагов, он сделал глубокий вздох, словно пытался укротить свои чувства, и, решительно повернувшись к Миле, твердо сказал:
— Скоро восемь. Тебе нужно успеть в Львиный зев вовремя. Пойдем — я провожу тебя.
— Я могу и сама дойти, — хмуро ответила Мила, почти до слез раздосадованная его внезапным бегством.
И кажется, он это понял, потому что уголки его губ тронула чуть заметная улыбка. От досады на себя Мила чуть не застонала: она хотела, чтоб он ее снова поцеловал, и он догадался об этом! Догадка, похоже, доставила ему удовольствие.
— И даже не думай самодовольно усмехаться, — сощурив глаза, шепотом предупредила Мила.
С деланно-безразличным видом она демонстративно засунула руки в карманы джинсов и быстро прошла мимо него.
Краем глаза она заметила, что он самодовольно усмехался.
* * *
С Гариком Мила рассталась возле ворот Львиного зева. Войдя в дом, прямо в коридоре она наткнулась на Ромку.
— Ты что здесь делаешь? — спросила Мила.
Он пожал плечами.
— Пришел из «Конской головы», тебя нет, Шалопай скучает, так я вывел его на прогулку.
Он указал пальцем куда-то вниз. Мила опустила глаза и увидела сидящего у ног Ромки Шалопая. Драконий щенок елозил хвостом по ковру и, вывалив из пасти синий язык, смотрел на хозяйку. Он наклонял голову то в одну, то в другую сторону, а его круглые янтарные глаза, казалось, разглядывали Милу с тревожной придирчивостью.
— А, спасибо, Ромка, ты настоящий друг, — сказала она. — А у нас тренировка была… с Гариком.
— Да я знаю — ты говорила.
Ромка нахмурился и подозрительно покосился на Милу.
— А чего ты улыбаешься?
От удивления она заморгала.
— А я улыбаюсь?
— Ага, стоишь, улыбаешься чему-то… непонятно чему.
Подозрительность Ромки возросла.
— Ты странная какая-то. Все нормально?
Мила рассеянно кивнула.
— Все здорово. Я пойду наверх. Устала. Спокойной ночи.
Сделав Шалопаю знак следовать за ней, Мила стала подниматься вверх по лестнице. На ходу она продолжала улыбаться, но даже не осознавала этого.
— Спокойной ночи.
Лапшин какое-то время озадаченно смотрел ей вслед, потом подозрительно хмыкнул и ушел в гостиную, откуда раздавался громкий смех и веселые голоса меченосцев.
Глава 12
Улица Безликих прохожих
— Они должны ждать нас в баре «Проходной двор» на улице Глициний, — говорил Миле Гарик, когда они шли через Главную площадь к месту встречи со своими соперниками, судьями и куратором — профессором Безродным. Было без пятнадцати двенадцать.
— Почему именно там? — спросила Мила, стараясь поспевать за Гариком, чей шаг был в два раза шире, чем у нее.
— Потому что улица Безликих прохожих с обеих сторон заканчивается тупиками — она закрыта. Еще бы ее не замуровали, если это одна из самых опасных улиц в Троллинбурге! А попасть туда можно только с улицы Глициний, точнее — через бар «Проходной двор». Помещение бара сквозное — из него есть выход как на улицу Глициний, так и на улицу Безликих прохожих. Логично предположить, что судьи и профессор Безродный будут ждать нас там.
— Логично, — кивнула Мила, отчаянно пытаясь восстановить сбившееся дыхание; она уже почти бежала, тогда как Гарик всего лишь шел умеренно-быстрой походкой, без видимой спешки и суетливости.
Он бросил на нее быстрый взгляд и виновато улыбнулся, после чего сразу замедлил шаг.
— Извини, ты за мной не успеваешь, я слишком быстро иду. Можем не спешить так — мы не опаздываем, придем как раз к назначенному времени.
Мила задышала ровнее, когда ходьба с короткими перебежками сменилась нормальным шагом. На ходу она думала о словах Гарика, насчет того, что улица Безликих прохожих была одним из самых опасных мест в Троллинбурге. Ее беспокоило, достаточно ли хорошо они подготовились за прошедшие два месяца. Еще вчера Миле казалось, что Гарик предусмотрел все: с его подачи Мила выучила больше десяти новых заклинаний, вдвоем они отрабатывали их по многу раз — заклинания действовали. Однако, несмотря на это, сейчас, когда улица Безликих прохожих с каждым шагом была все ближе, Мила не могла побороть растущее волнение. К тому же накануне седьмого декабря всем шестерым участникам Соревнований было объявлено, что на втором испытании им запрещено иметь при себе деньги. Это показалось Миле странным и внушало дополнительное беспокойство. Одно не вызывало у нее ни малейших сомнений: на улице Безликих прохожих им будет намного сложнее, чем на улице Ста Личин.
* * *
Гарик оказался прав — их уже ждали. Возле одного из окон бара Мила заметила Гурия Безродного, Улиту и Лютова. Ничуть не смущаясь профессора, Лютов сидел на подоконнике. Миле оставалось только удивляться, почему Гурий Безродный не сделает ему замечание.
За столиком в нескольких шагах от них она сразу узнала еще троих: Поллукса Лучезарного, профессора Феликса Воробья и… Акулину. Опекунша Милы, заметив в дверях бара свою подопечную, жизнерадостно улыбнулась и приветливо помахала ей рукой, после чего переключила все свое внимание на дымящуюся чашку. По всей видимости, наполнена она была горячим шоколадом — любимым напитком Акулины. В перерывах между глотками профессор зельеварения с вежливой улыбкой слушала громоподобный бас профессора Воробья, который, судя по интонации, пытался развлекать Акулину анекдотами. Сидящий напротив них Поллукс Лучезарный снисходительно и с нескрываемой скукой косился на своих соседей по столику. Куда больше их беседы его занимал вышитый стразами узор на манжетах собственного сюртука. Не стоило большого труда догадаться, что именно они сегодня будут судить испытание.
Мила оглядела помещение бара: ни Фреди, ни Капустина видно не было. В противоположной от окон стороне, слева от барной стойки, она заметила уходящий в глубь помещения темный коридор. Там же к стене был прибит деревянный указатель-стрелка с надписью: «Улица Безликих прохожих».
Мила и Гарик подошли к профессору Безродному.
— Здравствуйте, профессор.
— Доброе утро, Гарик, доброе утро, Мила, — поприветствовал их Гурий Безродный. — Мои поздравления! Вам удалось разгадать подсказки — и вот вы здесь. Собственно, все уже в сборе, кроме победителей первого испытания.
Профессор глянул на круглый циферблат часов на стене бара — было без пяти двенадцать.
— Но у них еще есть немного времени. Подождем.
— Если они не придут через пять минут, то вылетят из Соревнований? — прохладным тоном поинтересовался Лютов.
Гурий Безродный поднял на него глаза и недовольно хмыкнул.
— Не совсем. Они не получат оценку за это испытание, но им все равно придется участвовать в следующем. Таковы правила.
— Но это будет все равно что поражение, верно ведь? — настаивал Лютов.
Профессор секунд десять смотрел на него с каким-то непонятным выражением, потом улыбнулся и сказал:
— Нил, мой тебе совет на будущее: никогда не торопись списывать своих противников со счетов — они могут тебя удивить.
Лютов нахмурился. Он был недоволен тем, что профессор, вместо того чтобы просто подтвердить его слова, начал его поучать.
— Ну вот, теперь, — произнес вдруг Гурий Безродный, повернув голову в сторону дверей, — действительно все в сборе.
Четверо ребят возле профессора проследили за его взглядом — на пороге бара «Проходной двор» появились Фреди и Сергей. Не успели они сделать и пяти шагов, как всем собравшимся стало понятно, что у Капустина возникли проблемы.
— Н-да уж, — ехидно усмехнулся Лютов, — и правда удивили.
Мила едва сдержалась, чтобы не ответить чем-нибудь колким на его ехидство. Повод для насмешек был не совсем подходящим. Она посмотрела на приближающихся Фреди и Капустина — Сергей заметно хромал на правую ногу.
— Что произошло? — спросил у подошедших ребят профессор Безродный, взглядом обращаясь к Капустину.
— Подвернул ногу, — вместо Сергея ответил Фреди.
— Почему не пошел к целителям из Старшего? — хмуро спросила у Сергея Улита. — У нас же в Белом роге лучшие…
Капустин отрицательно покачал головой.
— Не успел, — расстроенно произнес он. — Это вчера случилось. Вечером. На тренировке.
— Ну что ж, — сказал профессор Безродный. — Ты, разумеется, понимаешь, Сергей, что с травмированной ногой тебе будет намного сложнее пройти испытание, но, полагаю, — он обратился одновременно к Капустину и к Фреди, переведя взгляд с одного на другого, — вы помните, что отказаться от участия не можете.
Капустин твердо кивнул.
— Я буду участвовать.
— Мы участвуем, — подтвердил Фреди.
— Хорошо. — Профессор обвел взглядом всех шестерых участников Соревнований и сообщил: — Тогда я должен объяснить вам вашу задачу. — Он быстро посмотрел на часы — обе стрелки, и минутная, и секундная, указывали на цифру двенадцать. — Ровно через пятнадцать минут вы отправляетесь на улицу Безликих прохожих. Вы попадете туда через дверь, к которой ведет вот этот коридор. — Он указал в сторону стрелки-указателя на стене. — На улице Безликих прохожих вам нужно будет найти одного человека. Он может находиться внутри любого здания, но может оказаться и снаружи. На поиски вам дается ровно час. Задача ясна?
Ребята нерешительно закивали. Мила подумала: а ведь Гарик угадал, предположив, что им предстоит кого-то найти на улице Безликих прохожих. В этот момент он выглядел чем-то озабоченным.
— Простите, профессор, — обратился к куратору Соревнований Гарик, — но вы не сказали, кто этот человек, которого нам нужно будет найти.
— Верно, не сказал, — легко согласился Гурий Безродный и вежливо улыбнулся. — Вам нужно будет найти… меня.
Замешательство на лицах шестерых ребят было свидетельством того, что слова профессора оказались для них большой неожиданностью. Он, однако, не обращая на это никакого внимания, снова посмотрел на часы.
— Что ж, коль скоро вам все понятно, то я отправляюсь, — сообщил профессор и снова улыбнулся. — Мне понадобится фора, чтобы вы не напали на мой след слишком быстро и легко.
Гурий Безродный подошел к ближайшему из столиков — там, на спинках стульев, висела какая-то одежда. Когда профессор вернулся к ребятам, они увидели в его руках плащи. Их было семь. Шесть плащей учитель раздал ребятам, а в последний облачился сам.
— Надеюсь, до скорой встречи, — кивнул своим студентам Гурий Безродный.
С этими словами он поднял со спины широкий капюшон и накинул его на голову. Оставив ребят ждать своего часа, профессор широким шагом пересек помещение бара.
После того, как его фигура растворилась в сумраке коридора, ведущего на улицу Безликих прохожих, шестеро ребят дружно повернули головы и посмотрели на круглый циферблат часов на стене. Где-то невдалеке раздался звук захлопнувшейся двери. До начала испытания оставалось десять минут.
Гарик оценивающим взглядом окинул Капустина и с улыбкой повернулся к Улите.
— Слушай, Улита, у вас в Белом роге так принято: из чувства солидарности травмировать разные части тела?
Мила улыбнулась шутке Гарика, одновременно заметив сдержанную улыбку на лице Фреди. Лютов язвительно ухмыльнулся.
— Не вижу ничего смешного, — обиженно насупился Капустин.
— Я над тобой не смеюсь, — примирительно сказал Гарик, с обезоруживающей улыбкой глядя на Сергея. — Но вы на каждое испытание так дружно травмируете конечности, что…
— Что у тебя язык чешется сострить по этому поводу, — усмехнувшись, закончила за него Улита.
Все засмеялись, включая Гарика, и даже Сергей не смог сдержаться, чтобы не прыснуть.
— Капустин, я слышал, ты у нас в зоочарах силен, — сказал Гарик, — так что, если понадобится на кого-нибудь опереться, посылай почтовых голубей. Лично мы с Милой готовы подставить тебе дружеское плечо.
— Спасибо, Гарик, но я лучше найду профессора и обопрусь на его плечо, если ты не возражаешь, — не остался в долгу Сергей.
Ребята снова засмеялись.
— Молоток! — Гарик с улыбкой одобрительно хлопнул Капустина по плечу. — Далеко пойдешь.
— Угу, если вторую ногу не сломает, — флегматично вставил Лютов и, презрительно ухмыльнувшись, покосился на Сергея.
Тот лишь ответил Лютову холодным взглядом. Несколько минут все молчали, по очереди поглядывая на часы. Когда минутная стрелка остановилась на цифре три, все шестеро облачились в длинные темные плащи.
— Ну, пошли, что ли? — предложила Улита, и все вместе они направились к коридору, в темную глубину которого со стены смотрела стрелка с надписью «Улица Безликих прохожих».
* * *
— Почему на это испытание нам дали только час, а? — спросил Сергей. Хромая, он шел по коридору в хвосте. — На улице Ста Личин два часа было в распоряжении, а тут…
— Из разных источников, — ответил Фреди, — известно, что в длину протяженность улицы Ста Личин в два раза превышает протяженность улицы Безликих прохожих. Соответственно, сегодня нам понадобится в два раза меньше времени, чтобы пройти место испытания из начала в конец.
Мила пыталась осмыслить сказанное Фреди, но тут раздался сконфуженный голос Капустина:
— Только я один не понял, что он сейчас сказал?
В сумраке коридора послышались короткие смешки. Кажется, смеялись Гарик с Улитой.
— Он сказал, что улица Безликих прохожих в два раза меньше улицы Ста Личин, — пояснил Гарик. — Объясняется это просто. Магия улицы Ста Личин не действует на кикимор, поэтому они охотно обживают ее, строят новые дома. Когда-то она тоже была поменьше, но сейчас разрослась. Магия того места, куда мы идем, действует на всех без исключения, жить там непросто. К тому же троллинбургцы всегда боялись найд, поэтому и замуровали улицу Безликих прохожих давным-давно, не позволив ей разрастись.
— Если там никто не живет, — подал голос Лютов, — то кто и зачем туда ходит?
— Ходят туда по разным причинам, — ответил Гарик. — Кому-то нужно приобрести какую-то вещь, чтобы никто не узнал об этой покупке. Или тайно с кем-то встретиться. Люди здесь узнают друг друга только по секретным опознавательным знакам. Причин для того, чтобы человек хотел остаться неузнанным, не так уж мало. Но если попытаться скрыть свое лицо посредством магии в публичном месте, где все на виду друг у друга, это обязательно привлечет внимание. А улица Безликих прохожих не делает исключений — безликими становятся все. Для того, кто преследует именно такую цель — скрыть лицо, — это очень удобно.
Наконец перед ними появились очертания двери, ведущей на улицу. Все как один накинули на голову капюшоны, достаточно широкие, чтобы их можно было опустить на лицо. Мила слышала, как перед выходом каждый из пятерых ее спутников тихо произносил заклинание «Диорум», позволявшее видеть сквозь ткань своего капюшона. Она, в свою очередь, тоже произнесла его и, перешагнув порог заднего выхода бара «Проходной двор», очутилась на улице Безликих прохожих.
Последним, закрыв за собой дверь, вышел Сергей. Ребята огляделись. Тот отрезок улицы, где они находились, был безлюдным и тихим: закрытые двери домов и магазинов, никакого движения в прямоугольниках окон, ни голосов, ни звуков — вообще никаких признаков присутствия поблизости людей.
— Латенс хабитус, фазере оптос! — негромко, но твердо произнес в пяти шагах от Милы Лютов.
Взгляды Улиты, Гарика и Фреди тотчас обратились к нему.
— Ого, — удивленно протянул Гарик.
— Это же заклинание из программы Старшего Дума! — раздался озадаченный голос Улиты. — Что ты еще знаешь, напарник? Может, скажешь, чтобы я в следующий раз не удивлялась?
— Многое, — холодно ответил из-под капюшона Лютов; в его голосе прозвучали нотки недовольства, и уже в следующую минуту Мила знала, чем это вызвано.
— Заклинание, конечно, очень сильное, — ровным голосом произнес Фреди, — и диапазон его действия очень широк, но…
— Но только Чары Ховалы ему не по зубам, — закончил вместо Фреди Гарик. — Если бы все было так просто, Нил, то лучшие маги Троллинбурга уже давно в несколько раз усилили бы Чары Обличения, которые ты только что использовал, и наложили бы поверх Чар Ховалы, чтобы их ликвидировать. Однако этого до сих пор не произошло. Догадываешься, почему? Да потому что Чары Ховалы относятся к неснимаемым, а значит очень и очень могущественным, поскольку снять нельзя только то, что обладает по-настоящему огромной мощью. С Чарами Ховалы не справиться такой простой магией, как Чары Обличения. Сам уже наверняка понял, потому что наших лиц ты так и не увидел, верно?
Лютов промолчал, но это молчание было красноречивее всяких слов. Оно подтверждало правоту Гарика. Мила не видела лица Лютова под капюшоном, но могла поклясться, что в эту секунду его перекосило от злости и разочарования.
— Однако, — задумчиво произнесла Улита, — у меня не напарник, а просто шкатулка с сюрпризами.
— Тоже мне — достижение! — фыркнул Сергей. — Была бы моя тетка деканом Думгрота, я бы тоже уже знал больше школьной программы.
— Капустин, если бы твоя тетка была деканом Думгрота, ей было бы не до того, чтобы делиться с тобой знаниями, — язвительно заметил Лютов. — У нее были бы заботы поважнее: например, как объяснить тебе, что это очень тупо — повредить ногу на тренировке, да еще накануне испытания.
Воспользовавшись тем, что пятеро ребят заняты разговором друг с другом и не обращают на нее внимания, Мила тоже решила испытать одно заклинание, которое они учили с Гариком во время подготовки. Он советовал первым делом воспользоваться именно им. Это заклинание открывало человеку лица тех, с кем он связан любыми узами, кроме кровных.
— Детекто десмос, — негромко проговорила Мила.
Как она и думала, увлеченные жаркой дискуссией, остальные ребята ее не услышали, а потому не заметили, как Мила застыла, потрясенная произошедшими переменами.
Двое из пятерых выглядели как прежде — Мила видела лишь опущенные почти до самых подбородков капюшоны. Зато с остальными тремя произошло удивительное: ткань их капюшонов словно стала прозрачной, и Мила теперь видела их лица! Этими тремя были Гарик, Фреди и Лютов. Миле было недосуг задумываться, почему заклинание подействовало именно так, поскольку в этот момент Гарик повернулся к ней и сказал:
