Профессор вдруг словно очнулся от забытья и удивленно вскинул глаза на Милу.
— Постой… Откуда тебе известно о Терасе Квите?
Мила растерянно уставилась на учителя с открытым ртом, чувствуя, как невольно округлились от неожиданности глаза.
— Я… я случайно узнала… от одного человека.
Профессор нахмурился.
— Я знаю, что… Акулина упоминала, что ты дружна с Бледо Квитом, — словно в раздумье произнес он. — Это он тебе рассказал о своем отце?
Мила снова сглотнула и ответила утвердительным кивком, чувствуя неловкость от того, что приходится обманывать.
Профессор озадаченно хмыкнул.
— Что ж, если между вами настолько доверительные отношения…
Несколько минут прошли в абсолютной тишине. Мила не знала, что сказать, она была слишком потрясена, а профессор, казалось, ушел в свои мысли.
— У тебя сейчас мой урок? — вдруг спросил он, нарушая молчание.
— Да, — кивнула Мила и суетливо направилась к двери. — Я пойду. Подожду звонка в классе.
— Мила, — окликнул ее профессор, когда она уже стояла на пороге его кабинета.
Мила обернулась: Гурий Безродный смотрел на нее затуманенным взглядом, словно какая-то часть его сознания находилась сейчас не здесь — возможно, в прошлом, завеса которого сегодня приоткрылась для Милы. И все же в его глазах она разглядела… стыд. Ему было неловко.
— Я хочу кое о чем попросить тебя, Мила… Разумеется, ты вольна поступать, как считаешь нужным. Я не могу тебе указывать. Если уж так случилось, что ты узнала обо мне правду, то, видимо, этой правде надоело держаться в тени. Я не чувствую в себе морального права запрещать тебе говорить о том, что ты увидела в Мемории моей сестры.
Гурий Безродный тяжело вздохнул и измученным взглядом посмотрел на Милу.
— Я всего лишь прошу: если ты сможешь сохранить в тайне все, что увидела и услышала сегодня здесь, — сохрани. Мне остается только надеяться, что ты поймешь меня.
Мила взволнованно сглотнула, растерянно глядя на профессора. Что бы он ни совершил много лет назад, это вынуждало его испытывать чувство вины. Во взгляде Гурия Безродного Мила видела неподдельное страдание. И она верила его взгляду.
— Я сохраню, — сказала она, не отводя прямого взгляда от лица профессора. — Я обещаю, что никому не расскажу.
Гурий Безродный кивнул, его губы дрогнули в улыбке, едва-едва различимой на уставшем лице.
— Спасибо, Мила.
Мила качнула головой и виновато нахмурилась.
— Простите меня, профессор. Я… не должна была подходить к зеркалу.
Гурий Безродный снова улыбнулся, но в этот раз его улыбка была не такой напряженной, она коснулась даже его глаз, вокруг которых веером рассыпались тонкие морщинки.
— Как я уже сказал, порою случается так, что в какой-то момент правда решает выйти из тени. И чаще всего она сама выбирает, кому открыться. Хочу верить, что сегодня ее выбор был верным…
* * *
В субботу Мила и Гарик встретились, чтобы обсудить подготовку ко второму испытанию. В это утро они были единственными посетителями «Слепой курицы». Они пришли как раз тогда, когда Одноногий Шинкарь открывал кафе, переворачивая табличку на двери надписью «Открыто» наружу. В выходной день редкий жаворонок в Троллинбурге просыпался в такую рань — не только студенты Думгрота, но и подавляющее большинство троллинбургцев, как правило, предпочитали в уик-энд отсыпаться. Однако на Милу с Гариком это правило не распространялось — на подготовку ко второму испытанию у них оставалось меньше двух месяцев, и для начала предстояло разгадать, что означали артефакты-подсказки, найденные шестью ребятами на улице Ста Личин.
— Ты догадался, где будет проходить испытание? — поинтересовалась Мила.
— Догадался и уверен, что не ошибаюсь, — ответил Гарик.
К их столику подошел хозяин кафе и, поставив на стол два стакана с Крокодамусом, удалился.
— И где же?
Гарик подтянул к себе один из стаканов с коктейлем и, посмотрев на Милу, сообщил:
— Думаю, местом второго испытания будет улица Безликих прохожих. Знаешь что-нибудь о ней?
Мила отрицательно покачала головой.
— Нет, ничего. А почему ты решил, что это будет именно улица Безликих прохожих?
Гарик улыбнулся.
— Сейчас расскажу все, что знаю об этом месте. Сама увидишь, что ошибки быть не может.
Мила наконец заметила перед собой стакан с Крокодамусом и взяла его в руки. Когда она по привычке приподняла стакан и посмотрела сквозь стекло, ее глаза непроизвольно округлились: желтый и зеленый крокодильчики повернули мордочки в ее сторону, нехорошо посмотрели на Милу и дружно клацнули челюстями. Мила отпрянула.
— Если коротко, — произнес Гарик, отвлекая внимание Милы от ее Крокодамуса, — то на улице Безликих прохожих лежат неснимаемые Чары Ховалы.
Об этих чарах Мила слышала впервые.
— И как они действуют?
— Они прячут.
— Прячут? — переспросила Мила. — Что?
Гарик пожал плечами.
— Чары Ховалы способны прятать что угодно: дома, драгоценности, еду, воду… людей.
— А что они прячут на улице Безликих прохожих?
— А ты не догадалась? — ухмыльнулся Гарик. — Лица, конечно. На этой улице люди становятся безликими.
Мила на секунду задумалась.
— Это что же, если мы туда пойдем, тоже станем… безликими?
Гарик кивнул, подтверждая, что Мила попала в точку.
— По… постой, Гарик, но… — Мила смотрела на него ошеломленным взглядом. — Но тогда… мы ведь не узнаем друг друга! Да еще эти плащи с капюшонами… Нам обязательно нужно будет их надеть?
— Да, обязательно. На улице Безликих прохожих такие носят все. Чтобы лицо прятать.
— Это еще зачем?! — недоумевала Мила. — Лиц ведь и так не видно!
Гарик многозначительно хмыкнул.
— А ты попытайся себе представить, как будешь выглядеть без лица, — предложил он. — Зрелище не самое приятное. Все-таки, когда тебе навстречу идет человек с надвинутым на лицо капюшоном, в этом нет ничего противоестественного. А встретить человека без лица… Сама понимаешь.
Мила озадаченно поджала губы, задумавшись над словами Гарика, и посмотрела на свой коктейль, к которому до сих пор так и не притронулась: у нее как-то совсем не было желания пить то, что так недоброжелательно к ней расположено.
— Ну ладно… допустим, в этом есть определенный смысл.
Она заметила, что улыбка сошла с лица Гарика; он сумрачно нахмурил брови.
— Только это не самая главная причина.
— А какая главная? — Внезапная мрачность Гарика Милу насторожила.
Он бросил на нее быстрый взгляд и коротко ответил:
— Найды.
— Кто это? — с опаской спросила Мила, уже достаточно напуганная серьезностью Гарика.
— В тех местах, на которых лежат Чары Ховалы, обычно приживаются найды. Это нечисть. У каждого вида нечисти свои пристрастия в пище. Найды питаются пустотой.
— Странное пристрастие, — нахмурила брови Мила.
Гарик отрицательно покачал головой.
— Ничего странного, если принять во внимание, что найды слепы. Единственное, что они видят — это пустота.
— Как можно видеть пустоту? — недоумевала Мила.
— Ты у меня спрашиваешь? — иронично хмыкнул Гарик. — Я же не найда, откуда мне знать? Но о найдах точно известно: они не видят доступное человеческому зрению, зато они знают то, что неизвестно людям, — как выглядит пустота.
Мила поежилась: она попыталась представить себе пустоту, но лишь ощутила где-то на границе своего сознания присутствие чего-то необъяснимого и жутковатого.
— Пустота, — продолжал Гарик, — это единственное, что видят найды, и это единственное, чем они могут питаться. Обычно им нелегко найти себе пропитание, потому что пустота сама по себе явление довольно редкое. Пустота — это место, где ничего нет, совсем ничего, даже воздуха. На улице Безликих прохожих Чары Ховалы прячут лица. Для тебя это будет выглядеть как смазанное пятно вместо лица. Найды видят это иначе. Они видят пустоту. Именно поэтому найды почти всегда обитают в тех местах, которые заколдованы Чарами Ховалы.
Гарик несколько секунд помолчал, многозначительно глядя на Милу и терпеливо ожидая, когда она осознает в полной мере его слова. После паузы он сказал:
— Вместо того, что спрятано Чарами Ховалы, найды видят пустоту. И они едят ее.
Мила сглотнула подкативший к горлу комок и, не мигая, уставилась на Гарика широко раскрытыми глазами.
— Они… едят лица? — ошеломленным шепотом спросила она.
Гарик поморщился, словно от зубной боли.
— Только в том случае, если они увидят твое лицо. То есть, если они увидят пустоту, которая будет у тебя вместо лица. Поэтому и нужно прятаться под капюшоном, чтобы найды не увидели…
— То, что у меня будет вместо лица, — угрюмо закончила вместо него Мила. — Спасибо, я уже поняла.
Гарик ухмыльнулся.
— Никому не хочется, чтобы в лицо вцепилась какая-то мелкая нечисть и стала его есть.
Мила снова сглотнула и нервно пробормотала, глядя в пространство перед собой шокированным взглядом:
— Так. Все ясно. Нужно найти плащ с капюшоном побольше.
Гарик коротко рассмеялся, и Мила удивленно на него воззрилась. В том, что он только что ей рассказал, смешного было мало.
— Не смотри на меня так, я не спятил, — продолжая улыбаться, заверил Милу Гарик. — Мне просто интересно, как ты собираешься выполнять задание, если ничего не будешь видеть.
Мила удивленно моргнула.
— Ох, но что же тогда делать?
Гарик хмыкнул, тяжело вздохнул и ответил:
— Работать.
— Ясно, — вяло ответила Мила.
— Теперь видишь? — спросил Гарик. — Это будет именно улица Безликих прохожих. Все сходится, если опираться на артефакты-подсказки, которые мы нашли. Плащ Фреди — раз. На улице Безликих прохожих все носят такие плащи. Маска Лютова — два. Это намек на отсутствие лица. И наш с тобой сосуд — три. Помнишь, что из него вылетело?
Мила кивнула и скривилась.
— Я не очень хорошо разглядела, но отлично помню, как какой-то… бесформенный сгусток тумана клацнул зубами всего лишь в нескольких сантиметрах от моего лица. Я испугалась до чертиков, когда эта штука пронеслась мимо меня.
— Это была иллюзия найды, — кивнул Гарик.
— Эти существа летают?! — выдохнула Мила, вытаращившись на Гарика.
— У найд нет крыльев, но они действительно перемещаются по воздуху, — подтвердил он и многозначительно покосился на Милу. — И они очень стремительны.
Мила закатила глаза к потолку.
— Грызут лица и быстро летают — всегда мечтала познакомиться с такими милыми созданиями.
Гарик рассмеялся.
— И что мы там должны будем сделать, как думаешь? — спросила она. — Опять что-то найти?
Он отрицательно качнул головой.
— Я думаю, нам предстоит найти не что-то, а кого-то.
Выпив остатки своего Крокодамуса и неодобрительно покосившись на полный стакан Милы, Гарик заявил:
— С понедельника начинаем готовиться. Сначала проштудируем в библиотеке Думгрота все, что сможем найти о найдах и улице Безликих прохожих. Ну а потом… Тренировки, тренировки и еще раз тренировки…
Он встал со стула и, кивнув Миле, направился к выходу. Она помедлила. Подняла на уровне глаз свой стакан с Крокодамусом — двое крокодильчиков тотчас клацнули зубами в ее сторону. Мила отшатнулась, потом недовольно нахмурилась, заглянула внутрь стакана и, убедившись, что в зеленоватой молочной жидкости ничего зубастого не плавает, опрокинула ее в рот. И только после этого, довольная собой, Мила отставила пустой стакан, встала из-за стола и направилась следом за Гариком. На ходу она думала: если кто-то клацает зубами в твою сторону, то, вместо того чтобы бояться, можно просто взять его и проглотить.
Глава 10
Тотем-оборотень
— Сегодняшний урок боевой магии у нас общий со златоделами, — сказала Белка, отходя от доски с расписанием.
Мила не сразу осознала смысл сказанного Белкой, тайком косясь на появившегося в холле Гарика. Она почувствовала укол ревности, когда обнаружила, что сопровождает его Злата Соболь. Заметив Милу, Гарик улыбнулся ей. Мила демонстративно отвернулась. Она понимала, что не имеет права злиться на него. Она ведь все время убеждала себя в том, что было бы лучше, если бы Гарик стал встречаться с другой девушкой. Но ведь он говорил, что ни с кем не встречается! Мила скептически хмыкнула: наверное, он это только ей, Миле, сказал, а Злате Соболь, которая стояла рядом с ним с видом собственницы, будто имела на него какие-то права, сказать, похоже, позабыл. Мила пыталась убедить себя, что все это не ее дело, как вдруг до нее дошли Белкины слова.
— Со златоделами?! — ужаснувшись, переспросила она. — Это точно? Ты не перепутала?
Белка фыркнула.
— Уже давно было ясно, что урок со златоделами — это вопрос времени. Чему ты удивляешься? Мы и так целый месяц занимались с белорогими. Ты что, забыла? Профессор же говорил, что его уроки всегда будут проводиться для двух факультетов сразу. Он сказал, что искусство боевой магии — это прежде всего практика. А для практических занятий важно, чтобы присутствовал дух состязания. Ученики одного факультета редко видят друг в друге настоящих противников, зато факультеты испокон веков соперничают между собой.
— Это ужасно, — поникнув, сказала Мила.
Тяжело вздохнув, она мученически скривилась. Со стороны, наверное, могло показаться, что она страдает от зубной боли.
— Ну почему? — возразила Белка. — По-моему, профессор прав. Соревнуясь с другими факультетами, ученики будут проявлять больше рвения.
Мила страдальчески подняла глаза к потолку.
— Белка, кончай рассуждать на эту тему — Милу доконаешь сейчас, — бросив беглый взгляд на лицо Милы, с ухмылкой сказал Ромка и добавил: — Мила, да не волнуйся ты так. Может, профессор Безродный тебя вообще не вызовет. А если и вызовет, то есть лишь один шанс из четырнадцати, что в соперники тебе достанется Лютов. То есть это очень маловероятно.
Мила не удивилась Ромкиной проницательности — он всегда понимал ее без слов.
Когда ребята вошли в класс, златоделы уже ждали их в полном составе, оккупировав, ввиду полного отсутствия в классе стульев, все подоконники.
Лютова Мила как всегда заметила почти сразу. Он сидел на окне, поставив ногу в ботинке прямо на подоконник, и, смеясь, слушал Рема Воронова, который с мерзкой ухмылкой что-то рассказывал ему, почти не размыкая тонких губ. Рядом, разумеется, стояла Алюмина, поглядывая то на кузена, то на его приятеля. Они, в свою очередь, не обращали на нее ровным счетом никакого внимания. Еще двое парней возле того же окна время от времени издавали равномерные порции дружного хохота, как будто кто-то в определенные моменты рассказа Рема Воронова показывал им табличку «Смех в зале». Мила про себя обозвала их зрителями. «Зрители», по всей видимости, принадлежали к свите Лютова.
В этот момент Лютов резко повернул голову в сторону дверей и посмотрел прямо на Милу, застав ее врасплох. Не иначе как нюхом почуял ее присутствие. Черные глаза смерили Милу ледяным мрачным взглядом — от недавнего веселья Лютова не осталось и следа.
Мила отвернулась, не желая играть с ним в гляделки, и тут же заметила улыбающегося Бледо, который приветливо махал ей рукой. Мила помахала в ответ, беззвучно прошептав: «Привет». Бледо, как всегда, держался особняком, в стороне от остальных златоделов. Мила невольно вспомнила сцену, которую увидела в Мемории, и сравнила Бледо с его отцом. Терас был таким же забитым и затравленным, каким Мила привыкла видеть Бледо, и сейчас она порадовалась, видя на его лице улыбку. В этот момент она подумала, что Бледо не должен повторить судьбу своего отца. Это было бы ужасно.
— Вижу, все в сборе, — прозвучал громкий голос профессора Безродного, который незаметно для студентов появился в классе, вероятно, только что выйдя из своего личного кабинета.
Златоделы поспешно спрыгнули с подоконников.
Профессор вышел на середину класса и жестом призвал учеников собраться вместе. Златоделы стали шеренгой вдоль окон, а меченосцы образовали ряд у противоположной стены — все взгляды были обращены к учителю.
— Так как группы златоделов и меченосцев встречаются у нас впервые, то кратко пройдемся по азам. Как я уже говорил на вводных уроках, искусство боевой магии основано на двух принципах. Кто может сейчас назвать их?
Ромка мгновенно вскинул руку.
— Да, господин Лапшин? — обратился к нему профессор Безродный.
— Принцип атаки и принцип защиты, — отчеканил Ромка.
— Верно, — кивнул профессор. — Высший балл, господин Лапшин.
Златоделы недовольно переглянулись между собой.
— К принципу атаки маг должен прибегать лишь в крайнем случае — тогда, когда исчерпаны другие возможности. Исходя из Главной заповеди Трех Чародеев, главным образом, используя боевую магию, маг опирается на принцип защиты. На протяжении текущего учебного года мы будем с вами учиться отражать магические атаки. Для этого в сфере боевой магии имеется огромное количество разнообразных приемов. Сегодня мы изучим один из них.
Профессор окинул взором шеренгу златоделов, из чего стало понятно, что обещанный прием будет продемонстрирован на ком-то из студентов.
— Господин Лютов, — произнес профессор, — остановив взгляд на племяннике Амальгамы. — Прошу вас подойти ко мне.
Лютов с невозмутимым видом вышел вперед, демонстрируя полную готовность. Профессор Безродный удовлетворенно кивнул и повернулся к группе меченосцев. Мила невольно затаила дыхание. Один шанс из четырнадцати — так Ромка сказал? То есть очень и очень маловероятно, чтобы профессор сейчас вызвал именно ее.
— Госпожа Рудик, и вас тоже.
Мила боковым зрением увидела, как Белка, резко повернув голову, уставилась на нее полным сострадания взглядом. Ромка с растерянным видом пожал плечами.
— Злой рок, — еле слышно прошептала Мила. — Надеюсь, что вернусь.
Под вздохи Белки Мила направилась на середину класса. Лютов, стоявший в двух шагах от профессора со скрещенными на груди руками, многозначительно ухмыльнулся подошедшей Миле. Напомнив себе, что им предстоит практиковаться не в атакующей магии, а в защитной, Мила ответила своему заклятому врагу холодным прищуренным взглядом.
— Итак, — произнес профессор. — Полагаю, вы знаете, что у каждого мага есть свой тотем — наследственное животное, чей вид может научиться принимать каждый маг.
Лютов кивнул, Мила тоже. Об этом еще на первом курсе им рассказывал Многолик — в бытность свою учителем метаморфоз.
— Госпожа Рудик, господин Лютов, вам известны ваши тотемы? — спросил профессор, бросив взгляд сначала на Милу, потом на ее противника.
Мила покачала головой и немало удивилась, когда Лютов ответил «Нет». Будучи первородным магом, а в придачу — племянником профессора алхимии, он даже в черной магии разбирался. Казалось странным, что ему до сих пор неизвестен его тотем.
— Ну что ж, думаю, сейчас вполне подходящий момент, чтобы восполнить этот пробел, — сказал профессор.
Мила на какой-то миг позабыла даже о своих опасениях насчет предстоящей схватки с Лютовым — настолько овладело ею любопытство. У нее не было ни малейших предположений, какое животное окажется ее наследственным тотемом. Кто же это будет? Неужели она узнает об этом прямо сейчас?! Это казалось невероятным.
— Я объясню вам вашу задачу, — сказал профессор Безродный, обращаясь к Миле и Лютову. — Защитный прием называется Тотем-оборотень. Сейчас попытайтесь представить себе, что ваш противник послал в вашу сторону атакующее заклятие. Вы должны сделать так, чтобы это заклятие попало в пустоту.
Мила подняла озадаченный взгляд на профессора.
— Именно так, госпожа Рудик, — кивком подтвердил свои слова профессор. — Вместо вас в том месте, куда отправлено атакующее заклинание, должна образоваться пустота. Как будто ваше тело распалось на огромное количество частиц и эти частицы разлетелись в разные стороны от атакуемой точки.
— Но как это сделать? — спросил Лютов, опередив Милу, собиравшуюся задать точно такой же вопрос.
— Для этого в момент атаки вам нужно очень тщательно сосредоточиться и увидеть мысленным взором, как ваше тело разлетается в стороны в виде множества мелких частиц. Ну, пусть это будут, к примеру… красные шары. Сможете это сделать?
Профессор окинул взглядом поочередно Милу и Лютова. Оба кивнули, враждебно покосившись друг на друга.
— Но предупреждаю: любая магическая атака поражает почти мгновенно, поэтому на то, чтобы как можно реалистичнее представить себе все, о чем я только что говорил, у вас не больше… — Профессор развел руки в стороны ладонями вверх и закончил: — Мгновения.
Мила непроизвольно посмотрела в сторону своих друзей. Белка взволнованно кусала губы, а Ромка ободряюще кивнул.
— Кто первым хочет попробовать прием Тотем-оборотень?
Лютов поднял руку на уровне плеча и тут же опустил.
— Вы не возражаете, госпожа Рудик? — спросил профессор, посмотрев на Милу.
Мила покачала головой.
— Прекрасно! Станьте в пяти шагах друг от друга. Замечательно. В качестве атакующего заклинания сегодня будем использовать безопасное «Хлоридос». Надеюсь, все владеют этим заклинанием?
Мила и Лютов, переглянувшись, нерешительно закивали, стараясь не встречаться взглядом с профессором. Всем студентам старше первого курса было известно, что заклинание «Хлоридос» превращает человека в копию Злюка из любимой настольной игры всех троллинбургцев «Поймай зеленого человечка». Кожа становилась ядовитого ярко-зеленого цвета, причем антизаклятия просто не существовало — действие заклинания проходило само несколько часов спустя. После того как однажды второкурсники из Белого рога заявились на антропософию все до единого ярко-зеленые, «Хлоридос» внесли в перечень запрещенных в стенах Думгрота заклятий, поэтому своим вопросом профессор поставил учеников в неловкое положение.
— Ах, да! — Профессор лукаво улыбнулся; вокруг его глаз рассыпались веером мелкие морщинки. — Совсем забыл, что это заклинание в перечне запрещенных… Что же, тем лучше. Это будет дополнительным стимулом, чтобы с первого раза освоить прием Тотем-оборотень. Я так понимаю, никто не хочет бродить зеленым по Думгроту, рискуя попасться на глаза деканам или директору? Думаю, нет. Господин Лютов, госпожа Рудик, вы готовы?
Лютов искривил губы в многообещающей ухмылке, а Мила ограничилась кивком.
— Отлично! Приступим.
Профессор отошел в сторону и скомандовал:
— Начали!
В ту же секунду Мила вскинула руку с перстнем и, глянув в лицо Лютова сквозь вспыхнувший шар алого сияния своего карбункула, воскликнула:
— Хлоридос!
Она видела, как из перстня вылетела тонкая струя зеленого огня. Мила ожидала, что струя ударит в Лютова, но он вдруг исчез, а вместо него прямо в воздухе появилась целая стая волков, фонтаном кинувшихся врассыпную. Один из них: большой и черный — оскалив хищную пасть с громадными клыками, бросился прямо на Милу. Она вскрикнула и, попятившись, чуть не упала, но все же удержалась на ногах. А когда посмотрела прямо перед собой, волки исчезли, и одновременно позади нее раздался знакомый издевательский смех. Резко обернувшись, Мила встретилась взглядом с черными глазами Лютова.
— Великолепно, господин Лютов! Высший балл!
Вид у профессора Безродного был ликующий. Он радостно улыбался, глядя на Нила Лютова.
— Теперь, господин Лютов, вам известен ваш тотем — волк. Мои поздравления, это очень сильный тотем.
Лютов довольно ухмыльнулся, с превосходством и презрением покосившись на Милу, та в ответ пренебрежительно фыркнула, и, кажется, этот обмен любезностями не ускользнул от внимания профессора Безродного, который подозрительно покосился на них обоих.
— Госпожа Рудик, теперь ваша очередь, — обращаясь к Миле, сказал профессор и мягко спросил: — Вы помните, — что нужно делать?
Мила кивнула.
— Хорошо.
Профессор опять отошел в сторону. Лютов и Мила вернулись в исходное положение, став друг напротив друга на расстоянии пяти шагов.
Мила сосредоточилась на мысли о красных шарах, думая только о том, как бы не сплоховать.
— Начали!
Голос профессора слился с яростным выкриком Лютова:
— Хлоридос!
Вспышка — и в воображении Милы ее тело превратилось в огромное количество светящихся красных шаров, разлетевшихся в стороны. В тот же миг она услышала множественное хлопанье крыльев, словно рядом кто-то спугнул стаю птиц. Все звуки внезапно стали очень отчетливыми. Она ясно слышала, как голос Ромки восхищенно прошептал ей прямо в ухо: «Совы!».
Не успела Мила понять, что с ней произошло, как вдруг оказалось, что она стоит за спиной Лютова. Она огляделась в поисках Ромки, но ее друг стоял в стороне, возле стены, вместе с остальными меченосцами, подняв над головой сжатую в кулак руку с оттопыренным вверх большим пальцем. Из этого Мила сделала вывод, что у нее все получилось, хотя пока не могла понять, как именно. Но больше всего ей хотелось бы знать, как Ромке удалось что-то прошептать ей на ухо, если он явно все это время не сходил со своего места в шеренге меченосцев.
В этот момент Лютов, словно почувствовав, что она стоит у него за спиной, резко повернул голову. По его глазам, которые при виде нее моментально превратились в узкие черные щели, Мила решила, что ее кожа, скорее всего, не позеленела, иначе Лютов не выглядел бы таким раздосадованным.
— Прекрасно, госпожа Рудик! — воскликнул возникнувший рядом с Милой профессор Безродный. — Вы блестяще справились! Высший балл! Ваш тотем один из самых таинственных и сильных.
Поздравив Милу, профессор вызвал следующую пару учеников, которыми оказались Белка и Алюмина.
Лютов уже ушел к ожидающим у окна златоделам, но озадаченная Мила по-прежнему стояла в центре класса. Она нерешительно обратилась к учителю:
— Профессор, извините, пожалуйста…
— Да, госпожа Рудик, у вас есть еще вопросы? — с готовностью откликнулся профессор Безродный.
— Да, — смущенно начала Мила. — Я просто не поняла… А какой у меня тотем?
Учитель посмотрел на нее с легким удивлением и, улыбнувшись, ответил:
— Сова, госпожа Рудик. Ваше наследственное животное — сова. У вас это была очень красивая рыжевато-серая неясыть.
Несколько секунд Мила пораженно моргала, глядя на профессора, но потом не без труда заставила себя кивнуть и на деревянных ногах поплелась к ожидающим ее меченосцам. На ходу она думала, что могла бы и догадаться об этом.
На Метке Гильдии была изображена сова. И это было не случайно. В воспоминании Асидоры Мила видела, как та обернулась птицей, хотя и не разглядела, какой именно. Судя по всему, это была сова, и именно поэтому Даниил, прадед Милы, до такой степени возненавидел эту птицу, что велел изобразить ее на Метке с вбитым в грудь колом. Так это изображение стало знаком Гильдии.
Сова была наследственным животным магического рода, к которому принадлежала Асидора… и Мила.
Мила довольно вяло приняла поздравления Ромки и других своих одноклассников. К ее радости, Лапшин не обратил особого внимания на ее не по случаю мрачный вид, поскольку его, как и всех остальных, занимало предстоящее сражение Белки и Алюмины.
Мила совсем не удивилась, когда Белка, применив прием Тотем-оборотень, обернулась двумя дюжинами… белок: дымчатых, с рыжими хвостами и кисточками ушей. Еще год назад, когда Миле случилось побывать с семьей Векшей на Троллинбургском кладбище, на могиле Пятуна Векши, Белкиного отца, она увидела на каменной плите надгробия изваяние белки и сразу догадалась, что это тотем покойного главы семейства Векшей. Белка же была похожа на своего отца даже сильнее, чем ее братья, поэтому не удивительно, что она наследовала его тотем, а не тотем своей мамы.
А вот сама Белка была безмерно удивлена, что у нее все получилось, да еще и с первого раза. Она никак не могла поверить в это, пока профессор Безродный не объяснил, что в Белке, видимо, очень сильна связь с родовым тотемом. Услышав эти слова, Белка так расчувствовалась, что едва не заплакала.
Подошла очередь Алюмины, и стало заметно, что младшая дочь Амальгамы очень сильно нервничает. После того как Белка выкрикнула «Хлоридос!», всем сразу стало понятно, в чем была причина. К несчастью Алюмины, она не заметила, что в этот раз у Белки ничего не получилось — заклинание не сработало. Если бы она заметила, то, возможно, притворилась бы, что у нее ничего не вышло с защитными чарами. Но, испугавшись, что заклинание Белки сделает ее зеленой, как кузнечик, Алюмина воспользовалась приемом Тотем-оборотень и обернулась двумя десятками… летающих свиней.
Меченосцы возле стены дружно сложились от хохота. Профессору Безродному пришлось потратить десять минут урока, чтобы остановить безудержный смех. К некоторым ученикам он даже вынужден был применить специальное заклинание — иначе никак не получалось оборвать начавшуюся у них истерику. В число последних попала и Белка, которая, увидев, как Алюмина рассыпалась на два десятка свиней, так хохотала, что у нее, кажется, свело мышцы лица и заболел живот.
Алюмина, красная, как вареный рак, вернулась к златоделам, злобно косящимся в сторону потешающихся меченосцев.
Следующими профессор вызвал Ромку и Рема Воронова. Оба, похоже, прекрасно знали свои тотемы. Когда Ромка выпустил заклинание «Хлоридос» в Рема, из того места, где приятель Лютова находился мгновение назад, выпорхнула целая туча черных ворон. Три птицы бросились прямо на Ромку. Тот коротко вскрикнул, отвернул лицо в сторону, одновременно прикрыв голову рукой, но одной из птиц удалось ударить Ромку клювом в левое плечо.
