— Извини, — тихо попросила она.
Лицо Гарика дрогнуло — сейчас он смотрел на нее растерянно и удивленно; взгляд его потеплел.
— С ума сойти можно, — выдохнул он. — Теперь я не понимаю, за что ты извиняешься.
Какое-то время они смотрели друг на друга и молчали, оба растерянные и сбитые с толку. Мила пришла в себя первой. Она отвела глаза и сделала пару шагов в сторону, заправляя рыжие пряди за ухо и поглядывая в окно, чтобы скрыть с помощью этих простеньких жестов-манипуляций свое бегство. Ей не хотелось, чтобы Гарик вновь решил, что она от него шарахается, но и стоять так близко к нему было выше ее сил.
— Гм, так что насчет Соревнований? — ненавязчиво напомнила она.
— Что? — пробормотал Гарик; он выглядел озадаченным и каким-то рассеянным.
— Ну… а-а-а… мы же должны обсудить, как будем готовиться к Соревнованиям, да? — Мила, все время отводя глаза, никак не могла остановить взгляд на лице Гарика больше, чем на секунду, «Глупость! Как будто я сделала что-то скверное и теперь мне стыдно», — мысленно недоумевала она.
— А, ну да, — отозвался Гарик. — Соревнования…
Он тряхнул головой, словно принуждая себя вспомнить, о чем шла речь в самом начале разговора, после чего исподлобья осторожно посмотрел на Милу.
— Мы… могли бы поговорить об этом по дороге в Львиный зев — я провожу тебя. Или… ты опять собираешься от меня сбежать?
На лице Гарика мелькнула едва уловимая лукавая улыбка. Мила в ответ нахмурилась — кажется, он иронизировал над ней. Старательно изображая искреннее недоумение, Мила дернула плечами:
— Какой-то странный вопрос… Ничего подобного я не делала. Тебе показалось!
Гарик удивленно вскинул брови.
— Тогда за что ты извинялась?
Мила открыла рот, чтобы ответить, но не нашлась, что сказать, и лишь растерянно смотрела в его улыбающиеся глаза.
— Я… — неуверенно начала Мила, потом резким движением заправила волосы за уши и решительно спросила: — Так мы идем или не идем?
— Куда? — изобразил непонимание Гарик.
— В Львиный зев! — нахмурилась Мила, замечая, как подрагивают уголки его губ: Гарик очень старался сдержать улыбку, чтобы не обидеть ее; буквально только что он злился, и вот, пожалуйста, — теперь она кажется ему смешной!
— А ты точно не сбежишь где-нибудь по дороге? — отстраняясь от двери и настежь распахивая ее перед Милой, осторожно спросил Гарик.
Мила уже готова была возмущенно фыркнуть в ответ на его насмешки, но вместо этого быстро отвернулась и вышла в коридор. Однако она была уверена, что ее безуспешные попытки скрыть улыбку он заметил.
* * *
— Надо договориться, как будем готовиться, когда и где, — говорил Гарик по дороге в Львиный зев. — Обсудить, что предстоит на первом испытании… Ну, например… Что тебе известно об улице Ста Личин?
— Это то место, где пройдет первое испытание? — вспомнила Мила.
— Да.
Мила покачала головой.
— Я даже не знаю, где находится эта улица, — честно призналась она.
Гарик улыбнулся.
— Это как раз не важно. А вот что это место собой представляет, тебе знать просто необходимо — без этого испытание не пройти.
Мила согласно кивнула, не без оснований решив, что Гарик знает, о чем говорит.
— Еще нужно будет рассказать тебе о запрещенной магии, сообщить массу других мелких, но необходимых подробностей. Я не смогу уложиться в две минуты. Нужно сесть и спокойно все обсудить. Как насчет выходных? Например, в субботу. Времени до первого испытания совсем немного, всего месяц: чем быстрее все обсудим, тем быстрее начнем подготовку.
— Хорошо, — согласилась Мила, — давай начнем в субботу.
Гарик с сомнением посмотрел на Милу, лицо его казалось серьезным, но глаза улыбались.
— А если я предложу встретиться в «Слепой курице», не скажешь «нет», как в прошлый раз?
Уязвленная, Мила замолчала, хоть и понимала, что у него был повод иронизировать, задавая этот вопрос. Три с лишним месяца назад он пригласил ее в любимое кафе всех студентов Думгрота отметить окончание учебного года. Тогда она отказалась — не без оснований. Правда, Гарику она ничего не объяснила — у нее и сейчас не хватило бы смелости на такой поступок. Он же решил, что по какой-то причине не нравится ей, и теперь, похоже, осторожничал, скрывая это под маской иронии.
— Договорились, — игнорируя подоплеку, прозвучавшую в его вопросе, наконец сказала Мила. — Значит, в субботу в «Слепой курице».
На лице Гарика промелькнула довольная улыбка.
— Со второй попытки у меня все-таки получилось, — хмыкнул он.
— Что? — не поняла Мила.
— Пригласить тебя в кафе.
Мила растерянно взглянула ему в лицо: в синих глазах плясали смешинки.
— Мы пришли, — сказал он, кивком головы указывая вперед.
Мила и не заметила, когда они оказались у Львиного зева.
— Спасибо, что проводил, — кивнула она. — Ну… пока?
— Пока, — улыбнулся он.
Развернувшись к нему спиной, она направилась к воротам.
— Кстати, Мила, — сказал ей вслед Гарик; Мила обернулась — он едва заметно улыбался, как-то неуверенно, словно чувствовал себя не в своей тарелке. Помолчав несколько секунд, он наконец произнес: — Я просто хотел сказать… Ты ошиблась насчет… Короче, я хотел сказать, что вообще-то у меня нет девушки.
С этими словами Гарик быстро отвел взгляд и, развернувшись, направился вверх по улице. Она какое-то время смотрела ему вслед, пока он не свернул в один из переулков.
Пошел в Черную кухню, подумала Мила, зная, что к Золотому глазу дорога вела прямо. И только в этот момент, когда Гарик исчез из виду, до нее дошло. Он не встречался с той глянцевой шатенкой со своего факультета! Он вообще ни с кем не встречался! Но не это было главным. Важно было то, что он сказал ей об этом. Это означало… Он хотел, чтоб она знала!
Мила улыбнулась, но улыбка почти в тот же миг сошла с ее лица.
Ничего не изменилось. Ничегошеньки. Она по-прежнему была правнучкой основателя Гильдии. И от этого ей уже никогда не откреститься. Собственную кровь не сотрешь ни обычным ластиком, ни магией, какой бы могущественной она ни была. А Гарик никогда не забудет, что из-за Гильдии он потерял обоих родителей: и мать, и отца. И если он узнает, что она, Мила… Было не сложно представить себе, кем она тогда станет в его глазах. Ничего не изменилось.
Было бы лучше, если бы он все-таки встречался с той девушкой. Или с любой другой. Тогда не было бы даже искушения допустить то, что потом может причинить боль. Но кажется, все было из рук вон плохо. Кажется… она по-прежнему нравилась Гарику.
Мила тяжело вздохнула и, открыв калитку, зашагала по тропе к мосту надо рвом. На ходу она подумала: хорошо, что Гарик даже не предполагает, что она влюблена в него по самые уши. Ей надо будет очень постараться, чтобы он и впредь об этом не догадался.
* * *
Проходя мимо гостиной, Мила услышала голоса и резко остановилась, опознав своих друзей. В голосе Ромки сквозило раздражение, а голос Белки, что-то сказавшей в ответ, показался Миле недовольным.
Сделав два глубоких вдоха, Мила решительно повернулась и толкнула дверь в гостиную. Слух Милу не подвел.
Ромка сидел в кресле напротив камина. Огня в камине не было, как, впрочем, и дров; он был вычищен, летом им не пользовались, а первые недели сентября выдались довольно жаркими, поэтому до сих пор никому не пришло в голову его растопить. Но Ромка зачем-то смотрел в темную каминную нишу и раздраженно хмурился, как человек, который только что отмахивался от жужжащего над ухом комара. Белка сидела спиной к Ромке в другом кресле, забравшись в него с ногами и обняв колени. Она косилась на Лапшина через плечо — насупленная и недовольная.
Милу они оба заметили почти одновременно. Белка при виде нее укоризненно покачала головой, а Ромка сначала несколько секунд смотрел на Милу с открытым ртом, словно своим появлением она застала его врасплох, а потом с какой-то неестественной сердечностью сказал:
— Мила, это просто здорово, что тебя выбрали лучшей! Слушай, я рад за тебя, правда!
Мила никак не отреагировала на этот всплеск радости. Тяжело вздохнув, серьезным тоном она заявила:
— Ромка, нам надо поговорить.
Глаза Ромки снова округлились.
— А-а-а… Слушай…
— Ромка! — предупредительно начала Мила.
Лапшин вдруг засуетился. Посмотрел на запястье, словно хотел узнать, который час, хотя часов на руке у него вовсе не было. Глянул в окно, будто кого-то там высматривал. Наконец вскочил с кресла и все так же суетливо направился в сторону Милы.
— Слушай, — на ходу бормотал он, глядя то в пол, то на свои ноги, то зачем-то рассматривая ногти на руках — явно избегая встречаться взглядом с Милой. — Поговорим. Конечно, но… Слушай, мне сейчас надо…
Он остановился рядом с Милой, все еще стоящей в шаге от двери гостиной, и словно нехотя поднял на нее глаза. Секунд пять он растерянно моргал и кусал губы, потом промычал что-то нечленораздельное, хлопнул себя рукой по бедру и воскликнул:
— Меня же Анфиса ждет! Мы договорились с ней… о встрече.
Мила нахмурилась, не веря собственным ушам.
— Но, Ромка…
— Да. Мне надо идти, ага? — состроив извиняющуюся мину, сообщил он. — Потом поговорим, ага? Ну пока…
С этими словами он быстро открыл дверь и пулей вылетел из гостиной, как человек, который действительно опаздывает на встречу.
Мила какое-то время растерянно смотрела на приоткрытую дверь. Потом повернулась к Белке.
— Я угадала? — спросила она. — Ромка подошел к Альбине и сказал, что он отказывается от участия в Соревнованиях, так?
Белка тяжело вздохнула, сложив брови домиком, и кивнула в ответ.
Мила шагнула к двери, закрыла ее и, пройдя через всю гостиную, бухнулась в то самое кресло напротив камина, где только что сидел Ромка.
— Не понимаю, почему Ромка так поступил, — растерянно покачала головой Мила. — Хоть тресни — не понимаю!
Белка многозначительно кашлянула. Она встала и пересела в другое кресло — поближе к Миле.
— А по-моему, тут понимать нечего, — заявила она. — Ромка просто струсил — вот и все.
Мила с недоумением воззрилась на Белку.
— Белка, ты сама поняла, что сказала? — ошарашенно спросила она. — Ромка струсил? Испугался каких-то там испытаний? Шутишь?
— О Господи! — всплеснула руками Белка. — Да нет, конечно! При чем тут испытания? Я же совсем не об этом!
— А о чем тогда? — Мила тупо уставилась на подругу.
Белка закатила глаза и покачала головой, всем своим видом демонстрируя, какого она мнения о недогадливости Милы.
— Разумеется, он не испугался испытаний. — Белка хмыкнула. — Он, пожалуй, даже мечтал о них. Сейчас, небось, жалеет — локти себе кусает от досады, что отказался от возможности поучаствовать в Соревнованиях.
— Тогда почему ты сказала «струсил»? — все еще не понимала Мила.
— Потому что струсил, — твердо повторила Белка. — Он не испытаний испугался, а того, что для испытаний выберут не его. Он побоялся, что не он, а кто-то другой окажется лучшим.
— Белка, но в этом нет никакого смысла! — воскликнула Мила. — Из-за того, что он отказался от участия в Соревнованиях, именно это и произошло — лучшим выбрали не его!
— Ну да, — согласилась Белка. — Только Тетраэдр делал выбор, не принимая в расчет Ромку. Одно дело, когда он не участвовал в выборе и выбрали тебя. Так ведь нельзя наверняка сказать, что ты лучше его, правильно?
Мила тупо кивнула.
— А вот если бы он принимал участие в выборе, а лучшей выбрали бы тебя… Это ведь совсем другое дело. Тогда было бы просто очевидно, что ты лучше его. Вот этого он и испугался — оказаться не самым лучшим.
Мила недоверчиво смотрела на Белку.
— Бред какой-то… На него что, все еще действует кристалл Фобоса?
Белка опять со вздохом закатила глаза и сочувствующе посмотрела на Милу.
— На него действует его чересчур уязвимое самолюбие.
Мила надолго задумалась над словами Белки, не мигая глядя в пространство перед собой. Ей казалось, она хорошо знает Ромку. Он всегда с легкостью доказывал, что он лучший, не прилагая к этому никаких усилий. Он играючи мог справиться с любым заклинанием. Они покорялись ему с первого раза. Часто случалось, что какие-то заклинания или другие магические действия у Милы не получались не только с первого, но и со второго раза, и ей приходилось прилагать усилия, чтобы все вышло. С Ромкой такого не случалось никогда — ни разу за все три года, что она его знала! Какие у него были причины бояться, что выберут не его? Не было таких причин!
— Белка, — Мила покачала головой, — я думаю, ты ошибаешься. Не может быть такого, чтоб Ромка всерьез испугался чего-то подобного. Ты ведь, как и я, знаешь, что все это глупости. Если бы он не отказался сам, Камень Факультетов выбрал бы его…
— Ты уверена? — скептически покосилась на нее Белка.
Мила нахмурилась.
— Конечно, уверена! — твердо сказала она. — Ты и сама знаешь…
— Не приписывай мне, пожалуйста, того, чего я не думаю, — со вздохом перебила ее Белка.
— Что ты хочешь сказать? — подозрительно уставилась на нее Мила.
— Только одно: я не считаю, что Ромка сильнее тебя, — сдержанно ответила Белка. — Мне кажется, вы равны, и Тетраэдр мог выбрать как тебя, так и его. И Ромка тоже это допускал, поэтому и отказался от участия в Соревнованиях. Я думаю, что ему это казалось очень даже вероятным.
Белка требовательно посмотрела на Милу.
— Что он тебе первым делом сказал, когда на Камне Факультетов появилось твое имя?
Мила нахмурилась, напрягая память.
— Кажется, он сказал, будто… знал, что это буду я.
— Вот видишь! — воскликнула Белка. — Он об этом думал.
Мила тяжело вздохнула.
— Но, Белка… Это все равно ни в какие ворота не лезет. Ромка же всегда был ужасно самоуверенным. Это совсем на него не похоже!
Белка пожала плечами.
— Может, у него как раз сейчас период переосмысления себя как личности.
Мила глупо заморгала.
— А по-русски?
— Ты сама сказала: Ромка всегда был очень самоуверенным, он никогда в себе не сомневался.
— Ну?
Белка снова пожала плечами.
— Ну а теперь сомневается. И ничего плохого в этом нет. Ему полезно. Когда человек слишком уверен в себе, он считает, что все может. Нужно начать сомневаться в себе, чтобы понять, что ты можешь далеко не все и тебе есть к чему стремиться. — Заметив неестественно округлившиеся глаза Милы, Белка быстро добавила: — Так Фреди говорит.
Мила облегченно выдохнула.
— A-а, тогда понятно.
Задумавшись, Мила надолго замолчала. В какой-то момент она почувствовала на себе взгляд Белки, подняла глаза и посмотрела на подругу.
— Знаешь, — в задумчивости теребя один из своих пепельных хвостов, сказала Белка, — ты лучше не настаивай, чтобы он тебе все объяснил, ладно? Дай ему время. Пусть для начала сам разберется, почему он так поступил.
Мила отмахнулась.
— Ладно. Не буду ему мешать переосмысливать свою личность. Или как ты там сказала…
Она поднялась.
— Пойду погуляю с Шалопаем.
* * *
Анжела с Кристиной весь вечер обсуждали выбор Магического Тетраэдра, мимоходом перемывая косточки всем, кто надеялся стать избранным, но оказался не у дел. Мила зубрила второй параграф по истории магии для четвертого курса и одновременно ублажала Шалопая, почесывая ему шерсть за ухом. Она старалась не слушать их болтовню, но невольно навострила уши, когда в потоке слов прозвучало имя Гарика.
— О да! И к тому же он такой красавчик, — с придыханием проворковала Анжела.
— Красавчик, — согласилась Кристина. — Но здесь ничего не светит. У него такая красивая девушка.
Резко дернувшись, Мила чуть не вырвала у Шалопая клок шерсти. Шалопай обиженно тявкнул и несильно куснул Милу за руку. Мила виновато посмотрела в янтарные глаза, как бы прося прощения, потом перевела взгляд на свою ладонь, испачканную слюной Шалопая. Поднявшись с кровати, она направилась в ванную, чтобы помыть руки.
Значит, не только ей показалось, что та шатенка — девушка Гарика, на ходу подумала Мила. Хорошенькое дельце.
— Ее зовут Злата Соболь, — сообщила подруге Кристина, когда Мила уже подходила к ванной. — Из первородных. Вообще-то она милая, не такая зазнайка, как большинство златоделов.
— Угу, они так хорошо смотрятся вместе, такая красивая пара, — тоскливо выдохнула Анжела. — А жаль… — Мила бросила быстрый взгляд через плечо и заметила, как лицо Анжелы расплылось в мечтательной улыбке. — Гарик такой классный.
Сопя от досады, Мила быстро вошла в ванную. Закрыв за собой дверь и подойдя к большому настенному зеркалу над умывальником, она уставилась на свое отражение. Веснушки на пол-лица, рыжая копна волос, ничем не примечательные серые глаза…
— И что он в тебе нашел? — хмурясь, спросила она у своего зеркального двойника.
Девушка по ту сторону зеркала ей не ответила.
— Ему надо встречаться со Златой Соболь, — убежденно сказала Мила зазеркальной себе и, гримасничая, передразнила Анжелу: — «Они такая красивая пара…». А ты уродина, тебе Лютов об этом честно сказал еще на первом курсе, забыла?
Мила вздохнула и возмущенно покачала головой. Ей подумалось, что разговаривать со своим зеркальным отражением — это плохой знак, поэтому она открыла кран, быстро помыла руки с мылом, после чего угрюмо поплелась обратно в комнату, решив, что, если Анжела с Кристиной снова начнут обсуждать Гарика, она натравит на них Шалопая. Драконьему щенку две болтливые студентки на один зуб.
Глава 6
Азы левитации
В пятницу перед уроками Мила забежала в читальный зал Львиного зева за учебником по левитации — этот предмет студенты Думгрота начинали изучать на четвертом курсе. За одним из столов одиноко сидел Фреди, листая какой-то фолиант. В первый момент Мила остолбенела: она была уверена, что всего две минуты назад видела старшего Векшу в столовой за завтраком. Решив не забивать себе этим голову — в конце концов, слова «Фреди» и «библиотека» давно стали для нее чуть ли не синонимами, — она мотнула головой и направилась к стеллажам с книгами.
— Что-то ищешь? — спросил Фреди через пять минут, когда Мила уже отчаялась найти нужный ей учебник и жалела, что не уточнила у Белки, в каком секторе искать.
— Э-э-э… «Азы левитации», — рассматривая полки, ответила Мила. — У нас сегодня первый урок.
— Третий стеллаж слева от меня, — не отрываясь от чтения, сказал Фреди. — Второй сектор от прохода.
Мила, не мешкая, отправилась на поиски. Через минуту она вернулась с нужной книгой в руках.
— Нашла! — улыбнулась она. — Спасибо, Фреди.
— Не за что, — ответил он.
Мила одарила его долгим задумчивым взглядом, на пару секунд задержавшись на желтых страницах лежащего перед ним фолианта.
— Не знаю, почему все говорят, что ни у кого нет шансов против Гарика, — наконец сказала она. — По-моему, это у нас с ним нет шансов против тебя.
Фреди мягко улыбнулся, подняв наконец глаза на Милу.
— Почему ты так считаешь?
Мила пожала плечами.
— Ты знаешь все, Фреди! За три года знакомства с тобой я успела в этом убедиться.
Он усмехнулся и качнул головой.
— Мила, ты просто недостаточно хорошо знакома с Гариком.
— Ты о чем? — заинтересовалась Мила.
Фреди посмотрел на нее с улыбкой и ответил:
— О Гарике тоже можно сказать, что он знает все. Но кроме этого, он еще и умеет все. Думаю, тебе представится шанс удостовериться в этом.
Мила с хитрым прищуром покосилась на Фреди.
— Ты что же, как и все остальные, считаешь, что он победит?
Фреди в задумчивости приподнял брови.
— Я считаю, что думать о победе до начала Соревнований, по меньшей мере, пустая трата времени. Что касается меня, то я просто буду выполнять задания настолько хорошо, насколько смогу. К тому же у меня толковый напарник.
Улыбка сошла с лица Милы. Чувствуя, как опускаются плечи, она тяжело вздохнула и безрадостно согласилась:
— Да, Капустин один из лучших в Белом роге… А Лютов… он вообще перворожденный маг. Он знает и умеет такие вещи, о которых я представления не имею. — Мила ни на секунду не забывала, что Лютов разбирается в черной магии, которая для нее самой — тайна за семью печатями. — Они оба сильнее меня. — Мила подавленно вздохнула. — Я буду для Гарика только обузой.
Фреди скептически хмыкнул.
— Не понимаю, почему ты решила, что они оба сильнее тебя, — сказал он. — Мила, насколько мне известно только из рассказов своей сестры и Берти, у тебя за плечами большой опыт. Сергей, возможно, один из лучших в учебе, но твоего опыта у него нет, это я знаю точно. Что касается Нила… — Фреди на мгновение задумался. — С ним никогда не знаешь наверняка… Очень скрытный парень… Тут все возможно, не спорю. Но и свой опыт я бы тебе не советовал сбрасывать со счетов.
Мила осторожно покосилась на Фреди.
— Когда ты говоришь об опыте… гм… ты что имеешь в виду?
Он улыбнулся.
— Я точно знаю, что ты спасла моему брату жизнь года полтора назад. Вся школа знает, что на первом курсе ты спасла жизнь Якову Берману. Весь город знает, что прошлой весной ты превратила в однорукого калеку опасного некроманта. Вот где-то примерно этот опыт я и имею в виду.
Мила тоже улыбнулась, изобразив на лице неловкость.
— Фреди, не хочу тебя разочаровывать, но… Некромант стал одноруким, потому что на одном из уроков антропософии Лютов очень здорово обезглавил чучело мантикоры заклинанием «Резекцио», явно демонстрируя этим, что именно он сделал бы со мной, дай ему волю. Благодаря его «высоким» чувствам ко мне это заклинание просто удачно оказалось на поверхности. Яшку Чер-Мерсский монстр не слопал, потому что Берти жульничал в «Поймай зеленого человечка», а это была моя первая игра, поэтому запомнилась и выходка Берти, и заклинание, с помощью которого он меня надул. А что касается спасения жизни твоего брата… — Мила нахмурилась. — Я просто не могла позволить Многолику убить еще кого-то у меня на глазах. Казалось, легче умереть самой, чем снова пережить… — Мила не могла произнести имя Горангеля, она надеялась, что Фреди поймет, о чем она говорит. — Пожертвовать собой — это, конечно, благородно и все такое, но как маг я пальцем о палец не ударила. А в соревнованиях именно это и будет иметь значение: магические способности и умение ими управлять. Так мне представляется, по крайней мере.
Подняв глаза, Мила заметила, что Фреди смотрит на нее недовольно.
— Пожертвовать собой — это не просто благородно и все такое, — довольно резко заявил вдруг он. — Это гораздо больше, чем «все такое», но эту тему мы сейчас развивать не будем. Из всего, что ты только что сказала, вывод напрашивается невольно: ты умеешь быстро реагировать на ситуацию и принимать верные решения. И это проверено на твоем собственном жизненном опыте, о чем я и говорил. А если тебе мало моих слов, то вспомни совет профессора Безродного: не рассчитывать только на свою магическую силу, но и пользоваться мозгами. Ты это умеешь, поэтому у тебя нет оснований заявлять, что твои соперники сильнее тебя.
То, с какой горячностью всегда спокойный и невозмутимый Фреди произнес эту тираду, вызвало у Милы улыбку.
— Фреди, ты сейчас пытаешься поднять мой боевой дух, — сказала она в шутливом тоне. — Для вас с Капустиным это не выгодно, ты не подумал?
Фреди довольно флегматично произнес:
— Ну, я ведь тоже умею пользоваться мозгами, ты не подумала?
Мила только улыбнулась в ответ: в наличии у Фреди мозгов она не сомневалась ни на йоту.
Немного помолчав, она все же не смогла сдержать любопытства и нерешительно обратилась к нему:
— Ты сказал, что Гарик знает и умеет все… Э-э-э… Он что, действительно так хорош?
Фреди посмотрел на Милу.
— Ты знаешь, что о Гарике говорят те, кому отлично известно, на что он способен?
Мила отрицательно покачала головой.
— О нем говорят, что Гарик умеет побеждать даже тогда, когда проигрывает. Именно поэтому он выиграл Серебряного Грифона.
Над словами Фреди Мила думала всю дорогу до школы, не обращая внимания на спорящих о чем-то Ромку с Белкой. Возможно, старший Векша действительно пытался поднять боевой дух Милы. Однако она напротив ощутила беспокойство. Слова Фреди о том, что ее опыт может стать для нее помощником в Соревнованиях, Милу не убедили. А вот то, что он сказал о Гарике, заставило задуматься. Ведь если Гарик был так хорош, то он как никто другой заслуживал победы в состязаниях. Не станет ли она и правда для него обузой? В который раз Мила подумала о том, что Лапшин был бы для Гарика куда более достойным напарником. Они оба были лучшими студентами каждый на своем курсе. Вдвоем им бы не составило труда выиграть Соревнования Выпускников. И это было бы справедливо.
Из-за всех этих размышлений по Главной лестнице Думгрота в это утро Мила поднималась далеко не в самом радужном настроении.
* * *
На первый в учебном году урок зельеварения Акулина, к безграничному облегчению Милы, не стала надевать свои новые джинсы с надписью чуть ниже пояса: «Наступишь кошке на хвост — познакомишься с ее когтями». Однако купленная на Всемирном Слете Магов и Чародеев ярко-зеленая футболка с неприветливой физиономией тролля спереди и надписью «Trollinburg forever» сзади была на ней.
Футболку, как и надпись, меченосцы одобрили оживленным шушуканьем и улыбками. Анжела с Кристиной принялись донимать Милу вопросами, где ее опекунша эту вещь купила, на что Мила отшутилась, что не имеет ни малейшего понятия: и футболку, и Акулину она вообще впервые видит.
После звонка Акулина жестом попросила Милу задержаться.
— Ты что-то хотела? — спросила Мила, поднимаясь на учительское возвышение.
— Да, — лучезарно улыбнулась Акулина. — У нас с тобой сегодня назначена встреча с художником. Он напишет наши портреты.
— А нам нужны портреты? — подозрительно покосилась на нее Мила.
— О чем ты спрашиваешь? Конечно, нужны! — возмутилась Акулина.
— М-м-м… Да? Ну ладно, — решила не спорить со своей опекуншей Мила, хотя вовсе не считала необходимым обзаводиться собственным портретом.
— Сразу после уроков подойдешь сюда, ко мне в класс, — скомандовала Акулина. — Встреча с художником назначена на полчетвертого.
— Хорошо, — кивнула Мила и, махнув рукой, поспешила к выходу — догонять друзей.
— Не забудь! — крикнула ей вслед Акулина.
Лавируя в толпе студентов по коридорам Думгрота, Мила думала, что портреты, видимо, очередная идея Акулины по украшению их нового жилища в Плутихе. Ей казалось, заказывать свой собственный портрет и вешать его у себя в комнате — это признак самовлюбленности хозяина, но отказать Акулине ей бы и в голову не пришло, каким бы странным не казался ей этот каприз.
Друзей Мила догнала на лестнице. Вместе они спустились на первый этаж, направляясь на первый в их жизни урок левитации.
* * *
Кабинет левитации был залит ярким солнечным светом. Под потолком парили книги, перья и чернильницы. Рассаживаясь за парты, меченосцы с любопытством косились на учителя.
Профессор Феликс Воробей тяжелыми широкими шагами мерил учительское возвышение у доски. Внешность у него была во всех отношениях выдающаяся: высокий, грузный, фигурой он чем-то напоминал гигантскую, метра два в высоту, грушу. Русые волосы были собраны сзади на затылке в длинный хвост. На носу профессора красовались очки в черепаховой оправе. С задумчивым видом он вертел в руках островерхую с широкими полями черную шляпу, поворачивая ее то так, то эдак и каждый раз озадаченно хмыкая.
Подняв голову, профессор заметил рассевшихся за парты учеников.
— Ага, — изрек он с видом человека, обнаружившего мышей, которые попались в расставленные им давеча мышеловки.
Положив шляпу на край учительского стола, профессор сцепил руки за спиной и повернулся к классу. Внушительный живот профессора при этом выдался вперед так, что в кабинете как-то сразу стало тесно.
— Новые ученики! — радостно пробасил низким грудным голосом профессор.
Хоть учитель и носил фамилию Воробей, меньше всего его голос был похож на чириканье маленькой верткой птички. Скорее, этот бас напоминал раскаты несущейся с гор снежной лавины.
— Итак, — провозгласил учитель, принявшись вновь мерить шагами аудиторию, — что мы с вами будем изучать на моих уроках?
Профессор Воробей окинул взглядом учеников и, неожиданно вскинув обе руки до уровня плеч, воскликнул:
— Левитация!
Меченосцы разом ахнули, когда почти все не занятые ими стулья взмыли к потолку. Свободные парты на пару пядей приподнялись над полом. И даже тяжелый учительский стол, пусть на мгновение, но обрел невесомость. Черная островерхая шляпа, лежащая на столе, однако, даже не шелохнулась. Длинные завязки шляпы совершенно безжизненно свисали с кромки стола. Кинув подозрительный взгляд на странный головной убор, профессор вновь озадаченно хмыкнул, но тут же переключил свое внимание на учеников.
— Левитация — вот что мы с вами будем изучать, — сообщил с невозмутимой улыбкой он. — Полеты не во сне, но наяву — вот наша с вами задача, господа студенты!
— Что-то мне уже летать расхотелось, — тихо пробормотал слегка ошалелым голосом сидящий впереди Милы Мишка Мокронос.
