Апрель‑июль 1991 года

 

Я подождал, пока Питер скрылся из виду, прежде чем спросить Тревора о чеках на выплату гонораров.

– На следующей неделе нам надо заплатить около £5 млн., включая большой платеж Питеру Габриэлю, – сказал он.

– Ну, тут можно что‑нибудь придумать, – старался я убедить себя. – Уверен, он не станет возражать. Я куплю ему выпить. Но что еще там за выплаты?

Сейчас в Лондоне было утро, в Швейцарии – почти время обеда, и мы должны были найти £11 млн. до конца рабочего дня в Лос‑Анджелесе. Это казалось невозможным. Единственным преимуществом было то, что в Лос‑Анджелесе никто еще не проснулся, и в нашем распоряжении было пятнадцать часов, чтобы раздобыть деньги.

Мы быстро пробежались по имеющимся вариантам: можно попросить Fujisankei вложить дополнительные капиталы в Virgin Music; можно попросить Seibu‑Saison инвестировать больше средств в Virgin Atlantic; мы могли бы посмотреть, сколько денег можно получить от Virgin Communications.

– Как дела у Роберта с продажей лицензии Sega? – спросил я.

– Несколько недель договоренности еще не будет, – ответил Тревор.

Я подкинул еще несколько идей: продать остров Некер, продать мой дом в Лондоне, организовать сублицензирование некоторых из наших артистов. Проблема в том, что на все это требовалось время, и я знал, что ни Fujisankei, ни Seibu‑Saison не в состоянии немедленно выделить даже один миллион, не говоря уже об $11 млн. Компания Seibu‑Saison вложила много денег в гостиницы и сейчас терпела большие убытки из‑за войны в Персидском заливе.

Мне казалось, что нам никогда не найти денег иным способом, как вернувшись к банку Nova Scotia.

– Вы выходили на банкиров в Лондоне? – спросил я.

– Да, – ответил Тревор.

– Знаешь, я вот думаю, не предпринять ли нам некоторые действия через их голову? – предложил я. – Если бы ты встретился с их председателем в Торонто, то, возможно, он мог бы пересмотреть решение лондонского отделения.

– Я мог бы поехать и встретиться с Брюсом Бирмингемом, заместителем председателя банка, – сказал Тревор. – Я довольно хорошо его знаю. Только выясню, что там с полетами.

Я слышал, как Тревор окликнул Ширли в своем офисе.

– Когда рейс? – спросил я.

– Есть в час дня из Хитроу.

В то время как Тревор направился в Торонто, перемещаясь назад во времени, я нашел Питера вместе с Холли и Сэмом в бассейне и понял, что не в состоянии спрашивать Питера о том, не можем ли мы задержать выплату его гонорара. Бирмингем из банка Nova Scotia был нашей единственной надеждой. Я позвонил Кену в Лос‑Анджелес. Там была полночь, и было ясно, что Кен не спит.

– Тревор летит в Торонто, – сказал я ему. – Пытаемся вернуть банк Nova Scotia в нужное нам русло.

– Надо завершить сделку до сегодняшнего вечера, – сказал Кен подавленно, – он проделал огромную работу, чтобы согласовать все пункты контракта и подготовить его для подписания.

– Где находится отделение банка Nova Scotia в Лос‑Анджелесе? – поинтересовался я.

– Я узнаю, – ответил Кен. – Воспользуюсь услугами курьера, который ждет снаружи.

Полет в Торонто занимал восемь часов. Я провел большую часть этого дня, пытаясь выяснить, не можем ли мы найти средства в Лондоне. Стало ясно, что шансов нет.

Ко времени чаепития в Зерматте Кен уже был на ногах и начал свою последнюю встречу с адвокатами Дженет Джексон в Беверли‑Хиллз. Они в последний раз просматривали все пункты контракта. Питер, Джоан, дети и я устроили все вместе поздний ужин. Тревор прибыл в Торонто в 15 часов по местному времени и приехал в банк Nova Scotia как раз перед окончанием рабочего дня.

К 3 часам ночи в вестибюле гостиницы в Зерматте наступила тишина. Дети и Питер давно уже перестали ждать меня, и даже ночной портье ушел в свое служебное помещение. Я сел на пластиковый диванчик у телефона‑автомата и в волнении представлял себе, как Тревор в Торонто пытается выйти на разговор с Бирмингемом. Спустя некоторое время раздался звонок по телефону‑автомату: Тревор и Брюс звонили из столовой банка Новой Шотландии. Мы стали обсуждать проблему, воспользовавшись возможностями конференц‑связи.

Я наобум пообещал, что Virgin продаст столько же экземпляров следующего альбома Дженет Джексон, сколько экземпляров «Триллера» продал ее брат. Я чувствовал, что Бирмингем понимает, какое значение для Virgin имеет выход этого альбома, но он не очень хотел отменять решение своего лондонского офиса. Самым простым выходом для него было бы занять выжидательную позицию на выходных, а там необходимость в решении отпала бы сама собой.

– Нам надо решить это сейчас, – сказал я. – Я сижу в фойе отеля, и сейчас почти четыре часа утра. Слава Богу, что Кен ведет переговоры в Лос‑Анджелесе, потому что если бы он пытался подписать контракт в Гонконге, к этому моменту для нас все было бы потеряно. Если мы собираемся подписать контракт с Дженет Джексон, то должны успеть выставить банковский счет в Лос‑Анджелесе до конца рабочего дня по местному лос‑анджелесскому времени.

– Это вопрос доверия, – сказал Тревор. – Компания Virgin никогда не подводила вас ни по одному из случаев возврата займа. Этот раз не станет исключением.

– Трев, – сказал Брюс, – я могу доверять тебе? В противном случае мне несдобровать.

– Да, можешь.

Возникла долгая пауза.

– Догадываюсь, что они разозлятся на меня там, в Лондоне, – сказал, наконец, Брюс. – Ну, и ладно. Дженет Джексон – потрясающая женщина. Давайте не будем тянуть и заключим сделку. Но я не сделал бы этого ради Мадонны!

Прошло еще два мучительных часа, чтобы выписать переводной вексель лос‑анджелесским отделением банка Nova Scotia. Затем в 17 часов по лос‑анджелесскому времени, когда Тревор и Брюс отмечали это событие за обедом в Торонто, а я пытался хоть немного поспать, банковский счет на $11 млн. был получен в Беверли‑Хиллз и передан из рук в руки адвокатам Дженет Джексон. Дженет находилась в счастливом неведении относительно того, было ли это сопряжено с какими‑нибудь проблемами, и они с Кеном Берри подписали контракт.

– Проклятье! – произнес один из ее адвокатов, держа в руках банковский счет. – Нам следовало попросить сделать это раньше. Мы не сможем обналичить его до понедельника.

Мы все еще должны были заплатить остаток суммы по контракту, когда Дженет выпустила свой альбом, поэтому не прекращали поиск возможностей разморозить активы. После подписания контракта с Дженет, которое стало тревожным сигналом для банка Lloyds, поскольку они увидели, что мы взяли на себя еще одно долговое бремя, Тревор и Роберт сумели продать европейскую лицензию на распространение компьютерных игр самой же компании‑учредителю Sega в Японии. Нам нужны были деньги, и необходимо было показать внешнему миру скрытую ценность некоторой части Virgin Group. Никто из банкиров не оценивал лицензию высоко, но мы продали ее за £33 млн. Продажа была осуществлена очень своевременно: годом позже рынок компьютерных игр пережил кризис, йена выросла, это практически лишило бы лицензию ее ценности.

Virgin обзавелась европейской лицензией на распространение игр Sega в 1988 году, когда мы купили компанию Mastertronic, которая владела ею. В то время мы мало представляли себе потенциал бизнеса, связанного с компьютерными играми. Все, что я знал, это то, что Холли, Сэм и их друзья стали неожиданно много времени проводить за телевизором, играя в компьютерные игры. Пока Тревор был в МАМ, он контактировал с компанией Sega, поскольку сдавал в аренду их игровые автоматы. Он был уверен, что специалисты Sega смогут использовать знание компьютерных программ, чтобы соперничать с Nintendo, и их новая серия маленьких игровых приставок для домашнего пользования будет хорошо продаваться. Складывалось впечатление, что это неплохой бизнес, которым стоило заниматься.

Компания Mastertronic была основана только пять лет назад. Фрэнк Херманн учредил ее в 1983 году и купил права на несколько компьютерных игр. Тогда он распространял игры, которые записывались на кассеты, в них играли с помощью пульта, игры распространялись через газетные киоски. Фрэнк заметил, что новая серия игр, выпущенная Nintendo, хорошо продается в Америке. Он попытался получить лицензию на распространение игр Nintendo в Великобритании, но компания Nintendo уже подписала соглашение с Ma I lei, крупным изготовителем игрушек. Доля рынка компьютерных игр в Америке, принадлежавшая Nintendo, составляла 95%, поэтому Фрэнку ничего не оставалось, как пойти к их единственному конкуренту – Sega. В 1986 году он стал официальным дистрибьютором компании Sega в Великобритании, и в первый год его компания сумела продать 20 тысяч приставок Sega.

В следующем, 1987 году, продажи Mastertronic подскочили, но, учитывая, что ценовую политику определяла Sega, и каждая приставка стоила £55, Фрэнку нужен был партнер, который финансировал бы продажи. Несмотря на то, что он мог продавать приставки за £99, ему нужна была большая сумма оборотных средств, чтобы покрыть дефицит между авансовой выплатой £55 компании Sega за предоставление приставки и получением £99 от ее продажи.

В июне 1987 года мне позвонил Роджер Силиг, который попросил придти на встречу с его другом Фрэнком Херманном, случайно нашедшим этот удивительный бизнес. Тревор и Саймон Берк договорились купить 45% Mastertronic, и мы присоединили ее к Virgin Communications. Фрэнк и Роберт начали работать вместе и купили лицензию на пять лет на распространение продукции Sega в Испании, Франции и Германии. Они столкнулись с трудной задачей продвижения брэнда Sega в Европе практически с нуля. Virgin продавала игры Sega как игры для продвинутого пользователя. Сначала мы продавали их на том основании, что, в то время как твой младший брат счастлив, играя в игры Nintendo – «Супер Марио» и «Геймбой», для умных детей существуют более интеллектуальные игры – например, «Ежик Соник» компании Sega. Затем, поскольку рынок был быстро освоен, мы обнаружили, что младшие мальчики все чаще и чаще покупали «Соник»: они хотели быть похожими на своих старших братьев. Нашей целью было добиться превосходства Sega над Nintendo и постепенно вытеснить последнюю с рынка. И это дало свои результаты: в Европе Sega догнала Nintendo и имела 45% рынка, а у себя дома, в Японии, ее доля была незначительной.

К 1991 году продажи Sega в Европе неожиданно поднялись, достигнув £150 млн., хотя в 1988 году они составляли £2 млн. К этому моменту нас довольно часто посещала пугающая мысль, что мыльный пузырь однажды может лопнуть. Чтобы удержать свое положение, мы каждый год должны были платить компании Sega £70 млн. за продажу их игр, не зная, каков будет реальный объем продаж. Всегда существовала опасность, что поскольку в первую очередь эти игры продавались в очень узком сегменте (среди подростков), в случае неожиданного появления другого развлечения продажи игр Sega ожидал бы коллапс. Одинаковое давление на всех обеспечивало условия, при которых никто не хотел оставаться позади хотя бы на мгновение.

Дома я обнаружил, что Холли и Сэму начинают наскучивать компьютерные игры. Они проводили все меньше времени со своими приставками и Gameboys. Сэм начал больше слушать музыку, а Холли стали интересовать другие вещи. Как когда‑то они подтолкнули нас к идее покупки этого бизнеса, так сейчас дали первые предупреждающие сигналы о том, что рынок насыщен. Если бы мы остались в этом бизнесе, пришлось бы ассигновать огромные средства для продвижения Sega. Настало лучшее время для продажи.

Продажа лицензии компании Sega удивила как сторонних наблюдателей, так и наших банкиров: £33 млн. наличными возникли как по мановению волшебной палочки за бизнес, который в их глазах не имел никакой ценности. Эта сумма более чем в десять раз превышала покупную стоимость.

Перед тем, как началось обсуждение вопроса о продаже лицензии Sega, Роберт выделил маленькую группу людей, которые писали программное обеспечение, в отдельную компанию Virgin Interactive. В 1990 году зарождалось следующее поколение игровых технологий, где игры запускались бы с компакт‑дисков, и Роберт поручил нескольким программистам разработать программы для CD. Без необходимости беспокоиться о Ежике Сонике и компании Sega команда программистов, которую Роберт собрал в Америке, начала разрабатывать новую игру под CD‑ROM технологию. Они назвали ее «Седьмой гость», и я заметил, что она вызывала все больший интерес. Это была игра, где надо было пройти по дому с привидениями, подвергаясь со всех сторон разнообразным атакам без всякого предупреждения.

– Не знаю, что происходит в этой игре, поскольку меня всегда убивает кик‑боксер в первой комнате, – сказал мне Роберт. – Все что я знаю, это то, что эти парни говорят мне: игру «Седьмой гость» ждет большое будущее. Они говорят, что по сравнению со всем, что есть на рынке, это шаг вперед.

По мере того как мир виртуальной реальности и компакт‑дисков расширял свои возможности, и дети прокладывали свой путь через дома с привидениями на экранах компьютеров, я обнаружил себя в таком же странном мире, где должен был отражать множество атак, сыпавшихся на меня со всех сторон без предупреждения.

«Возможно, просто день выдался не очень удачным, но один из пассажиров авиакомпании Virgin на прошлой неделе был явно не впечатлен нашим сервисом в высшем классе. Запись, сделанная в гостевой книге, гласила: «Не удивительно, что ваш босс путешествует по миру на воздушном шаре».

Это была небольшая заметка, озаглавленная «ВЕРДИКТ, ВЫНЕСЕННЫЙ VIRGIN», в ворохе газетных вырезок, которые я просматривал одним июньским утром, в понедельник, в 1991 году. Это была публикация журналиста Фрэнка Кейна, который много писал об авиации и особенно – о British Airways; это была газета Sunday Telegraph, в которой лорд Кинг был членом совета директоров. Я поднял трубку и позвонил Сиду Пеннингтону, управляющему Virgin Atlantic:

– Ты видел эту публикацию в Sunday Telegraph? Пожалуйста, пришлите мне копии страниц гостевой книги за последние две недели.

Мне казалось, что все это неправда. У нас так редко бывали жалобы от пассажиров, что я был уверен – экипаж предупредил бы меня об этом. Я нашел запись в книге жалоб и предложений. Было написано именно так, как процитировал Кейн, за исключением одного: он не заметил последней строки: «А если серьезно, я прекрасно провела время».

Все остальные записи в книге об этом полете были в высшей степени лестными. Я не имею ничего против критики в прессе, если она справедлива, но в данном случае это определенно было не так. Я нашел пассажирку, сделавшую запись в книге, это оказалась Кэти Холлэнд. Я позвонил, чтобы убедиться, что она довольна полетом. Она заверила меня, что полет былпрекрасный и что, как она дала понять, это было просто шуткой. После этого я написал в Sunday Telegraph, отметив, что Кейн не привел высказывание целиком. Я знал, что многие пожилые читатели Sunday Telegraph были настроены скептически в отношении полетов самолетами авиакомпании Virgin, но этот обрывок записи мог усугубить их неприятие. То, что было нечаянной, не заслуживающей внимания шуткой со стороны журналиста, значило много тысяч фунтов, недополученных Virgin Atlantic и моими банкирами. Но что было еще хуже, Кэрол Тэтчер позже прочитала эту заметку на телевидении в шоу Дэвида Фроста. Я написал ей, указывая, что журналист ввел ее в заблуждение, но урон был нанесен. Шесть миллионов зрителей не знали о том, что комментарий был выхвачен из контекста.

Я позвонил Кейну, чтобы высказать свои претензии, и он был сконфужен.

– Ой, извините меня за эту неправильную цитату, – сказал он. – Я смотрел через плечо соседа, и это все, что я смог увидеть.

– Ничего, – сказал я.

– В этой же книге был другой комментарий, – продолжал Кейн. – В нем говорилось: «Я не мог взять билет на рейс ВА, потому что сегодня они раздавали билеты. Я рад. С этого момента и впредь я буду летать самолетами Virgin».

Через два дня он снова позвонил мне.

– Вы все еще являетесь владельцем ночного клуба Heaven? – спросил он.

Я был поражен. Фрэнк Кейн был журналистом, который освещал тему финансов в Sunday Telegraph. Heaven, самый большой ночной клуб для геев в Европе, был всегда удобной мишенью для «аморальных наскоков» бульварной прессы, но я не мог взять в толк, как ответственный журналист, работавший в отделе деловой жизни Sunday Telegraph, может этим интересоваться. – Да, – ответил я.

– Это очень непристойное заведение?

– Нет, это просто ночной клуб для геев.

– Разве у вас не возникает проблем с лицензированием? Я слышал, что были некоторые нарекания.

– Нет, я так не думаю.

– Я просто смотрю на ваши счета за прошлый год и думаю, что они вводят в заблуждение, – сказал Кейн, меняя тему разговора. – Сделки с иностранной валютой выглядят подозрительно.

Я как можно лучше объяснил ему, как производилась калькуляция, и перед тем, как повесить трубку, он сказал:

– Не беспокойтесь. Я не собираюсь на вас нападать.

Было очень необычно, что журналист из Сити вот так, на расстоянии, интересуется ночным клубом Heaven. Его комментарии также перекликались с множеством других вопросов, которые я получал о ночном клубе Heaven и нашей бюджетной политике. Я не мог понять, как это все связано, очевидно, я что‑то упускал из виду, но не знал, что именно. Это было большой загадкой. Чтобы быть справедливым к Фрэнку, должен признать, что он просто делал свою работ)', но я так и оставался в неведении, кто же был источником всей этой чепухи.

Я положил трубку и написал письмо Тревору Гроуву, редактору Sunday Telegraph, выражая беспокойство по поводу того, что газета действительно пытается собрать на меня компромат. Гроув позвонил мне, чтобы, в свою очередь, сказать, что сражение между авиакомпаниями British Airways и Virgin нашло полное освещение в прессе, и что вопрос о ночном клубе Heaven был обусловлен только желанием выяснить, в которую из дочерних компаний он входит. Он признал, что цитата из книги жалоб и предложений была приведена некорректно, на этом мы и остановились.

Согнувшись, я ждал внутри фургона сигнала к действию. Было 4 часа утра 7 июля 1991 года, вот‑вот должно было встать солнце, и мы были припаркованы на круговой транспортной развязке с внешней стороны аэропорта Хитроу. Мы наняли кран, который медленно опускал красный флаг с логотипом Virgin на хвост Concorde, припаркованного неподалеку. Стенды с надписью «ТЕРРИТОРИЯ VIRGIN» были установлены напротив стендов British Airways. Флаг был готов, и я быстро перебежал через дорогу. Представители газет и съемочные группы вышли из фургона, припаркованного позади нас, все обвешанные оборудованием.

По столь торжественному случаю я был облачен в парчовый сюртук, на одном плече покачивался игрушечный попугай. Один мой глаз скрывала повязка, а из‑за пояса торчал меч. Поскольку движение становилось все более оживленным, все проезжавшие машины притормаживали, чтобы погудеть, а их водители весело аплодировали. После неистового лоббирования, нам, в конце концов, был разрешен допуск в аэропорт Хитроу, и мы хотели, чтобы мир узнал об этом. Скоро к нам подъехала полиция.

– Я вижу, все веселятся, – сказал полицейский. – Хотя люди из British Airways попросили арестовать вас.

– Вы арестовываете меня? – спросил я.

– Конечно же, нет, – засмеялся полицейский. – Я сказал ВА, что ничто больше не будет играть им на руку!

Я оделся как пират, потому что лорд Кинг так называл меня. Он считал, что я грабил его маршруты и отбирал доходы, которые почему‑то заслуженно принадлежали British Airways. Я решил поймать его на слове и «угнать» Concorde, поместив логотип Virgin поперек хвоста самолета.

Одна из причин, почему я наряжаюсь и переодеваюсь в маскарадные костюмы, – дать возможность фотокорреспондентам сделать хорошие снимки и поместить их в газеты, и таким образом продвигать брэнд компании Virgin. Сегодняшний день не был исключением, и фотография обошла первые страницы газет по всему миру. Приятным побочным продуктом таких фотографий является то, что они заставляют людей улыбнуться.

7 июля самолеты Virgin начали свои полеты в аэропорт и из аэропорта Хитроу. Как и предсказывал Хью Уэлберн, продажи по предложенным нами трем маршрутам – Нью‑Йорк, Токио и Лос‑Анджелес – быстро возросли на 15%. 14 июля в журнале «Новости ВА», который для внутреннего пользования издавала British Airways, была опубликована статья, озаглавленная «Virgin готова вырвать еще больше мест». В ней снова говорилось о том, как это было несправедливо, что конкуренту, предлагавшему услуги по более низким ценам, было позволено соперничать с ними.

16 июля лорд Кинг встал на ежегодном общем собрании авиакомпании British Airways и объявил, что ВА перестанет выделять свои ежегодные пожертвования в пользу консервативной партии. Лорд Кинг не подумал, что это делало явным тот факт, что они считали, что в прошлом пожертвование денег консерваторам помогало им добиваться для себя разных привилегий. Некоторые критики отмечали, что эти самые пожертвования, общая сумма которых достигла £180 тыс. с тех пор, как ВА была приватизирована в 1987 году, помогли гарантировать благожелательное к ней отношение всякий раз, когда руководству British Airways было необходимо решать свои вопросы в Департаменте транспорта. Если бы авиакомпания в Нигерии давала деньги и бесплатные авиабилеты членам правящей партии за предоставление гарантий их монополии, на Западе отнеслись бы к этому с презрением как к вопиющей коррупции. «Делать бизнес в Африке невозможно!» – резко возражали бы люди. – «Посмотрите на нигерийцев: они же так чертовски продажны!» Взрыв аплодисментов, вознаградивший руководство British Airways за его заявление на ежегодном общем собрании 16 июля, поразил меня.

В действительности влияние ВА распространялось дальше простого предоставления денег консервативной партии. Летом я делал презентацию перед членами парламента об отсутствии конкуренции в британской авиации. После нее я выпивал с членами парламента и разговорился с двумя из них об их планах на отпуск.

– Ты уже встретился со своим агентом бюро путешествий? – спросил один из них.

– Нет, я просто позвоню им, чтобы они взяли мой бесплатный билет.

– И кто же этот агент бюро путешествий? – спросил я.

– Конечно, British Airways! – ответили они хором.

Когда лорд Кинг прекратил пожертвования в адрес консерваторов, я надеялся, что это лишит British Airways благосклонности так же твердо, как предыдущие пожертвования эту благосклонность обеспечивали. Я надеялся, что правительство начнет поощрять здоровую конкуренцию. На следующий день после ежегодного собрания ВА сэр Майкл Бишоп, председатель компании British Midland, и я сделали заявление для печати, которое содержало поздравления британскому правительству в связи с открытием Хитроу и поддерживало его в противовес критике British Airways.

Несмотря на все восторги, связанные с началом наших полетов из аэропорта Хитроу в июле 1991 года, было ясно, что авиакомпания Virgin Atlantic некоторое время не сможет расширяться далее. Так или иначе, мы не могли предложить новый маршрут в течение еще трех лет, пока в 1994 году не начали летать в Гонконг. Виной тому была одна из самых агрессивных, фокусированных и порочных кампаний, когда‑либо предпринимаемых авиакомпанией против меньшего конкурента.

 

Подай на ублюдков в суд