Заслуга Платона заключается в том, что он вносит новый исключительно рациональный взгляд на объяснение и познание мира, приходит к открытию другой реальности – сверхчувственного, надфизического, умопостигаемого пространства. Это приводит к пониманию двух планов бытия: феноменального, видимого, и невидимого, метафизического, улавливаемого исключительно интеллектом; тем самым Платон впервые подчеркивает самоценность идеального.
Философия Платона носит характер объективного идеализма, когда за первооснову сущего принимается безличный универсальный дух, надиндивидуальное сознание.
Истинные причины вещей Платон видит не в физической реальности, а в умопостигаемом мире и называет их «идеями», или «эйдосами». Вещи материального мира могут меняться, рождаются и умирают, а вот их причины должны быть вечными и неизменными, должны выражать сущность вещей. Главный тезис Платона заключается в том, что «…вещи можно видеть, но не мыслить, идеи же, напротив, можно мыслить, но не видеть».
При разработке вопроса о знании и его видах Платон исходит из того, что виды знания должны соответствовать видам, или сферам, бытия. В диалоге «Государство» он разделяет знание на чувственное и интеллектуальное, каждое из которых, в свою очередь, делится на два вида. Чувственное знание состоит из «веры» и «подобия». Посредством «веры» мы воспринимаем вещи в качестве существующих, а «подобие» – это некоторое представление вещей, мыслительное построение, основывающееся на «вере». Знание такого рода не является истинным, и Платон называет его мнением, которое не есть ни знание, ни незнание и находится между ними обоими.
«Знание направлено на бытие, чтобы познать его свойства» (Гос-во, 273), в то время как мнение – это всего лишь становление. Знание – истинно, а мнение неистинно. Мир бытия и мир становления — два нетождественных мира, мышление и мнение относятся к разным мирам, а поэтому, хотя истина остается все же за мышлением, мнение не становится от этого иллюзорным. Мнение аналогично истине в той же пропорции, и поэтому вполне допустима такая ситуация, когда правильно составленное мнение может именоваться истинным мнением.
Интеллектуальное знание доступно лишь тому, кто любит созерцать истину, и делится на мышление и рассудок. Под мышлением Платон понимает деятельность ума, непосредственно созерцающую интеллектуальные предметы. В сфере рассудка познающий тоже пользуется умом, но для того, чтобы понимать чувственные вещи как образы. Интеллектуальный вид знания – это познавательная деятельность людей, которые рассудком созерцают сущее. Таким образом, чувственные вещи постигаются посредством мнения, и по отношению к ним знание невозможно. Посредством знания постигаются лишь идеи, и только в отношении них возможно знание.
Знание и есть способность постичь вечное, истинное, тождественное себе самому – то есть «идеи» и высшую из них «идею» блага. Душа – посредник между мирами «идей» и чувственных вещей. Цель души – постижение «идеи». Познание – это процесс вспоминания душой того, что она знала, находясь в мире «идей», до своего воплощения в чувственном мире. Душа познает всегда, так как она бессмертна, а, соприкоснувшись с чувственным миром, начинает припоминать уже известные ей сущности вещей.
Будучи приближенной к миру бытия, душа имеет исконное знание истины, пробуждаемое в ее земном существовании с помощью диалектического рассуждения; сложенные вместе, знание и рассуждение составляют мышление, направленное на бытие, то есть на то, что не имеет связи с материальным миром.
Относительно вещей материальных, имеющих рождение и пребывающих в становлении, невозможно знание, бессмысленно рассуждение, непригодно мышление. Здесь душа пользуется совсем другими инструментами — более или менее правильным воззрением (мнением), которое складывается из запечатленного в памяти подобия вещи и убеждения в его достоверности (уподобление и вера).
Люди, обладающие знанием, а не мнением – это философы. Но естественно, что подавляющее большинство людей не таковы.Люди, обладающие знанием, а не мнением – это философы. Но естественно, что подавляющее большинство людей не таковы.Философ – тот, кто стремится восходить от менее совершенного знания к более совершенному.
Мир идей, по Платону, – мир истинно сущего бытия. Ему противопоставляется мир небытия – это материя, беспредельное начало и условие пространственного обособления множественности вещей. Оба эти начала одинаково необходимы для существования мира вещей, но первенство отдается миру идей: не будь идей, не было бы и материи. Мир же вещей, чувственный мир, есть порождение мира идей и мира материи, то есть бытия и небытия. Таким разделением Платон подчеркивает, что сфера идеального, духовного имеет самостоятельную ценность.
Каждая вещь, будучи причастна к миру идей, есть подобие идеи с её вечностью и неизменностью, а материи вещь «обязана» своей делимостью и обособленностью. Таким образом, мир чувственных вещей соединяет в себе две противопо-ложности и находится в области становления и развития.
Билет 21. Четыре аргумента Платона в пользу бессмертия души (по диалогу Платона «Федон»)
«Федон» — один из диалоговПлатона. Назван по имени сократовского ученика Федона, основателя Элидо-эретрейской школы. Он и Эхекрат являются участниками диалога. Имея целью описать последний день жизни Сократа, диалог содержит его попытку доказать своим молодым ученикам, что его душа переживёт его тело и после смерти будет путешествовать по прекрасным местам.
Федон излагает Эхекрату рассуждения Сократа о душе и теле. Душа по сути своей есть чистое, свободное от всяких материальных грузов и уз мышление. Его чистоте, однако, мешает жизнь тела с его низменными страстями и устремлениями. Истинные сущности вещейможно познать только незамутнённым разумом, которого не обременяют чувства. Такое идеальное познание недостижимо в земной жизни, ведь душа здесь неспособна разорвать связь с телом, его можно заполучить лишь после смерти, в потустороннем мире. «Чистый разум» - это не только рациональное познание. Он несёт с собой ещё и все моральные добродетели: мужество, справедливость и воздержность. Поэтому правы адепты религиозных таинств, которые учат о спасении в потустороннем мире
В ответ на сомнения одного из учеников, Кебета, о возможности существовании души после смерти. В ответ Сократ приводит четыре доказательства бессмертия души.
Первый аргумент Сократа в пользу бессмертия души: взаимное порождение противоположностями друг друга. Сократ излагает миф о переселении душ, а затем говорит, что все существующие в мире противоположности не могут существовать друг без друга, ибо они друг друга определяют и порождают.Без понятия о «большем» мы не имели бы понятия о «меньшем», без понятия «тепла» не могли бы объяснить, что такое «холод». Таковы же и жизнь со смертью: без одного нет другого. Жизнь постоянно порождает смерть, а, следовательно, и смерть должна рождать жизнь =>душа после смерти тела переходит в другое состояние, уже без земного тела, а одна из неземных душ опять возвращается к земному бытию (космический круговорот).
Второй аргумент Сократа в пользу бессмертия души: идеи разума как припоминание того, что душа воспринимала до рождения человека. Наш ум мыслит не только чувственными образами, но чисто абстрактными понятиями, целиком лишёнными всякой конкретной оболочки. Для примера Сократ берёт понятие «равенства». Как оно и подобные ему идеи в нас возникли? Сократ отвергает возможность, что мы могли получить его из материального мира, ибо полностью «равных» предметов нет – в любых двух вещах неизбежно содержатся хоть какие-то отличия. Значит, идею об абсолютном, абстрактном равенстве мы не выводим из жизненного опыта, а получаем «заранее», a priori.Она возникает в нас ещё до всяких восприятий материального мира, до рождения – как и все прочие общие идеи: прекрасного, доброго, справедливого, священного. Наши души существовали прежде, чем родились наши тела, и придя в мир, мы уже имели воспоминания о созерцании душою в ином мире бестелесных идей. Это даёт добавочное подтверждение первому доказательству о взаимопереходе противоположностей.
Третий аргумент Сократа в пользу бессмертия души: зыбкость чувственной материи и вечная неизменность идей разума. Каждый предмет имеет постоянно меняющуюся, зыбкую, неустойчивую чувственную сторону – и свою же вечную, неизменную идею, постигаемую умом. Первую мы воспринимаем телесными органами чувств, а вторую – высшей, разумной частью души. Хотя душа и тело представляют собой одно существо, душа ближе к неизбывному, божественному, а тело – к изменчивому, земному. Следовательно, душа весьма близка к вечному, неразрушимому и неразложимому, несмотря на то, что вмещающее её тело отличается противоположными свойствами.Если душа человека при жизни воздерживалась от телесных вожделений и стремилась во всём следовать разуму, чистоте и красоте, то после телесной кончины она пребудет с богами. Если же она, уподобляясь деятельности тела и подчиняясь ему, была тяжелой, порочной, безобразной, неразумной, то такой она и предстанет в загробном мире, получив там заслуженные наказания и новое переселение в грубые животные тела.
Поднимаются вопросы о сущности души, а именно сомнения о том, что душа является таковой, какой ее описал Сократ. Поклонник учения Пифагора Симмий говорит, что если душа такова, какой ее обрисовал Сократ, то она подобна гармонии звуков, издаваемых лирой. Но когда ломается и погибает лира, с нею гибнет и её гармония. Кебет говорит, что факт существования души до рождения тела ещё не доказывает того, что она сохранится после телесной смерти. Ответ Сократа звучит так: гармония звуков создаётся лирой, но тело не правит душой, а напротив, душа по своей природе управляет телом и создаёт его гармонию. Так Сократ опровергает мнение Симмия, а высказываемое им затем возражение Кебету является четвертым аргументом в пользу бессмертия души.
Четвёртый аргумент Сократа в пользу бессмертия души: душа как неуничтожимая идея смертного тела. Платон от лица Федона так излагает это рассуждение Сократа: в жизни мы видим немало примеров, когда вещи меняют свои свойства, часто приобретая не просто иные качества, но и прямо противоположные тем, которые имелись у них недавно. Например, если к единице прибавить другую единицу, получится двойка. Но означает ли это, что сами идеи могут исчезать, гибнуть и переходить друг в друга? Нет, изменения относятся здесь лишь к материальным вещам. При дополнении или разделении единичного тела сами идеи единичности и нечётности никуда не исчезают. Они лишь «отступают» от вещи, и она «облекается» в другие идеи, которые, однако, также существовали вечно, помимо материи, а не возникли в момент её изменения и не этим изменением чувственного предмета были созданы.Сократ утверждает в «Федоне», что телесный мир не может порождать идеи. Он зависит от них, а не они от него. Идею без вещи мы можем сознавать, а вещь, лишённую всякой идеи, – нет. Идея является «причиной» вещей, а не вещь причиной идеи. Изменчивые телесные предметы постоянно сопричастны определённым идеям, которые вечны и неизменны. Так и душа – идея тела, лишь сопричастная ему. Когда умирает тело, душа не уничтожается, а только отделяется, «отстраняется» от своей прежней бренной оболочки.
23. Притча о пещере. Путь к постижению чистого бытия. (7 книга «Государства»).
Начало мифа – это описание места действия: «подземное жилище, наподобие пещеры». Там находятся люди в крепких оковах, что не позволяют им обернуться к свету или оглянутся по сторонам. Эти люди видят только то, что прямо перед ними. Они находятся лицом от огня и света, который он дает. Рядом проходит стена, за которой другие, свободные люди несут разные вещи: статуи, предметы обихода и роскоши. Люди, что являются узниками пещеры, видят не сами предметы, а лишь их тени. Они рассматривают их, дают названия, но их настоящий вид, цвет, сама суть предметов им недоступны. Так же и звуки, которые они могут услышать, заключенные в оковы люди ошибочно приписывают теням. Они не видят истинных предметов, а лишь тени и свое представление о них.
Далее Платон в своем диалоге с Главконом развивает сюжет так: он ведет читателя к мысли, как поведет себя узник, если его освободят и разрешат посмотреть на вещи, чьи тени он видел. Собеседник Платона говорит, что это было бы мучительно больно бывшему узнику, тут «нужна привычка».
И Платоном, и Главконом признается высокая вероятность того, что освобожденный узник пещеры сможет понять и принять суть настоящих предметов, оставив тени их как ошибочное восприятие. Но что будет, если узник вернется назад? Платон и Главкон приходят к мысли, что, вернувшись в пещеру, бывший освобожденный попытается раскрыть глаза своим сотоварищам. Будет ли он принят и понят ними? К сожалению, нет, он для них будет смешным и безумным до той поры, пока его глаза не привыкнут к мраку и тени снова не заступят на место реальных очертаний. Более того, его закованное в вечные оковы окружение будет считать, что его свобода и пребывание вне пещеры сделали его нездоровым и что им самим не стоит стремиться к освобождению.
Тени видимы органами чувств, голоса слышимы ими же. Но необходимо приложить усилия, чтобы понять суть вещей. Именно сверхчувственность есть приложение умственных усилий;Пещера ограничивает видимость человека, его мыслительную деятельность. Пещера как рамки для человеческого познания. Если ее узник выходит за рамки, устои внутри их не меняются и его назад уже не принимают. Пещера сама будто защищает себя от разрушения. Если бы люди внутри ее видели хоть раз солнечный свет, они бы все отдали, чтобы выйти из тьмы. Но пещера закрывает от них этот свет, а одиноким пророкам нет веры.
Что есть для Аристотеля «знание»? Как видит Аристотель «начало» философии и ее цель? Что есть «мудрость»? Учение Аристотеля о четырех причинах вещей.
1. Что есть для Аристотеля «знание»?
Опыт – есть знание единичного, а искусство – знание общего. Аристотель говорит, что владеющий искусством не сможет решать единичные проблемы, потому что он не обладает опытом. Напротив, тот кто обладает опытом не сможет решать новые задачи, потому что он не знает «общего». Так же люди выбирают себе тех наставников, кто может ответить на вопрос «почему» и объяснить как все устроено. Следовательно, для Аристотеля знание – обладание
К знанию стали стремиться ради понимания, а не ради пользы.Обладание ею можно бы по справедливости считать выше человеческих возможностей, потому что во многих отношениях природа людей рабская, так, что, человеку же не подобает искать несоразмерного ему знания.
2. С точки зрения Аристотеля, философия – не вдохновение и не экстаз, а наука, предметом которой являются высшие принципы, или начала бытия.: одной такой причиной он считает сущность, или суть бытия вещи [ведь каждое "почему" сводится в конечном счете к определению вещи, а первое "почему" и есть причина и начало); другой причиной мы считаем материю, или субстрат [hypokeitmenon); третьей-то, откуда начало движения; четвертой - причину, противолежащую последней, а именно "то, ради чего", или благо [ибо благо есть цель всякого возникновения и движения). С точки зрения Аристотеля, предметом философии является реальность как целое, рассматриваемая с точки зрения ее собственных начал, или первопричин.
3. Что есть «мудрость»?
Мудрый человек, насколько это возможно, знает все, хотя он и не имеет знания о каждом предмете в отдельности. Мудрый тот, кто способен познать трудное и нелегко постижимое для человека (ведь восприятие чувствами свойственно всем, а потому это легко и ничего мудрого в этом нет). Более мудр во всякой науке тот, кто более точен и более способен научить выявлению причин, мудрость необходима ради познания, а не извлечения пользы,мудрый не должен получать наставления, его словам должны следовать те, кто менее мудр. Человек, имеющий опыт, считается более мудрым, нежели те, кто имеет только чувственные восприятия. Более мудр во всякой науке тот, кто более точен и более способен научить выявлению причин.
4. Аристотель разработал учение о четырех первоначалах или первопричинах всего сущего:
1) формальная причина - форма (эйдос, идея, сущность, эссенция) сущность, которая находится в ней самой, обуславливает «суть бытия» или ее первую сущность, то без чего вещи нет;
2) материальная – то, из чего состоят вещи. Материя и форма, два вечных начала, взаимосвязаны таким образом, что форма являет собой сущность материи, а материя – то, в чем эта форма запечатлена.
3) источник движения – «действующая причина», движущая. Возникает вопрос, как возможно само движение. Логика рассуждения Аристотеля: Если рассматривать в качестве причины движения какую либо другую вещь, то мы неизбежно перейдем к дурной бесконечности. Для избежания этого требуется признать наличие самодвижности, самодвижущей причины, которая определяет активность всех форм.
4) Цель (то, ради чего). Ни бытие вещи, ни ее движение немыслимо без четвертой причины – целевой, направляющей движение к определенной цели.
Завершает Аристотелевскую концепцию четырех первопричин учение об абсолютном Уме как наивысшей ступени бытия, которое уже ничем не обусловлено, а зависит только от самого себя (Бог есть чистая форма и первая сущность). Такую сущность Аристотель называет также «перводвигателем».
Общая формулировка четырех принципной структуры: вещь есть материя, форма, действующая причина и определенная целесообразность, то есть каждая вещь есть овеществленная форма с причинно-целевым назначением.
25. КРИТИКА АРИСТОТЕЛЕМ ПЛАТОНОВСКОЙ ТЕОРИИ ИДЕЙ (ГЛАВЫ 6–9 ПЕРВОЙ КНИГИ «МЕТАФИЗИКИ»).
Возражения Аристотеля против платоновской теории «идей» могут быть в основном сведены к четырем.
Основное возражение Аристотеля состоит в том, что, вводя «идеи» как самостоятельное бытие, отдельное от существования чувственных вещей, Платон развивает теорию, в которой «идеи» оказываются бесполезными как для объяснения познания вещей, так и для объяснения их бытия.
Согласно первому возражению Аристотеля, «идеи» бесполезны для объяснения знания, гипотеза о существовании идей не дает познанию вещей ничего нового: платоновские «идеи» — простые копии, или двойники, чувственных вещей; в содержании «идей» нет ничего, чем они отличались бы от соответственных им чувственных вещей. По Платону, общее имеется в «идеях». Но так как оно имеется и в отдельных чувственных вещах и так как в «идеях» оно то же, что и в отдельных вещах, то в «идеях» не может быть никакого нового содержания, которого не было бы в вещах. Например, «идея» человека, или, согласно Платону, человек сам по себе, в своей сущности ровно ничем не отличается от суммы общих признаков, принадлежащих каждому отдельному чувственному человеку.
Второе возражение Аристотеля — в том, что постулируемая Платоном область «идей» бесполезна не только для познания, но и для чувственного существования. Чтобы иметь значение для области чувственных вещей, царство «идей» должно существовать внутри области чувственных вещей. Но как раз у Платона область «идей» начисто обособлена от мира чувственных вещей. Поэтому не может существовать никакого основания для какого бы тони было отношения между ними.
Платон понимает, что вопрос об отношении между обоими мирами должен возникнуть необходимо. Но Платон слишком легко обходит возникающую здесь трудность. Он отделывается от нее разъяснением, согласно которому вещи чувственного мира «участвуют» в «идеях». Объяснение это — очевидное повторение приема пифагорейцев, которые в ответ на вопрос об отношении вещей к числам говорили, будто чувственные вещи существуют «по подражанию» числам. Однако, по Аристотелю, и ответ пифагорейцев и ответ Платона — не настоящее объяснение, а пустая метафора. В частности, у Платона слово «участвуют» не дает строгого определения отношения между обоими мирами. Но такое определение, согласно Аристотелю, и невозможно, так как платоновские «идеи» — не непосредственные сущности чувственных вещей.
Третье возражение Аристотеля основывается на рассмотрении платоновского учения о логических отношениях «идей». Это, во-первых, логические отношения между самими «идеями» и, во-вторых, отношения между «идеями» и чувственными вещами.
Логическое отношение между «идеями» есть отношение общих идей к «идеям» частным. При этом, согласно учению Платона, общее — сущность частного. Но два этих положения — отношение общих идей к частным и положение, согласно которому «идеи» субстанциальны, — по мнению Аристотеля, противоречат друг Другу. А именно: выходит, что одна и та же идея может быть одновременно и субстанцией и несубстанцией: субстанцией, так как, будучи по отношению к подчиненной ей частной идее более общей, она имеется налицо или отображается в этой частной идее как ее сущность; и в то же время она не будет субстанцией по отношению к более общей сравнительно с ней идеей, которая и есть для нее ее субстанция.
Четвертое возражение Аристотеля против теории «идей» Платона состоит в указании, что теория эта не дает и не может дать объяснения важному свойству вещей чувственного мира. Свойство это — их движение, становление: возникновение и гибель. Так как идеи образуют, согласно Платону, особый и совершенно отдельный, замкнутый мир сущностей, то Платон не способен указать причину для непрерывно происходящего в чувственном мире изменения и движения.
