Расширение понятия «рабочий класс».

 

Одной из главных особенностей теории Маркса было выяснение «всемирно-исторической роли рабочего класса», т.е. той объективной материальной силы, которая будет способна и вынуждена осуществить предстоящее преобразование общества. Поэтому принципиальный вопрос марксистской теории – что такое рабочий класс. Анализ истории марксизма, теоретического наследия Маркса и Энгельса позволяет утверждать, что соответствующие представления основоположников этой теории со временем существенно развивались, что нашло свое выражение прежде всего в расширении самого понятия «рабочий класс».

Уже в «Проекте Коммунистического символа веры» (июнь 1847 г.) и в «Принципах коммунизма» (октябрь 1847 г.) Энгельс дает принципиально важное определение того, что такое пролетариат, рабочий класс, трудящийся класс в отличие от класса капиталистов. Вот эти важнейшие определения:

В «Проекте»: «Пролетариат – это тот класс общества, который живет исключительно за счет своего труда, а не за счет прибыли с какого-нибудь капитала…»[711].

В «Принципах»: «Пролетариатом называется тот общественный класс, который добывает средства к жизни исключительно путем продажи своего труда, а не живет за счет прибыли с какого-нибудь капитала… Одним словом, пролетариат, или класс пролетариев, есть трудящийся класс XIX века… Пролетариат возник в результате промышленной революции, которая произошла в Англии во второй половине прошлого века и после этого повторилась во всех цивилизованных странах мира»[712].

В «Манифесте Коммунистической партии» (декабрь 1847 г. – январь 1848 г.) такие прямые определения отсутствуют. Но 40 лет спустя в примечании к английскому изданию 1888 года Энгельс повторил аналогичное определение: «Под буржуазией понимается класс современных капиталистов, собственников средств общественного производства, применяющих наемный труд. Под пролетариатом понимается класс современных наемных рабочих, которые, будучи лишены своих собственных средств производства, вынуждены, для того чтобы жить, продавать свою рабочую силу»[713].

В связи с этими определениями возникает ряд вопросов:

1. Сводятся ли все классы буржуазного общества к этим двум? Что представляют собой – с точки зрения такого определения – промежуточные слои при капитализме? На это основоположники марксизма дали ответ: это – мелкая буржуазия города и деревни, это чиновники, которые превращают или по крайней мере стремятся превратить государство в свою частную собственность, и т.д. Можно сказать так: те, кто не может жить, используя только свои индивидуальные средства производства, или только на прибыль со своего капитала.

2. Что представляет собой трудящийся класс XXI века?

3. Если трудящийся класс XIX века возник в результате промышленной революции, то в результате чего формируется трудящийся класс XXI века?

Марксистский ответ на два последних вопроса может быть дан только с учетом дальнейшего развития теоретических представлений Маркса и Энгельса и, главное, с учетом качественных изменений современного общества.

Углубленное изучение капиталистического способа производства привело Маркса в его главном труде, «Капитале», к концепции «совокупного рабочего» (Gesamtarbeiter).

В апреле 1862 года во втором черновом варианте «Капитала» (рукопись 1861 – 1863 гг. «К критике политической экономии») Маркс отмечает: «К числу этих производительных работников [Arbeiter] принадлежат, разумеется, все те, кто так или иначе участвует в производстве товара, начиная с рабочего [Handarbeiter] в собственном смысле слова и кончая директором [manager], инженером (в отличие от капиталиста)»[714].

В 1864 году в рукописи «Главы шестой» (I тома «Капитала»), а затем в 1873 году в авторизованном французском издании I тома «Капитала» Маркс конкретизирует: «…один больше работает руками, другой больше головой, один как управляющий, инженер, технолог и т.д., другой как надсмотрщик, третий непосредственно как рабочий физического труда или даже как простой подручный…»[715]

Наконец, в последнем прижизненном (точнее: подготовленном при жизни автора), третьем издании I тома «Капитала» (1883) Маркс окончательно формулирует эту важную мысль:

«Пока процесс труда является чисто индивидуальным, один и тот же рабочий объединяет все те функции, которые впоследствии разделяются. При индивидуальном присвоении предметов природы для своих жизненных целей рабочий сам себя контролирует. Впоследствии его контролируют. Отдельный человек не может воздействовать на природу, не приводя в движение собственных мускулов под контролем своего собственного мозга. Как в самой природе голова и руки принадлежат одному и тому же организму, так и в процессе труда соединяются умственный и физический труд. Впоследствии они разъединяются и доходят до враждебной противоположности. Продукт превращается вообще из непосредственного продукта индивидуального производителя в общественный, в общий продукт совокупного рабочего, т.е. комбинированного рабочего персонала, члены которого ближе или дальше стоят от непосредственного воздействия на предмет труда. Поэтому уже сам кооперативный характер процесса труда неизбежно расширяет понятие производительного труда и его носителя, производительного рабочего. Теперь для того, чтобы трудиться производительно, нет необходимости непосредственно прилагать свои руки; достаточно быть органом совокупного рабочего, выполнять одну из его подфункций. Данное выше первоначальное определение производительного труда, выведенное из самой природы материального производства, всегда сохраняет свое значение в применении к совокупному рабочему, рассматриваемому как одно целое. Но оно не подходит к каждому из его членов, взятому в отдельности» (курсив мой. – Г.Б.)[716].

Мы вправе констатировать, что в «Капитале» Маркс расширяет понятие «производительный труд» и вводит понятие «совокупный рабочий».

Проходит еще десятилетие. Развивая эту идею, Энгельс вводит понятие «пролетариат умственного труда» (во французском оригинале «prolétariat intellectuel»):

«Пусть ваши усилия, – обращается он к Международному конгрессу студентов-социалистов в декабре 1893 года, – приведут к развитию среди студентов сознания того, что именно из их рядов должен выйти тот пролетариат умственного труда, который призван плечом к плечу и в одних рядах со своими братьями рабочими, занятыми физическим трудом, сыграть значительную роль в надвигающейся революции.

Буржуазным революциям прошлого от университетов требовались только адвокаты, как лучшее сырье, из которого формировались их политические деятели; для освобождения рабочего класса понадобятся, кроме того, врачи, инженеры, химики, агрономы и другие специалисты, ибо дело идет о том, чтобы овладеть управлением не только политической машиной, но и всем общественным производством, а тут уж нужны будут отнюдь не звонкие фразы, а солидные знания» (курсив мой. – Г.Б.)[717].

Итак, пролетариат умственного труда – это врачи, инженеры, химики, агрономы и другие специалисты. В сочетании с концепцией Энгельса о возрастании роли общественного сознания в жизни общества, а, соответственно, и с возрастанием роли и удельного веса того, что Маркс и Энгельс называли духовным производством, в совокупном общественном производстве, – что наглядно подтверждается современной научно-технической и информационной революцией, – эта эволюция представлений Маркса и Энгельса о рабочем классе дает необходимые теоретические предпосылки для разработки современной марксистской концепции рабочего класса, а, следовательно, и концепции его политического господства в переходный период к новой общественной формации.

На правильном понимании идеи Маркса и Энгельса о диктатуре пролетариата необходимо тоже остановиться.

Понятие диктатуры пролетариата было для Маркса и Энгельса тождественно политическому господству пролетариата, рабочего класса. Диктатура пролетариата противопоставлялась диктатуре буржуазии. В отличие от аналогичных идей у предшественников (например, у бабувистов, бланкистов, вейтлингианцев), она мыслилась как диктатура не какого-то революционного меньшинства, а рабочего класса. Диктатура пролетариата – это государство переходного периода, она отмирает вместе с отмиранием классов. Уже «Манифест Коммунистической партии» свидетельствует о том, что диктатура пролетариата не противопоставляется демократии. Но она противопоставляется буржуазной псевдодемократии. Приведем некоторые основные высказывания о диктатуре пролетариата в теоретическом наследии Маркса и Энгельса:

1845 год – Маркс и Энгельс, «Немецкая идеология»:

«Каждый стремящийся к господству класс, – даже если его господство обусловливает, как это имеет место у пролетариата, уничтожение всей старой общественной формы и господства вообще, – должен прежде всего завоевать себе политическую власть»[718].

1848 год – Маркс и Энгельс, «Манифест Коммунистической партии»:

«…первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии.

Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил»[719].

1850 год – Маркс, «Классовая борьба во Франции»:

Революционный боевой лозунг парижского пролетариата во время июньского восстания 1848 года: «Низвержение буржуазии! Диктатура рабочего класса!»[720].

«… пролетариат все более объединяется вокруг революционного социализма, вокруг коммунизма, который сама буржуазия окрестила именем Бланки. Этот социализм есть объявление непрерывной революции, классовая диктатура пролетариата как необходимая переходная ступень к уничтожению классовых различий вообще, к уничтожению всех производственных отношений, на которых покоятся эти различия, к уничтожению всех общественных отношений, соответствующих этим производственным отношениям, к перевороту во всех идеях, вытекающих из этих общественных отношений»[721].

Апрель 1850 года – «Всемирное общество коммунистов-революционеров» [Société universelle des communistes révolutionaires], договор подписали: Ж. Видиль, Август Виллих, Дж. Джулиан Гарни, Адан [J. Vidil, Auguste Willich, G. Julian Harney, Adam], K. Маркс, Ф. Энгельс. В октябре 1850 г. – после раскола в Союзе коммунистов, когда бланкисты поддержали фракцию Виллиха – Шаппера [Willich – Schapper], – договор Марксом, Энгельсом и Гарни был расторгнут.

«Статья 1. Целью общества является низложение всех привилегированных классов, подчинение этих классов диктатуре пролетариата путем поддержания непрерывной революции вплоть до осуществления коммунизма, который должен явиться последней формой устройства человеческого рода»[722].

Сопоставление двух последних фактов (относящихся к 1850 году) позволяет сделать предположение о «французском» происхождении самого термина «диктатура пролетариата».

Март 1852 года – известное письмо Маркса Иосифу Вейдемейеру [Joseph Weydemeyer]:

«…классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата … эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов»[723].

1871 год – запись речи Маркса 25 сентября «О семилетии Интернационала»:

«Последним и величайшим из всех когда-либо происходивших движений была Коммуна. Коммуна представляла собой – об этом не может быть двух мнений – завоевание политической власти рабочим классом». Чтобы передать все средства труда производителю и заставить, таким образом, каждого физически пригодного индивида работать «необходима диктатура пролетариата»[724].

1873 год – Энгельс, «К жилищному вопросу»:

«… так называемые бланкисты… провозгласили не „принципы“ прудоновского плана спасения общества, а воззрения, и притом почти буквально, немецкого научного социализма о необходимости политического действия пролетариата и его диктатуры, как перехода к отмене классов, а вместе с ними и государства, как было сказано об этом еще в „Коммунистическом манифесте“ и с тех пор повторялось бесчисленное количество раз»[725].

«Впрочем, всякая действительно пролетарская партия, начиная с английских чартистов, всегда выставляла первым условием классовую политику, организацию пролетариата в самостоятельную политическую партию, а ближайшей целью борьбы – диктатуру пролетариата»[726].

1873 год – Маркс, «Политический индифферентизм». Маркс пародирует «апостолов политического индифферентизма» [gli apostoli dell’indifferenza in materia politica] (т.е. анархистов):

«Если политическая борьба рабочего класса принимает революционные формы, если рабочие на место диктатуры буржуазии ставят свою революционную диктатуру, то они совершают ужасное преступление оскорбления принципов, ибо для удовлетворения своих жалких, грубых потребностей дня, рабочие придают государству революционную и преходящую форму вместо того, чтобы сложить оружие и отменить государство»[727].

1874 год – Энгельс, «Эмигрантская литература. II. Программа бланкистских эмигрантов Коммуны»:

«Из того, что Бланки представляет себе всякую революцию как переворот, произведенный небольшим революционным меньшинством, само собой вытекает необходимость диктатуры после успеха восстания, диктатуры, вполне понятно, не всего революционного класса, пролетариата, а небольшого числа лиц, которые произвели переворот и которые сами, в свою очередь, уже заранее подчинены диктатуре одного или нескольких лиц»[728].

1874 – 1875 годы – Маркс, «Конспект книги Бакунина „Государственность и анархия“»:

«Классовое господство рабочих над сопротивляющимися им прослойками старого мира должно длиться до тех пор, пока не будут уничтожены экономические основы существования классов»[729].

1875 год – Маркс, «Критика Готской программы»:

«Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата»[730].

1891 год – в двадцатую годовщину Парижской коммуны Энгельс во Введении к новому изданию работы Маркса «Гражданская война во Франции» писал:

«В последнее время социал-демократический филистер опять начинает испытывать спасительный страх при словах: диктатура пролетариата. Хотите ли знать, милостивые государи, как эта диктатура выглядит? Посмотрите на Парижскую коммуну. Это была диктатура пролетариата»[731].

Чтобы понять, как основоположники марксизма понимали диктатуру пролетариата, достаточно обратиться к конкретному, подробному анализу опыта Парижской Коммуны в «Гражданской войне во Франции», разумеется, с учетом того, что это был уникальный исторический опыт в условиях Франции XIX века, в одном большом изолированном от всей страны городе, в течение десяти недель, когда во главе Коммуны стояли не только сторонники марксистского социализма.

1891 год – Энгельс, «К критике проекта социал-демократической программы 1891 года»:

«Если что не подлежит никакому сомнению, так это то, что наша партия и рабочий класс могут прийти к господству только при такой политической форме, как демократическая республика. Эта последняя является даже специфической формой для диктатуры пролетариата, как показала уже великая французская революция»[732].

Сопоставление приведенных высказываний с работами В.И. Ленина показывает определенное изменение представлений о диктатуре пролетариата:

«Диктатура есть господство части общества над всем обществом и притом господство, опирающееся непосредственно на насилие». «Диктатура есть государственная власть, опирающаяся непосредственно на насилие… войско»[733].

«Диктатура пролетариата… власть, опирающаяся не на закон, не на выборы, а непосредственно на вооруженную силу той или иной части населения»[734].

«Сущность буржуазного государства – „диктатура буржуазии“»[735].

«Диктатура есть власть, не связанная никакими законами». «Диктатура есть власть, опирающаяся непосредственно на насилие, не связанная никакими законами». «Революционная диктатура пролетариата есть власть, завоеванная и поддерживаемая насилием пролетариата над буржуазией, власть не связанная никакими законами»[736].

Таким образом, революционная диктатура пролетариата есть власть, опирающаяся непосредственно на насилие, не связанная никакими законами, – такого определения у основоположников марксизма еще не было.

Приведенные формулировки Ленина относятся ко времени перед Октябрьской революцией (1916 – 1917) и сразу после нее (1918). Такое понимание диктатуры пролетариата, обусловленное и спецификой места и времени, утвердилось в коммунистическом движении прошлого века и, очевидно, стало одной из главных причин отказа ряда западноевропейских компартий от диктатуры пролетариата как программного требования.

 

13)

 

Подлинный смысл марксистской теории государства дает возможность по-новому взглянуть на ряд важнейших ее положений и на определенную эволюцию соответствующих взглядов Маркса и Энгельса.

Можно констатировать три предпосылки возникновения государства: появление прибавочного продукта, разделение труда, т.е. выделение функций управления, и дифференциация общества на богатых и бедных, т.е. классовое расслоение общества. Это обусловило и двоякие функции государства как механизма управления всем обществом: управление в интересах всего общества и управление в интересах господствующего класса, т.е. общие, правомерные функции и классовые, политические функции. Эти последние обусловили отчуждение государства от общества.

Отсюда: слом старой, буржуазной государственной машины, согласно марксистской теории, это не просто смена чиновников и даже не просто переделка государственного аппарата, а преодоление отчуждения государства, контроль общества над государством. Борьба против бюрократизма – это не борьба против формализма и волокиты, а подчинение государственного аппарата контролю общества.

Отсюда: отмирание государства – это не отмирание функций управления обществом, а отмирание его классовых, политических функций.

Эволюция взглядов Маркса и Энгельса на сущность государства ясно видна при сопоставлении известной формулировки «Манифеста Коммунистической партии» с их позднейшими произведениями. «Современная государственная власть – это только комитет, управляющий общими делами всего класса буржуазии»[737], т.е. господствующего класса. Так было в «Манифесте».

Впоследствии Маркс и Энгельс расширили свое представление о функциях государства. Углубленный анализ капиталистической экономики в «Капитале» убедил Маркса в необходимости функций управления в процессе совместной деятельности людей. Парижская Коммуна явилась первым, хотя и непродолжительным опытом диктатуры пролетариата, когда в течение десяти недель в рамках одного большого города пролетариат находился у власти. Анализ этого опыта в работе «Гражданская война во Франции» приводит Маркса к выводу, что существуют «функции, необходимость которых вызывается главными и общими потребностями страны», что эти «функции, правомерно принадлежащие правительственной власти, должны были осуществляться не органами, стоящими над обществом, а ответственными слугами самого общества», что задача Парижской коммуны «состояла в том, чтобы отсечь чисто угнетательские органы старой правительственной власти, ее же правомерные функции отнять у такой власти, которая претендует на то, чтобы стоять над обществом, и передать ответственным слугам общества»[738]; одним словом, что существуют не только классовые, но и правомерные функции государства. Позднее, в работе Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884) выясняются предпосылки возникновения государства: помимо появления прибавочного продукта, это развитие разделения труда и дифференциация общества на богатых и бедных, т.е. выделение труда по управлению сообществом и разделение общества на классы. Отсюда следовало развитие двоякого рода государственных функций, а в условиях классового общества одним из проявлений классовой борьбы становилась борьба за преобладание тех или иных его функций.

Все это не отрицало той существенной характеристики государства, которая была сформулирована в «Манифесте Коммунистической партии». Спустя 30 лет, в «Анти-Дюринге» Энгельс по сути дела повторяет такую характеристику: «…современное государство… есть лишь организация, которую создает себе буржуазное общество для охраны общих внешних условий капиталистического способа производства от посягательств как рабочих, так и отдельных капиталистов. Современное государство, какова бы ни была его форма, есть по самой своей сути капиталистическая машина, государство капиталистов, идеальный совокупный капиталист»[739].

Специфическая особенность классовых функций государства проявляется, в частности, в том, что государство идет на социальные уступки тогда, когда они в конечном счете служат и интересам господствующего класса, когда его классовые интересы совпадают с интересами всего общества, например, если это необходимо ради предотвращения социального взрыва. В классовом обществе классовые функции государства преобладают над его правомерными общими функциями; интересы господствующего класса преобладают над общими интересами всех граждан. И в этом смысле государство выступает как комитет, управляющий общими делами господствующего класса. При этом совокупный интерес господствующего класса, конечно, не тождественен интересам каждого его члена.

С точки зрения основоположников марксизма, буржуазная демократия – важная предпосылка политических преобразований и готовая форма политического господства трудящихся. Но в условиях современного общества существующая демократия фактически – не власть народа, а власть богатства, денег, т.е. не демократия, а плутократия. Опыт Парижской Коммуны для Маркса и Энгельса и наш современный опыт показывают, что подлинная демократия предполагает равенство избирателей (включая запрет на частное финансирование партий и избирательных кампаний, на использование так называемого административного ресурса, равный доступ к средствам массовой информации), отсутствие неоправданных привилегий для депутатов и чиновников, право отзыва депутатов и обращения граждан в суд для обжалования действий чиновников.

 

14)

 

Что касается «реального социализма», то констатирую здесь только один важный с марксоведческой точки зрения факт. В идеологии «реального социализма» он отождествлялся с первой фазой коммунистического общества. Как известно, классическая характеристика этой фазы дана Марксом в «Критике Готской программы». Так вот: ни по одному из основных критериев – форма собственности, способ распределения, классовая структура, политическая надстройка – «реальный социализм» не был первой фазой коммунистического общества. Это была новая форма общества, с элементами социализма и вектором развития в направлении подлинно социалистического общества. Парадокс заключается в том, что и защитникам «реального социализма», и антикоммунистам выгодно называть практику такого общества социализмом и коммунизмом, так что фактически одни сознательно, а другие бессознательно дискредитируют сами идеи социализма и коммунизма.

Что касается причин краха «реального социализма», то с точки зрения марксистской концепции социальной революции одной из главных причин было противоречие между интернациональными производительными силами, созданными современной научно-технической и информационной революцией, и производственными отношениями в странах «реального социализма».

 

15)

 

Основоположники марксизма были принципиальными сторонниками интернационализации развития общества. Одной из исторических заслуг буржуазии они считали уже упомянутое «превращение истории во всемирную историю». Отсюда вытекала их концепция международного характера коммунистического преобразования общества. Они считали, что предстоящее преобразование общества будет развивать и углублять дальше этот процесс. Но они были против интернационализации угнетения и эксплуатации. Они считали, что равенство между народами так же необходимо, как и равенство между гражданами. Они были против того, чтобы и дальше развитие рода «человек» осуществлялось за счет большинства человечества, за счет большинства человеческих индивидов[740]. Вот некоторые их высказывания.

Буржуазия централизует отдельные страны. «Буржуазия уже достигла значительной централизации. Пролетариат весьма далек от того, чтобы считать себя этим ущемленным; наоборот, именно эта централизация только и дает ему возможность объединиться, почувствовать себя классом, обрести в демократии надлежащее политическое мировоззрение и победить в конце концов буржуазию. Демократическому пролетариату нужна централизация не только в том виде, в каком ее начала осуществлять буржуазия, но он должен будет провести ее в значительно больших размерах. …Демократический пролетариат, когда… он… установит свое господство, должен будет централизовать не только каждую страну в отдельности, но как можно скорее объединить все цивилизованные страны» (Энгельс, 1847)[741].

И много лет спустя: «…рабочие стремятся создать условия для коллективного производства в масштабе всего общества, и прежде всего у себя в национальном масштабе…» (Маркс, 1875)[742]. Решающее отличие социалистического общества «от нынешнего строя состоит, конечно, в организации производства на основе общей собственности сначала отдельной нации на все средства производства» (Энгельс, 1890)[743].

Проблема равенства между народами была связана с проблемой социального равенства. В «Анти-Дюринге» Энгельс обосновал историческую необходимость социального равенства, пролетарское требование которого (в отличие от буржуазного требования равенства граждан перед законом) сводится к требованию уничтожения классовых различий (природного равенства между людьми нет и не может быть, поэтому «Требование равенства, идущее дальше этого пролетарского требования, т.е. абстрактно понятое, становится нелепым»[744]). Вместе с тем он много раз говорил: «Не может быть свободен народ, угнетающий другие народы»[745]. Это применимо и к социальным отношениям в каждой стране: не могут быть подлинно свободными члены господствующих классов, пока существуют угнетаемые и эксплуатируемые классы. Поэтому «равенство между нациями также необходимо, как равенство между индивидами»[746]. Глобализация по-американски: ее вектор диаметрально противоположен, она ведется даже с прямым нарушением международного права. Современная, капиталистическая глобализация в условиях экономического неравенства стран ведет к усилению социального неравенства.

С диалектической точки зрения, суверенитет отдельных стран и покровительственные пошлины также не являются всегда и при всех обстоятельствах абсолютным злом, как интернационализация и свобода торговли – абсолютным благом. Поэтому защита национального суверенитета в условиях капиталистической глобализации может быть средством защиты от угнетения и эксплуатации со стороны экономически более развитых стран и средством защиты прогрессивных тенденций в странах глобальной периферии. Экономическая конкуренция между странами часто ведет к «монополизации» общественных отношений, когда серьезные социальные завоевания становятся бременем в экономической конкуренции (пример: Швеция и ряд других стран).

 

16)

 

Если основой формационного преобразования общества является противоречие между производительными силами и производственными отношениями и если в условиях современного капиталистического общества продолжается развитие материальных производительных сил, то не свидетельствует ли это о бесперспективности такого преобразования по крайней мере в обозримом будущем? Казалось бы, все говорит именно об этом. Но не исходим ли мы при таком пессимистическом взгляде на обозримое будущее из очередной вульгаризации подлинной марксистской концепции? Ведь производительные силы не сводятся к материальным средствам производства. Ведь главная производительная сила – это сам человек, а основоположники теории включали в состав производительных сил и «духовные производительные силы» (прежде всего знания, науку), и силы природы, и многое другое, и даже потребности. Не углубляют ли основное противоречие, накладывая оковы на развитие самого производителя, сведение его к придатку машин и даже более высоких технологий, и невозможность удовлетворения возрастающих разумных потребностей основной массы населения, и экологическая деградация природы, порождаемая безудержной погоней за прибылями любой ценой ради удовлетворения антисоциальных потребностей меньшинства?

 

Все вышеизложенное намечает возможное направление дальнейшего развития теоретического наследия Маркса и Энгельса, и эти наметки следует рассматривать лишь как возможный мыслительный материал для разработки современной теории социализма XXI века.