Единство революционной теории

В начале июля 1878 года в Лейпциге вышла в свет скромно изданная небольшого формата книга под ироническим названием: «Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом». Автором книги был Фридрих Энгельс. В переписке с друзьями он кратко именовал ее: «Анти-Дюринг». Под этим названием она и вошла в историю.

Книга Энгельса стала первой энциклопедией марксизма, ибо давала цельное изложение всех его составных частей – диалектического и исторического материализма, марксистской политэкономии и научного коммунизма – в их неразрывном единстве. Ее идеи получили самое широкое распространение. «Анти-Дюринг» – одно из наиболее известных, читаемых и изучаемых произведений основоположников научного коммунизма. В нашей стране он издавался более 80 раз на 24 языках общим тиражом свыше 3 миллионов экземпляров. Многие десятки раз издавали его и в других странах мира.

Почему же полемическое произведение, направленное против заурядного приват-доцента Берлинского университета, приобрело поистине мировую известность? Почему Энгельс на два года прервал свои исследования в области диалектики природы, чтобы выступить против столь незначительного противника? В чем секрет долголетия и мощи энгельсовской работы?

Дело в том, что незначительным был непосредственный адресат полемики, но огромна цель книги, велика общественная потребность, на которую откликался этот труд. В те годы в Германии создавалась объединенная социал-демократическая партия – массовая рабочая партия в стране, куда после поражения Парижской Коммуны переместился центр европейского революционного движения. В этих условиях вопросы программы и теоретических основ партии приобретали решающее значение для судеб не только немецкого, но и всего европейского рабочего движения. Его надо было вооружить научной революционной идеологией, отбросить все, что этому мешало.

Как раз в то время на арене общественной мысли появляется мелкобуржуазный идеолог Дюринг. В довольно крикливом тоне он объявил, что уверовал в социализм, и выдвинул собственную «социалистическую» теорию. Дюрингианство представляло собой эклектическую смесь различного рода вульгарно-материалистических, идеалистических, псевдосоциалистических и тому подобных воззрений. В отличие от прежних противников марксизма, выступавших преимущественно против его политических принципов, Дюринг подверг нападкам все составные части марксизма и выступил с претензией на создание некоей всеобъемлющей системы философии, политической экономии и социализма. Его путаные, вульгарные воззрения, облеченные в псевдонаучную фразеологию, получили распространение среди части социал-демократов. Появилась угроза подмены научного социализма вульгарным и угроза раскола только что объединенной партии.

Критика «системы» Дюринга давала повод для систематического изложения марксистской теории в целом, всех ее составных частей. Так возник этот труд – энциклопедический очерк марксистского понимания философских, естественнонаучных и исторических проблем.

Формулировка многих важнейших положений марксистской теории восходит именно к этому произведению. Подвергая уничтожающей критике воззрения Дюринга, Энгельс не ограничился противопоставлением им неоспоримых фактов и теоретических положений. Он не только защитил, но и существенно развил марксизм. Здесь проявилась одна из важнейших закономерностей нашего учения: научная критика ложных, немарксистских и антимарксистских воззрений всегда сопровождалась дальнейшим развитием самой марксистской теории. Убедительный пример тому – важнейшие произведения классиков марксизма-ленинизма: «Святое семейство», «Немецкая идеология», «Нищета философии», «Манифест Коммунистической партии», «Капитал», «Материализм и эмпириокритицизм», «Философские тетради» и многие другие. Об этом ярко свидетельствует и творческое развитие марксистско-ленинской теории КПСС, братскими партиями.

Иные критики марксизма пытаются изобразить дальнейшее развитие марксистской теории как отказ от ее принципов, шаг вперед – как шаг в сторону. Они не в состоянии постичь, что фундаментальным принципом марксизма-ленинизма является его творческий характер, его постоянное обогащение и углубление в процессе познания и преобразования мира. В Отчетном докладе ЦК КПСС XXV съезду партии Генеральный секретарь ЦК товарищ Л.И. Брежнев говорил: «Сила марксизма-ленинизма – в постоянном творческом развитии. Этому учил Маркс. Этому учил Ленин. Их заветам наша партия всегда будет верна!» В настоящее время, по мере расширения и усложнения задач, стоящих перед международным коммунистическим движением, задач социалистического и коммунистического строительства, потребность в дальнейшей творческой разработке марксистско-ленинской теории на основе ее научных, проверенных практикой принципов становится еще большей.

Произведения Маркса, Энгельса, Ленина навсегда остаются для нас золотым фондом, ориентиром в научном осмыслении новых проблем теории и практики, и «Анти-Дюрингу» принадлежит видное место в сокровищнице марксизма. Богатство его содержания поразительно. Книга Энгельса вобрала в себя все то, чего достиг марксизм за три десятилетия в области теории. «…Здесь разобраны величайшие вопросы из области философии, естествознания и общественных наук…» – писал В.И. Ленин (Полн. собр. Соч., т. 2, стр. 11).

Именно в этом труде впервые дано научное определение диалектического материализма как философской основы нашей революционной идеологии. Здесь разработана проблема единства мира, определены категории движения, пространства и времени, дано классическое определение материалистической диалектики, развиты ее основные законы, учение о соотношении абсолютной и относительной истины в процессе познания. Определение сущности жизни, предмета политической экономии, соотношение экономики и политики, роль насилия в истории, соотношение свободы и необходимости, происхождение классов, государства, религии, материальные основы военного дела, мораль и право, история и теория научного коммунизма, включая анализ основного противоречия капитализма, новых форм капиталистической собственности, материальных предпосылок коммунистического преобразования общества, сущности пролетарской революции, различных сторон будущего, коммунистического общества, – вот далеко не полный перечень проблематики этой книги.

Труд Энгельса – образец борьбы за последовательный, диалектический материализм, применения марксистского принципа партийности в философии, мировоззренческой цельности. «Либо последовательный до конца материализм, либо ложь и путаница философского идеализма, – вот та постановка вопроса, которая дана в каждом параграфе „Анти-Дюринга“», – указывал Ленин (т. 18, стр. 359). На примере Дюринга Энгельс показал, что научно несостоятельная философия приводит лишь к псевдосоциализму, к стремлению сохранить буржуазное общество, но «без его отрицательных сторон». Как актуальна эта критика теперь, когда буржуазная и ревизионистская пропаганда усиленно рекламирует различные либеральные и псевдосоциалистические иллюзии, противопоставляя их научному коммунизму!

Величайшей заслугой Энгельса явилось обоснование единства марксистской теории, неразрывной связи всех ее составных частей. Эта теория действительно вылита как бы из одного куска стали. Энгельс показал, что подлинно научный социализм несовместим ни с какой другой теоретической основой, кроме диалектического материализма, что подлинно научное мировоззрение находит свое логическое завершение в теории научного коммунизма.

Книга Энгельса и весь опыт истории коммунистического движения убеждают в безосновательности и бесплодности стремления антимарксистов и псевдомарксистов противопоставить молодого Маркса – зрелому, Маркса – Энгельсу, их обоих – Ленину, метод Маркса – его теории. Смешны попытки признать правомерность марксизма для XIX века и отрицать его действенность в нашу эпоху, принять какие-то выводы марксизма и отвергать их научное обоснование и всю теорию в целом, пытаться соединить научный социализм с идеалистическим или даже религиозным мировоззрением. Целостность нашей теории неоднократно подчеркивалась Марксом, Энгельсом, Лениным. Нет и не может быть различных «вариантов» марксизма. Верно иное: только его единая диалектико-материалистическая основа позволяет постоянно развивать и конкретизировать теорию применительно к развивающейся действительности, к различным историческим условиям.

Сто лет минуло со времени выхода в свет книги Фридриха Энгельса. Она выполнила свою великую историческую задачу – способствовала теоретической победе марксизма в рабочем движении. Тысячи и миллионы людей учились и учатся по ней основам революционной теории. Идеи «Анти-Дюринга» остаются на вооружении коммунистов, воплощаются в практике реального социализма, в революционной, антиимпериалистической борьбе наших дней.

Энгельс характеризовал коммунистическое преобразование общества как «скачок человечества из царства необходимости в царство свободы» (т. 20, стр. 295), а свободу определял как господство человека – на основе познания объективных законов – над материальными условиями жизни, как жизнь в гармонии с познанными законами природы и общества. Актуальность такого понимания свободы становится все более очевидна в наши дни, в последней четверти XX века, как и определение исторического характера требований равенства. В противоположность ограниченному буржуазно-либеральному пониманию «прав человека», с одной стороны, и грубо-уравнительным идеям «казарменного коммунизма» – с другой, Энгельс показал, что пролетарское требование социального равенства состоит в требовании уничтожения частной собственности и классов, в создании бесклассового общества, обеспечивающего человеку возможность всестороннего развития и применения своих физических и духовных способностей.

Имея в виду высшие гуманистические цели коммунистического преобразования общества, Энгельс утверждал: «Общество не может освободить себя, не освободив каждого отдельного человека» (т. 20, стр. 305). По сути дела он развивал здесь гениальное определение коммунистического идеала, данное в «Манифесте Коммунистической партии»: свободное развитие каждого является условием свободного развития всех, – определение, ставшее одним из основополагающих принципов Конституции развитого социализма.

Чрезвычайную важность приобретает ныне предсказанное Энгельсом качественное изменение, возрастание роли общественного сознания. «…Люди, – писал он, имея в виду коммунистическую общественную формацию, – начнут вполне сознательно сами творить свою историю…» (т. 20, стр. 295). Это предвидение начало воплощаться в жизнь созданной Лениным партией нового типа – партией социальной революции. Сознательное, планомерное переустройство общества на принципах научного коммунизма под руководством ленинской КПСС намного ускорило бег истории: за шесть десятилетий после победы Великого Октября нашей страной пройден путь, равный столетиям.

Мы идем и придем к победе бесклассового коммунистического общества, к преобразованию мира на началах социальной справедливости, потому что наш путь освещает глубоко научная, последовательно революционная теория Маркса – Энгельса – Ленина, творчески развиваемая КПСС, братскими компартиями мира.

Энгельс как теоретик [598]

В 1966 – 1978 гг. в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС была проведена большая работа по созданию Предметного указателя ко второму изданию Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса [1]. Самой значительной, как по объему, так и по важности, составной частью этого указателя является рубрика «Коммунизм (общественная формация), коммунистическое преобразование общества» [1, ч. 1, с. 331 – 361]. Она занимает 30 страниц петитом (2,5 печатных листа), состоит из 14 разделов, насчитывает 630 подрубрик и подподрубрик (столько различных аспектов представлений о будущем выявлено здесь), охватывает и отражает тысячи высказываний (порядка 12 тыс. отсылок к 2 тыс. стр.) основоположников научного коммунизма. В ней собраны, проанализированы и систематизированы мысли Маркса и Энгельса относительно предпосылок пролетарской революции, о процессе коммунистического преобразования общества и о самом будущем, коммунистическом обществе. Рубрика отражает в систематизированном виде как содержание, так и методологию марксистской теории коммунистического общества, – как то, что Маркс и Энгельс говорили о будущем обществе, так и то, как они вырабатывали подлинно научные представления о будущем. Эта методологическая сторона их теории представляет в настоящее время особый интерес. Ведь только овладев всеми средствами, методологией научного предвидения будущего, можно в новых, изменившихся исторических условиях последних десятилетий XX в. последовательно развивать и успешно применять теорию, основные принципы которой были выработаны еще в середине прошлого века.

Уже первое, чисто внешнее ознакомление с той частью рубрики, где собраны многие десятки высказываний классиков о марксистской методологии научного предвидения будущего, коммунистического общества, дает общее представление об основных чертах этой методологии. Воспроизведем формулировки соответствующих подрубрик:

– научное предвидение будущего посредством критического анализа существующего мира,

– научные представления о будущем коммунистическом обществе как точные выводы из исторических фактов и процессов развития,

– невозможность заранее принятых, раз навсегда готовых, неизменных решений относительно организации будущего общества,

– невозможность чрезмерной конкретизации и детализации представлений о будущем,

– использование закона единства и борьбы противоположностей,

– использование закона перехода количества в качество,

– использование закона отрицания отрицания.

К этому примыкают: предвидение «снятия» различных социальных явлений классового общества в результате коммунистического преобразования общества; различение вещественного содержания и общественной формы экономических явлений буржуазного общества как средство предвидения особенностей экономики будущего, коммунистического общества и т.д. [1, ч. 1, с. 333 – 334].

В теоретическом наследии Маркса и Энгельса можно выделить три слоя, или уровня, три класса фактов, позволяющих выявить и понять основные черты их методологии предвидения будущего. Это: 1) принципы материалистической диалектики, применение которых к проблеме познания будущего, их конкретизация применительно к решению данной проблемы, приводит к созданию и развитию специфически марксистского способа предвидения будущего; 2) прямые высказывания Маркса и Энгельса о предвидении будущего, носящие обобщенный характер, имеющие значение теоретических обобщений; и, наконец, 3) конкретные примеры предвидения основоположников научного коммунизма, позволяющие путем их анализа выявить и реконструировать общие принципы марксистской методологии познания будущего[600].

С точки зрения предвидения будущего исторически и логически ближайшими (непосредственными) предшественниками основоположников научного коммунизма были представители утопического социализма и коммунизма нового времени, прежде всего те из них, работы которых нашли отражение в литературном наследии Маркса и Энгельса (Мор, Кампанелла, Морелли, Мабли, Бабёф и бабувисты, Сен-Симон и сен-симонисты, Фурье, Оуэн, Кабе, Дезами, Вейтлинг и др.; среди них особо выделяются три великих утописта и сен-симонисты). Поэтому специфические особенности марксистского предвидения будущего можно выявить прежде всего путем сравнительного анализа работ Маркса и Энгельса и их предшественников в этой области. Такое сопоставление позволяет обнаружить как общую основу, необходимо присущую всякому действительному, продуктивному предвидению будущего, так и специфические особенности марксистского предвидения – те особенности, которые составляют суть великого вклада Маркса и Энгельса в развитие методологических средств познания будущего; ведь, как отмечал Маркс, именно отличие от всеобщего и общего и есть то, что составляет развитие[601].

В теоретическом наследии основоположников научного коммунизма выделяются два особо важных высказывания, затрагивающих самую суть научного предвидения будущего. Одно из них принадлежит Марксу, другое – Энгельсу.

В письме молодого Маркса к Арнольду Руге, датированном сентябрем 1843 г. и фиксирующем переход Маркса на позиции коммунизма (оно было опубликовано в феврале 1844 г. в «Немецко-французском ежегоднике»), впервые провозглашается один из основных принципов нового, подлинно научного, коммунистического мировоззрения – основной методологический принцип научного коммунизма: «Мы не стремимся догматически предвосхитить будущее, а желаем только посредством критики старого мира найти новый мир»[602].

По сути дела ту же мысль развивает четыре десятилетия спустя и Энгельс в письме к Эдуарду Пизу 27 января 1886 г.: «Наши взгляды на черты, отличающие будущее некапиталистическое общество от общества современного, являются точными выводами из исторических фактов и процессов развития…»[603].

Оба высказывания содержат одну общую мысль: представления о будущем являются результатом познания существующего общества, тенденций его развития. Эта мысль сводится к пониманию того фундаментального факта, что основой любого предвидения является историческая экстраполяция. Так, по аналогии с математической экстраполяцией и вместе с тем в отличие от нее можно обозначить тот общий механизм предвидения – примитивного и развитого, неосознанного и сознательного, донаучного и научного, – который только и позволяет заглянуть в будущее[604]. Подобно тому как по данному отрезку математического ряда можно определить закономерность построения ряда и продолжить ее за пределы отрезка, так и в познании исторических процессов можно определять закономерности развития, действовавшие до настоящего времени, и экстраполировать их за пределы настоящего – в будущее.

Этот универсальный логический механизм был осознан одними из ближайших предшественников научного коммунизма – сен-симонистами. 150 лет тому назад в Париже было издано их главное произведение – «Изложение учения Сен-Симона». Основным автором этой книги, содержавшей лекции, прочитанные учениками Сен-Симона в 1828 – 1829 гг. в Париже, был Сент-Аман Базар. Вот как резюмирует он содержание третьей лекции: «Какова же, однако, эта новая манера рассматривать историю, заставить, так сказать, прошлое поведать нам будущее судьбы человечества? Какую ценность имеет доказательство, представляемое нами в подтверждение наших мечтаний о будущем? Сен-Симон задумал новую науку, науку столь же позитивную, как и все науки, заслуживающие этого названия: это наука о роде человеческом. Ее метод тот же, что и метод, применяемый в астрономии и физике; факты размещаются здесь рядами из однородных членов, связанных между собою в порядке общности и частности так, чтобы рельефно выступила их тенденция: закон нарастания и убывания, которому они подчинены» [4, с. 79 – 80]. Описываемый здесь и применяемый в лекциях сен-симонистов метод предвидения сводится, по сути дела, к выявлению тенденций развития общества и экстраполяции их в будущее. А это и есть основа всякого предвидения (социального прогнозирования)[605].

Приведем некоторые общетеоретические (диалектико-материалистические) соображения, обосновывающие фундаментальную роль исторической экстраполяции в познании будущего.

Строго говоря, в качестве непосредственного объекта познания исторических явлений нам даны в каждый момент только настоящее[606] и следы прошлого в настоящем. Реконструируя по этим данным прошлый исторический процесс, мы можем исследовать его и выявить определенные тенденции, закономерности, действовавшие до настоящего времени. Предполагая (а это позволяет нам сделать наблюдение над всей исторической практикой), что они будут действовать – во всяком случае какое-то время – и в будущем, мы можем мысленно представить себе это будущее, «заглянуть» в него. Так и только так возможно предвидение. Эта элементарная основа может быть в большей или меньшей степени завуалирована в более сложных формах предвидения. Но в конечном счете именно к ней сводится даже самый сложный логический механизм познания будущего. Настоящее чревато будущим (Лейбниц), содержит в себе будущее как возможность и необходимость. Поэтому будущее можно познавать только через настоящее (через прошлое и настоящее; точнее: через настоящее и следы прошлого в настоящем).

Нетрудно заметить, что в этих рассуждениях фактически присутствует одна необходимая и весьма важная предпосылка: постулат о закономерности исторического развития.

Если бы природа и общество изменялись беспорядочным образом, если бы в каждом следующем состоянии не сохранялось чего-то от предыдущего, если бы в настоящем не оставалось следов прошлого, если бы развитие не было закономерным, то никакое предвидение будущего не было бы возможно. Экстраполяция возможна только потому, что в процессе развития предмета что-то в течение определенного времени остается неизменным. Если бы в каждое мгновение менялось все, то какое бы то ни было предвидение стало невозможным.

Развитие всегда включает в себя две стороны – движение (изменение) и покой (неизменность). Если рассматривать развивающийся предмет как некоторую систему, то неизменными (как и изменяющимися) могут быть: 1) либо элементы системы, 2) либо отношения между ними «в пространстве» (структурные, функциональные), 3) либо отношения между ними «во времени» (генетические). Этот последний случай и есть закон развития того или иного элемента, того или иного множества элементов или всей системы в целом. Разумеется, возможен и еще один случай: закономерное развитие отношений между элементами системы; но это, очевидно, закономерность более глубокого порядка. В реальных процессах – вероятно, как правило, – мы имеем дело с более или менее сложной комбинацией указанных случаев.

Абстрактно мыслимы два предельных состояния: если бы все было абсолютно неизменно – предвидение имело бы абсолютный характер; если бы все абсолютно изменялось – предвидение было бы невозможно. Реален, конечно, третий вариант: сочетание изменения и неизменности, развитие, включающее нечто устойчивое; относительное и вместе с тем закономерное развитие, когда что-то изменяется, а что-то остается неизменным. Поэтому и предвидение реального развития возможно, но является не абсолютным, а только относительным.

Развитие включает в себя – как свой собственный и притом существенный момент – неизменность. Относительная устойчивость – атрибут развития, который проступает, в частности, в закономерном характере всякого развития. Известно, что, перерабатывая материалистически гегелевскую диалектику, В.И. Ленин в своих «Философских тетрадях» определял закон как существенное отношение, как прочное, остающееся, спокойное, существенное в явлении[607]. Очевидно, чем глубже познаваемая закономерность, тем устойчивее соответствующая ей тенденция и тем дальше в будущее можно заглянуть в этом направлении.

Но развитие, движение, изменение всеобщи и абсолютны, а покой, устойчивость, неизменность относительны[608] и преходящи. Поэтому всякое предвидение возможно лишь до определенного предела.

Ленин обращал внимание на то, что явление целостно, а закон выражает лишь часть целого, что явление богаче закона. Исследуя сложные социальные явления, Маркс в «Капитале» много раз обращал внимание на действие экономических законов как тенденций [1, ч. 1, с. 206], которые перекрещиваются друг с другом и только таким образом прокладывают себе путь. Каждое конкретное явление представляет собой узловой пункт, в котором перекрещивается (бесконечное) множество закономерностей. Закон абстрактен, явление конкретно, а конкретное есть синтез абстрактных определений[609]. Из всего этого следует, что каждое предвидение, опирающееся на экстраполяцию выявленной закономерности исторического развития, по необходимости всегда носит частичный, односторонний характер и возможно только до известного предела. Ясно также, что диалектика абстрактного и конкретного, развитая Марксом при разработке метода восхождения от абстрактного к конкретному, должна быть применена при разработке марксистской методологии предвидения будущего.

Подобные диалектико-материалистические соображения позволяют глубже осознать и до некоторой степени обосновать тот фундаментальный для теории научного предвидения будущего факт, что всеобщей методологической основой познания будущего является историческая экстраполяция, опирающаяся на познание закономерностей исторического развития, – экстраполяция закономерностей прошлого исторического развития в будущее.

Но если это действительно так, то естественно возникает вопрос: чем же марксистская методология предвидения будущего отличается от того, что было у предшественников Маркса и Энгельса, например у сен-симонистов? С одной стороны, уже изложенные общие теоретические размышления приводят к выводу, что различия в исторической экстраполяции следует искать в понимании закономерностей исторического развития, которые как раз и экстраполируются на будущее. С другой стороны, конкретный эмпирический анализ всех без исключения случаев предвидения будущего в работах Маркса и Энгельса (а таких мест многие сотни) в сопоставлении с аналогичными случаями у их предшественников-утопистов позволяет со всей определенностью выявить фундаментальную специфику марксистской методологии. Общий результат такого исследования можно сформулировать следующим образом.

Марксистский способ предвидения будущего кардинально отличается от того, что было у предшественников научного коммунизма, отличается как наука от утопии. В чисто теоретическом плане это отличие сводится в конечном счете к диалектико-материалистическому пониманию истории (исторический материализм, который Энгельс считал первым великим открытием Маркса) как непосредственно философской, методологической основе марксистского учения о будущем обществе (здесь мы имеем классический случай превращения теории в метод: диалектико-материалистическая теория истории становится средством познания будущего). Это общее отличие проявляется в ряде более конкретных особенностей марксистской концепции. В первом приближении эти особенности можно резюмировать так: историческая экстраполяция на основе материализма и диалектики.

Необходимость коммунистического преобразования общества (главный прогноз Маркса и Энгельса) основоположники научного коммунизма выводят из анализа объективных общих законов развития человеческого общества и конкретных тенденций развития современного им, буржуазного общества, его объективных противоречий. В отличие от своих предшественников Маркс и Энгельс выявляют материальные предпосылки коммунистического преобразования общества[610]. Переход от существующего общества к коммунистическому они рассматривают как закономерный процесс развития, а само коммунистическое общество – не как нечто неизменное, а как постоянно развивающееся [1, ч. 1, с. 339 – 341]. Как указывал Ленин: «Вся теория Маркса есть применение теории развития – в ее наиболее последовательной, полной, продуманной и богатой содержанием форме – к современному капитализму. Естественно, что для Маркса встал вопрос о применении этой теории (т.е. материалистической диалектики. – Г.Б.) и к предстоящему краху капитализма и к будущему развитию будущего коммунизма»[611].

Основу всего коммунистического преобразования общества творцы научного коммунизма усматривают не в развитии человеческого сознания, а в конечном счете в развитии материального производства (для сен-симонистов, например, это, напротив, развитие человеческого разума). Но, последовательно применяя диалектико -материалистическое понимание истории к познанию будущего, Энгельс предвидит качественное изменение роли общественного сознания в коммунистическом обществе как результат исторического развития взаимодействия между общественным бытием и общественным сознанием [1, ч. 1, с. 357; 2, с. 145 – 147, 157 – 162].

Как правило, предвидения Маркса и Энгельса относятся к будущему человеческого общества (а не природы). Поэтому созданная ими общая теория исторического развития общества имеет непосредственное отношение к их методологии познания будущего.

Материалистическое понимание истории не сводится только к основному положению: общественное бытие определяет общественное сознание. Марксистские представления об обществе, его организации, функционировании и развитии значительно сложнее и содержательнее. Основная концепция материалистического понимания истории имеет как бы две стороны: это 1) представления об общей структуре общества, общественной формации и 2) представления о формационном членении исторического процесса. Первая сторона является главной, определяющей [6, с. 109 – 110].

В самом общем виде структуру человеческого общества, по Марксу и Энгельсу, можно представить следующим образом: [7, с. 187 – 190]: отношение людей к природе → отношение людей друг к другу → общественное сознание, или:

Ч R П → Ч R Ч → ОС,

где Ч – человек, R – отношение, П – природа, ОС – общественное сознание, а стрелки указывают основное направление функциональной зависимости.

Применительно главным образом к классовому обществу Маркс и Энгельс выявляют более конкретную структуру общества: производительные силы → производственные и другие общественные отношения → политическая (и юридическая) надстройка → формы общественного сознания, или:

ПС → ПО < ОО → ПН →ФОС,

где ПС – производительные силы, ПО – производственные отношения, ОО – общественные отношения, включающие, по Марксу, производственные, семейные и национальные (понимаемые как межобщественные, т.е. как отношения между целыми обществами, международные) отношения (в этом смысле общественные, или социальные, отношения противопоставляются, с одной стороны, материальным отношениям людей к природе, а с другой стороны – политическим, юридическим и идеологическим отношениям), знак < показывает, что производственные отношения определяют общественные, а общественные отношения включают производственные, ПН – политическая надстройка (в широком смысле политические и юридические отношения), ФОС – формы общественного сознания.

Графически правильнее было бы располагать эти элементы не слева направо, а снизу вверх и вместе с тем показать прямую зависимость между экономическим базисом и политической надстройкой, т.е. в виде четырехэтажной структуры, где производственные отношения (ПО) представляли бы основное звено, а другие общественные отношения (ОО) боковое звено второго этажа. Точнее была бы, очевидно, и более сложная формула, выражающая взаимодействие всех элементов:

[(ПС ≡ ПО) ≡ ОО] ≡ ПН ≡ ФОС [612].

Еще точнее представления Маркса и Энгельса о сложной структуре общества выражала бы схема, воспроизводящая многомерные связи между всеми элементами, взаимодействие каждого элемента с каждым другим.

Маркс и Энгельс исследовали общество как определенную систему[613] (приведенные элементарные формулы дают, разумеется, лишь схематическое и упрощенное представление о его общей структуре). Они установили целый ряд закономерностей развития общественных систем: существование определяющих и определяемых факторов (бытие и сознание, производительные силы и производственные отношения, базис и надстройка и т.д.), господствующих и подчиненных отношений; взаимодействие всех элементов общественной структуры (диалектика общественного бытия и общественного сознания, производительных сил и производственных отношений, базиса и надстройки и т.д.); исторический характер как элементов общественной структуры, так и самих связей, взаимодействия между ними, и всей организации общества, общественной формации; диалектический переход элементов общественной структуры друг в друга (так, с развитием общества расширяется состав производительных сил, их функции начинают все больше осуществлять другие элементы – кооперация, разделение труда, наука и т.д.); известное «переворачивание» отношений между элементами (например, зависимости между потребностями и производством); изменение удельного веса элементов в системе (нарастание роли производства средств к жизни, возрастание роли духовного производства в совокупном общественном производстве, отмирание политических функций государства в результате коммунистического преобразования общества и т.д.); сочетание в реально существующих обществах различных социальных систем – господствующих и подчиненных, отмирающих и нарождающихся; закономерности возникновения, развития и смены социальных систем – соотношение количественных и качественных изменений, эволюционных и революционных преобразований, превращение предпосылок возникновения системы или ее отношений в результаты их функционирования и развития, своеобразный «закон периферийного развития» и многое другое.

Эти конкретные закономерности функционирования и развития общества, выведенные Марксом и Энгельсом из анализа предшествующего исторического развития, имеют решающее значение и для познания предстоящего развития общества. Знание их позволяет выбирать наиболее эффективные направления в исследовании будущего и научно конкретизировать картину будущего общества, динамическую картину его развития. Короче говоря, учет общих тенденций развития общества как системы, выявленных материалистическим пониманием истории, позволяет действительно научно и более конкретно предвидеть движение к будущему обществу, само это общество и его дальнейшее развитие.

Рассмотрим более конкретно диалектическую сторону марксистской методологии познания будущего. Известно, что Энгельс определял диалектику как науку о всеобщей связи и всеобщих законах развития в природе, обществе и мышлении [1, ч. 1, с. 176]. Эти два аспекта диалектики выражают некоторое фундаментальное соотношение, имманентное самой действительности: структуру и движение, логику и историю.

Принцип всеобщей связи детерминирует и способ подлинно научного предвидения. Проявлением последовательной диалектики служит ясное понимание того, что развитие общества – это процесс взаимосвязанных изменений всех его сторон на основе изменения его определяющей стороны – материального производства, и поэтому будущее не в отдельных, а во всех своих элементах должно в большей или меньшей степени отличаться от настоящего. Применительно к механизму экстраполяции это означает, что в процессе познания будущего необходим переход от абстрактного к конкретному, от, так сказать, линейной (однофакторной) экстраполяции к комплексной – от экстраполирования изменений отдельных элементов системы вне связи с другими элементами к экстраполированию изменений всех элементов с учетом их связей и взаимодействий, с учетом также и изменений этих связей и взаимодействий (экстраполирование изменений самих отношений между элементами системы). Яркими примерами комплексной экстраполяции являются прогнозы Энгельса относительно требований равенства и справедливости («Анти-Дюринг») и относительно изменения семейных отношений («Происхождение семьи, частной собственности и государства») [2, с. 169 – 170, 187 – 193].

Принцип всеобщей связи, обусловливая сложное переплетение множества тенденций развития, делает практически невозможным учет всех действующих факторов и поэтому накладывает определенные ограничения на наши возможности предвидения, детерминирует некоторый практический предел предвидения будущего. Отсюда – известная критика Марксом и Энгельсом утопистов, пытавшихся предвидеть детали будущего общества, критика чрезмерной детализации представлений о будущем. Отсюда же – и известная осторожность в прогнозах самих основоположников научного коммунизма. Очевидно, здесь действует общий закон: достоверность научного предвидения будущего при прочих равных условиях находится в обратном отношении к его конкретности [2, с. 149 – 150].

Исследуя будущее коммунистическое общество, основоположники научного коммунизма считали возможным предвидеть только главные черты, наметить общие контуры грядущего. Они принципиально воздерживались от чрезмерной детализации своих представлений о будущем. Как отмечал Ленин, «у Маркса нет и тени попыток сочинять утопии, по-пустому гадать насчет того, чего знать нельзя»[614]. И сам Маркс говорил: «Мы не можем решать уравнения, не заключающего в своих данных элементов своего решения»[615]. Той же принципиальной позиции придерживался и Энгельс, указывавший на закономерную связь между утопизмом и необоснованной детализацией картин будущего.

Вместе с тем классики научного коммунизма никогда не отказывались от возможности познать будущее, и всякого рода «футурологический агностицизм» был им органически чужд. Ленин со всей силой подчеркивал и эту сторону научного коммунизма, беспощадно высмеивая оппортунистическое нежелание задуматься над такими проблемами будущего, которые можн