Итак, в 1359 г. в Орде началась «великая замятня» – чехарда ханов, свергавших и убивавших один другого. В её западной части – от Днепра до Волги – отныне правил темник Мамай, используя ханов-марионеток. Несколько раз Мамаю удавалось захватывать Сарай (1363, 1367/68, 1372/73), но удержать его он не смог. Зимой 1364/65 г. сын Дмитрия Константиновича Василий пришёл от сарайского хана Азиза с ярлыком к отцу на великое княжение Владимирское. Суздальский князь, однако, отказался от него в пользу Дмитрия Московского, попросив у него взамен военную помощь против своего брата Бориса, используя полученный ярлык как козырь в политической игре. Поддержка ему была оказана, Борис вынужден был капитулировать и удалился на княжение в свой удельный Городец.
В 1365–1367 гг. рязанские и нижегородские князья наносят ряд военных поражений ордынским князьям-сепаратистам, нападавшим на их владения. В 1368 г. обострились московско-тверские отношения. Тверской князь Михаил Александрович был приглашён в Москву на переговоры и «поиман». Но когда в Москве узнали о предстоящем приезде татарского посла, с ним было заключено «докончание», и его отпустили в Тверь. В том же году Дмитрий Иванович «посылал рать» на Михаила Тверского. Тот бежал в Литву и инициировал поход Ольгерда, женатого на его сестре, на Москву, окончившийся трёхдневной безуспешной осадой недавно построенного каменного кремля. В 1370 г. в его отсутствие ордынские послы привезли в Тверь ярлык Михаилу на тверское княжение, т. к. в это время Мамай посадил на престол нового хана – Мухаммед-Бюлека. В сентябре этого года великий князь Дмитрий Московский снова «повоевал» тверские волости. Михаил из Литвы отправился в Орду к Мамаю с жалобами на его действия и получил от Мамая ярлык на великое княжение Владимирское. Однако против него на пути в Тверь была организована засада, так что он «едва утече не въ мнозе дружине и прибеже пакы въ Литву» [Рогожский летописец, 9]. Последовал новый поход Ольгерда к стенам Москвы, закончившийся заключением мира после восьмидневной осады.
В 1371 г. Михаил Тверской снова поехал в Орду и снова вернулся оттуда с ярлыком на великое княжение Владимирское в сопровождении татарского посла Сарыхожи.
Сарыхожа послал Дмитрию Ивановичу требование приехать «к ярлыку», на что получил ответ: «Къ ярлыку не еду, а въ землю на княжение на великое не пущаю, а тебе послу путь чист» [Рогожский летописец, 9]. Сарыхожу зазвали в Москву, и после переговоров с ним Дмитрий Иванович сам отправился в Орду, где был с почестями встречен и легко вернул ярлык себе. Михаил продолжал тем не менее удерживать часть его территории, и военный конфликт с Литвой продолжался. Седой и опытный Ольгерд явно хотел накостылять Дмитрию, пока тот был ещё молод.
Но в третьем походе дедушка нарвался на резкий отпор. И в 1372 г. у Любутска был наконец заключён мир с Литвой. Сохранился текст перемирной грамоты [ДДГ, 13. № 9], в которой великое княжение Владимирское именуется «очиной» Дмитрия Ивановича. Таким образом, оно впервые было оценено как политическое образование, статус которого уже не зависит от воли ордынского хана. Тогда же послам Дмитрия Ивановича удалось выкупить в Орде содержавшегося там сына Михаила Тверского Ивана, и его стали держать в Москве «в истоме».
В 1373 г. татары «отъ Мамая» напали на владения Олега Рязанского. В 1371–1372 гг. между Москвой и Рязанью имел место конфликт, но впоследствии был заключён мирный договор и союзнические отношения. Эта междоусобица привела, очевидно, к прекращению выплаты Рязанским княжеством дани в Орду (известно, что в 1380 г. Олег согласился платить Орде дань, следовательно, ранее он этого не делал), чем и были, вероятно, вызваны действия татар. Однако Олег Рязанский не дождался действенной помощи от Москвы. Дмитрий Иванович только лишь стоял на Оке «со всею силою», охраняя свои владения. Зимой 1373/74 г. произошло примирение с Михаилом Тверским, отказавшимся от притязаний на великокняжеский стол в обмен на освобождение своего сына из московского плена. А в 1374 г. Мамай в очередной раз потерял Сарай, после чего, по вероятному предположению В. Л. Егорова, послал в Москву запрос с требованием экстраординарных выплат. В ответ Москва вообще отказалась платить дань, что и привело к «розмирию».
В 1374 г. Мамай отправил в поход на Нижний Новгород тысячный отряд во главе с Сары-акой. Очевидно, Дмитрий Константинович, как союзник великого князя Дмитрия и его зять, также отказался от выплаты дани в Орду. Татарский отряд был перебит, причём очень жестоко, а Сары-ака с оставшимися людьми взят в плен. А через год плена их сожгли (как в Твери в 1328-м). В ноябре 1374 г. в Переяславле состоялся княжеский съезд. Летописные свидетельства о нём противоречивы. Считается, что на нём русские князья договорились о совместной борьбе с татарами [Греков], однако прямых указаний на это нет. Скорее всего, отношения с Ордой предполагалось строить так, как это зафиксировано в 1375 г. в договоре Дмитрия Московского с Михаилом Тверским: «А с татары оже будет нам миръ, по думе. А будет нам дати выход, по думе же, а будет не дати, по думе же. А поидут на нас татарове, или на тебе, битися нам и тобе с одиного всемъ противу их. Или мы поидем на них, и тобе с нами с одиного поити на них» [ДДГ, 13. № 9].
В этом же (1375) году вновь обострились отношения с Михаилом Тверским, получившим из Орды с послом Ачихожой ярлык на великое княжение Владимирское. Михаил Тверской отправил в Москву гонца с объявлением войны. При этом в Твери «надеялися помочи от литвы и от татар» [Рогожский летописец, 9]. В ответ на Тверь двинулось объединённое войско русских княжеств, в состав которого входили отряды Дмитрия Ивановича Московского и его двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского, суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича, его сына Семёна и братьев Бориса и Дмитрия Ногтя, ростовских князей Андрея Фёдоровича, Василия и Александра Константиновичей, князя Ивана Васильевича Вяземского, ярославских князей Василия и Романа Васильевичей, белозёрского князя Фёдора Романовича, князя Василия Михайловича Кашинского, снова перешедшего на сторону Москвы, моложского князя Фёдора Михайловича, князя Романа Михайловича Брянского (Брянском он тогда не владел, город находился в руках Ольгерда), новосильского князя Романа Семёновича, оболенского князя Семёна Константиновича и его брата князя Ивана Тарусского. Таким образом, в русле политики Дмитрия Ивановича действовали все княжества Северо-Восточной Руси, кроме Тверского, а также Смоленск и мелкие княжества Черниговской земли. Шедший на помощь дедушка Ольгерд, узнав про состав оппонентов, резко развернул назад. В результате похода Михаил Тверской признал себя «молодшим братом» Дмитрия Ивановича Московского, а великое княжение Владимирское – его «отчиной». (См. выше параграф о совместных действиях против Орды в этом же договоре.) Ответом на это были новые удары Мамая по союзникам Москвы. Он всё больше втягивался в войну с русскими, причём войну затяжную, чего раньше не было. Его отряды снова повоевали Запьянье и разорили Новосиль. Литовцы при этом действовали в коалиции с Мамаем, нападая на земли Смоленского княжества. В 1376 г. великий князь «ходилъ за Оку ратию, стерегася рати тотарьское» [Рогожский летописец, 9]. Это первый зафиксированный летописями выход великокняжеских войск за пределы московских владений во время действий против татар. В начале 1377 г. объединённые силы Московского и Нижегородского княжеств ходили в поход «на Булгары», отколовшуюся часть Золотой Орды. Булгарские правители вынуждены были капитулировать, согласиться на выплату контрибуции и принять великокняжеских «даругу» (сборщика дани) и таможенника, попав, таким образом, под протекторат Нижнего Новгорода и Москвы. Московское войско в этом походе возглавлял сын Корьяда-Михаила Гедиминовича Дмитрий Боброк, перешедший на службу к Дмитрию Ивановичу из Литвы. Летом 1377 г. отряды Араб-шаха повоевали нижегородские волости. В известной битве на реке Пьяне воеводы московско-нижегородского войска проявили беспечность, перепились в стельку и потерпели позорное поражение (см. «Повесть о побоище на реке Пьяне» в Симеоновской летописи и Рогожском летописце). Нижний Новгород был взят «изгоном». Воодушевлённый успехом Мамай решился нанести удар непосредственно по Московскому княжеству, направив летом 1378 г. против него сильный экспедиционный корпус под командованием Бегича. 11 августа на реке Воже в пределах Рязанского княжества московско-рязанские войска нанесли татарам сокрушительное поражение. В отместку Мамай в том же году напал на рязанскую землю. Её столица Переяславль-Рязанский была сожжена, а великий князь рязанский Олег спасся, бежав за Оку. Уже второй раз Олег Рязанский в критический для его княжества момент не дождался действенной помощи из Москвы. Очевидно, именно поэтому в 1380 г. он согласился признать сюзеренитет Мамая и выплачивать ему дань, желая избежать очередного разгрома своих земель, в то же время не оказав ему никакой реальной военной помощи и предупредив Москву о его приближении. Помимо этого Олег Рязанский заключил «на всякий случай» договор и с Литвой, точная дата которого неизвестна, но о нём упоминается в московско-рязанском «докончании» 1381 г. [ДДГ, 13. № 10]. В 1377 г. умер великий князь литовский Ольгерд. Ему наследовал его сын Ягайло, против которого подняли мятеж старшие братья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, перешедшие впоследствии на сторону Москвы. Андрей Ольгердович Полоцкий в 1378 г. бежал в Псков, принявший его, т. к. присягал ему ещё в 1341 году. Оттуда он направился в Москву, куда в 1371 г. была выдана замуж за Владимира Андреевича Серпуховского и Боровского его родная сестра Елена Ольгердовна. Зимой 1379/80 г. это позволило великому князю Дмитрию провести удачную военную операцию против Ягайло, отодвинув западные границы от Москвы. Были взяты Трубчевск и Стародуб. Это военное предприятие было фактически «семейным делом», т. к. в Трубчевске княжил родной брат Андрея Ольгердовича Дмитрий, немедленно перешедший на сторону Дмитрия Ивановича, после чего получил «на прокормление» город Переяславль-Залесский «со всеми его пошлинами». В сентябре 1379 г. в Троках был подписан договор о перемирии между дядей Ягайло Трокским князем Кейстутом и Тевтонским орденом сроком на 10 лет. В результате Ягайло, хотя и скрепил указанный договор своей печатью, стал подозревать своего дядю в сепаратизме и заключил в мае 1380 г. в Давыдишках тайный договор с Орденом, по которому обязывался не оказывать реальной помощи Кейстуту в его столкновениях с крестоносцами. Об этом договоре должностные лица Ордена незамедлительно известили Кейстута. Между литовскими князьями пробежала чёрная кошка, но до 1381 г. открытого столкновения Ягайло с Кейстутом удавалось избегать благодаря усилиям сына последнего Витовта. Весной 1380 г. в Москве был подписан договор о мире и дружбе с Новгородом Великим «на всеи старине новгородчкой и на старых грамотах» [574]. Он развязывал руки великому князю, который мог теперь не опасаться возможного сговора новгородцев за его спиной с Литвой или с Тверью. В том же году Мамай присылал к московскому князю Дмитрию Ивановичу своих послов с требованием платить выход, как при Джанибеке. Тот соглашался на существенно меньшие выплаты по своему прежнему «докончанию» с Мамаем 1371 г., но Мамай, рассчитывая всё-таки на перевес в силах, не уполномочил своих послов идти на уступки. Приближалась решительная схватка… Опять из-за копеек, как при Александре в 1259? Но это же отличный повод. И Мамаю хотелось выбить контрибуцию . Весть о движении Мамая была получена в Москве в самом начале августа. Весь период мобилизации войск занял 11 дней. Это позволяет считать, что уже к 12 августа 1380 г. в Москву могли быть стянуты значительные силы, часть же войск подошла позднее уже в Коломну или даже к месту стоянки Дмитрия Ивановича на берегу Дона, как это можно предполагать относительно отрядов братьев Ольгердовичей (маршрут, очевидно, был сообщён заранее всем военачальникам). От Москвы до Коломны как раз около трёх дней пути. Так что всё было реально. Утром 20 августа войска вышли из Коломны, направляясь к устью реки Лопасни, где были удобные броды. Это расстояние (65 км по прямой) войска могли преодолеть за 2–3 дня. Т. о., уже 22 августа великий князь Дмитрий был у места переправы. До 26 августа к нему сюда подошли полки Владимира Андреевича. 26 августа русские войска переправились через Оку. К верховьям Дона пришли 6 сентября.
Битва. Гибель узурпатора
Как бы то ни было, русские войска переправились через Дон и начали строиться в боевые порядки. Вечером и ночью 7 сентября Дмитрий Иванович объезжал войска, делая смотр. Тогда же, вечером, татарские передовые части, тесня русских разведчиков Семёна Малика, увидели русские построившиеся войска. В ночь на 8 сентября Дмитрий с Боброком выезжали на разведку и издали осматривали татарские и свои позиции. Утро 8 сентября было туманным. До 11 часов, пока туман не рассеялся, войска стояли готовыми к бою, поддерживали связь («перекликались») звуками труб. Князь вновь объезжал полки, часто меняя лошадей. В 12 часов показались на Куликовом поле и монголы. Битва началась с нескольких небольших стычек передовых отрядов. Далее последовал бой сторожевого полка с татарским авангардом, возглавляемым военачальником Теляком. Дмитрий Донской сначала был в сторожевом полку, а затем встал в ряды большого полка, поменявшись одеждой и конём с московским боярином Михаилом Андреевичем Бренком, который затем сражался и принял смерть под знаменем великого князя. Этот момент вызывает споры, поэтому уточним: доспехами, конечно, князь с Бренком не менялся – больно хлопотно это, да и зачем? Главное было, уж если играть в маскарад, – смена одежды, плаща и передача княжеского знамени. Бой в центре был затяжной и долгий. Летописцы указывали, что кони уже не могли не ступать по трупам, так как не было чистого места.
В центре и на левом фланге русские были на грани прорыва своих боевых порядков, но помог частный контрудар, когда «Глеб Брянский с полками владимирским и суздальским поступи через трупы мёртвых». «На правой стране князь Андрей Ольгердович не единожды на татар нападал и многих избил», но не смел вдаль гнаться, видя большой полк в тяжёлом положении и что вся сила татарская пала, на средину жмёт, желая разорвать его строй. Основной удар татары направили на русский полк левой руки, он не удержался, оторвался от большого полка и отступил к Непрядве; татары преследовали его, возникла угроза тылу русского большого полка, русское воинство было оттеснено к реке, русские боевые порядки выгнулись в дугу. Лишь на правом фланге атаки монголов не увенчались успехом, т. к. там монгольским воинам приходилось взбираться на крутой холм. Владимир Андреевич, командовавший засадным полком, предлагал нанести удар раньше, но воевода Боброк удерживал его, а когда татары прорвались к реке и подставили засадному полку тыл, приказал вступить в бой. Удар конницы из засады с тыла на основные силы монголов стал решающим. Монгольская конница была загнана в реку и там перебита. Одновременно перешли в наступление полки Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. Татары смешались и обратились в бегство. Ход боя переломился. Мамай, наблюдавший издали за ходом сражения и увидев поражение, бежал с малыми силами, как только засадный полк русских вступил в бой. Перегруппировать татарские силы, продолжить бой или хотя бы прикрыть отступление было некому. Поэтому всё войско побежало. Надо признать грамотность и понимание местности русскими воеводами. В силу местности они были спокойны за свой правый фланг Андрея Ольгердовича. И устроили засаду исходя из возможности прорыва именно левого фланга.
Засадный полк преследовал татар до реки Красивой Мечи 50 вёрст, «избив» их «бесчисленное множество». Вернувшись из погони, Владимир Андреевич стал собирать войско. Сам великий князь был ранен и сбит с коня, но смог добраться до леса, где и был найден после битвы в бессознательном состоянии [575]. Народ радовался победе и прозвал Дмитрия Донским, а Владимира Храбрым.
Каковы же были результаты и последствия Куликовской битвы? Ещё в 1379 г., благодаря Вожскому разгрому Мамая, хан Белой Орды Тохтамыш, поддерживаемый Тимуром, овладел Сараем. В 1380 году, после перехода эмиров Мамая на его сторону, Тохтамыш стал ханом Золотой Орды. Разгром Мамая невольно способствовал объединению ордынских земель под властью законного хана. Зимой и весной 1381 г. русские князья, в т. ч. и Дмитрий Донской, отправили своих послов в Орду «с дары и поминки». Летом того же года восстановились дружеские отношения между Москвой и Рязанью. Договор с Олегом Рязанским составлен по образцу договора 1375 г. с Михаилом Тверским. В нём Олег признаёт себя «молодшим братом» Дмитрия Ивановича и равным «братом» Вламимира Андреевича Серпуховского. Предусмотрены и совместные действия против татар. На всякий случай. Однако историческое значение Куликовской битвы выходит далеко за рамки конкретных политических последствий. По существу, она стала одним из ключевых пунктов исторического самосознания русского народа. Л. Н. Гумилёв в своей книге «Древняя Русь и Великая Степь» принимает 8 сентября 1380 г. за начальную точку явной фазы подъёма в этногенезе российского суперэтноса. Как бы ни относиться к созданной им «пассионарной теории этногенеза», очевидно, здесь Гумилёв недалёк от истины. По его образному выражению, на Куликово поле пришли москвичи, серпуховчане, ростовчане, белозёрцы, смоляне, муромчане и т. д., а ушли с него – русские. И ещё один результат – это репутация русской армии. Классический пример: 1759 год, центр Европы, жаркий летний день 1 августа около прусского города Франкфурта-на-Одере, знаменитое Кунерсдорфское генеральное сражение между русской армией графа Салтыкова и прусской армией короля Фридриха Великого. Пехота и конница сцепились в жестоком рукопашном бою, матёрые воины падают от нечеловеческого напряжения сил, и король спрашивает у своих генералов: что делать дальше? – «Ваше величество, – отвечают ему хмурые генералы с пасмурными лицами, – битву надо сворачивать. Войска уже в изнурении. Люди выбились из сил от марша, зноя и жестокого боя». – «Как???» – «Вот так. Если сражение затянуть хотя бы на час, весь наш первый успех полетит к черту». – «Вы не понимаете, – возмущается в ответ король. – Мы должны сегодня их поколотить. А главное: мы должны сегодня уничтожить репутацию русской армии». – И продолжает гнать людей вперёд, на русские штыки. А через час его армия начинает разбегаться [576].
Ещё один пример из нашей военной истории. 1812 год. Бородино. Светлейший князь Кутузов решает дать генеральное сражение матёрому талантливому Бонапарту – грозе и ужасу всей Европы. Он действительно страшный противник. Без всяких шуток. Русские уже имели с ним пять генеральных сражений: Аустерлиц (1805), Пултуск (1806), Эйлау (1807), Гейльсберг (1807) и Фридланд (1807).
А если быть точным, то только русские с его армиями и сражаются. Остальные уже просто разбегаются, как австро-венгры под Аустерлицем или прусские армии под Йеной и у Ауэрштедта. Разбегаются практически сразу, очень быстро и во все стороны, неся, особенно при бегстве, очень большие потери. А русские бьются. Суворов граф уже лежит в земле сырой, но дух его зовёт их в бой. И всё же им несладко: из пяти костоломных сражений русские дважды разбиты – у Аустерлица и Фридланда, а остальные сражения кончаются кровавой «ничьей». Оба противника знают друг друга как облупленные. Оба главнокомандующих – израненные и не один раз контуженные. Но у кутузовской армии есть слабое место – большое количество новобранцев. И Бонапарт об этом тоже знает. Всё же одноглазый Кутузов решает дать ещё одно, шестое по счёту генеральное сражение – самое убойное и самое костоломное. Спрашивается – зачем? Ведь Одноглазый знает, что эвакуация Москвы уже готовится. Ему «безумный Федька» – то бишь мэр Ростопчин – уже доложил. А если этот самый Федька не успеет, то всё равно Москва будет сдана, т. к. решение об этом уже принято.
И зачем такая драка? Ведь Кутузов всегда заявлял, что для него потеря одного русского солдата за нескольких неприятельских является неприемлемой [577]. И действительно, он был мастером отступлений под прессингом. Когда после катастрофы союзной нам австрийской армии под Ульмом (в 1805 г.) Одноглазому пришлось уводить от уничтожения русскую армию долиной Дуная, через Баварию, французам ничего не удалось с ним сделать. Лягаясь, как конь, Кутузов не отдал ничего и не пожертвовал никем, а такое отступление, что ни говори, – труднейший вид боевых действий. Действуя постоянно лишь частью сил, надо сдерживать противника и части прикрытия надо, постоянно чередуя, то разворачивать в боевой порядок, то сворачивать в походный, да ещё и из перевёрнутого строя. Выполнившие свою задачу войска, не допустив задержки, надо пропускать в колонну сквозь развёрнутые сменные части. Всё это технически очень сложно, здесь полководец должен быть в первую голову просто военным-профессионалом. Но не только. Ему нужны ещё и понимание местности, и хладнокровие, и хитрость. Малейшая заминка – и «хвост», а то и вся армия были бы потеряны. Не говоря уж о такой «мелочи», что арьергард русской армии в каждом столкновении с французским авангардом должен был непременно побеждать. Это отступление – знаменитая ретирада из Баварии [578] – шедевр военного искусства. Так зачем с цепи срываться? А чтоб француза надломить морально и сохранить репутацию русской армии. Этого хотела вся страна.
Так вот, эта репутация очень дорого стоит, и, возможно, она спасла нас в 1395 году, когда железный Тимур, разбив Тохтамыша, не решился нападать на изготовившееся русское войско. После Вожи и Куликова поля. А такие люди, как Тимур или Наполеон, не делают лишних прогулок к чужим границам, чтобы постоять там пару недель! В глубоком, творческом раздумье. И просто повернуть назад.
Глава 5
