Конфликт в Крыму с итальянцами

 

Упоминание о владениях генуэзцев в Крыму можно найти в сочинениях западноевропейских и арабских путешественников, посещавших Северное Причерноморье в XIII–XV вв., а также в летописях и хрониках, составленных в это время в Генуе, Византии, русских землях.

Появление итальянских купцов в Черном море связывают с началом XIII в. Именно в этом веке произошел целый ряд существенных изменений в мире, непосредственно отразившихся на историческом развитии средневековой Таврики [504].

В начале XIII в., после того как в результате Четвертого Крестового похода (1202–1204) рыцари-крестоносцы захватили Константинополь, возможность беспрепятственно проникать в Черное море получили принимавшие активное участие в организации похода венецианцы. Уже в середине XIII в. они регулярно посещали Солдайю (современный Судак).

Известно, что дядя знаменитого путешественника Марко Поло, Маффео Поло, владел домом в Солдайе. Уже в 1223 г. в Крым ворвались монголо-татары и захватили Солдайю. «В тот же день пришли первые татары», – сообщает запись на полях Синаксаря от 27 января 1223 г.

Более подробно о нападении монголо-татар и его последствиях для города рассказывает арабский писатель Ибн-ал-Асир: «Придя к Судаку, татары овладели им, а жители разбрелись, некоторые из них со своими семействами и своим имуществом взобрались на горы, а некоторые отправились в море…» [505].

Монголо-татары скоро покинули Крым, и временно порушенные торговые связи Солдайи были восстановлены. Однако в 1239 г. они повторно появились в Крыму и на этот раз остались здесь надолго. Крымский полуостров становится улусом Золотой Орды [506]. Монголо-татары обложили город данью. Виллем Рубрук в 1253 г. писал, что не застал в городе властей, так как местные начальники отправились зимой к Батыю с данью и к маю еще не вернулись. Это похоже на отношения монголов с Владимиро-Суздальским княжеством [507]. Самостоятельность Солдайи подтверждает факт существования так называемых солдайских аспров (серебряной монеты), упоминаемых в нотариальных актах Солдайи 1274 г. и Кафы 1290 г.

Генуэзцы, оттесненные венецианцами от черноморских рынков, не захотели мириться с таким положением. Они пошли на заключение союзного договора с Никейской империей – греческим государством в Малой Азии, которое вело борьбу за восстановление Византийской империи.

Договор между никейским императором Михаилом Палеологом и Генуей был заключен в марте 1261 г., а в июле этого же года греческие войска овладели Константинополем. Крестоносцы были изгнаны из Византии, а место венецианцев в черноморской торговле заняли генуэзцы. Правда, Венеция спустя некоторое время сумела договориться с византийским императором, но первенство в этом регионе было ею утрачено [508].

Конец XIII в. стал временем наибольшего могущества Генуи не только на Чёрном море, но и на просторах Средиземноморья в целом. Известно, что общий объем товарного транзита, по оценкам мытарей-откупщиков, в порту Генуи составил 4 миллиона генуэзских фунтов в 1293 году. Это составляло 1,333 миллиона новгородских гривен, или 6 млн венецианских золотых дукатов [509]. Из них основная часть шла на торг с Восточным Средиземноморьем и в обратную сторону – Западную Европу. Бенилюкс, Англию, Францию, Рейн, Пиренеи. Удачный для Генуи год. Но Венеция постепенно восстановила свои позиции. И к 1334 году годовой объём товарного транзита в Генуе сократился наполовину, составив 3 млн дукатов [510]. Из которых на Левант и обратно в Западную Европу шло 2,25 млн дукатов [511]. И столько же – через Венецию. Из этих 4,5 млн дукатов торговля Восток – Италия и Италия – Запад соотносились как 50 к 50. 2,25 млн к 2,25 млн дукатов. При этом товарная недостача со стороны Запада покрывалась золотыми дукатами (в основном в Египте) и серебром (в Причерноморье и Ливане) [512]. Основных потоков на Левант было три: Александрия (Египет); Сирия с Ливаном; Босфор [513]. Этот последний поток разделялся на Константинопольское направление, на Трапезунд (вдоль Южного Причерноморья) и на Крым – Азов. Таким образом, на Золотую Орду шло около 50 % от босфорского потока: 2,25 млн дукатов/3×50 % = 375–400 000 золотых дукатов в год [514].

В 60–70-е годы XIII в. начинается генуэзская колонизация черноморских берегов. Первой, а затем и важнейшей колонией генуэзцев стала Кафа, основанная на месте античной Феодосии. В то же время, к середине XllI в., складывается огромная империя монголов. Владения монголов простирались от Тихоокеанского побережья до степей Северного Причерноморья. Сложилась ситуация, когда торговые караваны из Китая и Центральной Азии достигали черноморских портов, не покидая пределов одного государства. Это привело к оживлению коммерческой деятельности, возрождению старых караванных маршрутов.

Итальянцам выпала заметная роль в организации новой системы торговых связей между Востоком и Западом. Они замкнули ее, доставляя восточные товары из черноморских портов в европейские торговые центры [515].

Вскоре у итальянцев произошли первые крупные конфликты с Ордой.

Рукн-ад-дин Бейбарс рассказывает, что Ногай в 1298 г. после нанесения поражения Токте направил одного из своих внуков в Крым, «чтобы собрать подати, наложенные на жителей его. Тот пришел в Кафу, а это город [принадлежащий] Генуэзским Франкам… и потребовал от ее жителей денег. Они и угостили его, поднесли ему кое-что для еды и вино для питья.

Он поел, да выпил вино, и одолело его опьянение. Тогда они [жители] напали на него и убили. Известие об умерщвлении его дошло до Ногая, который отправил в Крым огромное войско. Оно ограбило [город Кафу], сожгло его, убило множество крымцев, взяло в плен находившихся в нем купцов мусульманских, аланских и франкских, ограбило Сарукерман, Кырк-Иери [Чуфут-Кале], Керчь и др.» [516]. 1299 год оказался трагическим не только для Кафы, но и для богатого торгового города Судака.

По словам ал-Муфаддаля, Ногай приказал всем жителям Судака, которые были за него, выйти из города со своим имуществом, а остальным остаться. После этого город был окружен, взят, разграблен и сожжен [517].

Для Крыма, особенно для богатых его портовых городов, наступило тяжелое время. Враждебные отношения продолжались и при хане Токте (1290–1312). После победы над Ногаем в 1300 г. Токта мог считать себя полновластным государем Золотой Орды. Он начал править в очень сложной политической обстановке. Борьба с Ногаем отняла много сил и средств. Победа досталась ему после долгой и упорной борьбы. В том же 1300 г. в Золотой Орде началась засуха, продолжавшаяся около трех лет. За засухой «последовал, – по словам ал-Макризи, – падеж лошадей и овец, дошедший до того, что у них (жителей) нечего было есть и они продавали детей и родичей своих купцам, которые повезли их в Египет и другие места» [518].

А главными крымскими работорговцами были именно генуэзцы-кафинцы. Генуэзская колония активно развивалась. Об этом свидетельствуют нотариальные акты, составленные в Кафе в 1289–1290 гг. Однако ее существование было прервано в 1308 г. [519] войсками золотоордынского хана Тохты. Хан воспринял, и не без оснований, поведение генуэзских купцов как пир во время чумы.

Он собрал большое войско, двинул его на Крым и подошёл к Кафе. Генуэзцы успели бежать морем, но город и пристань были сожжены дотла. Только после того, как в Золотой Орде воцарился новый хан Узбек (1312–1342 гг.), генуэзцы вновь появились на берегах Феодосийского залива. В 1313 г. в Орду было направлено посольство из Генуи, договорившееся с ханом об условиях возвращения генуэзцев на развалины Кафы, а в 1316 г. возрождающийся город получил новый устав [520].

Период после восстановления генуэзской колонии в Кафе и вплоть до конца XIV в. стал временем расцвета этого города. Устав 1316 г. еще проникнут осторожностью генуэзских властей по отношению к татарам и венецианцам, сумевшим вновь закрепиться в Солдайе. Слишком памятны были события 1308 г. Поэтому подданным Генуи запрещалось оставаться в Солхате дольше восьми дней, разрешалось только закупать в этом городе товары, но нельзя было доставлять туда товары из Кафы. Еще более жесткие ограничения вводились на контакты кафинцев с Солдайей, в которой они могли задерживаться лишь на три дня, причем продавать или покупать что-либо в этом месте строго возбранялось [521]. И теперь, при новом хане, тяжелее стало опять венецианским конкурентам из Солдайи. Константинополь по-прежнему не доверял венецианцам. А Орда прислушивалась к мнению Византии. Набеги на Солдайю продолжались в 20-е и 30-е гг. XIV столетия. В Синаксаре за 1322 г. говорится: «В тот же день пришел Толактемир… и взял Солдайю, и сняли колокола все, и сломали иконы и кресты, и затворили ворота, и была скорбь, каковой не было никогда». Год спустя: «В тот же день закрыли безбожные агаряне божественную и священную икону Спаса нашего Иисуса Христа, (что) в царских воротах богоспасаемого города Солдайи» [522].

Известия об этих событиях дошли до папского двора, который находился тогда на юге Франции, в Авиньоне. В 1323 г. папа просил разрешения вернуться в город христианам. Однако набеги повторились в 1327 г. и в 1338 г. [523]. Враждебные действия привели к резкому сокращению численности населения. Об этом свидетельствует арабский путешественник Ибн-Батута, побывавший в Крыму в 30-х гг. ХIV века. Он пишет о Судаке: «Это один из городов на берегу моря. Гавань его одна из самых больших и лучших гаваней. Вокруг него сады и воды… Город этот (прежде) был велик, но большая часть его была разрушена…»

Погромы города были выгодны сопернице Солдайи – генуэзской Кафе. Купеческая республика Генуя была непримиримым врагом и конкурентом Венеции. Генуэзцы вели в Крыму в основном посредническую торговлю. Она приносила большие прибыли. Значительное место занимала также торговля сырьем и продуктами самого Крыма. С полуострова вывозились рыба, икра, соль, невыделанные шкуры, а также хлеб с Прикубанья [524].

Одним из главных торгово-экономических партнеров Кафы с самого начала стала Зихия (Zichia) [525]. На территории между Таной (Азов) и Себастополисом (Сухум), заселенной в те времена черкесами, в XIII–XV вв. было много торговых поселений генуэзцев. Все эти поселения, в большинстве случаев кварталы, размещались в приморских зихских (черкесских) населенных пунктах и городах. Генуэзцы в Зихии поселялись исключительно с согласия местных князей или вождей [526]. К 1333 г. относится письмо папы римского Иоанна XXII к черкесскому князю Верзахту, который был обращен в католичество падре Франческо ди Камерино, проповедовавшим в Воспоро (Керчи). Папа благодарил Верзахта за «усердие» в пользу католицизма. Сообщают также о принятии католичества князем Милленом. Проповедь католицизма, по всей видимости, имела значительные успехи. В начале XV в. черкесы уже имели католического архиепископа с резиденцией в Матреге [527].

Одним из наиболее значимых аспектов генуэзского присутствия в Зихии являлась работорговля, а также посредничество для переправки солдат в армию мамлюкского султаната.

Вывоз рабов из Северного Причерноморья и Черкесии в Египет приобрел широкий размах в эпоху поздних Айюбидов. Затем, в 1262 г., султан Бейбарс I (1261–1277) заключил договор с императором Михаилом VIII Палеологом (1259–1282), согласно которому мамлюки получили свободный доступ в Черное море.

В 1262 г. аналогичный договор с Михаилом VIII заключил султан Калаун (1280–1290). В Кафе было учреждено специальное бюро султанских агентов по закупке рабов. Константинополь мстил – в меру своих возможностей – крестоносцам за 1204 год. И здесь он оказался в одной упряжке с Золотой Ордой, поставлявшей черкесов-мамлюков и кыпчаков-мамлюков, и Египтом, который этих мамлюков воспитывал [528].

Сильный мамлюкский Египет противостоял их врагам: как крестоносцам, так и иранским монголам – ильханам. Помимо Зихии (Черкесии) итальянцы в большом количестве покупали хлеб в Алании и причерноморской Татарии. Это свидетельствует о том, что сельское хозяйство в Черкесии и Татарии (тут имеется в виду Северное Причерноморье) носило в значительной мере товарный характер.

И вскоре генуэзцы почувствовали себя увереннее, и Кафа вновь заняла прежние позиции торгового центра Черноморского бассейна. Основной поток восточных товаров шел теперь через Тану – поселение в устье Дона, и дальше, Азовским морем, до Кафы. Город укреплялся: строились стены, башни, валы, рылись рвы и окопы.

Помимо этого в XIV в. Кафа связывается прочными торговыми контактами с русскими землями (через Азовское море, быстро растущую Тану и вверх по Дону – до Москвы, Смоленска, Новгорода – часть русских мехов, воска, пеньки, смолы, леса пошла напрямик в Южную Европу; этот путь стал замещать бывший «из варяг в греки», причём он был удобней, т. к. на нём не было днепровских порогов). Только вместе с Таной снова растёт роль Венеции.

И, наконец, усилившиеся генуэзцы, после смерти Узбека, поссорились в 1344 году с новым правителем Золотой Орды Джанибеком.

Ему в это время и так было нелегко. Католические Польша и Венгрия усилили давление и на Русь (Галицко-Волынское княжество), и на орду в районе Прута и Нижнего Дуная. Но конфликт в Крыму был для ордынцев гораздо важнее – ведь через Крым шла такая важная торговля. И в 1344 г. Джанибек снова двинулся в Крым, решив сурово наказать итальянцев, но… Ничего из этого не вышло. Кафа стала мощной крепостью, которая не зря укреплялась с 1316 г.

О качестве кафских укреплений свидетельствует тот факт, что в 1344–1347 гг. татарские войска несколько раз осаждали город, но захватить его так и не смогли.

Признавая формально вассальную зависимость от Золотой Орды, генуэзцы, надежно защищенные крепостными стенами Кафы, могли не только чувствовать себя в безопасности, но и принуждать татарские власти к отказу от агрессивных действий. И в 1344 г. Генуя договорилась с Венецией о совместной борьбе против Орды. После этого вся морская торговля была блокирована, Азовское море занял флот итальянских союзников. Взять Кафу ни осадой, ни штурмом, ни обстрелом из осадных орудий не удалось. Фортификация Западной Европы за 100 лет сделала большой шаг вперёд. И в итоге крепость Кафы оказалась не по зубам для Золотой Орды. Это вынудило Джанибека пойти на заключение мира с республиками. Тот же прием итальянцы повторяли при возобновлении конфликта в 1345 и в 1349 годах. И всякий раз – с благоприятным для себя результатом. Вдобавок в 1345 году Рим объявил Крестовый поход против Золотой Орды.

Приведенные факты показывают, насколько важной стала для Золотой Орды морская торговля, полностью нанаходившаяся в руках итальянских городов-республик. Но если в начале XIV века татары чувствовали себя хозяевами в Крыму, то теперь, после нескольких судорожных попыток, им пришлось не только признать де-факто независимость городов-крепостей, но и уступить им Азовское море. Господство Золотой Орды в этом важнейшем для нее стратегическом регионе теперь кончалось у Таны (Азова). А от Азова до Сарая – всего 400 км. Ситуация изменилась радикально не в пользу хана. Практически в 1344–1345 гг. произошла аннексия Южного берега Крыма. И Золотая Орда, особенно после объявления против неё Крестового похода в 1345 году, резко меняет свою политику и своё отношение к Суздальской земле, а вернее, теперь уже – к Великому княжеству Московскому. Ведь на него тоже давят с Запада.

В соответствии с белорусско-литовскими летописями после захвата севера Волыни Гедимин, «собравши вси силы литовские и жомотскии, и русскии, и поиде на другой недели по Велице дни (т. е. после 15 апреля) на князя Станислава киевского».

Киев и в XIV–XV вв. был важным экономическим, политическим и культурным центром Восточной Европы. Через него проходил один из торговых путей из Центральной Азии в Западную Европу [529]. Для населения различных частей Руси Киев оставался воплощением традиций древнерусского наследства, символом былого политического единства русских земель.

Этот фактор учитывался в Константинополе, и поэтому после перенесения в 1300 г. митрополичьей кафедры во Владимир-на-Клязьме Киев сохранил за собой номинальное значение религиозного центра всей Руси. Как разъяснял в 1380 г. константинопольский патриарх Нил, нельзя было стать архиереем Руси, «не получив сначала наименования по Киеву, который есть соборная церковь и главный город всей Руси» [530]. Примерно так же определяли значение Киева и правители ВКЛ. Подчинение Киева власти литовских князей должно было «узаконить» их притязания на территориальное наследство Древнерусского государства [531]. И в то же время Золотую Орду вышибают с Южного берега Крыма, а одновременно – с Азовского моря, к Азову.

И теперь Великий князь Московский и Владимирский снова становится не просто вассалом, а важнейшим торговым партнёром. Практически они становятся союзниками. Теперь и хан Джанибек, и князь Симеон находятся в дружеских отношениях, и отношениями этими оба очень дорожат.

А в 1346 году Новгород наконец признаёт Симеона Гордого своим князем. Дело в том, что в 1339 году новгородцы, разругавшись с Калитой из-за внеочередного «чёрного бора», сняли его; дошло до войны. Но теперь всё кончилось миром к обоюдному удовлетворению. В 1348 году Псков, разбогатевший и ставший независимым от Новгорода, также признаёт своим князем Симеона. Теперь – вместе с богатым Псковом, его крепостями и тяжёлой, опытной фалангой московская мощь примерно сравнивается с новгородской (хотя экономическая пока ещё меньше). И это сразу чувствуют соседи: и Новгород, и Орда, и Литва. В 1349 году князь Ольгерд Литовский посылает в Орду посольство во главе со своим братом Кориядом. Цель – договориться о совместных действиях против Ордена и – против Москвы. Но по представлениям, т. е. «настойчивым убеждениям» московских бояр Джанибек… выдаёт литовских послов Москве! И теперь сила и влияние Москвы становятся очевидными для всех [221]. И, кроме того, Симеону и митрополиту Феогносту удаётся в 1347 году снова закрыть Галицкую митрополию, осадив напористых князей литовских.

 

Усиление Руси

 

Теперь московского князя признают старейшим по всей территории будущей Центральной России. Он уже не делает больших даров в Орду, как отец, но имеет там «большой почёт». Растёт строительство. Процветает торговля. Император греческий, видя усиление Москвы, в письменной форме прочищает мозги Любарту Волынскому: «Ты знаешь, что с самого того времени, как народ русский познал Бога и просветился святым Крещением, утвердилось обычаем и узаконено, чтобы на всю Россию, Великую и Малую, был один митрополит Киевский и чтобы он рукополагал епископов во все святейшие епископии. Посему извещает тебя мое царское величество, чтобы ты позаботился выслать архиерея Галицкого. А святейшего митрополита Киевского, препочтенного экзарха всей России, примите отныне как истинного и законного митрополита». И наконец, по инициативе великого князя Симеона Алексий был назначен наместником престарелого митрополита Феогноста и переселился на митрополичье подворье. Митрополит Феогност в конце 1352 г. посвятил Алексия во епископа Владимирского, предполагая назначить его своим преемником. К Патриарху было направлено посольство от Симеона Гордого и святителя Феогноста для получения согласия на утверждение кандидатуры Алексия. Весной 1353 г. от моровой язвы умерли митрополит Феогност и великий князь Симеон Гордый. Но ходатайство их было удовлетворено. Святой Алексий стал преемником святителя Феогноста на митрополичьей кафедре.

Владимир был утвержден в качестве местопребывания русских митрополитов с сохранением за ними Киева в качестве первого престола. Митрополит, по завещанию Симеона, стал регентом (опекуном) сначала слабого и тихого младшего брата Симеона – Ивана Ивановича Красного, а потом, после его смерти, малолетнего князя Дмитрия Ивановича, будущего Донского. Митрополит-опекун, практически оказавшийся в роли нашего Ришелье, имел большой авторитет на Руси. Но в 1359 году в районе Брянска он попадает в литовский плен, к Ольгерду Гедиминычу. И в Москве сразу приуныли. К тому же в том же году умер Иван Иванович, оставив 2 малолеток: Дмитрия, 8 лет, и совсем маленького Ивана. Видя сиуацию «в комплексе», хан отдал ярлык в Нижний Новгород. Но Алексий бежал из плена, и всё быстро встало на свои места. Бояре московские снова важно надули щёки, ярлык вернули юному Дмитрию, а против несогласных провели несколько военных демонстраций силы. В самой же Орде в 1359 году прервалась династия Батыя и началась «большая замятня», а точнее – чехарда ханов, свергавших и убивавших один другого.

Она стала разрастаться. Если сначала убивали только хана, сидевшего на престоле, потом – заодно и родню, а также родню овладевшего престолом, т. к. в родне перестали видеть опору, а стали видеть опасных конкурентов. Вместе с ними стали крошить особо приближённых чиновников. Начались военные действия на рязанском и нижегородском пограничье. На правом берегу Днепра опытный Ольгерд, почуяв, откуда ветер дует, перешёл в наступление против местных ордынских военачальников и в сражении у Синих Вод разбил войско, которым командовали три темника. В Орде на это «не обратили внимания». А точнее, было просто не до них. Воспользовавшись этим, в 1357 году в Крыму генуэзцы захватили Балаклаву, а в июле 1365 г. – крупнейший центр международной торговли Солдайю-Судак, уничтожив таким образом своего венецианского торгового конкурента в Крыму. Правда, конкурент зацепился за важнейший Азов. В дальнейшем в руках Генуи оказалось все крымское побережье от Керчи до Балаклавской бухты под Севастополем. В 1380 году Тохтамыш признал все их захваты в Крыму. Из-за сепаратистов падал ордынский контроль за волжской торговлей.

 

Новгородский ушкуй —

Гроза Золотой Орды

 

1366 год, Москва. Деревянный великокняжеский терем. Красный от натуги ханский посол кричит, брызжа слюной, на молодого князя Дмитрия; а глаза его – выпучены от страха. Князь, наоборот, внешне вроде спокоен, но – бледен, молчит, он тоже встревожен не на шутку. Что случилось? Может, сложности с переводом, в стельку пьян толмач? Нет, Дмитрий всё понял без толмача, услышав только одно страшное слово – «ушкуйники». Опять по Орде всё уничтожающим смерчем прошлись ушкуйники. Опять ханские рати побиты. Города Золотой Орды погромлены. Посол грозит, нагнетает, в его словах гнев, но в глазах – страх. И это полутребование-полумольба: «Уймите ушкуйников».

Волга – это великий торговый путь из «варяг в арабы», который был известен с глубокой древности. Кстати, вплоть до XVIII века, в говорах архангельских поморов встречалось слово «ошкуй», которым они обозначали самого страшного в тех местах зверя – белого медведя. Можно с большой долей уверенности утверждать, что это слово имеет отношение к ушкуйникам – как наиболее опасному в древности виду разбойников, встречу с которым и сравнивали со встречей с белым медведем. Отряды ушкуйников отличались исключительной мобильностью в передвижении и, как правило, неожиданностью своих нападений. В то же время из-за легкости своих судов они могли взять их на плечи и, таким образом, быстро ретироваться.

Пробежав несколько километров с этим сравнительно небольшим грузом, они садились в свои суда на ближайшем ручье или речке и таким образом уходили от погони.

Ушкуйники обычно не собирались в большие отряды, но в случае необходимости успешно воевали, объединившись между собой, не только с викингами на море, но позднее и с татарами.

В финансировании ушкуйничества принимало активное участие новгородское купечество. По его заказу «речные разбойники» (как называли ушкуйников летописи) производили поиск новых земель и торговых путей. Именно они являлись главной силой в колонизации новых земель для новгородского купечества. Использовались ушкуйники для охраны новгородских факторий, особенно во вновь освоенных территориях. Большое значение в деятельности ушкуйников имела борьба с конкурентами Новгорода в торговле [533].

Верхнее Поволжье как раз и являлось тем местом, где пересекались интересы Новгорода и Северо-Восточной Руси. Она постоянно испытывала нападения ушкуйников.

Ушкуйники были практически неуловимы благодаря своей тактике. Часто они действовали под личиной купцов и нападали всегда неожиданно. Их социальный состав был разнообразен. В отряды ушкуйников входили и купцы, и другие категории населения, но их основную массу составляли жители Смоленска, Твери, Ржева, Новгородских пятин и волостей, которых всегда было много на всех торговых путях, особенно на Волге. Новгородские летописи называли походы ушкуйников «молодечеством».

Известно, что на контролируемых территориях ушкуйники строили свои крепости-остроги, которые служили местом постоянного беспокойства для русских князей, вынужденных брать их с боем или нанимать другую группу ушкуйников.

Как свидетельствуют летописи, такие остроги ушкуйников были первыми «форпостами» новгородской колонизации Русского Севера и Верхней Волги.

Именно таким форпостом был легендарный Чувиль в нагорной части города Плеса на Волге [534]. На основе археологических раскопок был сделан вывод, что древний Чувиль был центром довольно обширной местности.

Само название Чувиль (птица, пташка, свистулька) происходит, по-видимому, от большого количества птиц, оглашавших своим пением окрестные леса, овраги, долины.

Поэтому и местность называлась «птичьим царством», что на северном наречии выражалось словом «чувиль».

Он просуществовал предположительно около четырех веков и занимал срединное положение по отношению к таким городам, как Ростов, Ярославль, Галич.

В своем «птичьем царстве» ушкуйники, похоже, имели поддержку, иначе трудно объяснить, как они могли держать под своим контролем такой обширный и стратегически важный регион внутри Владимиро-Суздальского княжества.

В других русских местностях ушкуйничество никогда не достигало таких размеров, как в Новгороде, где появилось и самое название «ушкуйники». Вольность жизни, отсутствие сдерживающих элементов власти, постоянная борьба партий – все это порождало в Новгороде особый класс, который не приписывался к какой-либо общине (как этого требовали новгородские установления для гражданской полноправности) и был в руках сильных, богатых людей орудием войны. Власти стремились освободиться от подобных буйных элементов и указывали им дело – расширять пределы Новгорода; землевладельцы и промышленники пользовались ими как защитниками своих интересов от разных конкурентов, шведских и норвежских викингов и, наконец, крупнейших городов Золотой Орды и её сторонников. Этакие Фрэнсисы Дрейки и Ерофеи Хабаровы XIV века.

Образ жизни ушкуйников, а также характерные для них действия дают основания предположить их происхождение от поморов, русичей и викингов VIII–IX веков. Правда, насчёт викингов вопрос пока в тумане, ибо сам Тур Хейердал, наоборот, считал, что викинги произошли от русских речных пиратов и предков казаков. А может, процесс был взаимным. Вспомним, что дружины Рюрика были двуязычными.

Однако только в конце XIII века на Руси был создан новый тип корабля – ушкуй (о котором говорилось выше, при описании противостояния новгородцев и шведов в 1-й половине XIV века). Этот манёвренный и легкий корабль, который, однако, мог вмещать до 30 человек, резко повысил боевые возможности новгородцев.

Войны с ушкуйниками носили, как правило, затяжной, изматывающий характер в виде повторяющихся внезапных нападений. Они оказались ещё маневреннее, чем монголы. Ведь лодки спать не просят, а гребцы могут спать по очереди. В крайнем случае затаиться на речных изгибах и островах даже в зоне степей им было очень просто. А потом молниеносно атаковать ордынские города. Объединившись, они предпринимали и крупные военные действия. Так, например, кроме открытых войн с удельными князьями, они, профинансированные Новгородом, объединились в сравнительно большое войско и в 1375 году ограбили столицу Золотой Орды – Сарай. Всего-то навсего [535].

Первый крупный поход на земли Золотой Орды ушкуйники предприняли в 1360 году. С боями прошли по Волге до Камского устья, а затем взяли штурмом большой татарский город Жукотин (близ современного Чистополя). Захватив несметные богатства, ушкуйники вернулись назад и начали «пропивать зипуны» в Костроме.

Хан Хидырь отправил послов к русским князьям с требованием выдать ушкуйников. Князья (суздальский, нижегородский и ростовский) тайно подошли к Костроме. При помощи части ее жителей захватили ничего не подозревавших ушкуйников и поспешили выдать их хану. Но такие вещи ушкуйники не спускали. Взяли они и сожгли Нижний Новгород. А Кострому разграбили не менее жестоко, чем земли Орды. В 1366 году они с тем же воеводой Александром Абакумовичем уже гуляют на среднем течении Волги. Опять летит ханская жалоба московскому князю. Дмитрий шлёт грамоту в Новгород. А новгородские бояре хитры, отвечают, как ведётся на Руси, отпиской: «Ходили люди молодые на Bолгу без нашего слова, но гостей (купцов) твоих не грабили, били только басурман».

Только насчёт своей непричастности бояре слукавили. Действительно, основную массу ушкуйников составляли новгородская голытьба и пришельцы снизу (Смоленск, Москва, Тверь), но в большинстве случаев ими руководили опытные новгородские воеводы Осип Варфоломеевич, Василий Фёдорович, тот же Александр Абакумович и другие.

Оружием и деньгами ушкуйников снабжали богатые новгородские купцы, причём не безвозмездно – вернувшись, ушкуйники щедро делились добычей. Ушкуйников нельзя представлять толпой крестьян в зипунах с топорами да рогатинами. Это были профессиональные бойцы, умело действовавшие как в пешем, так и в конном строю. У них были панцири, чаще всего кольчуги; были и композитные панцири, в которые вплетались стальные пластины и кольчужная вязь. Кстати, ушкуйникам противостояли отборные ханские отряды в тяжёлом защитном вооружении. Наступательное вооружение ушкуйников – копья, мечи, сабли, причём саблям отдавали предпочтение. Из стрелкового оружия были луки и арбалеты.

С 1360-го по 1375 год ушкуйники совершили 8 больших походов на Среднюю Boлгу, не считая малых налётов. В 1374 году ушкуйники в третий раз взяли город Булгар Великий [536].

В 1375 году новгородцы на семидесяти ушкуях под началом воевод Прокопа и Смолянина явились под Костромой. Московский воевода Александр Плещеев с пятью тысячами рати вышел навстречу им. У Прокопа было всего полторы тысячи ушкуйников, но он их разделил на две части: с одной вступил в бой с московской ратью, а другую отправил тайно в лес в засаду. Удар этой засады в тыл Плещееву решил дело. Москвичи разбежались, а ушкуйники в очередной раз взяли Кострому. Отдохнув в городе, ушкуйники двинулись вниз по Волге. Они нанесли визиты в города Болгар и Сарай. Причём правители Болгара, наученные горьким опытом, откупились большой данью, зато ханская столица Сарай была взята штурмом и разграблена [537].

Паника охватывала татар при одной вести о приближении русских ушкуйников. Сказочная добыча вскружила головы ушкуйникам. Они двинулись ещё дальше – к Каспию. Когда ушкуйники подошли к устью Волги, их встретил хан Салгей, правивший Хазтороканью (Астраханью), и немедленно заплатил дань, затребованную Прокопом. Мало того, в честь ушкуйников хан устроил грандиозный пир. Захмелевшие ушкуйники совсем потеряли бдительность, и в разгар пира на них бросилась толпа вооружённых татар. Так погибли Прокоп, Смолянин и их дружина, лишь немногие вернулись на Русь.

Самое интересное, что гибель ушкуйников окутана таким ореолом тайн и легенд, что едва не превосходит в этом всю их боевую жизнь. А всё оттого, что ушкуйники не взяли с собой на пир полученную дань, а где-то спрятали до возвращения. Которое так и не настало… Не один десяток экспедиций отправлялся на поиски этих сокровищ. Но так как они скорее всего были спрятаны на одном из островов в дельте реки, найти их уже не удастся никому.

Между тем в начале 70-х годов XIV века опорным пунктом ушкуйников сделался Хлынов – крепость на реке Вятке [538]. Высшая власть в Хлынове принадлежала вечу. В отличие от Новгорода и Пскова хлыновское вече никогда не приглашало к себе служилых князей. Для командования войском вече выбирало атаманов («ватманов»). Географическое положение Хлынова облегчало его жителям походы как в Предуралье и за Урал, так и на булгар и Орду.

«Малочисленный народ Вятки, – писал Карамзин, – управляемый законами демократии, сделался ужасен своими дерзкими разбоями». Надо ли говорить, что ордынские ханы мечтали стереть Хлынов с лица земли. В 1391 году по приказу хана Тохтамыша царевич Бекбут разорил вятские земли и осадил Хлынов. Но взять не смог. По уходе татар новгородские ушкуйники вместе с устюжанами напали на принадлежавшие татарам булгарские города Казань и Жукотин и разорили их. Следствием этого стало новое нападение на Хлынов со стороны татар. И опять неудачное.

Посылаемых на Вятку с ратью московских воевод вятичи старались подкупить добрыми «поминками», давая в то же время крестное целование быть на всей воле московских князей. Но это целование им было нипочем.

После победы в феодальной войне (1428–1453 годы) Василий II в 1457 году [539] отправил против вятских автономистов свое войско. Московские полки осадили Хлынов, но взять его не смогли. В 1459 году Василий II вновь направил сюда большое войско, и опять безуспешно.

Были ли ушкуйники вместе с московским князем Димитрием на Куликовом поле в 1380 году? Это просто неизвестно. Но зато каждый ратник в русских полках знал, что идет он не на непобедимое полчище, а на войско, не сумевшее в 1375 году защитить свою столицу.

 

Не признаваемые Новгородом, нелюбимые князьями, ушкуйники продолжали ходить на Волгу. В 1392 году они опять взяли Жукотин и Казань. В 1397 году новгородский авантюрист Анфал Никитин с братьями перешел на сторону Москвы и помог ей захватить Торжок и новгородские земли на Двине. В ответ новгородцы пришли на ладьях с пороками (вероятно, небольшие пушки), взяли Белоозеро, а затем Великий Устюг, куда бежали изменники. Через некоторое время Анфалу удалось бежать из новгородского плена на Вятку, откуда он в 1401 году с московскими полками и устюжанами вновь напал на двинские земли. И опять был разбит.

Поняв, что Москва ещё не так сильна, опытный вояка сумел помириться с новгородцами и снова стать у них в доверии. В 1409 году воевода Анфал повел 250 ушкуев на Волгу и Каму… Это был уже небывало крупный поход. Около 4000 профессиональных воинов. Но на этот раз поход оказался провальным. И всё же натиск усиливался, в боевых действиях начали принимать участие и княжеские дружины, и в 1431 году Фёдор Пёстрый разгромил и разграбил Булгар Великий подчистую, а оставшиеся жители ушли в Казань, которая с того времени и стала столицей Волжской Булгарии – Казанского ханства. Новгородцы, как и суздальцы, всегда к казанцам, больше торговавшим с Хорезмом и Востоком, относились лояльнее (ведь они продолжали Великий Волжский путь), чем к великобулгарцам, торговавшим с Крымом и бывшими конкурентами. А Волжский путь и Русь, и Орда старались беречь даже после нашествия Тимура.

Подобные лихие экспедиции организовывались вплоть до семидесятых годов XV столетия, когда Великий Новгород попал под власть Ивана III. Но вот вопрос – а за что они с Ордой так круто? А всё из-за чехарды в Орде. В 1359 г. в Орде началась «великая замятня» – чехарда ханов, свергавших и убивавших один другого, а следом – чехарда на Волжском пути, ударившая по торговле. Ордынские претенденты и сепаратисты били друг друга. А потом к этому процессу присоединились новгородцы. К 1363–1964 гг. прояснилась ситуация в Орде. В её западной части – от Днепра до Волги – отныне правил темник Мамай, используя ханов-марионеток. Но к этому мы ещё вернёмся.