Вассальные государства. Сравнение, выводы

 

ЗДЕСЬ очень важно разобраться с этим вот понятием – а что такое ВАССАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО? Т. к. именно вассально-данническая зависимость Руси определяется как вышеназванное «иго». По определению (словарь БСЭ, Яндекса, Брокгауза и Ефрона и т. д). (См. [9].)

ВАССАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО – зависимое государство, глава которого утверждается сюзереном и которое лишено ряда существенных прав не только во внутренней политике и жизни, но и во внешней:

– права поддерживать дипломатические отношения и заключать договоры с другими государствами;

– вассальное государство обязано регулярно платить существенную дань и/или оказывать военную помощь сюзерену (вне зависимости от своих интересов);

– для обеспечения исполнения этих условий при реальном, а не номинальном вассалитете существовал институт аманатства, когда наследник (и) престола и ближайшие родственники правителя-вассала находились в заложниках у сюзерена, при этом сюзерен имел право суда над вассалом и/или заложниками. На территории вассала стояли гарнизоны сюзерена;

– на вассальное государство автоматически распространяются нормы политических, торговых и таможенных договоров, заключённых государством-сюзереном.

Классические примеры отношений «сюзерен – вассал»:

1) Дания (Х/ХI века) – Англия;

2) Англия – Уэльс;

3) Монголо-Ильханы – Грузия, Армения;

4) Монголо-Ильханы Сельджуки;

5) Османская империя – Валахия, Молдова, Крымское ханство.

При описании «ига» никогда особо не использовался метод сравнения положения стран, особенно с применением важных и наглядных численных показателей. Это было примерно так. «А какая была наша дань? – Несколько тысяч рублей. – А это много? – Очень много. Придавило всех со страшной силой, так, что 300 лет не разгибаясь жили».

Поэтому рассмотрим все 5 указанных примеров. 1) (Дания – Англия): поставлено в скобках, т. к. Англия не была вассалом Дании, просто страна в это время платила существенную дань датским викингам – 1 раз в 3–5 лет. В среднем выходило 7750 фунтов в год, или около 35 000 руб. серебром. Очень показательный пример, т. к. население Англии (1000 год) и Северной Руси (1350 год) в зрелом средневековье было примерно одинаковым: около 2 млн чел. Т. е. страна, не являясь зависимым вассалом, платила в 4,5 раза больше, чем мы. Это дань, которую платили норманнам-данам (викингам) англосаксонские короли за обещание не совершать грабительских походов против них. (Словарь нумизмата: Пер. с нем. /Х. Фенглер, Г. Гироу, В. Унгер / 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Радио и связь, 1993) [274].

Здесь мы уточним, что более точная цифра населения Северной Руси около середины 14-го века составляла около 1 750 000 человек: из них 1 000 000 – это Новгород, Псков и Смоленск, а 750 000 человек – Центральная Россия: Москва, Тверь, Нижний Новгород, Ростов и Рязань [120]. И дань раскладывалась так: 1000×2= 2000 руб. – Новгород (переведя тяжёлый новгородский рубль в низовый), 3000 – Вел. кн. Московское и 1500 – Суздальско-Нижегородское княжество, итого: 5000 (Москва) + 1500 (Суздаль) = 6500 руб. Ещё 500 руб. платили за присоединённые Муром, Мещеру и Торуссу, т. е. больше половины населения Муромо-Рязанского княжества. И 1000 руб. собирали Рязань и Тверь. (Они в сборе дани в конце XIV века не зависели от Москвы). Т. о. Центральная Россия платила 6000 руб. И – всё. Это в качестве уточнения сказанного выше о населении Северной Руси и раскладе дани. 0,044 руб. на семью в год. Или – 2 пуда ржи (зерна). 3 ведра. То же на семью. В год. В Центральной России. Такая вот итоговая арифметика [275].

2) Англия – Уэльс. Известно, что в 945 г. английский король Этельстан наложил дань на Уэльс: 20 золотых фунтов + 300 серебряных фунтов + 25 000 скота (в основном овец) в год, т. е. примерно около 8000 руб. серебром в год.

Для Уэльса с населением около 120 000 человек нагрузка патриархальной, бедной и очень слабой экономикой это была серьёзная данническая. Эта маленькая страна платила как вся Северная Русь (!!) (Первоисточник – Вильям Мальмсберийский. Деяния английских королей [276]. Источник – Диллон М., Чедвик Н. К. Кельтские королевства. – СПб.: Издательство «Евразия», 2002. – С. 512. [277].)

3) Монголо-Ильханы – Хулагуиды – Грузия, Армения.

Дань хану была поначалу относительно небольшой, Грузия ежегодно обязана была выплачивать 50 000 перперов (золотые монеты, соответственно 25 000 руб.) и принимать участие в монгольских походах. С этого времени Грузия была вынуждена всеми своими вооруженными силами принимать участие в войнах монголов [278]. Начиная с 1246 г., грузинские думаны обязаны были выставлять значительную часть мужского населения. Длительные походы гибельно сказывались на состоянии феодальных хозяйств, страна разорилась, приходила в упадок [279]. Здесь мы видим уже качественное отличие в отношениях между монголами Ильханов – Хулагуидов с Грузией и между Русью и Золотой Ордой.

С 1255 г. для Грузии начался новый период монгольского владычества [280]. Эпоха великих монгольских завоеваний в основном была закончена, и перед монголами встала задача организации управления завоеванными территориями. Дело в том, что в результате множества успешных походов возникло колоссальное государство с ханским двором, царевичами, многочисленными привилегированными военачальниками и чиновниками, для содержания которых требовались неограниченные средства. До того, как монголы прочно обосновывались в захваченной стране, доход их в основном состоял из награбленных в ней трофеев. Но как только завоеванная страна присоединялась к монгольскому государству, приток трофеев прекращался, а государственные расходы, за счет роста административного аппарата в присоединенных землях, наоборот – возрастали [281].

Кроме того, в соответствии с новой обстановкой, необходимо было провести и военную реформу. Потребности необозримого государства монголов в области военных мероприятий не могли более удовлетворяться силами собственно татаро-монгольских войск. Насильственный же набор воинов в покоренных странах был временной, ненадежной мерой, эффективной лишь до тех пор, пока монголы держали в завоеванной стране достаточное количество собственных войск [282]. В то же время правящие круги обширнейшего государства должны были знать, каким войском они могут располагать в тех или иных случаях и какие доходы возможно получить с обложенных налогами земель. Из Грузии в монгольскую казну в то время ежегодно поступало приблизительно 900 000 перперов золотом (это порядка 450 000 русских руб. серебром) [283].

Тяжесть монгольской дани усугубляли злоупотребления, сопровождавшие её раскладку и особенно сбор. Монгольские военачальники не были подготовлены к управлению завоеванными странами, стоявшими на высоком уровне своего культурного развития. Неграмотные монгольские сановники вынуждены были прибегать к услугам откупщиков [284]. Возможность грабить население безнаказанно, под защитой монголов, привлекала к ним на службу случайных людей; фактически все делопроизводство монгольского государства оказалось в их руках. [285] Чиновники творили произвол и беззакония, заставляли народ выплачивать и без того тяжелую дань в увеличенных размерах  [286]. Трудовое население Грузии, не выдержав насилий, обращалось к последнему средству протеста: массами покидало родные места, бросая землю и дедовское имущество [287]. Опустение поместий вызвало тревогу среди феодалов, поскольку за своевременную выплату дани монголам в конечном счете отвечал помещик. Монгольские сборщики дани налетали на поместья, заставляя феодалов платить налог, начисленный на покинутые крестьянами пудзе.   Это финиш [288].

В результате этого в Грузии вотчины пришли «в движение», феодалы пускали в продажу основу своего экономического и социального превосходства – землю – «по цене соломы» [289]. С уменьшением земельного фонда они лишались прежних привилегий и почета, опускаясь на нижние ступени социальной лестницы. Находясь в стеснительном положении, феодалы, как говорится, стали «представлять старые векселя». Они протянули руку к церковным поместьям. Как мы знаем, церковь при монголах находилась на привилегированном положении: её мало тревожили монгольские сборщики дани [290]. Поэтому церковные земли не пустели, а наоборот, переживали даже некоторый расцвет. Тут-то и вспомнили царь и феодалы о землях, пожертвованных их предками церкви, и стали их отбирать. Церковь пришла в смятение. В 1263 г. был созван церковный собор. Духовенство обратилось с протестом к царю и потребовало, чтобы он прекратил отчуждение пожертвованных ранее земель. Но положение было настолько острым, что даже угрозами анафемы церковники не смогли воздействовать на царя и его визиров [291]. Отчуждение пожертвованных земель продолжалось и после собора. Т. е. грабили даже церковь. Ничто уже не могло возместить урон, нанесенный хозяйству Грузии, пока причины этого урона – размеры монгольской дани и хищнический способ её сбора – оставались в действии. В 70-х годах XIII в. монголы-хулагуиды снова провели перепись населения. Целью этого мероприятия было выяснить, «какая страна разорилась, а какая отстроилась». После переписи монголы убедились, что «большинство стран разорено». В число последних входила и Грузия [292]. Но перепись населения сама по себе не могла поправить положения. Монголы были бессильны предотвратить разорение завоеванных стран. Экономический упадок в них не прекращался. (История Грузии в 3-х томах. Тб. 1962–1968. Акад. Меликашвили, Бордзенишвили и др. Глава 13.) [293] Вот это действительно грабёж вассальной страны. Одна только дань более 25 % годового дохода, да ещё войска. И вот что интересно. Ведь Чингисхан завещал брать с покорившихся 1/10 часть. И сначала так оно и было, везде, от Китая до Дуная, в т. ч. с 1257 по 1262 г. в Суздале и Рязани, до изгнания баскаков Александром. Но потом монгольские правители не удержались от соблазна и стали дани и повинности повышать. Везде. А на Руси, наоборот, дань упала до символических 1,25 %. Это ещё раз подтверждает, что не дани были у нас самым важным, а транзитная торговля.

4) Монголо-Ильханы – Хулагуиды – Румский (Сельджукский) султанат. Население турецкого султаната составляло 2 млн человек. Он попал в вассальную зависимость от Хулагуидов одновременно с Грузией. В первой половине XIII в. сельджукские султаны Рума, как их обычно называли, поскольку их государство находилось в центре бывших римских и византийских (ромейских) территорий, были уважаемыми и могущественными фигурами мусульманского мира. Они, как правило, поддерживали добрые отношения с византийскими соседями – императорами Никеи, отказались от своих притязаний на востоке и сосредоточились на управлении своим хорошо организованным и мирным государством со столицей в Конии. Они возрождали города и приводили в порядок дороги, поощряли искусство и образование. Благодаря их мудрому и умелому правлению превращение Анатолии из в основном христианской в преимущественно мусульманскую страну было достигнуто сравнительно спокойно – настолько, что никому не пришло в голову зафиксировать детали этого события. Благодатному правлению Сельджуков положили конец монгольские нашествия. Сначала в Малой Азии появились тюркские племена, откатившиеся под натиском монгольских армий. В 1243 г. в страну вторглись сами монголы. Сельджукский султан потерпел от них сокрушительное поражение, от которого его государство так никогда и не оправилось. Начиная с этого времени он сам и его потомки стали вассалами и данниками монгольского правителя в Персии ильхана, а их власть и авторитет померкли. Если верить свидетельствам Рашид ад-Дина, первого министра хулагуидского правителя Газан-хана (1295–1304), то к концу XIII в. вся Малая Азия оказалась в состоянии экономического упадка. Из-за неумеренных притязаний монгольской правящей верхушки и ее пренебрежения к проблемам хозяйственной жизни «одна десятая часть [владений] обработана, а все остальные в запустении». Это утверждение подкрепляют и расчеты доходов с земель Рума, приведенные Хамдуллахом Казвини. В начале XIV в. они составляли 3,3 млн динаров (×12,9/100 = 425 700 руб.) [294]. Заметим, однако: в отличие от Грузии здесь такой же тотальный грабеж частично компенсировался левантийской торговлей. Но это слабо утешало. Сёла турок запустели [295].

5) ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ – ВАЛАХИЯ/МОЛДОВА.

В первой половине XIV века небольшая, но очень боеспособная и сплоченная военно-религиозная община османов занималась в основном тем, что предоставляла услуги в качестве военных наемников враждующим византийским партиям или балканским государствам [296]. Затем турки начали наносить удары самостоятельно. Победа над сербами в 1389 г. на Косовом поле возвела Османскую империю в ранг великой державы. Созданная империей эффективная система мобилизации военных сил превзошла возможности любого из европейских государств. В 1393 г. Болгария – давний друг и учитель румынского народа – была стерта турками с лица земли. Теперь Валахия и Молдавия имели возможность отблагодарить своих наставников. Выжившие болгарские монахи и чиновники нашли здесь убежище. Их желание сохранить хотя бы здесь очаг православия наверняка укрепило ранее сделанный выбор в пользу восточного христианства. Страшное поражение, нанесенное в 1402 г. турецкой армии нагрянувшим из глубин Азии Тимуром, вполне могло породить надежды на гибель ужасной Османской империи. Им не суждено было сбыться. Империя была воссоздана в кратчайшие сроки, в то время как государство Тимура рассыпалось после смерти его создателя. Видя это и помня печальный опыт 1395 и 1396 гг., Валахия решила не искушать судьбу. В 1415 г. Мирча Старый признал Валахию вассалом Османской империи, согласился на выплату дани и размещение турецких гарнизонов на румынском берегу Дуная [297].

Расправившись с Византией, Османская империя возобновила наступление на Запад. В 1454 и 1455 гг. было завершено растянувшееся на долгие десятилетия завоевание Сербии, а в 1456 г. султан Мехмед Завоеватель двинул свои силы на Венгрию. Регентство Яноша Хуньяди завершилось в 1452 г., после чего он удалился в свою Трансильванию, однако у него все равно было гораздо больше возможностей мобилизовать народ на отражение опасности, чем у правительства королевства. Хотя центральные власти и объявили мобилизацию, около Белграда у южных границ Венгрии Янош Хуньяди встретил 100-тысячную армию империи только с силами, набранными в его трансильванских владениях. Несмотря на двукратное численное превосходство, турки проиграли сражение, происшедшее 22 июля 1456 г. Султан Мехмед вынужден был вернуться в свои владения ни с чем – Венгрия оказалась не по зубам завоевателю Византии [298]. Молдавия в 1456 г. тоже стала вассалом Турции. Однако ресурсы этой страны были еще далеко не исчерпаны, и тот правитель, которому удалось их задействовать, стал самой яркой личностью героической эпохи румынской истории. Штефан, позже названный Великим, захватил власть в Молдавии как раз на следующий год после признания турецкого сюзеренитета в 1457 г. и правил до 1504 г. Современная Молдавская Республика сочла его единственной исторической личностью, достойной того, чтобы красоваться на ее банкнотах. Некоторые его достижения и в самом деле уникальны для молдавской истории [299].

Если сравнивать Штефана с Яношем Хуньяди, то первому во многих отношениях было проще – молдавскому князю, правившему государством с византийской политической культурой, не надо было согласовывать свои решения с сословными собраниями. Но, с другой стороны, Венгрия была куда более сильным государством, чем средних размеров полудикая Молдавия. И тем не менее под руководством умного и волевого правителя это государство стало на некоторое время по-настоящему сильным. В 1474 г. Штефан вторгся в Валахию, сверг правившего ею османского протеже Раду Красивого и из государства зависимого от турок превратил ее в вассала родственной Молдавии. Это стало началом жестокой и изнурительной одиннадцатилетней войны Молдавии с Османской империей. Уже осенью того же года турецкая армия вторглась в Молдавию. Последняя была малонаселенной страной, и в то время как Хуньяди вышел против турок под Белградом, уступая им в численности в два раза, Штефан должен был иметь дело с противником, превосходящим его троекратно. Тем не менее 10 января 1475 г. османская армия была разбита в центре Молдавии у местечка Подул Ыналт [300]. Следующее испытание было особенно тяжелым. В три раза молдавскую армию превосходила только одна из военных группировок империи. В 1476 г. в Молдавию вторглись основные силы султана Мехмеда Завоевателя. На этот раз Штефан отступил, беспощадно опустошая собственную страну. Население Молдавии вынуждено было вспомнить суровый опыт своих предков и бежать от захватчиков в горы. Самым же удивительным было то, что это грозное вторжение не положило конец молдавской независимости. После долгого отступления Штефан Великий все же выступил против имевшего громадное превосходство противника [301]. В ожесточенном сражении у Рэзбоень молдавские силы потерпели поражение, но не были разбиты окончательно. Затем султан осадил крепость Нямц, но упорство ее защитников сломило измотанных голодных турок. Они повернули назад и покинули опустошенную страну, так и не достигнув молдавской столицы. Молдавия стала известна всей Европе [302]. К моменту восшествия на турецкий престол султана Сулеймана Великолепного (1520–1566 гг.) малоазиатские и балканские владения турок были дополнены богатыми и многолюдными азиатскими странами – Сирией, Палестиной и Египтом. Теперь потенциал этой империи намного превосходил возможности Венгрии [303]. Султан Сулейман решил, что пора возобновить мусульманское наступление на Европу. В 1521 г. турки взяли Белград, который когда-то отстоял Янош Хуньяди. Другого политика, способного поднять на войну дворянство, у Венгрии не было. В 1526 г. Сулейман Великолепный повел свою армию на столицу Венгрии. Даже те силы, какие имелись в распоряжении венгров, не успели полностью собраться. 29 августа 1526 г. около Мохача уступавшая туркам по численности в 3 раза армия короля Лайоша II, который сменил Владислава на венгерском престоле в 1516 г., была уничтожена, и турки вошли в Буду [304]. Сам король был убит, и в Венгрии началась смута. Большая часть территории оказалась под контролем быстро попавшего в зависимость от турок трансильванского воеводы Яноша Запольяи, северные и западные области отошли к австрийским Габсбургам. В 1529 г. армия султана теперь уже беспрепятственно прошла венгерскую территорию и осадила Вену [305]. Казалось, что вслед за православными памятниками Константинополя католическим соборам Рима, Кёльна и Парижа тоже предстоит сделаться мечетями. Однако Европе была уготована другая судьба. Турки не смогли взять Вену и ушли ни с чем. Это оказался крайний предел, которого они достигли в Европе. Но судьбу Венгрии это не меняло. В 1541 г. ее центральные области были превращены в провинцию Османской империи [306].

В 1538 г. армия султана вторгается в Молдавию. Молдавия, еще недавно одерживавшая блестящие победы, теперь безропотно стерпела вступление турецкой армии в свою столицу, захват государственной казны (султан еще удивился, как такое маленькое государство смогло скопить столь значительные средства), назначение угодного туркам князя, превращение в османскую провинцию округа Тигина на юго-востоке страны [307].

ВСЁ. Сопротивление закончилось. Теперь Молдавия оказалась в том же положении, в каком Валахия пребывала, начиная с последних лет правления Мирчи Старого [308].

Новые хозяева региона меняют его карту, создав третье государство – княжество Трансильвания. Сделав Буду в 1541 г. центром своей новой провинции, турки отправили королеву Изабеллу и малолетнего наследника венгерского престола за Тису, в земли, которые им в тот момент было не с руки завоевывать [309]. Вассальная зависимость от Османской империи выражалась в первую очередь в обязательстве платить дань. Ситуацию должны были регулировать князья, но они либо были бессильны, либо играли отрицательную роль. Правители слишком часто менялись. В XVI веке Валахией правили 24 князя, а так как многие из них приходили к власти и снова теряли ее по нескольку раз, то всего смен власти было 32 [310]. Следовательно, средняя продолжительность правления была 3 с небольшим года. Ненамного стабильнее было в Молдавии – 16 князей и 23 смены власти [311]. Чтобы вступить во власть, князь должен был быть утвержден Турцией. За это полагалась отдельная выплата – большой мукарер. С целью получить одобрение султана претенденты на румынские троны соревновались в увеличении этих поборов, наращивании основной дани – харача, прочих выплатах турецкому государству и взятках его представителям.

Годовой налог с крестьянского хозяйства в XVI веке достиг в 1585 году 550 аспров (около 2,5 рус. руб. серебром) [312], а в 1592 г. – 946 аспров (около 4 руб.) (1 аспр – это 1 акче у турок) [313].

Ежегодная дань (харадж) составила в правление Петру Черчела (1583–1585) 125 000 дукатов [314] и, наконец, 155 000 дукатов в 1593 г. [315]. Это и есть максимальная точка, которой достиг харадж Валахии на протяжении всего времени, когда он выплачивался, харадж Молдавии к 1593 г. увеличивается до 65 000 дукатов [316].

Такие суммы отправлялись в Стамбул в мае, [317] и ещё – столько же, под названием пекшеш – осенью того же года [318]. Итого: 300 000 дукатов (это 100 000 руб. XIV века серебром) в год от Валахии и 130 000 дукатов – от Молдавии [319]. При населении Валахии 500 000 человек, а Молдавии – 300 000 [320].

Но получается, что если сопоставить дань страны и годовой налог с 1 хозяйства, то всю дань (для простоты – в серебряных рублях – 100 000 руб.) должны были выплатить 25 000 семейств, т. е. 150 000 человек. Куда шли остальные налоги? Неужели ненасытной местной знати? Нет, конечно.

Во-первых, учитывая лишь известные [321] суммы, только в 80-х годах XVI в. за престол Валахии было заплачено минимум 3 450 000 дукатов [322], или ещё по 100 000 серебр. руб. в год. Огромные цифры. Но это ещё 150 000 человек из населения Валахии. А остальные – на кого работали? Всё дело в том, что содержание османо-румынских экономических отношений, как и финансово-экономических обязательств Молдавии и Валахии перед Стамбулом, не исчерпывается деньгами [323]. Румынские княжества во второй половине XVI в. были обязаны также ежегодно доставлять в Стамбул 100 000 овец, 12 000 голов крупного скота, 500 «лучших лошадей» и 300 охотничьих соколов [324]. Что касается военных контрибуций, также требовавших от румынских княжеств экономических усилий, то они возникли в качестве обязанности воевод как османских вассалов принимать участие в турецких походах с определенным количеством войска.

Румынские княжества были обязаны принимать участие в походах, поставляя войско в другие страны. Но и это ещё не всё. С 1568 г. румынским правителям было предписано запретить вывоз главных своих товаров (зерно, крупный рогатый скот, лошади, овцы, мед, воск, строительный лес) в другие страны. С той поры княжества должны были отправлять свои товары только в империю, в частности в Стамбул, и продавать там по ценам, диктуемым самими покупателями. Вот это аркан – со всех сторон. Хуже, чем монголы в Грузии [325]. ( Текст воспроизведен по изданию: Турецкие документы о финансово-экономических обязательствах Молдавии и Валахии перед Османской империей во второй половине XVI в. // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. Т. 3. М. Институт востоковедения. 1974 [325] © текст – Ворничень М. 1974). Наконец, в самом начале XVIII в. греческие купцы из Константинополя, которых называли фанариотами, по воле турок заменили князей и бояр и стали править княжествами, установив контроль над всеми экономическими ресурсами. Княжеские посты продавались с аукциона в Константинополе лицам, предлагавшим наивысшую цену, обычно фанариотам. Правление фанариотов большинством историков рассматривается как самый бедственный период в истории страны. Наиболее характерной для этого периода 1711–1821 гг. была чрезвычайно большая сменяемость князей-фанариотов – в обоих княжествах посты князей занимали около ста (!) правителей. И за трон каждый платил уже 5–6 млн пиастров [326]! Пиастры здесь указаны турецкие (куруши), на начало XVIII века, весившие в те годы 25–26 г серебра и имевшие покупательную способность около 0,15 русск. «низовых» рублей XIV века. За 110 лет произошло 76 смен правителей в двух княжествах. Следовательно, каждая оплата трона стоила 0,15×(5–6 000 000 пиастров) = от 750 000 до 900 000 руб. XIV века! И в среднем – 1 раз в 3 года. Понятно, что в восемнадцатом веке валашская экономика и численность населения стали больше по сравнению с шестнадцатым веком. Больше стала и производительность труда, а значит, каждое крестьянское хозяйство стало производить больше продукта. Но сам факт того, что в среднем раз в 3 года в Стамбуле происходил аукционный выкуп за такую огромную сумму прав на престол (уже фактически и не престол, а абсолютно бесправную провинцию); а потом выкупивший эти права фанариот приезжал в качестве оккупанта, откупщика-баскака и недолгого временщика в одном лице и начинал выбивать и выжимать эту сумму жестокими мерами, чтобы за год успеть не только восстановить свои издержки, но и поиметь хороший навар. И тут не нужна особо богатая фантазия, чтобы представить, как он это делал. Правда, население Молдовы и Валахии было уже побольше, перевалив в первой половине XVIII века за полтора миллиона человек, или примерно 250 000 семей – почти вдвое больше, чем в конце ХVI века (там было: (500 000 чел. Валахия + 300 000 чел. Молдова) / 6 чел. в хозяйстве = 135 000 семей). Но сумма в 250 000 руб/год XIV века хотя и давала на 40 % меньше бремени в расчёте на 1 семью, чем во 2-й половине XVI века, – зато создавала неограниченный простор для злоупотреблений, которые с лихвой компенсировали «облегчение». Фактически в этих условиях с Молдовы и Валахии брали столько, чтобы они могли кое-как выжить. При этом национальное сознание попиралось больше, чем в XVI и XVII веках, т. к. грабёж осуществляли политические шуты и клоуны, ибо, будучи людьми богатыми и нужными Османской империи, всё равно презирались турками. Смена господарей происходила настолько часто, что некоторые из них успевали вступать на престол по четыре-пять раз в каждом княжестве. Константин Маврокордат, например, 6 раз вступал на престол Валахии и 4 раза – Молдовы! Получается, что всего он заплатил туркам около 60 000 000 пиастров! Но это же полный беспредел. Ведь этот самый Маврокордат явно не был филантропом. Да и за 10–20 % он тоже «работать» явно не собирался, не тот масштаб, понимаете ли. Иначе б жаба задушила. Это ж не какой-нибудь Корейко Александр Иванович с его жалкими гирями, вёслами и чемоданами и любованием на деньги в черноморском туалете. Тут размах солидный. Господари из числа фанариотов фактически были простыми губернаторами, чиновниками, назначаемыми турками, заведомыми коррупционерами и грабителями. И, наконец, логичный итог. 1786 год. Правителем Валахии благодаря протекции командующего турецким флотом назначается человек, никак не связанный с румынскими землями, – офицер турецкого военного флота, грек с острова Парос Николае Маврогени. Он открыто презирает валашских бояр и повторяет знаменитую шутку римского императора Калигулы, назначив коня на одну из придворных должностей. В ещё большей мере подорвало значимость румынских стран полное расформирование их армий. Господари сохраняли при себе только личную гвардию, состоящую из арнаутов (албанцев). Фанариоты привели с собой очень много греков, своих фаворитов и ростовщиков-кредиторов и стали править странами с их помощью. Появились новые подати: за дым (по числу дымоходов), вэкэритул (за рогатый скот), погонэритул (за виноградники) и т. д. Каждый господарь, зная, что его правление будет непродолжительным, стремился как можно быстрее обогатиться, истощая страну. Кстати, фанариоты были и инструментом, с помощью которого сами турки добывали в провинциях нужные им средства. Поскольку Османская империя, попавшая в полосу упадка, нуждалась в деньгах, которых уже не могли добывать новыми завоеваниями, все тяготы ярма пали на румынские княжества. Результатом стало то, что крестьяне, для которых такая степень эксплуатации была невмоготу, начали убегать за границу – в Ардял, Банат или за Днестр. Таким образам, в XVIII веке отмечается процесс обезлюдения целых зон страны и значительного уменьшения численности сельского населения. Чувствовался и заметный упадок городов, потому что господари начинают процесс дарения городских поместий, и даже целых городов, частным лицам – своим фаворитам [327]. Ко всему этому следует добавить следующее. Нескончаемые войны между турками, австрийцами и русскими имели театром боевых действий территорию румынского государства. С 1711 по 1821 г. было не менее шести войн, иные из них продолжались по пять-шесть лет. Помимо опустошений, вызванных боевыми действиями, румыны должны были содержать армии, а также снабжать продовольствием турок или их противников. Это произошло после образования во 2-й половине XVII века против турок Священной лиги. Один состав её держав-участниц вызывал уважение. Германская империя, Русское царство, Испания, Польша, Венеция, Мальтийский орден. Фактически это было новое и последнее и самое масштабное издание Крестовых походов. А территория Молдовы и Валахии стала основной «площадкой» военного противостояния европейцев и турок-османов. Список полководцев просто впечатляет: Пётр I, Ян Собеский, Евгений Савойский, Миних, Румянцев, Суворов, Кутузов. Громя славных воинов османов, они разоряли и Дунайские княжества. А потом (пока турки не были разбиты в пух и прах) возвращались фанариоты. Восполнять свои убытки. И только в XIX веке, когда могущество Османской империи в результате всех этих войн рухнуло, положение Дунайских княжеств, начиная с 1820-х годов, значительно облегчилось.

Т. о., во всех пяти случаях мы видим разоряющий характер даней, удушающий страну. Ну как, похоже на Русь? Не очень-то. Вернее, совсем не похоже. Ни аманатов, ни ограничений на внешнюю политику и торговлю. И – очень маленькая дань: и сама по себе, и по сравнению с обычными зависимыми странами. Просто символические 1,25 % в год. И выдача ярлыков (кроме правления Узбека) соответствовала русскому наследственному праву. Орда в это не лезла по своей инициативе [328]. Кроме того, Русь не подчинялась ордынскому законодательству и жила по закону Ярослава [329]. Напомним, повинности 1257 г. вводила не Орда, а империя, после распада которой практически сразу наступила «ослаба». [330]

Может возникнуть вопрос: а разве русские князья не возили в Золотую Орду подарки и не выкупали там ярлыки? Да. Только масштабы были совсем другими. Что касается ярлыков, то они выкупались только при Узбеке. Можно даже перечислить случаи. И вот тут впереди князья московские, которые в отличие от тверских были склонны подмазать, а не драться.

1. 1317 г. После разгрома Михаила Тверского новгородцами ярлык выкупает Юрий Московский.

2. 1322 г. После выходки с тверской данью (Юрий отправил её в Новгород под проценты) выкупает уже Дмитрий Тверской.

3. 1328 г. Очередное поражение Твери, ярлык вскладчину выкупают Иван Калита и Александр Суздальский.

4. 1331 г. Калита доплачивает за ярлык и становится великим князем.

5. 1340 г. Симеон Гордый становится великим князем. И после Симеон Гордый не делал в Орде больших подарков хану, а между тем пользовался уважением и почтением.

Каков размер платы? Мы не знаем. Всё дело в том, что летописцы русские были очень лаконичны и называли самые большие из внезапных, или чрезвычайных, платежей.

Так, они указывают на платежи новгородцев: Михаилу Тверскому (до его разгрома) – 1500 гривен, или 3000 руб. «низовых», и татарам откуп во время разгрома Твери в 1328 г. – 1000 руб. новгородских, или 2000 «низовым весом». Также сообщается, что в 1342 г. митрополит Феогност был вынужден сделать в Орде дар единовременный – 600 руб.; подчёркивается, что это были немалые дары.

В случае с митрополитом Феогностом осталось неясно: новгородских (их вообще в ходу было больше) рублей он дал или «низовых», которых было гораздо меньше, но которыми платили дань. Ещё сообщается, что из около 7000 русской дани, доставлявшейся доверенными людьми московского князя, лично хану приходилось ровно 1000 руб. Поэтому можно считать, что за все 5 ярлыков было заплачено около 5000 руб. «низовым весом». А если бы платежи были значительно больше, об этом, несомненно, поведал бы профессор Каштанов [331].

Кстати, у него и у академика В. Янина мы находим, как платил дань (через суздальских, а потом – московских князей) Новгород: она называлась «Чёрный бор» и платилась по 8000 новгородских рублей 1 раз в среднем в 8 лет) [332].

Правда, сам же Каштанов указывает, что местные сборщики собирали московскому князю все 7000 руб. каждый год, без новгородского «Чёрного бора», но это уже их дела, закрома или хитрости. Что же касается подарков, то они у нас с Ордой с самого начала были взаимны, как и питие медовухи (об этом – немного дальше, при описании Орды путешественником ибн Батутой). Так, шапка Мономаха подарена на самом деле Узбеком Калите. Её ПОЧТИ точная копия, сделанная уже при Путине, обошлась в $60 000. А оригинал? (Нынешние $60 000 = 150 новг. руб. = 300 низовых.) По крайней мере не меньше. Ведь тогда был ниже уровень ювелирных технологий, а значит, сделать такую шапку тогда было труднее. К тому же в оригинале было больше золота и тонкой работы в виде трудоёмких лепестков, которые потом убрали. У нас, повторим ещё раз, самым важным были не дани, а транзитная торговля. Но каким же определением мы можем назвать отношения Руси и Золотой Орды? Остаётся ещё 2 вопроса. Первый: чрезвычайные требования даней. Каковы они были размером? Наши летописи об этом почти молчат (кроме сбора в 1384 году). Но они упоминают контрибуции тем же татарам размером в 2000 гривен в 1293 и 1328 гг. Это мелочь. А сбор 1384 г., как увидим дальше, был сразу за 7 лет: с 1374 по 1380 г. Ещё мы знаем, что страны, с которыми мы делали сравнение, выплачивали значительные суммы. Да и не могли наши сборы быть больше суммы годового выхода, т. к. в этом случае они были бы упомянуты в летописях подобно сбору 1374 г. и контрибуциям Михаилу Тверскому (12 000 «низовым весом») и Витовту (5000 Новгород + 5000 Порхов). А вот ответ на второй вопрос покрыт туманом. Какова была дань в XIII веке? Известно, что в 1257–1259 гг. ещё Монгольская империя сделала перепись населения и ввела даннические налоги и сборы. Золотая Орда ничего подобного не делала. Но когда эти налоги частично исчезли или стали собираться князьями только в свою пользу? Мы только знаем, что после изгнания баскаков в 1262 году Русь стала платить только ордынскую долю дани. В 1266 г., по сообщениям летописцев, наступила «ослаба» (Соловьёв, Хрусталёв, Песков). А по сообщениям Марко Поло и армянского историка XIII века Киракоса Гандзакеци, дань Северной Руси уже была мала и платилась «по обстоятельствам». Очень важные сообщения, т. к. М. Поло прямо сообщает о малой дани русских и не говорит ни слова об ордынских гарнизонах и баскаках (см. [339].). А Киракос Гандзакеци жил до 1271 г., был в плену у монголов и описывает события на Руси именно в 1260-х годах: изгнание и отсутствие баскаков и татарских войск и гарнизонов на Руси [333]. К тому же известен давний интерес армянских историков к Руси. Поэтому к свидетельствам К. Гандзакеци следует отнестись со всей серьёзностью. И дань стала малой, как в XIV веке, именно в 1262–1266 гг.

Итак, Русь Великая (будущая Россия, или Великороссия). Она состояла тогда из трёх основных княжеств: Новгородского, Владимиро-Суздальского, Смоленского, а также приграничных к Рязани мелких окско-курских княжеств. Начнём с Новгорода Великого, т. к. именно он, а не Владимир, был тогда главным культурным, финансовым и технологическим центром Руси. Академик В. Л. Янин доказал, что Новгород не был вассалом Владимира-на-Клязьме и его князей. Почему?

Во-первых, потому что призываемый князь был очень ограничен в правах. Согласно дошедшим до нас договорам Новгорода с приглашаемыми князьями (самый древний сохранился от 60-х годов XIII века с младшим братом Александра Невского Ярославом и со ссылками на более древние договоры), князь:

не имел права владеть вотчинами в Новгороде, собирать государственные доходы лично или при помощи своих людей; это могли делать только сами новгородцы, выплачивая князю «дар», т. е. некое жалованье;

не имел права «кончать суд без посадника». Вся деятельность приглашённого князя поставлена под контроль местного боярства, т. е. князь – лицо подконтрольное и нанятое. «Указанный договор с братом Невского Ярославом был заключён в 1264 г., и его условия повторяются во всех договорах с князьями» вплоть до 1456 г. (В. Янин.) Они рассматривали князя как постороннего иноземца и потому обязывали его и его дружину не приобретать в новгородских владениях земли и челяди и не торговать самому, без посредства новгородских купцов, с немцами на немецком дворе. Таким образом, князь не мог никакими путями войти в состав новгородского общества и всегда оставался посторонним. В ту минуту, когда вече «показывало ему путь из Новгорода», то есть отказывало ему от власти, князь терял всякую связь с городом и сейчас же мог оставить новгородские пределы. Как постороннее лицо князь и жил не в самом городе, а верстах в трех от него, ближе к Ильменю, в так называемом Городище. Править князь обязывался, не изменяя местных законов и порядков, притом с постоянным участием посадника, избранного вечем. Посадник сопровождал князя на войну, присутствовал при княжеском суде, вместе с князем назначал должностных лиц на низшие должности, словом, контролировал каждое действие. Управлять князь должен был исключительно посредством новгородцев, никуда не назначая своих дружинников. За свою службу князь получал «дары» и «дань» в точно определенном размере и сверх того пользовался разными угодьями и правом охоты в особо отведенных местах. В свою очередь, князь давал новгородцам различные льготы в своем княжестве, откуда он был приглашен.

Во-вторых, в Новгороде был ещё и могущественный архиепископ (т. е. 2-й после русского митрополита иерарх), которого с 1157 г. также избирало вече, а митрополит только посвящал избранного. Он обладал не только канонической, но и государственной властью: вёл переговоры со всеми русскими князьями и послами иностранных государств. Тяжёлая новгородская конница составляла «владыкин полк». Богатейшая казна новгородского владыки использовалась во время войн, для заключения мирных договоров, контрибуций, строительства оборонительных стен. По сведениям английского посла Д. Флетчера, даже после потери Новгородом независимости, в XVI веке, доход владыки ежегодно составлял 10–12 000 руб., главы же московской церкви – около 3000. Новгородский (исторического Великого Новгорода) архиепископ занимал совершенно особое положение в русской церковной иерархии. Например, до середины XVI века только он имел право носить белый клобук – головной убор, который до сих пор носят русские патриархи.  

В-третьих, веками русские и даже литовские князья, потерпевшие неудачу в усобицах или от татар, находили здесь приют. И город никогда не выдавал изгнанников. Никому. Не каждая держава даже в XXI веке способна на такое [334]. Опять же – могут возразить: всё-таки Новгородом правили почти исключительно владимиро-суздальские князья. А потом – московские либо тверские. Одним словом, князем Новгорода был Великий князь Владимирский, вассал Орды. Но на это – опять же – можно напомнить: не правил, а участвовал в правлении, т. к. работал под контролем. Даже во время военных действий его роль хоть и возрастала, но не становилась решающей. Реально такая роль выпадала только одному человеку – Александру Невскому. В силу его личных качеств хорошего военачальника. Братья же его и потомки никогда и на войне решающей роли не играли. Перечислим всех после Александра: Василий (сын), Ярослав (мл. брат), Василий (мл. брат), Дмитрий (сын), Андрей (сын), Даниил Московский (мл. сын), Михаил Тверской (племянник), Юрий Московский (внук), Иван Калита (внук). Ну и кто из них или их наместников реально руководил новгородским войском? Разве что Юрий Московский. Легче перечислить тех, кому они накостыляли, начиная с дяди Вани Калиты в его знаменитом Двинском походе 1337 г. Дядя Миша Тверской сумел собрать объединённое войско Орды и Центральной России (в 1316 г.), с отборными туменами хана Узбека и с лучшими темниками. Ну и что? Стал дядя Миша князем Новгородским? Да как бы не так. Вылетел, как пробка из-под шампанского! Новгород был не только самым большим на Руси, но и самым зубастым. Так было и при Андрее Боголюбском, и при Ярославе, и при Калите. И первый раз Новгород уступил московским войскам только в 1456 году, уже при Василии Тёмном. Просто летописи у нас в основном промосковские, и упоминают это вскользь. Если же говорить о более ранних уступках Новгорода князьям, то это были только те случаи, когда позиция князя находила поддержку у значительной части самих новгородцев. Это же средневековье, и они, как и суздальские князья, тоже далеко не всегда были едины. Но тот князь, который становился врагом Новгорода, автоматически превращался в «хромую утку». Так было и с Дмитрием Александровичем, и с Михаилом Тверским.

Но почему всё-таки новгородскими князьями были владимиро-суздальские, а не, скажем, смоленские? Здесь ответ лежит на самой поверхности. Князья суздальские были более заинтересованы в защите новгородских интересов на Финском заливе. От этого напрямую их казна зависела. Вот в чём причина. Поэтому Новгород был, конечно же, не вассалом суздальских князей. ОНИ БЫЛИ СОЮЗНИКАМИ (в первую очередь в деле обороны Финского залива). А у Смоленска главным торговым путём был Двинский, идущий от Риги до Полоцка по Западной Двине и дальше через Смоленск на Москву и на Восток. Итак, Новгородская республика была богатейшим по меркам Восточной и Центральной Европы государством. Оно в 2 раза превосходило Суздальскую землю по населению и в 3 раза по доходам (600 тыс. населения и 500 000 серебряных гривен годовой доход; и это – в XIII веке, при Александре Невском; в XIV: 750 000 населения и 625 000 годовой доход) [120]; здесь встаёт вопрос: как же так, ведь согласно тому же Покровскому и другим серьёзным вычислениям, новгородское население конца XV века составляло 520 000 человек. Верно. Но тут указано (в 520 000) только население новгородских пятин. Плюс Псков = 650 000 [120]. Уже. Плюс север. А также земли Вятки, Перми, Печоры, Вологды, Ржевское и Новоторжское княжества и большая часть бежецкой пятины: всё это земли, отторженные Москвой при Иване III. И тогда к концу XV века было бы в трёх республиках (Новгород, Псков, Вятка) около 900 000 населения. Новгород был почти монопольным (не считая потока через Смоленск) поставщиком на Русь серебра и золота, а также главным поставщиком на Восток и Запад мехов и воска (а воск – это свет, причём свет дорогостоящий, в костёлах, замках и городских домах). Здесь жило самое грамотное, зажиточное, квалифицированное и продвинутое население на Руси: от Ржева и Великих Лук на юге до Холмогор на поморском Севере. Также несерьёзно заявлять о том, что эта республика была хотя бы де-юре вассалом Монгольской империи и Золотой Орды, на основании того, что в 1259 г. город дал переписать себя баскаками и согласился платить 1000 (одну тысячу) гривен, а именно: через князей и не имея дел с баскаками. И дальше Новгород общался с Ордой через послов, т. е. как независимое государство. Свою малую дань («чёрный бор») Новгород платил не каждый год, но регулярно, по 8000 новгородских рублей, в среднем 1 раз в 8 лет [335]. Смоленск с 1274 по 1334 год формально признавал хана сюзереном и дань платил через Москву. Заметим, смоленские князья, подобно галицко-волынским, никогда не ездили в Орду и, подобно владимирским, носили титул Великих князей ещё в XII–XIII веках [336]. Поэтому очевиден вывод: Новгород не был вассалом ни Монгольской империи (как и Смоленск), ни Орды ни де-факто, ни де-юре. Смоленск был номинальным вассалом Орды в 1274–1334 гг. Их дань была чисто символической даже с учётом разовых контрибуций новгородцев. (См. [338].) А вот теперь пришло время разобраться с Суздалем. Во-первых, сразу отметим, что Суздаль, так же как и Новгород со Смоленском, жил по закону Ярослава (см. п. 6.1). В 1257 г. был переписан баскаками и обложен данями. Но после восстания 1262 г. сбор денег для Орды переходит в руки великих князей Владимирских. Далее. Малая дань; малое вмешательство во внутренние дела; ярлыки выдаются в соответствии с русским наследственным правом и завещаниями (или решениями русских княжеско-церковных съездов) [328]; тамга ненавязчиво пропадает вместе с баскаками; льготы, благодаря которым русский суздальский торговый флот преобладал над булгарским на ордынской территории – на Волге, Дону, даже на Каспии, а через восточные притоки Волги попадал в реку Яик (Урал) в районе нынешнего Уральска. И всё это XIII–XIV, а не XV–XVI века. Русские корабли легко взаимодействовали с донскими и волжскими бродниками; а по информации из писем Рашид-ад-Дина русские корабли плавали даже к берегам Ирана (как правило, в Мазендаран), входившего тогда в монгольское государство Ильханов – главного врага Золотой Орды. Впоследствии московские князья удачно использовали деньги от торговли с Золотой Ордой для создания единой православной Московской Руси. Всё это говорит о том, что Суздаль был младшим торговом партнёром Золотой Орды, а не просто вассалом. По факту. Именно этим прежде всего можно объяснить удачные переговоры Александра Невского с Бату, Сартаком (они вообще дань с владимиро-суздальских земель не брали), Берке (который, прямо скажем, оригинально отнёсся к изгнанию баскаков людьми Александра и просто повстанцами – мол, сами виноваты, двоечники нерадивые), а потом брата Александра – Ярослава – с Менгу – Тимуром, в результате которых с Суздаля стала такую маленькую дань. (В отличие от других угнетённых народов.) И тем, что это были торговые переговоры о сохранности Великого Волжского торгового пути (прежде всего от Ильханов с юга и крестоносцев с запада) и совместном контроле над ним. Ну зачем ордынцам лезть в леса на Русь с войной за данью? Да, военно-политически они сильнее, но зачем им нападать на упёртого противника, когда у них не осталось китайских метательных машин и инженеров (а они с машинами-то там сына Чингисхана потеряли), особенно если с этим противником можно мирно договориться, что гораздо выгоднее. Поэтому Орда и Суздаль были в первую очередь торговыми партнёрами. Т. о., Суздаль частично подходит под определение вассального государства (точнее, государства с «мягкой», слабой вассальной зависисимостью). При этом, будучи под ордынским влиянием и в слабой зависимости, Суздаль сам оказывал влияние на Орду вследствие:

А) Чрезвычайной важности Волжского торгового пути; об этом редко упоминают, но из всех улусов бывшей Монгольской империи казна Золотой Орды больше всех иных зависела от транзитной торговли: население у неё было гораздо меньше, чем у Юаней (Китай) и у Ильханов (Иран, Ирак, Закавказье и на восток до Инда), а транзитная торговля имела сопоставимые масштабы; и прежде всего за счёт Волжского и Босфорского (через Крым) торговых путей.

Б) Вследствие сильного влияния Русской православной церкви в Золотой Орде, с помощью которого сначала языческо-христианская ордынская элита уравновешивала мусульман, а потом уже мусульманская элита уравновешивала возрастающее влияние католиков в Крыму и в Северном Причерноморье. Существовала и ещё одна проблема – несториане. Будучи очень влиятельны в Орде и ещё более – у Ильханов, они внушали сильный и двоякий страх хану Берки и его наследникам: страх пятой колонны в непрерывных войнах с Ираном и страх их союза с крестоносцами и Ватиканом. Парадокс был ещё в том, что Византия, будучи церковным главой Руси, не могла серьёзно помогать Орде, находясь под давлением Ильханов. Русским же Ильханы (кроме торговли) были глубоко по барабану, и, понимая это, Берки сам сделал осознанный шаг навстречу Руси: он отдал её церкви своих христианских подданных. А его наследники до узурпатора Мамая неизменно соблюдали это правило.

В) Существует и ещё одна, не рассматриваемая ранее причина, и она связана с пунктом А. Зависимость Орды от Волжского торгового пути являла собой прежде всего зависимость от торговли с Новгородом. Это делало Суздальский регион важным буфером между торговыми центрами Сарая и Новгорода. Добавим, что Рижско-Смоленский путь тоже шёл в Суздальское княжество. Поэтому Суздаль, повторим, играл роль «буфера» между Ордой и Новгородом, который никаких вассальных клятв Орде не давал, и аналогичным Смоленском (который признавал вассалитет формально и не долго); к тому же в этом «буфере» находился и митрополит (см. п. Б)).

Г) И именно из этого «буфера» Орда получала слитки серебра и меха, стабилизировавшие её финансы. Всё это вместе побуждало Орду не быть здесь «слоном в посудной лавке».

Хан Узбек сумел во время пика противостояния Москвы и Твери усилить давление на Северо-Восточную Русь; на этот счёт мы имеем очень важный комментарий от Ивана Грозного [337] (Ист…, т. 9, гл. 5). В 1577 году, отправляя в Крым послом князя Мосальского, давал ему наказ: «Убегать речей колких, и если хан или вельможи его вспомянут о временах Калиты и Узбека, отвечать: не знаю старины». Подобно кинорежиссёру Якину, не знающему языков. Ясно видно, что «неудобные» воспоминания ждут не о временах Берки, Тохты или Тохтамыша. Именно сказано «о временах Калиты и Узбека» [338]. (В целом же у Каштанова есть прямые указания, что, заплатив дополнительную дань, Русь в следующем году платила меньше. Но после смерти Узбека, когда на фоне усиления Польши, Венгрии, Литвы произошла ещё и аннексия генуэзцами портов Южного Крыма вкупе с блокадой Азовского моря и объявлением Римом Крестового похода против Золотой Орды, её правительству пришлось в 1344–1355 гг. пересмотреть свою позицию – уже при Джанибеке – в обратном направлении, на более мягкую, что особенно ярко проявилось в эпизоде с выдачей литовских послов (!) Москве. Можно возразить: татары делали набеги на Русь, в том числе на Северо-Восточную и даже на окраины Новгородской. Но все татарские отряды к северу от Рязани были небольшие (в сотни человек) наёмные отряды, которые князья использовали для междоусобиц или демонстрации силы. Сами ордынцы туда, в глубь лесов, не лезли (более крупные походы, описанные в п. 6, были связаны с внешними силами и Новгородом и тоже проходили по русской инициативе, кроме Тверского похода 1328 г.). Иное дело Юг: Рязань – Курск – Переяславль – Киев. Здесь хоть и была согласованная буферная зона, но после разгрома мятежных отрядов Ногая начался период «махновщины». И баскаки здесь были в некоторых местах до 1330-х годов, кабаня местных жителей, бежавших в Смоленск и Суздаль. Т. о., Суздаль – по факту – был под весьма мягким и слабым вассалитетом. Его войска не участвовали в войнах с Ильханами и Чагатаями, чего очень хотели в Орде; там были русские наемники или рекруты, жившие на территории Орды (Елец, Донец). Но военная взаимопомощь была, и нам довольно интересно её проанализировать. Так, Орда помогла в Прибалтике в 1270 г. князю Ярославу, когда война там длилась уже несколько лет и произошли крупнейшие для Руси Псковское (1269) и Раковорское (1268) сражения. И Ярослав привёл отряд татар. Отряд небольшой, но этим Орда показала готовность ввязаться в войну. Русь помогла через 7 лет, при штурме на Северном Кавказе мятежного горного города Дедякова (Дедэкэу) в 1277 г., связанного с Ильханами в Иране. Заметим, что оба случая взаимопомощи СВЯЗАНЫ С ОПАСНОСТЬЮ НА ВОЛЖСКОМ ТОРГОВОМ ПУТИ. Так, хорошо укреплённый горный Дедяков, опасный близостью к Ирану и отсутствием у татар времени на долгую осаду, являлся «удобной» целью для русских латников, натасканных к этому времени на штурмах замков в Прибалтике. А несколько совместных походов на Литву имели общий интерес. Мы видим, что Орда и Суздаль были прежде всего торговыми партнёрами; вассалитет мягким и слабым, а в целом Северная Русь (Новгород, Смоленск, Суздаль) была под весьма лёгкой и необременительной зависимостью (причём частичной, т. к. Новгород и Смоленск были независимы). Повторим интересный факт: Украина не считает себя полностью бывшей под игом, т. к. их богатые Галицкое, Волынское и Туровское княжества не зависели от ханских ярлыков.

Тут самый раз сослаться на авторитетных современников. Итак, № 1. Марко Поло. «Описание мира». Конец ХIII в. [339].

Глава 218. «Россия – большая страна на севере. Живут тут христиане греческого исповедания. Тут много царей   и свой собственный язык; народ простодушный и очень красивый; мужчины и женщины белы и белокуры. На границе тут много трудных проходов и крепостей. Дани они никому не платят, только немного [340] царю Запада; а он татарин и называется Так-тактай, ему они платят дань, и никому больше. Много у них дорогих мехов высокой ценности; у них есть и соболя, и горностаи, и белки, и эрколины, и множество славных лисиц, лучших в свете [341]. Много у них серебряных руд; добывают они много серебра [342]. О другом чем нечего тут говорить, а потому пойдем из России и расскажем вам о Великом море. Что кругом этих областей, и о тамошних жителях, начнем прежде всего с Константинополя… Хочу сказать о России кое-что, что я забыл. Знайте, по истинной правде, самый сильный холод на свете в России; трудно от него укрыться. Страна большая, до самого моря-океана; и на этом море у них несколько островов, где водятся кречеты и соколы-пилигримы, все это вывозится по разным странам света. От России до Норвегии путь не долог, и если бы не холод, так можно было бы туда скоро дойти, а от великого холода не легко туда ходить».

Конкретное утверждение – дани никому не платят, вернее, платят, но немного. Правда, уже в главе 220 Марко, говоря о первых ханах Золотой Орды, сообщает:

«ГЛАВА 220

Здесь описываются цари западных татар. Первым царем западных татар был Саин; был он сильный и могущественный царь. Этот царь Саин покорил Росию, Команию, Аланию, Лак, Менгиар, Зич, Гучию и Хазарию; все эти области покорил царь Саин [343].

И как всё это совместить? Да очень просто, по хронологии. Саин (т. е. Батый) завоевал Восточную и Южную Русь. Было. Но после ухода Гуюка и других он, как правитель умный, стал вести дела с Александром и оставил России необременительную зависимость ради торговли через её лесные волоки. А Марко кратко фиксирует положение дел: дани платят немного. Книга-то у него – обо всём мире. (И отметим совпадение с данными № 2 – К. Гандзакеци. [333].)

А теперь – № 3. Ибн Батута «Путешествие Ибн Батуты в Золотую Орду, в половине ХIV века»:

«Пять тысяч сопровождали султаншу, в том числе было пятьсот всадников, не считая рабынь и прислужников. Мы прибыли сначала в Укак, город порядочный, но там было нам весьма холодно. Отсюда до Эль-Сарая десять дней пути. В одном дне пути отсюда находятся Русские Горы, где живут русские, христиане, народ с рыжими волосами и голубыми глазами, весьма хитрый и коварный. У них есть серебряные рудники, и из их земли получаются сувамы, или слитки серебра» [344]. А дальше правоверный пишет про их коварство. «Всевластным хозяином этого кочевого народа был хан Узбек. И в пребывании его на месте, и в путешествии его, и в делах его порядок удивительный, чудесный, одна из привычек его та, что в пятницу после молитвы он садится в шатёр, называемый Золотым шатром, разукрашенный и диковинный. Он состоит из деревянных прутьев, обтянутых золотыми листами. В золотой шатёр в приёмный день собирался весь ханский двор. Посредине его деревянный престол, обложенный серебряными позолоченными листками, ножки его из чистого серебра, а верх его усыпан драгоценными камнями». «Являлись и люди, прибывшие издалека, чтобы поклониться хану, выразить ему свою покорность и получить какую-нибудь милость. Ханские эмиры кланялись своему повелителю, встав на одно колено. Во время официальных приёмов хан не вёл переговоров. Он только рассеянно выслушивал просьбы, забавляясь со своим ручным соколом и попивая кумыс. Иногда он с холодным любопытством разглядывал просителя, нехотя задавал интересовавшие его вопросы. Во время долгой церемонии они так основательно набирались, что в конце её были заметно пьяны. Высшей честью для гостя было получить от хана чашу с кумысом. Иногда хан заставлял посетителя выпить несколько чаш. Русские не привыкли к кумысу и считали его нечистым питьём. Поэтому им разрешалось пить на приёме у хана вино или хмельной русский «мёд»   [345]. Впрочем, и сами монголы постепенно пристрастились к русскому мёду»   [346]. Ибн Батута замечает, что большей частью они пьют русское медовое вино  [347]. Это вызывает шок у путешественника: лесные варвары спаивают правоверных! И слишком много им дозволено. Заметим, что оба автора имеют одно заблуждение – они считают, что у русских много серебряных рудников. Ганза усердно старалась!

И здесь уместен ещё один комментарий нашего средневековья [348]. Давайте посмотрим вокруг: древние города, деревни, дороги, мосты… Памятники прошлого, которые дают нам возможность оценить меру цивилизованности и разума наших предков. Как правило, все это руины из естественного камня или камня, сделанного человеком (кирпичи!). Но мы не часто вспоминаем о том, что когда-то прекрасные древние руины имели не только стены, но и крыши, которые были из дерева, и потому не сохранились! А как строились соборы, монастыри и дворцы? Без деревянных воротов, кранов, лесов и настилов это было бы невозможно! А оружие и инструменты? Кроме наконечников и лезвий из металла, все было из древесины! Сколько нужно дров, чтобы плавить металл, обжигать кирпичи? Да просто греться?! Чтобы построить морские или речные суда, выпаривать соль, строить дома для крестьян? А теперь спросим себя: где находится качественная древесина? В лесу… Всего несколько цифр, которыми мы обязаны немецкому исследователю Г. Кюхнелю (H. Kuehnel), рисующему картину ужасающего использования древесины в XIII–XIV столетиях: чтобы выплавить 10 кг стекла, нужны 2 кубометра дров, а это очень даже прилично: масса 2 кубов составляла около 15 центнеров [349]. Все необходимое для производства жилья, пищи, инструментов и обстановки простые люди могли найти в лесу. Вырубка лесов создавала проблемы, и не только беднейшим слоям населения: голодные годы из-за неурожаев порождали крестьянские бунты. Здесь уместно вспомнить о трех ordines, или общественных слоях, описанных епископом Лана в XI столетии: «Те, кто управляет, Те, кто просит, и Те, кто работает». Элита, куда входят короли, императоры, придворные и аристократия, принадлежит к первому ordo. «Те, кто просит», – второй ordo: это служители Церкви, причем патриархи церкви относятся и к аристократии, так как являются родственниками королей и императоров. Наконец, есть большая масса людей, которым Бог предназначил работать. Церковь и аристократия были вынуждены тратить огромные суммы на поддержание собственного статуса «избранных»: пышные христианские праздники, роскошное убранство церквей и замков, банкеты и приемы, расходы на войну и оборону…

Но при чем здесь лес, спросите вы? Вот только несколько примеров:

1. Ценные меха. Служили для того, чтобы отличить богатого от бедного, а также оттенять степень знатности господина. Горностай, соболь, куница, белка, рысь и лисица украшали костюмы и шляпы, перчатки и обувь и стоили неимоверно дорого. От такой роскоши отказаться было просто невозможно [350]!

2. Мед. В Западной Европе сладости, сделанные из меда, присутствовали только на столах господ по причине высочайшей цены. Кроме этого, мед использовался для производства алкогольного напитка – медовухи.

3. Воск. Изводился в огромных количествах и стоил очень дорого. Элита потребляла миллионы свечей, особенно в церквах. Кроме того, воск был необходим для отливки бронзовых изделий по моделям, сделанным из глины.

4. Смола. Самый важный продукт для содержания флота – речного или морского – в надлежащем состоянии «плавучести».

5. То же значение имела и пенька [351].

Можно продолжить этот список лекарственными травами, рыбой и дичью… Кстати, последняя предназначалась исключительно для элиты. Возвращаясь к истории «крестового похода» равнины против леса, можно говорить о большой исторической ответственности христианства перед европейской природой: там, где не было папы римского, был лес!

Ну и что, спросит наш читатель, зачем вы мне все это рассказываете и как это связано с заявленной темой? Справедливости ради нужно сказать, что потребление леса в Восточной Римской империи – на Босфоре и близлежащих территориях – было ничуть не меньше, но политика Православной церкви была гораздо менее агрессивна по сравнению с Католической. Новые народы, принимавшие христианство постепенно и добровольно, сами управляли собственной экономикой без бесполезного религиозного вмешательства. Русский Киев, принявший православие, был экономически самостоятельным государством, отдавая Церкви лишь ежегодную дань в виде десятины. И вот что в итоге – русские земли были крупнейшими поставщиками дерева, воска, мехов и меда для дворов Западной Европы [352].

Существуют документы, и они вполне доступны… К. Герке (C. Goehrke) в своей «La vita d’ogni giorno nella Russia Antica» («Повседневная жизнь в Древней Руси») показывает всю важность достаточного количества леса для повседневной жизни. По нашему мнению, замалчивание исторической и политической важности Большого Севера – это, безусловно, ошибочный взгляд на средневековую торговлю. Как бы то ни было, от «мест производства» (русские земли Севера) ценные товары в целости и сохранности путешествовали до Мар Неро (Черного моря. – Прим. пер.), а затем до Рима, Аквисграны (Аахена. – Прим. пер.), Кордовы   и других городов, к большому удовольствию клиентов и с большими доходами для посредников. Кордову мы упомянули не случайно. Это прекрасный пример одного из стереотипов, бытующих до сих пор, что европейский Запад был только христианским, в то время как на самом деле Испания была почти целиком мусульманской, и апогей расцвета Кордовы пришелся на X столетие под властью Абд ар-Рахмана III. Сицилия также была арабо-мусульманской. Меха, мед, воск – всем этим снабжал Запад Большой Север, о чем рассказывают мусульманские авторы.

Еще один стереотип: у восточных славян была отсталая культура, ниже остальной Европы. Одно из тех странных предубеждений, которые развеять достаточно легко. Лишь несколько примеров: 1037 год, Киев торжественно открывает второй самый большой христианский собор Европы. А вот ещё пример: жители, от самого богатого и благородного до простого ремесленника, умели писать и читать! Novgorod-la-Grande до XV века был самым большим и богатым городом Северной Европы, одной из самых древних европейских республик. А главное, Великий Новгород был самым грамотным европейским городом! Это не беспочвенные утверждения: при археологических раскопках с 1951 года и до наших дней в Новгороде найдено около тысячи берестяных грамот! Сообщения, написанные на коре березы – на сегодняшний день все прочитанные и расшифрованные [353], – ясно говорят о том, что его жители были самые грамотные в Северной Европе.

 

Евразийская торговля

Роль Руси в её развитии