Э. Ауэрбах. Фарината и Кавальканти. Э. Ауэрбах Мимесис. –М., 1976. С. 182-211. Более полное представление о концепции Э. Ауэрбаха можно получить, обратившись к переводу его исследования, выпоненного в 1929 г.: См.: Ауэрбах Э. Данте – поэт земного мира. – М., 2004.
3. Прочитайте статью А. Л. Доброхотова о трактате Данте «Монархия» и ответьте на вопросы:
1. Сравните концепцию происхождения государства у Данте и Августина Блаженного («О граде Божием»). Почему концепция Данте может быть признана светской?
2. Что, согласно Данте, ограничивает власть монарха?
3. В чем, по мнению Данте, состоит ошибка первого христианского императора Константина?
4. Нет ли противоречия в утверждении Данте, что живущий под властью императора человек более свободен, чем живущий без оной?
5. Почему советником императора, по мысли Данте, должен непременно быть философ?
Следы замысла «Монархии» комментаторы находят в 1307–1308 гг., а закончен был труд около 1313 г. В своем сочинении Данте ставит вопрос, который для современников был далеко не теоретической задачей: что необходимо для обретения социального мира и благоденствия? Недостаток этих божьих даров особенно остро чувствовала измученная междоусобицами Италия. Данте стремится доказать три главных положения: для земного счастья человечества необходима империя; власть императора дается ему непосредственно богом; римский народ по праву взял на себя роль имперской власти. Как ни далеки на первый взгляд эти положения от наших политических реалий, в них мы сможем, пожалуй, увидеть сквозь оболочку средневековой лексики общечеловеческие, а значит, и сегодняшние проблемы.
Данте полагает, что происхождение государства было обусловлено грехопадением Адама. Человечество оказалось во власти чувственных страстей, из которых самая опасная – алчность, и потому должно было создать общественное устройство, оберегающее людей от самих себя, от их разрушительной корысти. Однако это общее место средневекового мировоззрения у Данте существенно корректируется. Человек даже в своей не испорченной грехом природе есть политическое, общественное существо, которое всегда стремится к общению и совместной жизни. Так же как Аристотель и Фома Аквинский, Данте считает образование государства естественным процессом. Государство, следовательно, не несет на себе печати древнего проклятия и может быть формой счастливой жизни. Грех Адама дает себя знать в том, что алчность людей заражает и само государство, теряющее от этого функции справедливости и вступающее в корыстную борьбу с другими государствами и со своими гражданами. Поэтому, полагает мыслитель, нужна третья сила, которая объединила бы превратившиеся в тезис и антитезис (если перевести Данте на гегелевский язык) общество и государство. Самого различения государства и общества у Данте еще нет, но оно намечается в этой диалектике. Что же может претендовать на роль примиряющей третьей силы? По Данте – только монархия. Мы допустили бы большую ошибку, если бы при чтении Данте отождествили наши представления о монархии с понятиями трактата. В нем речь идет об идеальном образе правителя, имеющем мало общего с абсолютным монархом национального государства XVII-XVIII вв. Безграничная власть дантовского императора основана на праве, морали, божественной санкции, на природе мирового устройства. По сути, она ограничена сильнее, чем какая бы то ни было другая власть. Император стоит выше страстей, у него нет частной заинтересованности, ему принадлежит все и, значит, ничего в отдельности, к чему он мог бы питать пристрастие. С некоторыми оговорками можно сравнивать этот образ с аристотелевским монархом, с платоновскими философами и стражами, с подеста (правителем итальянской коммуны), но не с монархом Нового времени. Данте утверждает, что империя как правовое установление предшествует тому, кто осуществляет власть, т. е. императору, который в силу этого не может делить империю на части, ограничивать свою власть и передавать ее по наследству. Константин – первый христианский император – совершил, таким образом, неправовое деяние, когда подарил церкви власть над большой областью в Италии. Данте полагал, что эта ошибка Константина (подложность “дара” еще не известна Данте) сыграла свою роковую роль в проникновении мирских интересов в церковную жизнь. Данте подчеркивает зависимость императора от идеальных принципов, утверждая, что «не граждане существуют ради консулов и не народ ради царя, а наоборот, консулы ради граждан и царь ради народа» (стр. 44). Как высший судья и законодатель император обязан вмешиваться в те споры, которые нельзя разрешить из-за равенства прав спорящих (таковы споры между суверенными государствами), и его дело – забота обо всех и о государстве в целом. Если же законы и власть употребляются не для общей пользы, то они теряют свой правовой характер, ибо извращается сама природа закона (стр. 66). Не только справедливость и порядок, но и свобода есть предмет заботы императора. Свобода – «величайший дар, заложенный Богом в человеческую природу, ибо посредством него мы здесь обретаем блаженство как люди и посредством него же мы там обретаем блаженство как боги» (стр. 42). Данте делает отсюда вывод, что живущий под властью монарха наиболее свободен– Ведь свобода – это существование людей ради самих себя, а не для чего-то другого; но это состояние может обеспечить лишь монарх, у которого нет других интересов, кроме выполнения долга. Только он может защитить людей от извращенных государственных систем, которые подчиняют себе народ. С точки зрения Данте, не только демократия, олигархия и тирания, но и монархия, если она не есть всемирная империя, является узурпацией власти. Данте прекрасно знал, что такое неправая политическая власть. Флорентийская республика показала ему все негативные возможности демократии. Перед глазами были и другие примеры: тирания, олигархия и прочие формы больной государственности. Здоровая форма власти для Данте – это совпадение всеобщего и индивидуального в лице императора. Примечательная деталь: рядом с монархом, по замыслу Данте должен находиться философ (кн. 3, XVI. Ср. “Пир”, IV, 4). Поскольку перед человечеством стоят две цели – блаженство небесное и блаженство земное, и руководство людьми должно осуществляться двоякое: верховный первосвященник, сообразуясь с откровением, ведет людей к небесному блаженству, а император ведет их к земной цели. С чем же должен сообразовываться монарх? Видимо, с тем уровнем мудрости, который соответствует земной природе, – с философией. Вот почему духовной опорой монарха должен быть философ; ведь иначе слишком велика была бы опасность произвола и тирании. Чувство долга заставляло Данте-философа стремиться к участию в политических делах, давать советы Генриху VII, ввязываться в дипломатию, но действительность не могла ему предложить монарха, достойного своего великого советчика.
Библиография:
Данте. «О монархии».
Доброхотов А. Л. Данте. Монархия //Данте. «О монархии». - М., 1999. С. 5-18.
Вопросы для самоконтроля
1. Почему об эпикурийце Фаринате («Ад», Песнь X) современный исследователь Э. Ауэрбах написал: «Никогда, даже в античные времена, не затрачивалось столько искусства, столько выразительной силы на то, чтобы придать почти болезненно проникновенную наглядность земному человеческому образу»?
2. Почему О. Мандельштам сравнил «Божественную комедию» с кораблем, который «вышел из верфи вместе с прилипшими к нему ракушками»?
3. Найдите в монографии Д. Д. Благого «Мастерство Пушкина» (М., 1955) сравнение первоначального плана «Евгения Онегина» и «Божественной комедии» Данте. А теперь сравните те роли и обличия, в которых является в «Евгении Онегине» автор, с ликами автора «Божественной комедии» и попробуйте найти цементирующее образ автора начало.
Тема 4. Ф. ПЕТРАРКА «КАНЦОНЬЕРЕ»
ПЛАН
1. Литература Треченто. Творчество Ф. Петрарки.
2. Жизненный идеал Петрарки и степень его воплощенности в жизнь. Публицистика и общественная деятельность Петрарки.
3. Поэма «Африка» и ее роль в формировании творческого и гражданского «я» Петрарки.
4. Реальная основа «Канцоньере», особенности композиции.
а) Эволюция образа Лауры.
б) Противоречие как философский, эстетический и лирический стрежень «Канцоньере».
в) «Книга песен» и цикл автобиографических диалогов «Моя тайна».
г) Любовь к Лауре и любовь к Богу.
д) Категория лирического героя.
5. Новаторство Петрарки.
МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ПОДГОТОВКИ
6 апреля 1327 года, в день Страстной Пятницы, в городе Авиньоне, где тогда находился папский престол (время авиньонского пленения римских пап французскими королями с 1309 по 1378 гг.), в церкви Санта Кьяра, гуманист, публицист, философ и поэт Франческо Петрарка (1304-1374) встретил женщину, которой дал имя Лаура.
На обложке пергаментного кодекса с произведениями Вергилия, с которым Петрарка никогда не расставался, поэт оставил запись об этой встрече: «Лаура, славная собственными добродетелями и воспетая мною, впервые предстала моим глазам в мою раннюю пору, в лето господне тысяча триста двадцать седьмое, в шестой день месяца апреля, в Авиньоне; и в том же Авиньоне в том же месяце апреле, в тот же шестой день, в тот же первый час, лето же тысяча триста сорок восьмое, угас чистый свет Ее жизни, когда я случайно пребывал в Вероне, увы, совсем не зная о судьбе, меня постигшей: только в Парме настигла меня роковая новость, в том же году, в девятнадцатый день мая, утром. Непорочное и прекрасное тело Ее было предано земле в усыпальнице Братьев Меноритов, вечером в день смерти; а душа Ее, верю, возвратилась в небо, свою отчизну. Дабы лучше сохранить память об этом часе, я нахожу горькую отраду записать о нем в книге, столь часто находящейся перед моими глазами; должно мне знать твердо, что отныне уже ничто не утешит меня в земном мире. Время покинуть мне его Вавилон. По милости божьей, это будет мне нетрудно, памятуя суетные заботы, тщетные надежды и печальные исходы моей протекшей жизни...»
Так переводит запись на обложке в рассказе «Прекраснейшая солнца» И. Бунин.Кодекс Вергилия, на котором сделана запись, сопровождал Петрарку всю жизнь. Пергаментный кодекс, заключавший в себе, помимо разных мелочей, произведения Вергилия с комментариями Сервия,— рукопись XIII века, семейная реликвия Петрарки, фактически единственное достояние, полученное им в наследство от отца, но едва ли другое наследство принесло бы Петрарке большую радость. Судя по записям Петрарки, кто-то украл драгоценную рукопись 1 ноября 1326 года, но потом, спустя много лет, 17 апреля 1338 года, каким-то чудом поэт снова его обрел. Этот кодекс сопровождал Петрарку в его многочисленных путешествиях. Из заметок на полях с годами складывался как бы дневник, содержащий его наблюдения и размышления о Вергилии, о приобретенных знаниях, прочитанных книгах, в нем отмечены даже кое-какие факты из жизни. Важнейший из них, о Лауре, запечатлен на обороте первой страницы, приклеенной Петраркой к обложке.
Возможно, ее именно так и звали, возможно, выбирая ей это имя, Петрарка по принципу фонетического подобия шифровал в этом имени лавр – символ славы, к которой стремился и которую приобрел, будучи увенчанным лаврами поэта-лаурета на капитолии по решению римского сената за прославление Отечества в поэме «Африка» (1339-1341). Событие, ставшее апофеозом всей жизни Петрарки, состоялось 8 апреля 1341 г. Это был первый день Пасхи, когда празднуется воскресение Христа. По преданию, Петрарка сам назначил эту дату. Как утверждает его первый биограф Джованни Боккаччо, Петрарка видел особый смысл в том, чтобы его всемирное признание состоялось именно в день Светлого Воскресения Христова. Он верил, что акт увенчания его — человека нового типа и склада характера, основоположника гуманизма и создателя литературного итальянского языка — начинает новую эпоху в истории не только его родной Италии, но и всей Европы, которая будет действительно эпохой восстановления прерванной цепи преемственности европейской культуры, своими корнями уходящей в античность. Именно эту поэму о походе Сципиона Африканского, продолжающую Вергилия и возвращающую итальянской словесности блеск римского величия, Петрарка считал главным своим достижением.В «Письме к потомкам» Петрарка вспоминает, как создавалась поэма, замысел которой вызревал у поэта с самого детства, встречу с королем Робертом Неаполитанским, который направил письмо с просьбой об увенчании Петрарки лаврами в римский сенат, увенчание лавровым венком «среди великого ликования римлян, которым довелось присутствовать на этой торжественной церемонии». Это событие как этапное и значимое воспринимал не только Петрарка, Дж. Боккаччо неоднократно подчеркивал, что собственно с лавров Петрарки следует начинать отсчет эпохи торжества гуманизма, эпохи Возрождения.
Поэма «Африка» написана на классической латыни, классическим гекзаметром. Ян Парандовский, исследователь биографии и творчества Петрарки, сообщает о замысле и воплощении поэмы следующее: «По первоначальному замыслу, «Африка» должна была стать эпосом, равным «Энеиде». Тема из римской истории охватывала последний период Пунических войн, который завершался битвой при Заме. Героем поэмы был Сципион, Петрарка представлял его образцом римских добродетелей, идеальным vir bonus: прекрасным, высоконравственным, добрым сыном, безупречным гражданином, мужественным воином, просвещенным человеком. Ганнибал изображен столь же отважным и мужественным, чтобы тем блистательнее была победа Сципиона. Материал был взят изЛивия, Флора, а также Цицерона, из философских произведений которого Петрарка черпал максимы для моральных сентенций и то, что можно разве определить как интеллектуальный колорит эпохи. Форму он позаимствовал, конечно же, у Вергилия, использовав в какой-то мере и Лукана.»
В том же «Письме к потомкам» (1366), которым Петрарка предполагал завершить цикл, названный им «Старческие письма», поэт вскользь упоминает о любви к Лауре: «В юности страдал я жгучей, но единой и пристойной любовью и еще дольше страдал бы ею, если бы жестокая, но полезная смерть не погасила бы уже гаснущее пламя». Согласно представлениям Петрарки о границах разных возрастных этапов, юность охватывает промежуток между 17 и 30 годами, а потом начинается зрелость. Тогда гаснуть пламя любви к Лауре начало в 1333 году, когда Петрарка предпринимает путешествие по Западной Европе с целью найти древние рукописи и познакомиться с крупными современными учеными. Гаснущее пламя любви окончательно угасает, если верить «Письму к потомкам», в 1348 году, после смерти Лауры. Однако, «Письмо к потомкам» приходит в противоречие с «Книгой песен», в которой Петрарка, прославляя Крестовый поход 1333 года, в следующем сонете восхваляет красоту Лауры, которая явясь звездой между Марсом и Венерой, затмит само солнце: «…солнце утеряет // Свой блеск, узрев, как жадно обступает // Ее блаженных духов хоровод…», кроме того вплоть до 1356 года Петрарка отмечал день встречи с Лаурой сонетом. Вот строки из первого: «…Луч огня // Из ваших глаз врасплох настиг меня: //Огоспожа, я стал их узник пленный!», а вот строчки одного из последних сонетов в «Канцоньере», написанного спустя много лет после смерти Лауры:
Порою стынет сердце в сладкой дрожи,
Когда уверен я, что слышу ту,
О ком скорблю: «Люблю тебя и чту, -
Ты внутренне другой и внешне – тоже»
«Книга песен» («Канцоньере») написана на итальянском языке. Свои итальянские произведения Петрарка ценил значительно меньше, чем латинские, хотя собирал и редактировал «Книгу песен» фактически всю жизнь. Помимо героической поэмы «Африка», оставшейся незаконченной, хотя к ней Перарка возвращался неоднократно и даже накануне смерти, на латинском языке Петрарка пишет историко-биографическое сочинение «О знаменитых людях» (1338-1358), «Стихотворные послания» (1350-1352), двенадцать эклог «Буколической песни» (1346-1348), диалогизированную исповедь «Тайна» (1342-1343), трактаты «Об уединенной жизни» (1346) и «О монашеском досуге» (1347), разумеется, на латыни поэт и философ ведет обширную переписку, по латыни написаны и сборники писем «Старческие письма» (1361-1374), знаменитое «Письмо к потомкам» (1366), «Книга писем о делах повседневных» (1366). Итальянский поэтический язык звучит помимо «Канцоньере» еще в «Триумфах» (окончательная редакция 1373) о триумфе Любви, Целомудрия, Славы, Смерти, Времени и Вечности, более ранние редакции описывали триумфы Славы и Смерти.
Любовь и Слава в творчестве и философских размышлениях Петрарки не только не противоречат друг другу, но и одинаково несовместимы с религиозной концепцией правильной и праведной жизни, именно их в цикле автобиографической прозы «Моя тайна» собеседник Петрарки (Франциска) Августин назовет «двумя адамантовыми цепями, которые не позволяют … думать ни о смерти, ни о жизни». Даже предметом своего величия – лавровым венком - Петрарка в «Письме к потомкам», в котором стремится преподнести будущим поколениям свой идеализированный образ, не позволяет себе гордиться, указывая: «Лавровый венок не дал мне знания нисколько, но навлек на меня зависть многих», - более того Петрарка, описывая, как он был представлен к увенчанию лаврами, стремится подчеркнуть, что триумф был ему скорее навязан, причем, одновременно Римом и Сорбонной, хотя грандиозное событие было инспирировано самим поэтом, и Рим, как место торжества, тоже был самим поэтом избран. В последних сонетах «Книги Песен» Петрарка сетует на то, что любовь к Лауре заняла в его сердце то место, которое должен был занимать Господь:
Зачем я жил? На что растратил дни?
Бежал ли я змеи греха ужасной?
Искал ли я Тебя? Но помяни
К Тебе мой вопль из сей темницы страстной,
Где ты меня замкнул, и чрез огни
Введи в Свой рай тропою безопасной!
Петрарка не кается ни в отступлении от правил монашеской жизни, ни в рождении двух внебрачных детей: непутевого сына Джовании и дочери Франчески, в окружении семьи которой он умирает, не дожив дня до своего семидесятилетия. Очевидно, внебрачные дети от связей, не затронувших глубоко души и сердца поэта, не мешали ему вести тот образ жизни, который надежно вел бы к спасению. А вот любовь к Лауре и жажда славы мешали, более того, выступали серьезным препятствием.
«Книга Песен» вся обращена к Лауре, вдохновлена любовью к Лауре. Хотя в нее входят сонеты, баллаты, канцоны, посвященные самым жгучим проблемам современности: в сонете «Повержен лавр зеленый. Столп мой стройный…» Петрарка оплакивает смерть кардинала Джовании Колонна, покровителя и друга поэта, в канцоне «О благородный дух, наставник плоти» создается образ идеального римского сенатора как примера для современников, знаменитая канцона «Италия моя» обращена к правителям итальянских городов и провинций со страстным призывом к прекращению распрей, к восстановлению единства отчизны. Петрарка призывает властителей исходить в своих действиях из общечеловеческих, гуманистических ценностей, а не из соображений тщеславия или корысти:
Где я родился, где я вырос, если
Не в этой стороне?
Не в этом ли гнезде меня вскормили?
Какой предел на свете ближе мне,
Чем этот край? Не здесь ли
Почиют старики мои в могиле?
Дай Бог, чтоб исходили
Из этой мысли вы! Смотрите, как
Несчастный люд под вашей властью страждет:
Он состраданья жаждет
От неба и от вас.
Тем не менее, «Канцоньере» делится на две части, посвященные любви к Лауре при ее жизни и после ее смерти. Любовь к Лауре неизменна, вечна, она стоит вне времени, а вот поэт, внутренне совершенствуясь под действием этой любви, открывает для себя постепенно всю полноту мира, и богатство его мыслей, глубина его рассуждений обретены благодаря любви, открывшей в нем способность мыслить, страдать и сострадать. Через любовь к Лауре открывается человечность в себе и в людях, красота и многообразие мира. Главный герой «Канцоньере» - не Лаура, не любовь к ней, а сам лирический герой, обобщенный, типический образ человека эпохи Возрождения, гуманиста, который по-новому видит мир и человека и передает это открытие себя и мира современникам и потомкам в своих стихах.
Некоторая условность и статичность образа Лауры, даже воссозданный в сонетах ее идеальный внешний облик (кожа как теплый снег, волосы как солнце или золото), неопределенность его соответствия какой-либо реальной женщине, современницы Петрарки, жительницы Авиньона, заставляли даже современников сомневаться в действительности ее существования: уже Боккаччо в частном письме высказал догадку, что Лаура – условно-поэтический персонаж, символ красоты, любви и совершенства, именно поэтому она уподобляется то лавру, то золоту. Петрарка ответил гневной отповедью и подчеркнул, что он был бы рад страдать от неразделенной любви условно, но, к сожалению, его переживания абсолютно реальны.
В первой части «Канцоньере» Петрарка воспевает красоту Лауры, но подчеркивает ее холодность и отчужденность. Неизвестно, был ли поэт знаком с нею, известно лишь, что они встречались в соборе и на городских улицах, что однажды Петрарка был удостоен ее поклона, однажды улыбки, однажды благосклонного взгляда:
Та, чьей улыбкой жизнь моя светла,
Предстала мне, сидящему в соборе
Влюбленных дум, с самим собой в раздоре,
И по склоненью бледного чела –
Приветствию смиренному – прочла
Всю смуту чувств, и обняла все горе
Таким участьем, что при этом взоре,
Потухли б стрелы Зевсова орла.
Петрарка продолжает страдать от холодности и недосягаемости возлюбленной, считая время, минуло одиннадцать лет его любви, прошло уже пятнадцать лет, наконец, вспоминая первую встречу, поэт говорит: «Теперь все это далеко-далече». Любовь к Лауре неизменна, неизменна ее недосягаемость, любовь постоянна и при этом безнадежна. Именно свои переживания, свой внутренний мир, противоречивость своих мыслей и чувств и показывает Петрарка в сонетах и канцонах обращенных к Лауре, воспевая ее красоту и ее совершенства, он узнает себя, преодолевает чувственное влечение и при этом снова жаждет любви и счастья, прославляет уединенную жизнь и одинокие прогулки в окрестных рощах и страстно стремится изменить жизнь своих соотечественников и современников к лучшему. Реализм первой части «Канцоньере» - психологический, это реализм переживаний радостей и горестей любви, это реальность воспоминаний, в поток которых погружена Лаура. Именно восприятие лирического героя очеловечивает ее образ.
Как ни странно более реалистичным и приближенным к читателю образ Лауры становится во второй части «Книги Песен», созданной после ее смерти. Память поэта и ее претворение в искусстве не только оживляют и одухотворяют ее образ. Меняется ее отношение к самому поэту, она приходит к нему ночами, говорит с ним, утешает его, подбадривает словом и советом, обещает встречу в ином мире:
Ты смотришь на меня из темноты
Моих ночей, придя из дальней дали:
Твои глаза еще прекрасней стали,
Не исказила смерть твои черты.
Как счастлив я, что скрашиваешь ты
Мой долгий век, исполненный печали!
Или в этой терцине:
То, вижу, между сочных трав светлеет,
Цветы сбирая, как жена живая,
И не скрывает, что меня жалеет.
Говорить с Лаурой, чувствовать ее прикосновения, ее поддержку Петрарка начинает только во второй части «Канцоньере», только после смерти реальной Лауры (если таковая действительно существовала):
Лицом горячим чувствую прохладу
Руки, которой сердце так желало,
И речь ее приносит мне отраду:
- Не плачь по мне. Ужель ты плакал мало?
С отчаяньем и знанью нету сладу.
Будь жив и ты, как я не умирала.
В самом деле, после смерти Лауры во внешнем мире начинается ее новая жизнь уже в мире, созданном поэзией Петрарки.
Единство «Канцоньере» обеспечивает единство личности лирического героя, человека эпохи Возрождения, гуманиста. Хотя каждое произведение, вошедшее в «Книгу песен» ценно само по себе, тем не менее, оно часть целой книги – лирического дневника человека новой эпохи, чья человечность обретается и развивается благодаря любви. Именно поэтому в «Канцоньере» входят произведения, посвященные острым политическим вопросам текущей современности. Эти события лирический герой передает и оценивает с гуманистических позиций. В любви к Лауре заключена вся красота, все совершенство и вся противоречивость мира, именно эта любовь открывает лирическому герою мир. Главный герой «Канцоньере» - объективный образ современника-гуманиста, наделенного новым видением жизни с теми противоречиями, которые были присущи эпохе Треченто. Лирический герой «Книги Песен» осознает суетность земных радостей и при этом не менее отчетливо осознает тщетность своих попыток полностью от этих радостей отказаться и избрать путь, ведущий к спасению на небесах. В автобиографической книге прозы «Моя тайна» спор между Франциском и Августином о тщетности земной любви заканчивается таким итогом: Франциск говорит, что не может обуздать свое желание, а Августин отвечает: «Но, да будет так, раз не может быть иначе».
Личность Лауры идентифицировать оказалось достаточно сложно, и до сей поры действительность существования Лауры не доказана и не опровергнута. Ее имя тоже может быть условно-поэтическим сенъялем. В сонетах ее имя встречается в неустанной игре слов, в сочетании с золотом, лавром, воздухом: l’aureo crine — «золотые волосы», lauro — «лавр». Наиболее распространенной версией выступает гипотеза, отождествляющая Лауру с дамой из семьи де Нов. Лаура де Нов была супругой графа Гуго II де Сада, предка знаменитого маркиза. Лаура де Нов вышла замуж в возрасте 15 лет. В браке она родила 11 детей. Скорей всего, она была примерной женой и матерью. Неизвестно даже, знакомы ли были ей обращенные к ней сонеты. Та Лаура, чей образ создан в «Канцоньере», принадлежит поэзии, а не действительности, именно это - та Лаура, которая создается поэтом и одновременно формирует и развивает его самого. В «Моей тайне» Петрарка так говорит о той роли, которую сыграла в его судьбе любовь к Лауре: «…она удалила меня от общения с толпою, …(она) руководя мною на всех путях, подстрекала мой оцепенелый гений и пробудила мой полусонный дух».
«Канцоньере» Петрарка редактировал девять раз, стремясь придать художественный смысл самому порядку следования стихотворений, порядок этот не обязательно соответствует хронологии, а обусловлен особой психологической логикой развития переживаний лирического героя. «Книга Песен» сопровождала Петрарку всю жизнь, но, скорее, как дневник, чем, как серьезное художественное достижение. В одном из сонетов Петрарка сетует на то, что если бы он был верен латинской классике, «Флоренция бы обрела поэта, // Как Мантуя, Арнука и Верона». Но именно благодаря «Книге Песен» не только Флоренция, но весь мир обрел поэта не менее великого, чем Вергилий и Катулл.
ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЙ АППАРАТ
ЛИРИКА – один из трех родов литературы, раскрывающий чувства и переживания автора. Г. В. Гегель в «Лекциях по эстетике» уподобил лирику первому грамматическому лицу, подчеркнув тем самым ее субъективизм и монологичность.
ЛИРИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ – субъект лирического произведения, персонаж лирики. Понятие разработано Ю. Тыняновым при анализе лирики А. Блока и получило признание в отечественном литературоведении. Вместе с тем, мысль об обобщенно-типическом и при этом общечеловеческом характере субъекта лирического высказывания, лирического «Я», была высказана В. Г. Белинским: «Великий поэт, говоря о себе самом, о своем я, говорит об общем — о человечестве, ибо в его натуре лежит все, чем живет человечество».
БУКОЛИКА – в новоевропейской поэзии тоже, что пастораль. Название жанра происходит от Вергилия и означает «пастушеская песнь».
БАЛЛАТА – твердая поэтическя форма. В итальянской поэзии Раннего Возрождения стихотворение, соотносимое не с фран. балладой (песня с плясовым припевом на Юге Франции и в провансальской поэзии), а со строфической песней – верилэ. Как правило, в баллате три строфы по шесть строк с рефреном в начале и в конце каждой строфы.
ЭКЛОГА - в античной поэзии пастораль (буколическая песнь), имеющая форму диалога. Петрарка обращается к этому жанру в 1346-1348 годах, создавая цикл из 12 эклог.
КАНЦОНА – лирическая песня, в последней строфе которой содержится обращение к адресату. Балы рапространена в народной итальянской и французской поэзии, а также в лирике трубадуров. Классические канцоны гражданского, этического, а также любовного содержания создает поэты «сладостного нового стиля». У Петрарки канцона – любовная песня грустного содержания.
МАДРИГАЛ – небольшое стихотворение любовного содержания. Первоначально одноголосая песня на итальянском языке.
РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ:
1. Петрарка Ф. Лирика. – М., 1981.
2. Петрарка Ф. Автобиографическая проза. – М., 1989.
3. Петрарка Ф. Книга песен. – М., 1963.
4. Петрарка Ф. Сонеты, избранные канцоны, секстины, баллады, мадригалы, автобиографическая проза. – М., 1984.
УЧЕБНАЯ ЛИТЕРАТУРА:
Основная:
5. Бехер И. Философия сонета// Бехер И. О литературе и искусстве. – М., 1981.
6. Гроссман Л. Поэтика сонета // Проблемы поэтики. / Под ред. В. Я. Брюсова. – М. -Л., 1925.
7. Парандовский Я. Франческо Петрарка // Парандовский Я. Олимпийский диск. – М., 1974.
8. Хлодовский Р. И. Франческо Петрарка. Поэзия гуманизма. – М., 1974.
