ром Дерптского университета, свободолюбец и враг кре-
постного права А. С. Кайсаров писал: "Мы рассуждаем
по-немецки, мы шутим по-французски, а по-русски только
молимся Богу или браним наших служителей"3.
Однако в практическом осуществлении призыва к народ-
ности у каждого из друзей был свой путь. У Андрея Тур-
генева к 1802 г. увлечение Шиллером отходит в прошлое,
а народность начинает ассоциироваться с Шекспиром. Ха-
рактерно, что именно Шекспир приходит ему на мысль при
чтении песен
1 Мерзляков А. Ф. О духе, отличительных свойствах
поэзии первобытной... С. 14.
2 Литературная критика 1800-1810-х годов. С. 44, 45.
3 Чтения в Обществе истории и древностей российских.
1858. Кн. 3. С. 143.
Мерзлякова1. Кайсарова интерес к народности привел к
изучению славистики, русской истории и к требованию
уничтожения крепостного права. Что касается Мерзлякова,
то размышления над этим вопросом привели его к созданию
песен.
Песни Мерзлякова не свободны от влияния традиции ро-
манса и дворянской псевдонародной лирики конца XVIII -
начала XIX в. Н. И. Надеждин отмечал в некоторых из них
"резкие обмолвки против русского народного языка", но
он же говорил, что "их существенная прелесть состоит в
народности"2. Белинский, хотя также указывал в песнях
Мерзлякова на "чувствительные обмолвки" против народ-
ности3, в общем ценил их очень высоко. "Это был талант
мощный, энергический, - писал он о Мерзлякове, - какое
глубокое чувство, какая неизмеримая тоска в его песнях!
как живо сочувствовал он в них русскому народу и как
верно выразил в их поэтических звуках лирическую сторо-
ну его жизни! Это не песенки Дельвига, это не подделки
под народный такт - нет: это живое, естественное излия-
ние чувства, где все безыскусственно и естественно!"4
Главным признаком народности песен Мерзлякова Бе-
линский считал то, что он "перенес в свои русские песни
русскую грусть-тоску, русское гореванье, от которого
щемит сердце и захватывает дух"5. Положение это имело
для Белинского принципиальный смысл. Он писал, что
грусть есть то "общее, которое связывает нашу простона-
родную поэзию с нашей художественною, национальною поэ-
зиею"6. Белинский настаивал на этом положении, посколь-
ку грустный характер русской песни был для него свиде-
тельством безотрадного положения народа. Н. И. Мордов-
ченко, обративший внимание на это положение, указал на
связь его с высказываниями о русской песне в "Путешест-
вии..." Радищева. Подобное понимание фольклора не было
чуждо и Мерзлякову. Один из его университетских слуша-
телей вспоминал: "Мерзляков советовал нам, т. е. всем
студентам, прислушиваться к народным песням и записы-
вать их: "В них вы услышите много народного горя", -
говорил благородный профессор"7.
"Песни Мерзлякова дышат чувством", - писал А. А.
Бестужев8. Песни Мерзлякова лиричны и не касаются соци-
альных вопросов, но бесспорно, что разлитая в них и
привлекшая Белинского "неизмеримая тоска" связана была
В письме Жуковскому из Вены: "Кланяйся, брат,
Мерзлякову, скажи, чтобы он берегся от лихорадки и что
я нашел непростительный анахронизм в его песне: "Воет
север за горами"; а потом: "Не ходить было красной дев-
ке" (далее в тексте: "Вдоль по лугу-лугу". - Ю. Л.).
Точный Шекспир!" (Архив Тургеневых. Ед. хр. 4759. Л.
56).
2 Телескоп. 1831. № 5. С. 91.
3 Белинский В. Г. Поли. собр. соч.: В 13 т. М.,
1954. Т. 5. С. 564.
4 Там же. Т. 1. С. 63.
5 Там же. Т. 9. С. 532.
6 Там же. Т. 5. С. 126; ср.: Мордовченко Н. И. Бе-
линский и русская литература его времени. М.; Л., 1950.
С. 184.
7 Чистяков М. Н. Народное предание о Брюсе // Русс-
кая старина. 1871. № 8. С. 167.
8 Бестужев А. А. Взгляд на старую и новую словес-
ность в России // Декабристы:
Эстетика и критика. М., 1991. С. 95.
с мыслью о печальной судьбе народа. Антикрепостнические
настроения Мерзлякова в середине 1800-х гг. были засви-
детельствованы им печатно.
В 1807 г. Мерзляков издал книгу "Эклоги Публия Вир-
гилия Марона" (в сборник были включены и некоторые дру-
гие переводы античных авторов). Тексту было предпослано
предисловие "Нечто об эклоге", в котором неожиданно на-
ходим рассуждение о происхождении рабства. Говоря об
изображении "пастухов" в литературе. Мерзляков допуска-
ет несколько возможных авторских решений: "Стихотворец
воображает их или такими, какими они были во времена
равенства и беспечности, украшенные простотою природы,
простотою невинности и благородною свободою, или таки-
ми, какими они сделались тогда, когда нужда и сила про-
извели властителей и рабов, когда приобрели они себе
работы тягостные и неприятные..."'
Мысль о том, что рабство имеет своей основой обман и
насилие, была распространена в публицистике конца XVIII
- начала XIX в. Однако в данном случае мы можем с боль-
шой долей вероятности назвать источник рассуждения
Мерзлякова, позволяющий говорить о том, что мысли авто-
ра статьи об эклоге были сосредоточены не столько на
рабстве вообще, сколько на судьбе русского крестьянина.
В 1806 г. друг Мерзлякова А. С. Кайсаров защитил в Гет-
тингене и опубликовал на латинском языке диссертацию "О
необходимости освобождения рабов в России" ("De manu-
mittendis per Russiam servis"), где находим не только
мысль Мерзлякова, но и почти дословное ее выражение:
"...чем дальше углубляется разум в вопрос происхождения
рабства и стремится добраться до самых его истоков, тем
вероятнее, по сравнению с другими, нам кажется мысль,
считающая, что сила и обман произвели это проклятое
бедствие. Ведь трудно сомневаться в том, что по праву
войны свободные люди, побежденные и подчиненные власти
врагов, сохранившие жизнь ценой потери свободы, насиль-
но превращались в рабов; обман же действует тогда, ког-
да богатые извлекают выгоду из нужды людей, угнетенных
бедностью"2.
Нет оснований сомневаться в том, что Кайсаров сразу
же прислал Мер-злякову экземпляр своей диссертации. От-
ношения между ними были самые дружеские, шла оживленная
переписка. Мерзляков посылал Кайсарову в Геттинген свои
песни3, а в 1810 г. выпустил в свет второе издание
русского перевода "Славянской мифологии" Кайсарова
(первый вышел во время заграничного путешествия автора,
возможно, без его ведома).
Работа Мерзлякова над песнями наиболее активно шла в
1803-1806 гг. В этот период были созданы: "Я не думала
ни о чем в свете тужить...", "Ах, что ж ты, голуб-
чик...", "Чернобровый, черноглазый...", "Сельская эле-
гия"
1 Эклоги Публия Виргилия Марона, переведенные А.
Мерзляковым, профессором императорского Московского
университета. М., 1807. С. IX-X.
2 Kaisarov A. Dissertatio inauguralis de manumitten-
dis per Russiam servis. 1806. P. 4. Любопытно, что в
том же 1806 г. Александр Иванович Тургенев в письме Жу-
ковскому доказывал, что "дворяне не насильством присво-
или себе право сие (крепостное право. - Ю. Л.)" и что,
следовательно, пока крестьяне нравственно не дорастут
до свободы, "им рабство - драгоценный дар".
3 См.: Мерзляков А. Ф. Стихотворения. С. 292.
("Что мне делать в тяжкой участи моей..."), "Ах, деви-
ца, красавица!..", а " возможно, и ряд других песен
(датировка многих из них вызывает затруднения). Это
время с основанием можно считать новым важным этапом в
развитии литературного дарования Мерзлякова.
Новый период в творчестве поэта совпал с характерным
изменением окружающей его дружеской среды. Дружеское
литературное общество распалось. В числе наиболее близ-
ких Мерзлякову друзей мы встречаем теперь имена молодо-
го литератора-разночинца 3. А. Буринского, профессора и
радикального драматурга Николая Сандунова и композитора
из крепостных Д. Н. Кашина. В содружестве с последним и
создавались песни Мерзлякова,
Д. Н. Кашин был не только хорошо образованным чело-
веком (он знал, например, итальянский язык и восхищался
стихами Тассо), одаренным музыкантом, но и собирателем
и знатоком русского песенного фольклора. В предисловии
к изданному им трехтомнику русских песен (1833-1834)
Кашин подчеркивал, что все песни, включенные в сборник,
записаны им самим. В обработках Кашина русские народные
песни входили в репертуар таких популярных актрис, как
Е. Сандунова (с семьей Сандуновых Кашин был особенно
тесно связан: Н. Сандунов был одним из организаторов
его выкупа из крепостного состояния). Как и для Мерзля-
кова, народная песня была для Кашина не только объектом
научного изучения или художественной стилизации, но и
воспринималась как непосредственное лирическое выраже-
ние душевных переживаний. Замечательно в этом смысле
описание "освобождения" Кашина в записках С. Глинки:
"...он прибежал к нам, запыхавшись и в восторге душев-
ном бросаясь обнимать нас, повторял: "Я свободен, я
свободен!" И шампанское закипело в бокалах. И с каким
выражением играл Кашин на фортепианах русские песни. То
был первый день его свободы"'.
Созданная на основе русских народных мотивов музыка
Кашина сливалась с текстами Мерзлякова в единое худо-
жественное целое. Своеобразие песен Мерзлякова в том,
что в качестве поэтических произведений они были расс-
читаны не на декламацию, а на вокальное исполнение,
причем мотив, как правило, брался из народной песни.
Это придавало колорит народности даже тем произведени-
ям, в которых, если исходить из одного текста, трудно
уловить что-либо отличное от традиционной поэзии, от
светского романса. Так, например, стихотворение "В час
разлуки пастушок..." - ничем не выдающийся образец ро-
мансной лирики XIX в. - был неотделим в сознании совре-
менников от народной украинской песни, на "голос" кото-
рой он был написан. Насколько подобная связь была креп-
кой и в сознании самого автора, свидетельствует тот
факт, что, готовя для издания 1830 г. список песен и
романсов, Мерзляков обозначил в нем это стихотворение
не его настоящим заглавием, а первой строкой песни,
давшей мотив "Ихав козак за Дунай". Характерно, что Бе-
линский, заговорив о романсе Мерзлякова "Велизарий",
сейчас же вспомнил: "...музыка его так прекрасна..."2
1 Глинка С. Н. Записки. СПб., 1895. С. 178.
2 Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 323.
Воссоздание литературными средствами духа народной пес-
ни требовало выработки новых художественных приемов.
Размеры дарования ограничивали возможности Мерзлякова
как новатора, пролагателя новых путей в поэзии. В пес-
нях его, переплетаясь с подлинно фольклорными элемента-
ми стиля, встречаются и чисто литературные фразеологи-
ческие обороты (например:
"Твоему ли сердцу ведать. Лила, страх"; ср. у Батюш-
кова: "Нам ли ведать, Хлоя, страх!").
Художественная система песен Мерзлякова еще значи-
тельно удалена от подлинно народной поэзии и несет на
себе влияние дворянского романса. Белинский выделил
песни "Чернобровый, черноглазый..." и "Не липочка куд-
рявая..." (эти же песни как наиболее народные отметил
Надеждин). Назвав их "прекрасными и выдержанными", -
все остальные он характеризовал как произведения "с
проблесками национальности", но и с "чувствительными
против нее обмолвками"1. Отмеченные Белинским и Надеж-
диным песни наиболее примечательны своим отходом от
традиционных форм, соединяемых в литературе XVIII - на-
чала XIX в. с условным представлением о "русском сти-
хе".
Своеобразие позиции Мерзлякова как автора песен осо-
бенно ярко проявляется при сопоставлении его произведе-
ний с послужившими для них отправной точкой записями
Кашина. Песни "Ах, девица, красавица!..", "Я не думала
ни о чем в свете тужить..." и "Чернобровый, черногла-
зый..." имеют в сборнике Кашина параллели, связь кото-
рых с названными песнями Мерзлякова бесспорна. Сравне-
ние текстов вводит нас в творческую лабораторию поэта.
Прежде всего можно отметить, что Мерзляков использует
зачины и концовки и значительно переделывает централь-
ную сюжетную часть2. Последняя изменяется с тем, чтобы
подчеркнуть драматизм ситуации. Благополучная любовь
заменяется изменой, свидание - разлукой.
В центре песен Мерзлякова - образ человека, на пути
которого к счастью стоят непреодолимые преграды. Нравс-
твенный мир этого человека часто характеризуется в со-
ответствии с возникшей еще в предшествующий период
творчества верой в "естественные влечения" человеческой
натуры, противоборствующей внешним препятствиям и влас-
ти предрассудков. Так, строки:
Я не слушала руганья ничьего,
Полюбила я дружочка моего -
у Мерзлякова перерабатываются следующим образом:
1 Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 564.
2 Эту особенность подметил И. А. Полевой, писавший:
"Песни А. Ф. Мерзлякова потому еще более вошли в народ-
ный быт, что они извлечены из простонародных песен. На-
чало, напоминающее простую известную песенку, заставля-
ет всякого песельника заучить ее. Между тем Мерзляков
превосходно переделывал каждую взятую им песню, точно
так, как смычок Рачинского пленяет нас прелестною гар-
монией, которая напоминает что-то родимое" (Московский
телеграф. 1825. № 16. С. 340). Г. А. Рачинский - русс-
кий скрипач и композитор первой половины XIX в.
Как же слушать пересудов мне людских?
Сердце любит, не спросясь людей чужих,
Сердце любит, не спросясь меня самой! (с. 60)
Говоря о работе Мерзлякова над текстом записей Каши-
на, необходимо учитывать специфику последних. Те из
них, которые были использованы Мерзляковым, сами в зна-
чительной степени отдалены от канонических образцов
крестьянской лирики. Они несут на себе черты влияния
городского романса и, возможно, подверглись литератур-
ной обработке. Мерзляков снимает то, что противоречило
его представлению о народной песне (например, стих "Со
письмом пошлю лакея"), и сгущает элементы народно-поэ-
тической лексики: "грусть-злодейка", "забавушки - алы
цветики", "сыр-бор", "печальная, победная головушка мо-
лодецкая". Литературное "письмо" убрано, зато в "Сель-
ской элегии" встречаем просторечный синоним: "Нет ни
грамотки, ни вестки никакой..." (ср. у Сумарокова
"Письмо, что грамоткой простой народ зовет...").
В том же направлении идет и дальнейшая работа Мерз-
лякова над текстом песен. В письме к Кайсарову (1803)
находим:
Всяк изведал грусть-злодейку по себе,
Но не всякий, ах, жалеет обо мне.
Во второй части "Собраний образцовых русских сочине-
ний и переводов" (1815) Мерзляков заменил книжное "жа-
леет" фольклорным "погорюет", но сохранил еще междоме-
тие "ах", придающее стиху типично-романсное звучание:
"Ах, не всякий погорюет обо мне". И только в издании
1830 г. стих приобрел окончательный вид: "А не всякий
погорюет обо мне".
Работая над песней, Мерзляков подошел к проблеме
рифмы и стихотворного размера - вопросу, который на ру-
беже XVIII и XIX вв. волновал многих русских поэтов.
Уже в предшествующий период обнаружилась характерная
черта творческого дарования Мерзлякова: рифмы у него,
как правило, бедны, часто встречаются рифмы неточные, а
также морфологические (особенно глагольные). Бедность
рифм была следствием не ограниченности мастерства, а
особенностей творческой позиции. Еще А. Н. Радищев жа-
ловался, что "Парнас окружен Ямбами, и Рифмы стоят вез-
де на карауле"'.
Предпочтение неточных, "приглушенных" рифм приводило
к ослаблению ритмической роли клаузул, что, в свою оче-
редь, требовало поисков определенной ритмической ком-
пенсации. В период создания цикла политических стихот-
ворений, связанных с Дружеским литературным обществом,
излюбленным приемом Мерзлякова делаются смысловые и
звуковые повторы. Поэтическая строка строится на логи-
ческом противопоставлении или сопоставлении понятий,
выраженных сходно звучащими словами, омонимами. Это по-
могает раскрыть внутреннюю диалектику понятия. Стих
оказывается связанным не формальным единством ритмичес-
ких интонаций, а смысловой связью, подчеркнутой средс-
твами звуковой организации. Так, логическое противопос-
Радищев А. Н. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 353.
тавление "братья делаются врагами" выражается посредс-
твом подбора тавтологической лексики: "Брат не видит в
брате брата" ("Слава"). По такому же принципу построе-
ны: "Тиран погиб тиранства жертвой", "Скончался в муках
наш мучитель" ("Ода на разрушение Вавилона"), "Да по-
гибнут брани бранью" ("Слава").
Как пример случая, когда понятия не противопоставля-
ются, а логически вытекают одно из другого, можно при-
вести: "Благость, благом увенчайся" ("Слава"), "Я вижу
в мире мир" ("Тень Кукова на острове Овгиги").
Другим характерным для ранней лирики Мерзлякова
средством подчеркивания ритмического рисунка являлось
бессоюзное соединение однотипных в синтаксическом и ин-
тонационном отношении предложений, причем пропуск ска-
зуемого способствовал созданию Особой динамической нап-
ряженности:
Огнь во взорах, в сердце камень, -
Человечество, прости! (с. 211)
Эти ритмические опыты Мерзлякова позже были учтены
Жуковским:
Мы села - в пепел; грады - в прах,
В мечи - серпы и плуги.
Народная песня, обладая иными интонациями, чем внут-
ренне напряженная, динамичная, рассчитанная на ораторс-
кие приемы декламации политическая лирика, требовала
иных стилистических приемов. Построения типа:
Птичка пугана пугается всего,
Горько мучиться для горя одного - (курсив мой. - Ю.Л.)
встречаются сравнительно редко. В песне "Ах, девица,
красавица!.." Мерзляков сделал опыт сочетания бедных
рифм типа: "губить - топить", "сушить - морить", "мной
- слезой" с очень четкой внутренней рифмой пословичного
типа. В текст, близко воспроизводящий запись Кашина,
Мерзляков вставил:
Не знала ль ты, что рвут цветы
Не круглый год, - мороз придет...
Не знала ль ты, что счастья цвет
Сегодня есть, а завтра нет!
Любовь - роса на полчаса
Ах, век живут, а в миг умрут.
Любовь, как пух, взовьется вдруг:
Тоска - свинец внутри сердец
(с. 67-68; курсив мой. - Ю. Л.).
Однако доминирующим в стилистической системе песен
Мерзлякова сделалось не это, а приемы, свойственные на-
родной песне, и в первую очередь параллелизмы (часто в
форме отрицательных сравнений):
Нельзя солнцу быть холодным,
Светлому погаснуть;
Нельзя сердцу жить на свете
И не жить любовью! (с. 63)
Общая тенденция развития стиха в песнях Мерзлякова
заключалась в упрощении ритмического рисунка, что соп-
ровождалось одновременно отказом от четких рифм и широ-
ким использованием образов народной поэзии. На этом пу-
ти Мерзляков выработал тот простой, безыскусственный
стиль, который характерен для самой популярной из его
песен - "Среди долины ровныя...".
Поэзия конца XVIII в. узаконила представление о че-
тырехстопном безрифменном хорее с дактилическими окон-
чаниями как о якобы специфически народном "русском раз-
мере". Мерзляков и в этой области искал новых путей. И
в данном отношении существенную роль в метрической сис-
теме песен Мерзлякова играло то обстоятельство, что они
создавались как произведения для пения: ритмика мелодии
в значительной степени определяла и метрический рисунок
текста.
При всей относительности связей песен Мерзлякова с
подлинным народным творчеством на современников, не
только в начале XIX в., когда они писались, но и в мо-
мент появления в 1830 г. сборника "Песни и романсы",
они производили впечатление именно своей фольклор-
ностью. И Надеждин, и Белинский настойчиво противопос-
тавляли песни Мерзлякова дворянской поэтической тради-
ции. "Весьма понятно, - писал Надеждин, - почему песни
Мерзлякова перешли немедленно в уста народные: они
возвратились к своему началу"'.
Песни Мерзлякова в самом деле широко исполнялись в
концертах русских песен (например, Сандуновой) и быстро
усваивались народом. А. Н. Островский в драме "Гроза"
не случайно вложил песню "Среди долины ровныя..." в ус-
та Кулигина. Песни Мерзлякова, писал один из критиков в
1831 г., "поют от Москвы до Енисея"2. О популярности
песен Мерзлякова красноречиво свидетельствует такой,
например, факт, сообщенный декабристом А. Е. Розеном в
его воспоминаниях: "Фейерверке? Соколов и сторож Шибаев
(караульные в Петропавловской крепости. - Ю. Л.) были
хуже немых: немой хоть горлом гулит или руками и паль-
цами делает знаки, а эти молодцы были движущиеся исту-
каны... Однажды запел я "Среди долины ровныя на глад-
кой высоте...", при втором куплете слышу, что мне вто-
рит другой голос в коридоре за бревенчатой перегород-
кой; я узнал в нем голос моего фейерверкера. Добрый
знак, - подумал я, - запел со мною, так и заговорит.
Еще раз повторил песню, и он на славу вторит ей с нача-
ла до конца. Когда он через час принес мой ужин, оло-
вянную мисочку, то я поблагодарил его за пение, и он
решился мне ответить вполголоса: "Слава богу, что вы не
скучаете, что у вас сердце веселое". С тех пор мало-по-
малу начался разговор с ним, и он охотно отвечал на мои
вопросы"3.
Телескоп. 1831. № 5. С. 89.
2 Гирлянда, журнал словесности, музыки, мод и това-
ров. 1831. № 1. С. 21. Заметка за подписью "С-въ", воз-
можно, написана О. Сомовым.
3 Розен А. Е. Записки декабриста. СПб., 1907. С. 86.
Одновременно с песнями Мерзляков создает цикл стихотво-
рений (таких, как "Пир", "Что есть жизнь?", "Надгробная
песнь 3..... A...-.чу Буринскому"), в которых условные
штампы элегической и романсной поэзии наполняются ре-
альным, глубоко прочувствованным содержанием. Если ли-
рика молодого Мерзлякова создает образ героя-борца, то
теперь на смену ему приходит идеал труженика, обеспечи-
вающего себе своими руками материальную независимость и
ревниво оберегающего свое человеческое достоинство.
Традиционный и уже банальный в эту эпоху образ "людей",
от которых убегает автор, неожиданно приобретает чер-
ты вполне реального московского "света", в котором по-
эт-разночинец чувствует себя чужим.
Там, в кружке младых зевак,
В камнях, золоте дурак
Анекдоты повествует,
Как он зайцев атакует.
Тамо старый дуралей,
Сняв очки с своих очей,
Объявляет в важном тоне
Все грехи в Наполеоне... (с. 98)
Уже совсем конкретен "ученых шумный круг" - общество
коллег Мерзлякова по Московскому университету:
Все мудрые вольности дети;
А в них-то и низость, и бой,
Друг другу коварство и сети!.. (с. 96)
Тема одиночества, горькой участи, столь сильно проз-
вучавшая в песне "Среди долины ровныя...", присутствует
и в стихотворении "К несчастию" и в "Надгробной песне
3..... А.....чу Буринскому".
Ты страдал - ты, жертва бедствия,
При друзьях, как без друзей, страдал!
Родом, ближними оставленный... (с. 255)
Лучшим комментарием к этим стихотворениям является
отрывок из письма самого Буринского к Гнедичу: "...люди
нашего состояния живут в рабстве обстоятельств и воли
других. Сколько чувств и идей должны мы у себя
отнять! Как должны переиначить и образ мыслей и волю
желаний и требований своих самых невинных, даже благо-
родных склонностей! - Мы должны исказить самих себя,
если хотим хорошо жить в этой свободной тюрьме, которую
называют светом. У турок есть обыкновение тех невольни-
ков, которым удается понравиться господину, заставлять
в саду садить цветы! О! если бы судьба доставляла нам
хотя такую неволю!"
1 РО РНБ. Ф. 197. Ед. хр. 39. Л. 4.
