И поет он сладкогласно:
"Тих, спокоен сверху вид,
Но спустись на дно - ужасный
Крокодил на нем лежит".
29
Вот наш Греч: рукой нескромной
Целых полгода без сна,
Из тетрадищи огромной
Моряка Головнина
Он страницы выдирает
И - отъявленный нахал -
В уголку иглой вшивает
Их в недельный свой журнал.
30
Вот Измайлов, автор басен,
Рассуждений, эпиграмм.
Он пищит мне: "Я согласен,
Я писатель не для дам.
Мой предмет - носы с прыщами,
Ходим с музою в трактир
Водку пить, есть лук с сельдями,
Мир квартальных есть мой мир".
31
Вот в передней раб-писатель,
Каразин-хамелеон!
Филантроп, законодатель,
Взглянем, что марает он?
Песнь свободе, деспотизму,
Брань и лесть властям земным,
Гимн хвалебный атеизму
И акафист всем святым.
32
Вот Грузинцев! Он в короне
И в сандалиях, как царь;
Горд в мишурном он хитоне,
Держит греческий букварь.
"Верно, ваши сочиненья?" -
Скромно сделал я вопрос.
"Нет, Софокловы творенья!" -
Отвечал он, вздернув нос.
33
Я бегом без дальних сборов...
"Вот еще!" - сказали мне.
Я взглянул: Максим Невзоров
Углем пишет на стене:
"Если б, как стихи Вольтера
Христианский мой журнал
Расходился. Горе! Вера,
Я тебя бы доконал!"
34
От досады и от смеху
Утомлен, я вон спешил
Горькую прервать утеху,
Но смотритель доложил:
"Ради вы или не ради,
Но указ уж получен;
Вам нельзя отсель ни пяди!"
И указ тотчас прочтен:
35
"Тот Воейков, что Делиля
Столь безбожно исказил,
Истерзать хотел Эмиля
И Виргилию грозил,
Должен быть как сумасбродный
В цепь посажен в желтый дом;
Темя все обрить сегодня
И тереть почаще льдом".
36
Прочитав, я ужаснулся,
Хлад по жилам пробежал,
И, проснувшись, не очнулся -
И не верил сам, что спал.
Други, вашего совету!
Без него я не решусь:
Не писать - не жить поэту,
А писать начать - боюсь!
III редакция. 1826-1830 (реконструкция)
Строфы 1-14 совпадают с редакцией 1818-1822 гг. В
ряде списков строфы 11-12 читаются в сокращенном виде.
15
Ба! Зачем здесь князь Пытнирский?
Крокодил, а с виду тих
Это что? - Устав алжирский
О печатании книг!
Вкруг него кнуты, батоги
И Красовский - ноздри рвать...
Я - скорей давай бог ноги!
Здесь не место рассуждать.
16
- Что за страшных двух соседов
У стены ты приковал?
"Это пара людоедов!
Надзиратель отвечал.
- Вельзевуловы обноски,
Их давно бы истребить,
1 Вариант: "Как палач умов здесь тих!"
Да они как черви плоски,
Трудно их и раздавить!"
Далее следуют строфы: 17 (15
в редакции 1818-1822 г. - Я дрожащими шагами...), 18
(16 - Двери настежь надзиратель...), 19 (17 - То кавыки
созерцает...), 20 (18 - Вот на розовой цепочке...), 21
(19 - Нумер третий: на лежанке...), 22 (20 - "О Расин!
Откуда слава?"), 23 (21 - "Ты ль Хвостов? - к нему во-
шедши...), 24 (22 - И читать мне начал оду...), 25 (23
- И на мебели повсюду...), 26 (24 - Вот Сладковский
восклицает...), 27 (25 - Вот Жуковский! В саван длин-
ный...), 28 (26 - Вот Кутузов! - Он зубами...), 29 (27
- Но Станевич, в отдаленьи...), 30 (28 - Чудо! под ок-
ном на ветке), 31 (30 - Вот Измайлов, автор басен...),
32 (31 - Вот в передней раб-писатель...).
Строфа 29 (в ред. 1818 -1822 гг.) вообще изъята,
поскольку после 1826 г. оценка Греча приобрела иной ха-
рактер.
33
С куклой важно речь ведет.
Вот на яйцах наседкой
Сидя клохчет сумасброд
И российские заедки -
Мак медовый он жует;
Вот чудак! Пред ним попарно
С обезьяной черный кот
И советник титулярный
34
Кто ж бы это был? - Перовский!
Мне товарищ прошептал.
"Уж не тот ли, что геройски
Турок в Варне откатал
Иль что взятчиков по-свойски
Из удела выгнал вон?"
Нет, писака,франт московский,
В круг ученый лезет он. -
35
Так тут чуда нет большого1:
Спятить долго ли с уму
1 Вариант: "Вот на яицах наседкой
Сидя, клохчет сумасброд
В самом желтом доме редкой!
Перед ним кружится кот,
Кукла страстно водит глазки,
Обезьяна скалит рот -
Он им сказывает сказки
И медовый мак жует".
35 Но тут дива нет большого...
На конюшне у Шишкова
И у Ливана в хлеву. -
"Жаль, и верно от собратов
Одурел он! - я сказал, -
Укусил его Шихматов
Иль Шишков поцеловал".
36
Вот Плутов - нахал в натуре
Из чужих лоскутьев сшит.
Он - цыган в литературе,
А в торговле книжной - жид.
Вспоминая о прошедшем,
Я дивился лишь тому,
Что зачем он в сумасшедшем,
Не в смирительном дому?
37
Тут кто? - "Плутова собака
Забежала вместе с ним".
Так, Флюгарин-забияка
С рыльцем мосьичим своим,
С саблей в петле...
А французский
Крест ужель надеть забыл?
Ведь его ты кровью русской
И предательством купил!
38
"Что ж он делает здесь?" - Лает,
Брызжет пеною с брылей,
Мечется, рычит, кусает
И домашних, и друзей!
"Да на чем он стал помешан?"
- Совесть ум свихнула в нем:
Все боится быть повешен
Или высечен кнутом!
1 В ряде списков встречается другая строфа, посвя-
щенная Перовскому, хронологическое определение которой
затруднительно:
"Вот Перовский.
Беспрестанно Он коверкает лицо -
Кошкой, волком, обезьяной;
То свернется весь в кольцо,
То у сильных ноги лижет,
То бессильных гонит вон,
То гроши на нитку нижет,
То бренчит на счетах он!"
39
Вот в порожней бочке винной
Целовальник Полевой,
Беспорточный1 и бесчинный2.
Стало что с его башкой?
Спесь с корыстью в ней столкнулись
И от натиска сего
Вверх ногами повернулись
Ум и сердце у него.
40
Самохвал, завистник жалкий,
Надувало ремеслом,
Битый рюриковой палкой
И санскритским батожьем;
Подл, как раб, надут, как барин,
Он, чтоб вкратце кончить речь,
Благороден, как Булгарин,
Бескорыстен так, как Греч!
41
Вот чужих статей писатель
И маляр чужих картин,
Книг безграмотных издатель,
Северный орел - Свиньин.
Он фальшивою монетой
Целый век перебивал
И, оплеванный всем светом,
На цепи приют сыскал.
Строфа 42 совпадает с 32 в ред. 1818-1822 гг. (Вот
Грузинцев! Он в короне...), 43 - с 33 (Я бегом без
дальных сборов...), 44 - с 34 (От досады и от сме-
ху...).
45
"Тот Воейков, что бранился,
С Гречем в подлый бой вступал,
Что с Булгариным возился
И себя тем замарал, -
Должен быть как сумасбродный
Сам посажен в Желтый Дом.
Голову обрить сегодни
И тереть почаще льдом!"
Строфа 46 совпадает с 36 в редакции 1818-1822 гг.
(Прочитав, я ужаснулся...).
1 Sans culottes. (Примеч. Воейкова}
2 Понеже не имеет чина. (Примеч. Воейкова)
IV редакция. 1836-1838 (реконструкция)
Строфы 1-16 совпадают с редакцией 1826-1830 гг.
17
Вот он - Пушкина убийца,
Легкомысленный француз,
Развращенный кровопийца,
Огорчил Святую Русь,
Схоронил наш клад заветный,
В землю скрыл талант певца,
Вырвал камень самоцветный
Он из царского венца.
В списках с пометой: "Скопирован со собственноручно-
го списка сочинителя в 1837 году" и указанием на пос-
мертное включение строф, которые автор
"всегда хранил в тайне" (списки с такой пометой,
примерно одного состава, имеются в РНБ, РГБ и РГАЛИ),
после строф, посвященных Булгарину, следует:
Что тут за щенок у входа
Весь дрожит, поджавши хвост,
Как безжалостно природа
Окарнала его рост!
Как портными укорочен
Фрак единственный на нем!
Трус, как прячет от пощечин
Сухощавый лик он свой!
Луковка торчит в кармане,
Оттопырясь, как часы;
Стекла битые в кафтане
И огрызок колбасы.
Кто б из пишущих героев
Мог таким быть мозгляком?
То лыс бес - Владимир Строев
Гречев левый глаз с бельмом.
После строфы, посвященной Грузинцеву, следует:
Вот Козлов! Его смешнее
Дурака я не видал:
Модный фрак, жабо на шее,
Будто только отплясал.
Но жестоко, я согласен,
Покарал его злой рок -
Как бедняга сей несчастен:
Слеп, безног и без сапог.
А все возится с князьями,
Низок, пышен, пуст, спесив,
Принужденными займами
Денег нищенски скопив,
Шлет для дочки в банк их... средство
Недостойное певца -
Детям лучшее наследство -
Имя честное отца.
Вот он с харей фарисейской
Петр Иваныч Осударь
Академии Расейской
Непременный секретарь.
Ничего не сочиняет,
Ничего не издает,
Вариант:
"Вот Козлов! - глупец уверен,
Что с Жуковским равен он,
Низок, пуст, высокомерен
И в стихи свои влюблен.
Принужденными займами
У графинь, княгинь, друзей
Сыт и пышен: вот с стихами
Шлет он к Смирдину скорей,
Чтоб купил их подороже...
Продал, деньги получил;
Все расплаты ждут - и что же?
Он в ломбард их положил
Дочери... плохое средство,
Недостойное певца.
Детям лучшее наследство -
Имя честное отца".
Другой вариант:
"Вот Козлов! - его смешнее
Дурака я не видал:
Модный фрак, жабо на шее,
Будто только отплясал
Катильон наш франт убогий,
И, к себе питая страсть,
Метит прямо в полубоги
Или в Пушкины попасть.
"Допущу к своей персоне,
Осчастливлю вас прочтя
Мои стансы о Байроне,
Что поэт великий я,
И Жуковский в том согласен,
И мадам Лаваль сама".
Как он жалок, как несчастен:
Слеп, без ног и без ума!"
Три оклада получает
И столовые берет.
На дворе Академии
Гряд капусты накопал,
Не приют певцам России,
Он лабаз для дёхтю склал.
В Академиях бывают
Мерины, бывали в старь;
В нашей двое заседают -
Президент и секретарь.
Вот Брамбеус: "сей" и "оный"
Гадок, страшен, черен, ряб.
Он - поляк низкопоклонный,
Силы, знати, денег раб.
Подлость, наглость, самохвальство
Совместил себе в позор:
Полевого в нем нахальство
И Белинского задор.
То исполнен низкой лести,
То ругает без конца:
Нет ни совести, ни чести
У барона-подлеца.
Что без пользы тарабарить?
Не зажать словами рта,
Лучше шельму приударить
В три действительных кнута.
Вот кадетом заклейменный
Меценат Карлгоф поэт
В общем мненьи зачерненный
И Флюгарина клеврет.
Худ, мизерен, сплюснут с вида,
Суховат душой своей...
Отвратительная гнида
С Аполлоновых...дей!
Далее следуют строфы, совпадающие с окончанием ре-
дакции 1826-1830 гг.
Женское отделение
Вот Шишкова! Кто не слышал?
В женской юбке гренадер!
За нее-то замуж вышел
Наш столетний Старовер;
На старушке ток атласный,
В лентах, перьях и цветах;
В желтом платье, пояс красный
И в пунцовых башмаках.
Причт попов и полк гусаров,
Князь Кутузов, князь Репнин,
Битый-Корсаков, Кайсаров
И Огарков, и Свечнин, -
Все валитесь хлюстом - сердце
Преширокое у ней,
Да и в старике-младенце
Клад - не муж достался ей!
Вот Темира! Вкруг разбросан
Перьев пук, тряпиц, газет;
Ангел дьяволом причесан
И чертовкою одет.
Карлица и великанша,
Смесь юродств и красоты.
По талантам - генеральша,
По причудам - прачка ты!
Вот картежница Хвостова
И табачница к тому ж!
Кто тошней один другого,
Гаже кто - жена иль муж?
Оба - притча во языцах,
Он под масть ей угодил,
Козырную кралю в лицах
Хлап бубновый полонил.
В копии, хранящейся в архиве Полторацкого (РГБ),
имеется "Прибавление
к Дому Сумасшедших", которое Полторацкий счел текс-
том Воейкова, но которое, на самом деле, является памф-
летом неизвестного автора на сочинителя "Дома Сумасшед-
ших":
Вот Вампир, как дьявол черный
В клетке на цепи сидит,
Он в глаза - слуга покорный,
За глаза, как змей шипит;
Перед ним огонь пылает
И два котлика кипят,
В них Вампир приготовляет
Медленный, но верный яд.
На котлах для украшенья
Эпиграф написан сей:
"Жизненное услажденье
Для жены и для друзей!.."
Наш Вампир в иную пору
И в окошечко глядит
И прохожим без разбору,
Улыбаясь, говорит:
"Хоть о вашем сочиненьи
Вовсе неизвестен я,
Но в восторге, в восхищеньи:
Ваша славная статья...
Знаменитыми друзьями
Я с избытком уж богат,
Дайте что-нибудь! я с вами
Поделиться ими рад".
