Родство русской философии и русской литературы

Можно лишь сожалеть о том, что философские проблемы, непосредственно связанные с книжной культурой, ни русскими, ни зарубежными философами не выделялись в отдельное направление, и даже философия культуры не рассматривала книгу как особую категорию культуры.

Тем не менее, именно русские философы, в известной степени опиравшиеся на традиции древнерусской книжности, наиболее близко касались тех философских проблем, которые достаточно тесно связаны с самим феноменом книги как средоточия человеческого мыслительного процесса и как основной формы самовыражения Homo sapiens во всей его полноте. Не менее важно и рассмотрение книги как средства закрепления и усвоения духовного и интеллектуального опыта, подходы к которому также обозначились в работах ряда русских философов.

Нельзя не отметить и вполне очевидной особенности русской философии, состоящей в ее тесной связи с общелитературным процессом. Русский философ, как правило, еще и писатель или литературный критик, или даже поэт. В любом случае, философские проблемы филологии занимают немалое место в трудах русских философов.

На рубеже XIX и ХХ веков выявилась и тенденция вовлеченности русских философов (как, впрочем, и русских писателей) в общественно-политические процессы. Самые яркие примеры такого рода представлены книгой Николая Данилевского «Россия и Европа» (1870 г.), сборником «Вехи» (1909 г.), многими трудами Николая Бердяева, Ивана Ильина, Николая Лосского и других. Русской философии вообще не был присущ узкий академизм и интеллектуальная замкнутость, что, безусловно, сближало ее с русской литературой, которая, в свою очередь, весьма тяготела к рассмотрению глобальных онтологических и гносеологических проблем, отнюдь не чураясь и участия в общественно-политической жизни.

Можно говорить и о внутреннем единстве русской философии и русской литературы, об их вовлеченности в единый процесс осмысления и утверждения системы ценностей, характерной для русской национальной культуры в пору ее высшего развития. Понятно, что в этой системе ценностей книга и книжная культура занимали далеко не последнее место.

Обратимся к трудам русских мыслителей, наиболее тесно связанным с философскими проблемами книжной культуры.

5.2. «Мысль и язык» А.А.Потебни

Это наиболее известное творение русско-украинского философа и филолога Александра Афанасьевича Потебни вышло в 1962 году, когда автору, преподававшему в ту пору в Харьковском университете, было всего 27 лет.

Опираясь на основные положения теории языка, предложенные основателем этой теории Вильгельмом Гумбольдтом (1767-1835 гг.), А.А.Потебня пошел заметно дальше.

Для понимания особенностей словесного выражения человеческой мысли особенно важен вывод Потебни об общих сторонах (или свойствах) языка и искусства.

По его словам, «в произведении искусства образ относится к содержанию, как в слове представление – к чувственному образу или понятию»[13]. Выделяя в слове внешнюю форму (звук) и внутреннюю форму (этимологическое значение), Потебня и в произведении искусства выделяет внешнюю форму (мраморная статуя) и внутреннюю (женщина с мечом и весами).

При этом он особенно настаивает на различении внутренней формы и содержания (идеи), которое особенно ярко выступает при сравнении слов со сходным значением в разных языках. При этом различаются не только звучание слов (внешняя форма), но и этимология (происхождение, корневые связи и пр.).

Отсюда нетрудно сделать вывод, аналогичный тому, что мы делали, рассматривая историю развития художественного творчества человека как движение к книге: всякое произведение искусства может быть «прочитано», как книга, поскольку процесс его восприятия аналогичен (и столь же индивидуален) как восприятие речи устной и письменной.

Особенно ясно, по мысли А.А.Потебни, это внутреннее родство искусства и языка проступает в словесном искусстве. В поэтическом тексте буквальное понимание каждого слова неизменно ведет к полному непониманию выражаемого словами образа, который связан не только с внутренней формой (значением), но и с внешней формой (звучанием), которая в поэтическом произведении, как в проявлении более сложной, чем обычная речь, душевной деятельности, более проникнута мыслью. При этом Потебня подтверждает мысль Гумбольдта о том, что «язык во всем своем объеме и каждое отдельное слово соответствует искусству, притом не только по своим стихиям, но и способу их соединения[14]. Под «стихиями» А.А.Потебня понимает все те же внешнюю и внутреннюю формы, а также содержание.

Таким образом, речь – и устная, и письменная – представляет собой творческий процесс, в котором человек выражает себя так же, как художник в произведении искусства. «Искусство то же творчество, в том самом смысле, в каком и слово», - утверждает философ[15].

Развивая эту идею, Потебня приходит к выводу, раскрывающему суть вербальной коммуникации как обоюдного творческого процесса, заодно выявляя и главную проблему человеческого взаимопонимания: «Искусство есть язык художника, и как посредством слова нельзя передать другому своей мысли, а можно только пробудить в нем его собственную, так нельзя ее сообщить и в произведении искусства; поэтому содержание этого последнего (когда оно окончено) развивается уже не в художнике, а в понимающих. Слушающий может гораздо лучше говорящего понимать, что скрыто за словом, и читатель может лучше самого поэта постигать идею его произведения»[16].