Три типа земельных владений

Государственные земли. Финансовое ведомство в Лхасе сохраняло регистры всех земель, непосредственно управляемых государством. Продукция с этих земель поступала в различные казначейства (сокровищницы): в Лавране — в главное казначейство, в личное казначейство Далай-ламы, в резервное «казначейство Сыновей Неба» и в казначейство армии.

Из прокламации цинского амбаня, опубликованной около 1792 г., видно, что главное казначейство Тибета контролировало в это время 190 имений, расположенных в 54 различных районах. Эти имения обрабатывали крестьяне, призванные на отработки, или наемные работники.

Имения находились под контролем {187} цзэпёнов (счетоводов, учетчиков) и дэпа, назначаемых казначей­ством.

Начальники имений, один на каждое имение либо один на группу имений в каждом районе, ведали всем управлением име­ний.

Начальник имения мобилизовывал крестьян для выполнения трудовой повинности, и они должны были обрабатывать и поли­вать земли имения. Он предоставлял им семена и рабочий скот. Урожай, который нужно было собрать с каждого имения, опреде­лялся в зависимости от качества земли и количества посеянных се­мян. После сбора урожая начальник имения передавал в казначей­ство установленное количество зерна и брал себе все, что удавалось собрать сверх этого. Иногда начальник имения лично не занимался делами, а посылал своих представителей, которые и вели дела от его имени.

В прокламации 1792 г. отмечались различные злоупотребления со стороны начальников имений. Например, они мобилизовыва­ли большее количество крестьян, чем требовала обработка земель имения. «Лишних» крестьян заставляли обрабатывать личные зем­ли. Были даже случаи, когда начальник имения «продавал» право на труд этих «лишних» крестьян.

Следует признать, что, хотя цинские амбани сами по себе часто отличались корыстолюбием, неумением либо нежеланием доби­ваться наведения порядка, обуздания коррупции, уменьшения произвола местных чиновников, в общем плане они были лично и весьма серьезно заинтересованы в поддержании порядка, сохра­нении спокойствия, в эффективном функционировании тибетско­го административного аппарата.

Спрос за все это со стороны императора и пекинских властей мог быть весьма строгим, и любые недостатки и ошибки в этом плане могли стоить лхасским амбаням карьеры, а то и головы. Кроме того, от величины доходов государственного казначейства в Лхасе зависела возможность личного обогащения амбаня, ведь он контролировал все расходы финансового ведомства.

Поэтому сильные и деятельные амбани могли являться и явля­лись своего рода «надзорной инстанцией» по контролю за всем аппаратом управления в стране, наблюдению за деятельностью всех чиновников, ограничению противоправных действий этих чи­новников и т.п. Сказанное выше — отнюдь не восхваление сущест­вования самого института цинских амбаней, а констатация реаль­ного положения вещей. {188}

В прокламации 1792 г. цинский амбань попытался ограничить произвол и коррупцию начальников имений. С этой целью он потребовал составить полные списки семей крестьян в каждом имении и представить их в его канцелярию и колонам. Он обязал цзонпёнов и других местных чиновников проконтролировать состав­ление списков. Разумеется, такое «бюрократическое» ограничение коррупции начальников имений если и могло иметь какой-либо эффект, то только временный.

Собранное в государственных имениях зерно частично отсыла­ли в казначейство, другую часть цзонпёны сохраняли в своих райо­нах.

Размеры имений существенно различались. Так, для обработки земли в имении Лонцзэ использовали лишь трех яков. В имении Намлин — 16 яков [Саrrasсо, 1972, р. 96]. Большинство имений на­ходилось в земледельческих и густонаселенных районах Цзана, уй, Дагпо и Конпо, в особенности в долинах рек Ньян и Кьи. Много имений было в районах Гьянцэ и Шигацэ, в долине р. Ярлун. Были имения и в скотоводческих районах. Так, монастырь Сэра вла­дел имением в Нагчуке, монастырь Дэпун — в Нагчу; монастырь Сакья имел землю в долине Пуцо между Нагчу и Намру, а дворян­ская семья Мондон — владение в Намру [ibid., р. 106]. В западной пров. Нгари не предоставляли имений дворянам. Там находились только государственные и монастырские земли. Монастыри в Нгари, как правило, являлись ответвлениями «великих» монастырей Цент­рального Тибета или Бутана.

В конце XIX в. в собственности государства находилось более 1 млн. голов крупного рогатого скота. Управляющие стадами на­значались сроком на один год. Коровы и дзомо (помесь яка и коро­вы) находились под присмотром кочевников, управляющие долж­ны были отсылать в казначейство по пять фунтов масла ежегодно с каждой коровы [Дас, 1904].

Государство также владело большими табунами лошадей, ко­торыми управлял начальник государственных конюшен. Лично Далай-ламе принадлежали луга и стада. Так, его кухня получала молоко и масло от стада в 500 голов дзомо, за которым ухажива­ли 20 чиновников-монахов. Доходы из нескольких имений шли на снабжение армии и четырем калонам. В каждом районе имелись государственные имения, доходы с которых шли цзонпёнам.

Далай-лама жаловал большое число имений знатным семьям и монастырям. В этом случае доход с этих имений шел полностью или частично тому, кому земля была пожалована. С земель, пожалованных {189} знатным семьям, требовали и транспортную повинность. (С имений церкви ула обычно не требовалась.) Пожалованные имения нельзя было отчуждать: продавать, давать взаймы, закла­дывать и т.п. [Саrrasсо, 1972, р. 100].

Имения дворян (знатных семей). Каждая знатная фами­лия владела как минимум одним имением, поступления с которого обычно являлись для нее главным источником доходов. Имение предоставлялось одному из мужчин этой семьи за службу чинов­ником. Если у семьи было два имения, то два человека из этой семьи должны были служить на государственной службе. Эти имения передавались в семье по наследству по мужской линии. Были и другие имения — их чиновник получал на время службы (калоны, цзонпёны и некоторые другие). Пожалование земли давало не только право на доход с нее, но и право сбора налога и право суда за некоторые преступления.

Среди лхасской знати были очень богатые семьи. В имениях Палха имелось 1400 крестьянских хозяйств. Палха владели 13 паст­бищами, на каждом из которых проживало от 15 до 20 семей ското­водов. Общий ежегодный доход семьи Палха, по оценке Белла, составлял 7200 английских фунтов, из которых 2200 фунтов они платили государству [ibid., р. 107].

Семья Лхалу происходила от родственников одного из Далай-лам. Их вилла в Лхасе была одним из пяти красивейших домов в городе. Доходы семьи, получаемые в натуральной форме, оцени­вались суммой около 20 тыс. фунтов в год. Кроме того, семья обес­печивалась транспортом и работой домашних слуг [ibid., р. 104].

Во времена путешествия С.Ч. Даса регент Тацак-римпоче Кунде-лин имел свыше 3 тыс. крестьян в своих имениях. Один из прежних регентов имел около 5 тыс. крестьянских хозяйств в своих имениях в Конпо. Многие «живые будды» и дворяне владели 1000 крестьян каждый.

Имения церкви. Церковные имения были самыми обшир­ными. Продукция, получаемая монастырями из этих имений, использовалась для отправления культа и для питания монахов (чай, ячменная мука и др.). «Живые будды» обычно возглавляли крупные монастыри и, таким образом, распоряжались в имениях, принадлежавших этим монастырям. Но «живые будды» также име­ли свои личные имения, управляемые отдельно от монастырских земель. Церковные имения были освобождены от уплаты налогов. Монастыри сдавали земли принадлежащих им имений крестьянам-{190} арендаторам — лхабранам, которые в качестве арендной платы отдавали треть полученного урожая.

В 1882 г. в правительстве Лхасы было зарегистрировано 1026 мо­настырей секты Гэлугпа и в них 491 242 монаха, а всего в Тибете было 2500 монастырей и 760 тыс. монахов. Эти цифры включают провинции уй, Цзан, Пьян (Ньянгпо), Лобрак (Лхобраг), Конпо, Нижний и Верхний Кам и Пёчэн.

Монастыри получали доходы от своих земельных владений, субсидии от правительства, доходы от совершения различных обрядов для верующих. Так, например, в 1917 г. доходы тибетско­го правительства составили 720 тыс. английских фунтов; из них 274 тыс. было выделено на поддержку монастырей и проведение религиозных церемоний. Большие пожертвования в монастыри ежегодно вносили местные дворяне и паломники из тибетских районов и других территорий и стран. Монастыри также занима­лись торговлей и ростовщичеством. Хозяйством монастырей ведали казначеи и управляющие. Владельцем всех имуществ и доходов монастыря могла считаться или вся монашеская община, или одно лицо — его настоятель, прежде всего в тех случаях, когда это был «живой будда».

Система реинкарнации существовала во многих сектах тибет­ского буддизма, но наиболее широко она была распространена в секте Гэлугпа. Имелось четыре ранга для лиц, включаемых в сис­тему реинкарнации. К высшему рангу относились только Далай-лама, перерождение бодхисатгвы Авалокитешвары, и Панчен-лама, перерождение будды Амитабхи. Второй ранг имели настоятели четырех монастырей в Лхасе, из числа которых обычно назнача­ли регентов при несовершеннолетних Далай-ламах. Число «живых будд» третьего ранга колебалось от 50 до 60, они являлись на­стоятелями крупных монастырей, владельцами больших имений. Почти в каждом монастыре имелись один-два перерожденца низ­шего ранга, но они не были ни настоятелями, ни владельцами имений.

Внутри монастырей имущественного равенства между монаха­ми не было. Они происходили из разных по состоянию семей, име­ли свою собственность, могли заниматься торговлей и имели лич­ные доходы от совершения каких-либо обрядов для верующих. Бедные монахи работали в качестве слуг богатых коллег. В старых сектах, где монахам можно было жениться, женатые монахи жили в деревне и занимались хлебопашеством. Но и бедные монахи Гэлугпы в период сева и страды часто уходили домой в деревню, {191} чтобы помочь семье в сельскохозяйственных работах. В больших монастырях существовали военизированные отряды монахов — добдоб, которые несли караульную службу, обеспечивали порядок на праздниках, например во время монлама в Лхасе, приводили в исполнение приговоры, связанные с телесными наказаниями, и т.д. Добдобы носили особую форму, а волосы укладывали в при­ческу, похожую на закрученные за уши рога барана. В админист­рацию монастыря входили настоятель, который назначался на три года, шамо — «правитель добродетели великого собрания», следив­ший за соблюдением монашеской дисциплины и выполнявший обязанности судьи (назначался на один год), и шабдогпа — помощ­ник шамо (назначался на шесть месяцев). Каждое внутреннее под­разделение монастыря — дацан — управлялось такими же админи­стративными лицами.