животный мозг предка <-> тело <-> социокультурная среда <-> человечество <-> Вселенная.

Идентичность соотношения связанных с событиями потен­циалов с временными интервалами поведенческого акта у жи­вотных и человека [Максимова, Александров 1987] свидетель­ствует о том, что организация поведенческого континуума и, сле

довательно, динамика содержания активного сознания челове­ка, возможно, имеют те же законы и детерминированы такими же межсистемными отношениями, которые наблюдаются у жи­вотных. Это может быть в силу того, что поведение человека в конечном итоге детерминировано активностью его генов. На­пример, в случае сексуального поведения, когда на определен­ной стадии развития начинают экспрессироваться «гены сексу­ального поведения» и производиться гормоны, которые активи­руют специальные нейроны. Благодаря успехам социобиологии эта точка зрения на детерминацию поведения человека стано­вится все более популярной [Рьюз, Уилсон 1987, Dawkins 1978, Wilson 1975].

Очевидно, что между активностью генов и поведением суще­ствует промежуточное звено — активность специализированных нервных клеток. Это означает, что двигателем активности и ин­дивидуального развития человека, так же как и у животных, яв­ляются противоречия между метаболическими потребностями разных нервных клеток.

Как любой феногенез, развитие индивидуального сознания является результатом взаимодействия генома и (социокультурной) среды. У человеческих детей, так же как у детенышей жи­вотных, наблюдается корреляция между количеством и разнооб­разием нейронов мозга и способностью к обучению. Изучение детей, рожденных матерями, которые во время беременности испытывали дефицит белкового питания (белки необходимы прежде всего для развития мозга, поскольку скорость формиро­вания нейронов у плода очень высока — 250 тыс. в минуту), пока­зало, что они имеют менее развитую кору и меньшие интеллек­туальные способности, чем нормальные дети [Шнеор 1976]. Все болезни человека, связанные с дефицитом памяти и деменцией, связаны также с гибелью нейронов [Greenough, Schwark 1984, Hansel a. oth. 1988, Martin 1982]. Гибель нейронов, «предназна­ченных» быть специализированными относительно слов, может объяснить «феномен Маугли». Все это показывает, как нам ка­жется, что способность человека к обучению прямо связана с числом и разнообразием его нервных клеток, что специализация некоторой части клеток резерва сохраняет другие клетки в жи­вых и расширяет возможности для будущего обучения. Как и

фрустрирующие ситуации, «невостребованность» каких-либо ге­нетически преспециализированных нервных клеток в критичес­кие периоды развития ведет к их гибели.

Так же как высокоразвитые животные, человек обладает ог­ромным резервом «молчащих» неспециализированных клеток для формирования адаптивных поведенческих актов в непредсказуе­мо изменяющейся среде, который используется для осуществле­ния проб и ошибок «в уме». Огромное число и сложность нейро­нов и отношений между ними, разнообразие метаболических противоречий между клетками человеческого мозга, вероятно, привели к ситуации, когда главные события в нем происходят именно в популяции клеток, не использованных в прошлом жиз­ненном опыте. И это может быть основным биологическим от­личием мозга человека от мозга животных, обусловливающим возможность специфически человеческого сознания. Возможно, что такие неспециализированные резервные клетки используют­ся для построения жизненных планов, мечтаний, фантазий и т.д., которых у животных, вероятно, нет. Эти элементы творчества, не связанные прямо с реальностью и усвоенными элементами культуры, могут тем не менее иметь огромное значение, так как устраняют противоречия между различными и действительно про­тиворечивыми элементами сознания. Поэтому они сохраняют соответствующие нейроны в живых, что в субъективном плане будет соответствовать переходу от фрустрации и неудовольствия к позитивной эмоции и спокойствию. Это может быть путь со­здания мифов, религий, теорий, идеологий и т.д..

Межсистемные и межнейронные отношения в мозге людей также являются специфически человеческими и обусловливают специфически человеческие способности к речи и счету, опреде­ленным логическим операциям и предвидению отдаленных по­следствий своих поступков и т.д. В основе же определенных меж­нейронных человеческих отношений лежат, по-видимому, гене­тически предетерминированные «эпигенетические правила» [Рьюз, Уилсон 1987, Wilson 1975 ], сформированные естествен­ным отбором. Несмотря на появление специфически человечес­ких нейронов и изменение формулы соотношения со средой, индивидуальный эволюционный смысл существования человека остается таким же, как и у животных, а именно (уже осознанно)

родить и вырастить детей для распространения своих генов в генофонде. При этом, как и животные, человек в своем поведе­нии руководствуется принципом гедонизма.

РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОБЩЕСТВ И ПОНЯТИЙ О ЖИЗНЕННЫХ ЦЕННОСТЯХ

Данные о развитии человеческих обществ мы можем получить, как и философы, из истории и гуманитарных наук, однако есть возможность сопоставить их еще и с данными об организации активности нейронов мозга животных и мозга человека. Именно появление в эволюции человеческого мозга обусловило возмож­ность появления специфически человеческих сообществ, и уже как следствие этого, развитие способов производства и культуры.

Устройство ранних человеческих общностей, вероятно, мало чем отличалось от устройства сообществ шимпанзе. Так, и у ав­стралийских аборигенов [Роуз 1981], и у разных племен амери­канских индейцев [Морган 1934], и у некоторых племен Индо­незии [Домогацких 1980], и у чукчей [Крушанов 1987] наблюда­лась «шимпанзеподобная» стадия.

Так же как между соседними группами шимпанзе, между со­седними племенами наблюдались частые войны, заканчивающие­ся убийством побежденных мужчин и захватом женщин [Круша­нов 1987, Морган 1934]. На более развитой стадии убийство сме­нялось кастрацией мужчин и обращением их в рабство [Эксквемелин 1968]. В древнем мире осознали, что рабов можно размно­жать, и кастрацию заменил особый режим их содержания. Вся последующая история человечества изобилует войнами между пле­менами и государствами с теми же, хотя и модифицированными целями: захват не только территории и женщин, но и имущества и мужчин-рабов, источников сырья и рынков сбыта и т.п.

С развитием человеческих обществ очень усложнилась их иерархическая структура. У австралийских аборигенов мужчины делились только на старших и младших, но уже в древнем мире было много ступеней иерархии, а средневековье разделило лю­дей на множество сословий и каст [Блок 1986]. В настоящее вре­мя между «низшими» и «высшими» слоями человеческих обществ

существует очень много градаций; однако для целей настоящей работы важно лишь то, что никакое сообщество никогда не было и не может быть однородным и всегда содержит элиту. Так же как и у животных, в человеческих обществах существуют и кон­куренция, и кооперация, обусловленные эгоизмом и альтруиз­мом. Этим обстоятельством, по-видимому, можно объяснить смену элит. Сначала в результате жесточайшей конкуренции ее составляют наиболее эгоистичные и продуктивные члены сооб­ществ; затем их родственный и взаимный альтруизм приводит в элиту самых разных людей, и она становится паразитической. Существуют, таким образом, противоречия в интересах между обществом в целом и членами элиты, способствующими отбору в нее своих, не обязательно наиболее продуктивных, родствен­ников и сторонников. Когда такой отбор определяется самой элитой, ее представители постепенно делаются даже хуже сред­них членов общества и не в состоянии обеспечивать его интере­сы [Ефимов 1988, Хайек 1990]. Это в конце концов приводит к социальному взрыву и смене состава элиты.

Люди, занимающие различные места в иерархии, придержи­ваются по многим пунктам противоположных правил поведе­ния, т.е. разных этик.

Официальные летописи и элитарное искусство, с одной сто­роны, народный фольклор о глупых господах и удачно обманы­вающих их простолюдинах — с другой, утверждали совершенно разные этики. И в настоящее время правила поведения банкира и безработного или высокопоставленного чиновника и нищего ученого во многом различны.

Элита всегда диктовала значительную часть правил поведения с помощью различных принуждений и табу, вплоть до регламента­ции деталей одежды, всегда выдавала свою этику за этику всего общества. Это, в частности, проявлялось в пропаганде деятельнос­ти власти якобы «на благо всего народа», в требованиях героизма и самопожертвования в войнах «за Отечество», в призывах к «само­отверженному» труду и в лозунгах типа «Германия превыше всего».

Этики всех слоев общества развились из эволюционно-стабильных стратегий, наблюдающихся уже в сообществах живот­ных, и также под воздействием естественного отбора: кто не сле­довал правилам, обязательным для соответствующего слоя об

щества, наказывался естественным отбором (персонифицирован­ным в лицах, занимающих более высокое положение) — бывал казнен, не оставлял потомков и не распространял свои гены в генофонде. «Общечеловеческие ценности», т.е. такие ценности, за которые идет жесточайшая конкуренция, можно было бы сум­мировать как некрасовские «покой, богатство, честь», которые гарантируют репродуктивный успех как самого человека, так и его потомства, или жизнь как сплошное удовольствие.

Всегда, однако, существовали и «диссиденты», или «лишние люди» [Асмолов 1986], которые (часто тайно) отвергали общепри­нятые ценности и разрабатывали собственные. Эти люди выходи­ли на передний план в кризисных ситуациях. В ситуациях такого рода многие люди не могут обеспечить даже минимальной гаран­тии выживания ни себе, ни потомству, поэтому они начинают видеть выход не в попытках пробиться в элиту, а в переустройстве общества. Старая мораль отрицается, и возникают революцион­ные этики, основанные на правиле: «благо есть то, что служит революции или вредит старому порядку; зло есть то, что вредит революции и служит старому порядку» [Зайцев 1984].

Формирование «моральных ценностей» связано с одним очень важным «фактором беспокойства», появившимся только в чело­веческом сознании и в течение всей истории играющим весьма важную роль в социальном развитии и детерминации поведения людей. Развитие речевой коммуникации и возможность насле­дования знаний предыдущих поколений привели человека к осоз­нанию его смертности. Уже на самой ранней стадии развития обществ людей основным — и весьма мучительным — противо­речием человеческого сознания (как индивидуального, так и об­щественного) стало противоречие между желанием жить вечно и знанием о неизбежности смерти. Грандиозность количества и разнообразия нейронов «запаса», который, как мы уже отмеча­ли, используется для согласования потребностей нейронов, спе­циализированных относительно противоречивых элементов со­знания, обусловила создание религий и философий, так или иначе устраняющих это противоречие, в том числе с помощью специ­ального поведения, такого, как принесение жертв и совершение молитв и обрядов, построение капищ, египетских пирамид, цер­квей, мечетей и т.д.

Это означает, что, кроме «материальных» ценностей (общих с животными), у человека появились «постматериальные» ценнос­ти, обусловленные желанием получить бессмертие в том или ином религиозном смысле или «в памяти потомков», в зависимости от того, какие ценности приняты в разных культурах. Реализация поведения, направленного на достижение этих целей, такого, как благотворительность, соблюдение постов, молитвы и т.д., дает человеку глубокое удовлетворение, поскольку устраняет проти­воречия между очень многими нейронами.

Нет необходимости доказывать, что в различных культурах и даже в различных слоях общества в рамках одной культуры бы­вают приняты разные религии, и, следовательно, религиозные ценности не могут быть «общечеловеческими», хотя все конфес­сии и поднимают один и тот же вопрос жизни и смерти и пред­писывают своим верующим то или иное (часто несовместимое и вызывающее религиозную нетерпимость) поведение, ведущее к «жизни вечной».

Мало надежд и на то, что «память потомков» может быть ос­новой «общечеловеческих ценностей», так как моральные нор­мы все время пересматриваются (например, африканская охота, описанная Хемингуэем, в настоящее время воспринимается не как подвиг мужества, а как жестокая и бессмысленная бойня).

Не дают оснований для «общечеловеческих ценностей» и раз­личные философские системы. Основатели социобиологии сочув­ственно относятся к «утилитаристской» этике, согласно которой «ключом к справедливым поступкам является счастье, и почти все действия и поступки являются хорошими в той мере, в какой они порождают или умножают всеобщее счастье, и дурными в той мере, в какой они его уменьшают» [Рьюз, Уилсон 1987]. Однако, кроме того, что «совершенно точную дефиницию счастья не удается по­лучить» [Татаркевич 1981, с. 49], в высококонкурентной среде че­ловеческого общежития «всеобщее счастье» представить себе до­вольно трудно, так как удача одного почти всегда есть неудача другого, а наиболее «счастливыми», находящимися в состоянии постоянной эйфории, оказываются наркоманы и люди, страдаю­щие некоторыми психическими заболеваниями.

Соглашаются социобиологи и с этикой кантовского «катего­рического императива» [Рьюз, Уилсон 1987, с. 101], хотя Кант,

как известно, строго делил все законы на «законы природы» и «законы свободы», или нравственности. Утверждая, что «добро есть то, что соответствует должному», он не смог ответить на вопрос: «На чем основано само долженствование?» [Дробницкий 1974]. Очевидно, что если «должное» в разных обществах различно, оно не может быть «общечеловеческим».

Еще менее отвечают требованиям «общечеловечности» пред­ставления о морали и нравственности, развитые Гегелем. Рас­сел, например, таким образом оценивает учение Гегеля: «...есть способность, иногда называемая «разумом», а иногда «совестью», которая, если мы ей следуем, дает подлинную свободу. Таким образом, подлинная свобода в отличие от пустой прихоти заклю­чается в послушном выполнении морального закона. Гегельян­цы сделали еще один шаг и отождествили моральный закон с законом государства, так что истинная свобода состояла теперь в послушании полицейским властям. Правительствам эта филосо­фия пришлась по душе» [Рассел 1987, с. 188].

Нет необходимости рассматривать другие многочисленные современные этические системы, поскольку все они, в том числе и марксизм, в значительной мере, хотя и в разных пропорциях, используют те же идеи, в свою очередь почерпнутые из некото­рых этических систем древних [Дробницкий 1974].

Основатели социобиологии разделяют эти идеи. При этом они, прямо сопоставляя законы генетической эволюции с этически­ми нормами, приходят к выводу, что «мораль является коллек­тивной иллюзией человеческого рода. Употребляя термин «ил­люзия» в этом контексте, мы вовсе не хотим сказать, что морали не существует. Скорее мы хотим сказать, что кажущийся объек­тивный референт морали иллюзорен ровно столько же, сколь иллюзорен кажущийся объект веры в некое высшее существо» [Рьюз, Уилсон 1987, с. 103]. Они считают, что этические систе­мы, согласно которым «мораль теми или иными путями восхо­дит к трансцендентным основаниям», не заслуживают внима­ния, и «дарвинист не намерен тратить время на разбор такого рода позиций» [там же, с. 102].

Нам представляется, что современные достижения нейронаук, напротив, заставляют дарвинистов с особым вниманием рас­смотреть «трансцендентные основания» общечеловеческих цен

ностей и даже утверждать, что без таких оснований общечелове­ческие ценности просто не существуют и действительно являют­ся иллюзорными.

КОСМИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЦЕННОСТЕЙ

В этом разделе речь пойдет, естественно, не о «материаль­ных» ценностях, таких, как территория или природные ресурсы, из-за которых идет смертельная борьба и войны, и которые яв­ляются условием гарантии выживания и распространения в об­щечеловеческом генофонде генов одних людей безусловно в ущерб генам других людей или условием гедонизма одних в ущерб дру­гим, а о «постматериальных» ценностях, которые могли бы соот­ветствовать космическому предназначению человеческого разу­ма и которые достигаются не в конкуренции, а в кооперации всего человечества, когда успех одного есть одновременно успех всех. Естественно, что здесь мы вступаем в область предположе­ний, для которых, однако, все-таки есть некоторые основания.

Если принять, что оба направления эволюции Вселенной — к тепловой смерти и ко все большей организации материи — явля­ются реальностью, то необходимо принять также, что к моменту тепловой смерти (или раньше) организация материи в некото­рых ограниченных областях Вселенной достигнет максимума. Если же, как утверждают современные космологические «сценарии», было начало и будет конец мира, очень трудно отказаться от мысли, что этот конец был каким-то образом «запланирован» до или в момент Большого взрыва; еще труднее принять непредс­казуемость хода эволюции в целом [Пригожин 1985] и биологи­ческой в частности [Рьюз, Уилсон 1987]. Как, на наш взгляд, справедливо отмечает А.А.Зубов, «когда мы говорим о «нацелен­ности» или «направленности» магистральной эволюции, имеется в виду не фатальная предопределенность процесса в деталях, а направление общих тенденций, определяющее предсказуемость наиболее вероятных состояний развивающихся систем...детали эволюции непредсказуемы, но общие черты абсолютного про­гресса с неизбежностью, с необходимостью выявляются в ходе

развития и в силу того, что магистральные показатели организа­ции оказываются выгодными и рано или поздно подхватываются отбором. Следовательно, представление о направленном харак­тере магистрального прогресса не идет в разрез с дарвиновским положением о ведущей роли отбора в эволюции. Отбор случай­ных изменений оборачивается в макромасштабе направленным движением, случайность переходит в необходимость» [Зубов 1985, с. 15-16].

Развитие человечества и его разума означает не только возра­стание организации материи, но и все более полное отражение Вселенной в этой организации. Это происходит и потому, что причины событий на генетическом уровне, приведших к образо­ванию человеческого мозга и возможно приводящих к его все большему развитию и в настоящее время, исходят в конечном счете от Вселенной; и потому, что человечество в целом вышло на прямое соотношение со Вселенной, так как накапливает все больше информации о Вселенной и ее эволюции [подробнее см. Швырков 1989]. Хотя эта информация может храниться в книгах или в памяти вычислительных машин, ее получение и использо­вание осуществляется людьми, которые, следовательно, отража­ют эволюцию Вселенной в специализации своих нейронов. Воз­можно, что к моменту тепловой смерти Вселенной (или раньше) человечество именно в совокупной специализации своих нейро­нов отразит всю информацию об эволюционирующей Вселен­ной, и это совокупное знание станет ее «инобытием», точкой «Омега» Тейяра де Шардена.

Очевидно, в этом случае известный парадокс Кьеркегора о том, что мир не имеет смысла, а если он его имеет, то смысл находится вне мира, разрешается естественным образом. Смысл существования мира состоит именно в том, чтобы достигнуть конечного состояния. Мир оказывается целенаправленной сис­темой, хотя цель задается ему возможно и извне.

Предназначение человеческого разума может состоять имен­но в сохранении информации об эволюции Вселенной, хотя, что было «до» Большого взрыва и будет «после» точки «Омега», оста­ется неясным, если только не принять, что категория времени не применима к этим «до» и «после». Это информационное ино­бытие Вселенной настолько зачем-то необходимо Космической

эволюции, или, если угодно, Творцу, настолько неизбежно, что, даже если люди будут настолько глупы и уничтожат свою циви­лизацию, развитие будет осуществлено каким-либо другим ви­дом, который при отсутствии сдерживающих влияний человека выйдет на магистральную линию. «В современном животном мире нелегко распознать потенциального преемника человека на Зем­ле, но на протяжении миллионов лет новая волна многообразия животного мира, особенно в отсутствие всеобъемлющей конку­ренции высшей магистральной формы, могла бы, вероятно, и даже должна была бы выработать подобное существо, в чем вы­разилась бы необходимость порождения разума живой матери­ей» [Зубов 1985, с. 20].

Если все-таки именно человеческому разуму суждено выпол­нить это космическое предназначение, то все, способствующее развитию общечеловеческого разума, можно обозначить как «доб­ро», а все препятствующее — как «зло». Поскольку носителями разума являются человеческие нейроны, то это правило можно перефразировать: все, что способствует сохранению человечес­ких нейронов, есть «добро», а все, что приводит к их гибели, — «зло» (в эволюционно-космическом смысле). Из этого следует также, что для развития общечеловеческого разума существенно не то, чтобы людей было больше, а то, чтобы они были высоко­развитыми. Важным становится не родить как можно больше потомков, а как можно лучше воспитать и образовать ограни­ченное энергетическими возможностями планеты количество людей.

Возникает естественный вопрос: должны ли отдельный чело­век и человечество в целом «делать то, чего от нас хотят» [Тол­стой 1983], т.е. способствовать выполнению космического пред­назначения разума, или, «как утверждал в свое время еще Хакс­ли, истинная цель моральной личности — как-то противиться эволюционному процессу, а отнюдь не самоудовлетворенно и без сопротивления подчиняться ему?» [Рьюз, Уилсон 1987, с. 95].

Ответ на этот вопрос, во-первых, зависит от того, какие цен­ности (материальные или духовные) конкретный человек счита­ет более важными, и, во-вторых, определяет свободу воли конк­ретного человека в конкретных поступках. Во всех религиях ве­рующие как бы «торгуются» с Богом за бессмертие, причем раз

ного «качества» (с сохранением вечной молодости или без, в чи­стилище или в раю и т.д.). Взамен они должны вести себя «бого­угодно», а грехи снижают их шансы на «благоустроенную» жизнь в вечности. Религии, однако, требуют слепой веры. Системно-эволюционный подход основывается только на фактах и гипоте­зах, требующих не веры, а эмпирических и экспериментальных доказательств.

ЛИТЕРАТУРА

Александров И.О. Психофизиологическое исследование поведения человека и животных при обнаружении сигнала. В: Психофизика диск­ретных и непрерывных задач. М., Наука, 1985, с. 195-227.

Александров И.О., Максимова Н.Е. Функциональное значение ко­лебания РЗОО. — Психол. журн., 1985, т. 6, № 3, с. 86-95.

Александров Ю.И. Психофизиологическое значение активности цен­тральных и периферических нейронов в поведении. М., Наука, 1989.

Александров Ю.И., Гринченко Ю.В., Швырков В.Б., Ярвилехто Т., Сойнинен К. Системная детерминация активности волокон оптическо­го тракта в поведении с открытыми и закрытыми глазами. — Психол. ж., 1986, т. 7,№ 2, с. 113-121.

Альберте Б., Брей Д., Льюис Дж., Рэфф М., Роберте К., Уотсон Дж. Молекулярная биология клетки. М., 1986, т. I, III.

Ананьев Б. Г. Психология чувственного познания. М., Изд. АПН РСФСР, 1960.

Анохин П. К. Проблема локализации с точки зрения системных представлений о нервных функциях. — Журн. невропатол. и психиат­рии. 1940,т. 9,№ 6, с. 31.

Анохин П.К. Теория функциональной системы как предпосылка к построению физиологической кибернетики. В: Биологические аспекты кибернетики. М., 1962, с. 74.

Анохин П. К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М., 1968.

Анохин П.К. Системный анализ интегративной деятельности ней­рона. — Успехи физиол. наук. 1974, т. 5, №1, с. 5-92.

Анохин П.К. Очерки по физиологии функциональных систем. М., Медицина, 1975.

Анохин П.К. Избранные труды. Философские аспекты теории функциональных систем. М., Наука, 1978.

Анохин П.К. Избранные труды. Системные механизмы высшей нервной деятельности. М., Наука, 1979.

Анохин П.К. Идеи и факты в разработке теории функциональных систем. — Психол. ж., 1984, т. 5, № 2, с. 107-118.

Анцыферова Л. И. Развитие и современное состояние зарубежной психологии. М., Педагогика, 1974.

Аристотель. О душе. Соцэкгиз., М., 1937.

Асмолов А. Г. Личность как предмет психологического исследова­ния. М., Изд. МГУ, 1984.

Асмолов А.Г. Историко-эволюционный подход к пониманию лич­ности: проблемы и перспективы исследования. — Вопр. психологии. 1986, № 1, с. 28-40.

Асратян Э.А., Симонов П. В., Шингаров Г.Х. Современное состоя­ние науки о высшей нервной деятельности и теория отражения. В: Ма­териалы III Всесоюзного совещания по философским вопросам совре­менного естествознания. Вып. 3 М., 1961, с. 188-198.

Ата-Мурадова Ф.А. Развивающийся мозг: системный анализ. М., Медицина, 1980.

Афанасьев В.Г. Системность и общество. М., 1980.

Баклаваджан О.Г., Аракелян А.Г., Баласанян Л.А. К анализу выз­ванных разрядов в нейронах гипоталамуса на соматосенсорное, звуко­вое и световое раздражения.— Нейрофизиология, 1971, т. 3, № 6, с. 592.

Баскин Л.М. Поведение копытных животных. М., 1975, с. 295.

Безденежных Б.Н. Организация функциональных синаптических полей и метаболизма корковых нейронов, вовлеченных в сложное по­ведение: микроионофоретический анализ. В: Нейроны в поведении. Системные аспекты. М., 1986, Наука, с. 229-240.

Безденежных Б.Н., Пашина А.Х. Структура ЭЭГ-активности при печатании предложения. В: ЭЭГ и нейрональная активность в психо­физиологических исследованиях. М., 1987, Наука, с. 251-264.

Беленков Н.Ю. Принцип целостности в деятельности мозга. М., Медицина, 1980.

Беляев Д.К. Генетика, общество, личность.— Коммунист, 1987, № 7, с. 90-97.

Березин Ф.М., Головин Б.Н. Общее языкознание. М., 1979.

Бериташвили И.С. Избранные труды. М., Наука 1975.

Бернет Ф. Целостность организма и иммунитет. М., Мир, 1964.

Берне Д.О. Гигантские структуры Вселенной.— В мире науки, 1986, № 9, с. 12-24.

Берне Б., Уэбб Э.К. Модные концепции и функции корковых ней­ронов. В: Функциональное значение электрических процессов головно­го мозга. М., Наука, 1977, с. 120-129.

Бехтерева Н.П. Нейрофизиологические аспекты психической дея­тельности человека. Л., Медицина, 1971.

Блок М. Апология истории. М., Наука, 1986.

Будилова Е.А. Философские проблемы в советской психологии. М., 1972.

Василюк Ф.Е. К проблеме единства общепсихологических теорий. — Вопросы философии, 1986, № 10, с. 76.

Веккер Л.М. Психические процессы. 4.1, Л., Изд. ЛГУ., 1974.

Величковский Б.М. Современная когнитивная психология. М., Изд. МГУ, 1982, 336 с..

Вероятностное прогнозирование в речи. М., 1973.

Вилюнас В. К. Основные проблемы психологической теории эмоций. В кн: Психология эмоций. Тексты. Изд. МГУ, 1984, с. 3-28.

Воронин Л.Л., Эзрохи В.Л. Мультисенсорная конвергенция на ней­ронах моторной коры ненаркотизированной кошки.— Нейрофизиоло­гия, 1971,т. 3,№ б,с. 563.

Выготский Л.С. Развитие высших психических функций. М., Изд. АПН РСФСР, I960.

Выготский Л.С. Мышление и речь. Собр.соч. М., Педагогика, 1982, т. 2, с. 6-361.

Гаврилов В.В. Соотношение ЭЭГ и импульсной активности нейро­нов у кролика в поведении. В: ЭЭГ и нейрональная активность в психофизиологических исследованиях. М., Наука, 1987, с. 47-65.

Гиглиери М. Социальная экология шимпанзе.— В мире науки, 1985, № 8, с. 58-66.

Горкин А. Г. Поведенческая специализация корковых нейронов на разных стадиях обучения. В: ЭЭГ и нейрональная активность в психо­физиологических исследованиях. М., 1987, Наука, с. 104-115.

Горкин А.Г., Шевченко Д.Г. Отражение структуры памяти в ак­тивности системоспецифичных нейронов. — Психол. ж., 1991, № 2, с. 60-69.

Греченко Т.Н. Соматические механизмы регуляции синнаптичес-кой эффективности. В: Системный подход к психофизиологической проблеме. М., Наука, 1982, с. 217-221.

Гусельников В.И. Электрофизиология головного мозга. М., Выс­шая школа, 1976.

Джиллеспи Д., Доунхауэр Л., Страйер Д. Эволюция организации ДНК приматов. В: Эволюция генома. М., 1986, с. 119-138.

Джон Е.Р. Нейрофизиологическая модель целенаправленного по­ведения.— Психол. журн., т.2, № 1, 1981, с. 82-98.

Домогацких М. Ожерелье экватора. М., Мысль, 1980.

Дробницкий О.Г. Понятие морали. М., Наука, 1974.

Дубровский Д.И. Проблемы идеального. М., Мысль, 1983.

Евгеньева Т.П. Межклеточные взаимодействия и их роль в эволю­ции. М., 1976.

Ефимов А. Элитные группы, их возникновение и эволюция.— Знание-сила, Январь 1988, с. 56-64.

Журавлев В.К. Внешние и внутренние факторы языковой эволю­ции. М., 1982.

Журавлев В.К. Диахроническая фонология. М., 1986.

Зайцев В.А. Новая нравственность. В: Шестидесятники. М., Со­ветская Россия, 1984, с. 158-165.

Зинченко В.П., Мамардашвили М.К. Проблема объективного ме­тода в психологии.— Вопросы философии, 1977, № 7, с. 109-125.

Зоренко Т.А. Сравнительный анализ постнатального развития се­рых полевок в группе Microtus Arvalis. В: Экологические и поведенчес­кие исследования позвоночных животных в Прибалтике. Рига, Изд. Латв. Гос. Универс., 1981, с. 25-39.

Зубов А.А. Магистрализация и демагистрализация в ходе эволю­ционного процесса.— Вопр. антропологии, 1985, № 75, с. 14-25.

Иверсен Л. Химия мозга. В: Мозг. М., Мир, 1982, с. 141-166.

Казаков В.Н., Изместьев В.А. Микроэлекгродный анализ нейрон­ной организации теменной ассоциативной коры.— Нейрофизиология, 1972, т. 4,№ 1, с. 54.

Карпов А. П. Системная организация активности нейронов обоня­тельной луковицы. В: Мозг и психическая деятельность. М., 1984, с. 185-194.

Карпов А.П., Горкин А.Г. Детерминация активности нейронов

обонятельной луковицы. В: Нейроны в поведении. Системные аспек­ты. М., Наука, 1986, с. 206-219.

Кеньон Д., Стейман Г. Биохимическое предопределение. М., 1972

Козлов А. П. Принципы многоуровнего развития организмов. В:

Проблемы анализа биологических систем. М., 1983, с. 48-62.

Кон И.С. Открытие «Я». М., 1978.

Кордюм В.А. Эволюция и биосфера. Киев, 1982.

Костюк П.Г., Светайло Э.Н., Ланге К.А. Физиологические науки в Академии Наук СССР (1963-1983г.г.) Л., Наука, 1983.

Коуэн У. Развитие мозга. В: Мозг. М., Мир, 1982, с. 113-140.

Кропотов Ю.Д., Пономарев В.А. Реакции нейронов и вызванные потенциалы в подкорковых структурах мозга человека при зрительном опознании. Сообщение 2. Влияние релевантности стимулов на выз­ванные реакции нейронов.— Физиология человека, 1986, т. 12, № 1, с. 58-64.

Крушанов А.И.(ред.) История и культура чукчей. Л., 1987.

Крушинский Л. В. Биологические основы рассудочной деятельности. М., 1977.

Кун Т. Структура научных революций. М., Прогресс, 1977.

Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М., Изд. полит. литературы, 1975.

Леонтьев АН. Проблемы развития психики. М., Изд-во МГУ, 1981.

Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения в 2-х томах. М., Педагогика, 1983.

Леттвин Дж., Матурана Г., Мак-Калок У., Питтс У. Что сообщает глаз лягушки мозгу лягушки. В: Электроника и кибернетика в биоло­гии и медицине. М., 1963, с. 211.

Ливанов М.Н. Пространственная организация процессов головно­го мозга. М., Наука, 1972.

Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психо­логии. М,, Наука, 1984.

Лурия А.Р. Основы нейропсихологии. М., Изд. МГУ, 1973.

Любомирова Н.В., Толстых В.И. Социально-философский анализ сознания: познавательная ситуация.— Вопросы философии, 1986, № 10, с. 35-48.

Майр 3. Популяции, виды и эволюция. М., 1974.

Мазин АЛ. Эволюция генома.— Журн. Всесоюзн. хим. об-ва, 1980, т.25, № 4, с. 362-371.

Максимова Н.Е. Соотношение биопотенциалов мозга человека с системными процессами поведенческого акта. В: Системные аспекты нейрофизиологии поведения. М., Наука, 1979, с. 266-277.

Максимова Н.Е., Александров И.О. Типология медленных потен­циалов мозга чеолвека и динамика системной организации поведения. В: ЭЭГ и нейрональная активность в психофизиологических исследо­ваниях. М., Наука, с. 66-103.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 42, с. 124.

Маунткасл В. Организующий принцип функции мозга — элемен­тарный модуль и распределенная система. В: Разумный мозг. Ред. Эдельман, Маунткасл, М., Мир, 1981, с. 15-67.

Меделяновский А.М. Системные механизмы гомеостаза.— Успехи физиол. наук, 1982, т. 13, N3, с. 96-127.

Медников Б.М. Аксиомы биологии. М., 1982.

Мертвецов Н.П. Гормональная регуляция экспрессии генов. М., 1986.

Морган Л.Г. Древнее общество. Л., 1934.

Наута У., Фейртаг Т. В: Организация мозга. М., Мир, 1982, с. 83-111.

Научный диспут: В.Б.Швырков — П.Н.Шихирев. Психол. журн., 1990, т. 11, № 6, с. 131-137.

Оомура Ю. Активность нейронов и эндогенные химические факто­ры в регуляции пищевого поведения. В: Четвертые Анохинские Чтения. М., 1986.

Опарин А.И. Происхождение жизни. М., 1924.

Павлов И.П. Избранные произведения. М,, Изд. АН СССР, 1949.

Пашина А.Х., Швырков В.Б. О сокращении времени реакции при обучении. В: Теория функциональных систем в физиологии и психо­логии. М., Наука, 1978, с. 347-357.

Петров P.M. Иммунология. М., 1980.

ПономаревЯ.А. Психологическое и физиологическое в системе комплексного исследования. В: Системный подход к психофизиоло­гической проблеме. М., Наука, 1982 с, 5-10.

Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983.

Пригожин И. От существующего к возникающему: время и слож­ность в физических науках. М., 1985.

Принцип развития в психологии. М., 1978.

Проблемы системогенеза деятельности. Ярославль, 1980.

Раева С.Н. Микроэлекгродные исследования активности нейро­нов головного мозга человека. М., 1977.

Рассел Б. Почему я не христианин. М., Изд-во Полит, литер., 1987.

Роуз Ф. Аборигены Австралии. М., 1981.

Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., Учпедгиз, 1946.

Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. М., 1957.

Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1987.

Рьюз М., Уилсон Э. Дарвинизм и этика.— Вопр. философии, 1987, № 1, с. 94-109.

Сеченов И.М. Избранные произведения, т. 1. Изд. АН СССР, 1952.

Симонов П.В. Эмоциональный мозг. М., Наука, 1981.

Системогенез и проблемы генетики мозга. М., 1983, с. 192-229.

Слыш В.И. Химический состав и эволюция Галактики.— Земля и Вселенная, 1985, № 1, с. 9-16.

Смит Д.М. Эволюция поведения. В: Эволюция. М., Мир, 1981, с. 195-219.

Сомьен Дж. Кодирование сенсорной информации. М., Мир, 1975.

Спенсер Г. Основания психологии. Изд. тов-ва И.Д.Сытина, СПБ., 1897,ч.1,II.

Спиноза Б. О происхождении и природе аффектов. В: Психология эмоций, тексты. М., Изд. МГУ, 1984, с.29-42.

Стивенс Ч. Нейрон. В: Мозг. М., 1982, с. 31-57.

Студитский А.Н. Эволюционная морфология клетки. М., 1981.

Судаков К.В. Общая теория функциональных систем. М., Меди­цина, 1984.

Татаркевич В. О счастье и совершенстве человека. М., Прогресс, 1981.

Тимофеев Л.И. Стих как система.— Вопр. литературы, 1980, № 7, с. 158-189.

Толмен Э. Когнитивные карты у крыс и у человека. В кн: Хресто­матия по истории психологии. Под ред. П.Я.Гальперина и А.Н.Ждан. М., Изд. МГУ, 1980, с. 63-80.

Толстой Л.Н. Исповедь. В: Собр.соч. в 22 т.т., 1983, т. 16, с. 106-165.

Тулмин С. Человеческое понимание. М., 1984.

Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Уилсон ДЖ., Якобсен Г. В пред­дверии философии. Духовные искания древнего человека. М., Наука, 1984.

Фрезер Д. Золотая ветвь. М., Изд. Полит, лит., 1980.

Хайек Ф.А. Дорога к рабству.— Вопр. философии, 1990, №№ 10-12.

Чуприкова Н.И. Психика и сознание как функция мозга. М., На­ука, 1985.

Швырков В.Б. Нейрофизиологическое изучение системных меха­низмов поведения. М., Наука, 1978.

Швырков В.Б. Цель как системообразующий фактор в поведении и обучении. В: Нейрофизиологические механизмы поведения. М., Наука, 1982, с.164-186.

Швырков В.Б. Системная детерминация активности нейронов в поведении.— Успехи физиол. наук, 1983, т. 14, № 1, с. 45-66.

Швырков В.Б. Психофизиологическое изучение структуры субъек­тивного отражения.— Психол. ж., 1985, т. 6, № 3, с. 22-37.

Швырков В.Б. Изучение активности нейронов как метод психо­физиологического исследования поведения. В: Нейроны в поведении:

системные аспекты. М., Наука, 1986, с. 6-25.

Швырков В.Б. Что такое нейрональная активность и ЭЭГ с пози­ций системно-эволюционного подхода. В: ЭЭГ и нейрональная актив­ность в психофизиологических исследованиях. М., Наука, 1987, с. 3-33.

Швырков В.Б. Системно-эволюционный подход к изучению мозга, психики и сознания.— Психол. ж., 1988, т. 9, № 4, с. 132-148.

Швырков В.Б. Психофизиология. В: Тенденции развития психо­логической науки. М., Наука, 1989.

Швыркова Н.А. Активность нейронов коры и гиппокампа в обу­чении. В: Нейроны в поведении: Системные аспекты. М., Наука, 1986, с. 253-269.

Швыркова Н.А., Андрушко С. В. Активность сенсомоторной обла­сти коры мозга кроликов в зоосоциальном поведении.— Журн. высш. нервн. деят., 1990, т. 40, № 1, с. 52-58.

Шевченко Д. Г. Активность нейронов зрительной коры в систем­ных процессах смены поведенческих актов. В: Нейрофизиологические механизмы поведения. М., Наука, 1982, с. 371-381.

Шевченко Д.Г., Александров Ю.И., Гаврилов В.В., Горкин А.Г., Гринченко Ю.В. Сопоставление активности нейронов различных об­ластей коры в поведении. В: Нейроны в поведении. Системные аспек­ты. М., Наука, 1986, с. 25-35.

Шеллер Р.Х. Аксель Р. Как гены контролируют врожденное пове­дение.— В мире науки, 1984, № 5, с. 28-36.

Шкловский И.С. Вторая революция в астрономии подходит к кон­цу. — Вопр. философии, 1979, № 9, с. 54-70.

Шнеор Е.А. Питание и мозг.— Курьер ЮНЕСКО, Февраль, 1976, с. 20-25.

Шопер Дж.У. Эволюция нервных клеток. В: Эволюция. М., 1981, с. 109-149.

Эксквемелин А.О. Пираты Америки. М., 1968.

Эрман Л., Парсонс П. Генетика поведения и эволюция. М., 1984.

Ярошевский М.Г. История психологии. 2-е переработ, изд. М., Мысль, 1976.

Ярцева В. История английского литературного языка IX-XV вв. М., 1985.

Alexandrov Yu.L, Grinchenko Yu.V., Jarvilehto T. Change in the pattern of behavioral specialization of neurons in the motor cortex of the rabbit follo­wing lesion of the visual cortex.— Acta Physiol. Scand., 1990, 139, p. 371-385.

Black J. Intracellular Mutability: Implications for memory mechanis­ms.— Brain Behav. Evol., 1984, v. 24, p. 35-46.

Brothers L. The social brain: a project for integrating primate. In: Behav­ior and neurophysiology in a new domain.— Concepts Neurosci., 1990, v.l, №1,р. 27-53.

Commettee for Foundation of the International Organization of Psychophysiology. First letter, 1981.

Creutzfeldt0., Ojemann G., Lettich B. Single neuron activity in the human temporal lobe during listening and speaking.— Neurosci. Lett., Suppl., 1985, 22, p. 432.

Creutzfeldt0., Ojemann G., Lettich B. Neuronal activity m the human lateral temporal lobe. 1. Responses to speech.— Exp. Brain Res., 1989, 77, p. 451-475.

Creutzfeldt0., Ojemann G., Lettich B. Neuronal activity in the human lateral temporal lobe. 2. Responses to the subjects own voice.— Exp. Brain Res., 1989, 77, p. 476-489.

Dawkins R. The selfish gene. N.Y., 1978.

Eccles J.C. An instruction-selection theory of learning in the cerebellar cortex,— Brain Res., 1977, 127, p. 327-352.

GreenoughW., Schwark H. Age related aspects of experience effect upon brain structure. In: Continuites and discontinuites in development. Plenum Publishing Corp., 1984.

Gregory R-L. Mind in Science. Weidenfeld and Nicolson, London, 1981.

Hahn W.E., van Ness J., Chandhard N. Overview of the molecular gen­etics of mouse brain. In: Molecular genetic neuroscience. N.Y., 1982, p.323-334.

Hamasaki D.I., Winters R.W. A review of the properties of sustained and transient retinal ganglion cells.— Experientia, 1974, 30, № 7, р. 703.

Hansel L., Deperesa R., Harriet Т., Alford M., Terry R. Neocortical morphometry and cholinergic neurochemistry in Picks disease,— Amer. J. Pathol., 1988, v.31, №3, p.507-518.

Heit G., Smith M., Halgren B. Neural encoding of individual words and faces by the human hippocampus and amygdala.— Nature, 1988, v. 333, № 6175, р. 773-775.

Hirsh H.V.B., Spinelly D. Visual experience modifies distribution of

horisontally and vertically oriented receptive fields in cats,— Science, 1970, 168, № 3933, р. 869-871.

Hirsh H.V.B., Levental A-G. Cortical effects of early visual experience. In: Fronties in Visual Science. Eds. Cool S.L., Smith E.L. 1П Springer-Verlag, N.Y., Heidelberg, Berlin, 1978, p. 660-673.

Johnson K.B. Models of man 1879-1979. In: Models of man. Ed. Chap­man A.J.; Jones D.M., 1980.

Jung R., Kornhuber H.H., Da Fonseca J.S. Multisensory convergence on cortical neurons. In: Progress in brain research, v.l. Brain mechanisms. Amsterdam, 1963.

Kendrick K., Baldwin B. Cells in temporal cortex of conscious sheep can respond preferentially to the sight of faces.— Science, 987, v. 236, №5, p. 448-450.

Martin J.B. Huntington's disease: genetically determined cell death in the mature human nervous system. In: Molecular genetic neuroscience. Ed. F.O.Schmitt, S.J.Biid & F.E.Bloom. New York, Raven Press, 1982, p. 407-413.

Miller J.M., Sutton D., Pfingst B. et al. Single cell activity in the audit­ory cortex of rhesus monkeys: behavioral dependency. Science, 1972, v. 177, № 4047, р. 449.

Mountcastle V.B. Some neural mechanisms for direct attention. In: Ce­rebral correlates of conscious experience. Amsterdam, N.Y., Oxford, 1978, p. 37-52.

Mountcastle V.B., Lynch J.C., Georgopoulos A. Posterior parietal associ­ation cortex of the monkey: command functions of operations within extra-personal space.— Journ. NeurophysioL, 1977, 38, N4, p. 871-908.

Murata К., Cramer H., Bach-y-Rita P. Neuronal convergence of noxious, acoustic and visual stimuli in the visual cortex of the cat Journ. NeurophysioL, 1965, v. 28, № 6, р. 1223.

Nemeroff C.B. Recent advances in the neurobiology of peptides. In:

Proc. Intern. Un, Physiol. Sci., 30th Congress, Vancouver, 1986, 16, p. 57.

O'Keefe J. Place units in the hippocampus of the freely moving rat.— Experim. Neurol, 1976, 51, p. 78.

Olds J., Disterhoft J.F., Segal M., Kornblith C.L., Hirsh R. Learning centers of rat brain mapped by measuring latencies of conditional unit resp­onses.— Journ. Neurophysiol., 1973, 5, p. 202-229.

Oomura Y., Yoshimatsu H., Aou S. Medial preoptic and hypothalamic neuronal activity during sexual behavior of the mall monkey.— Brain Res­earch, 1983, 266, p. 340-341.

Pfaff D. Mechanisms by which steroid hormones affect behavior. In:

Proc. Intern. Union Physiol. Sci., 30th Congress, Vancouver, 1986, 16, p. 251

Popper K.R., Eccles J.C. The Self and Its Brain. Springer International, 1977.

Ranck J. Studies on single neurons in dorsal hippocampal formation and septum in unrestrained rats.— Experim. Neurol., 1973, v. 41, №2, p. 461.

Rolls E.T., Judge S.J., Sungebra W.K. Activity of neurons in the inferi­or temporal cortex of the alert monkey.— Brain Res., 1977, 130, p. 229-238.

Rolls E.T., Torpe J., Maddison S. a. oth. Activity of neurons in neostriatum and related structures in the alert animal. In: Neostriatum proc. work­shop. Oxford, 1979, p. 163-182.

Rosenzweig M.R. Neuronal plasticity related to cognition. In: Physiolo

gical approaches to human information processing. North-Holland, 1985, p. 31-45.

Sherrington C. The brain and its mechanism. Cambridge, Univers. Press, 1933.

Shvyrkov V.B. Behavioral specialization of neurons and the system-selec­tion hypothesis of learning. In: Human memory and cognitive capabilities. Eds. Klix F., Hagendorf. North-Holland, 1986, p. 599-611.

Shvyrkov V.B. Neurophysiological study of animals subjective experience. In: Machinery of the mind. Ed. R. John. Birkhauser, Boston-Basel-Berlin, 1990, p. 337-352.

Spinelli D.N. Neural correlates of visual experience in single units of cats visual and somatosensory cortex. In: Fronties in Visual Science. Eds. Cool S.L., Smith E.L. Ill Springer-Verlag, N.Y., Heidelberg, Berlin, 1978, p. 674-688.

Teyler T.J., Shaw C., Thompson R.F. Unit responses to moving visual stimuli in the motor cortex of the cat— Science, 1972, 176, №4036, р. 811-813.

Tolman E. Cognitive maps in rats and men. Psychological Review, 1948, v. 55, № 4, р. 189-208.

Wertheimer M. Untersuchungen zur Lehre von der Gestalt. Psychol. Journ.., 1923, 4, s. 301-350.

Wilson E.O. Sociobiology: the new synthesis. Harvard Univ. Press, 1975.

***

ШВЫРКОВ ВЯЧЕСЛАВ БОРИСОВИЧ. ВВЕДЕНИЕ В ОБЪЕКТИВНУЮ ПСИХОЛОГИЮ. НЕЙРОНАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ ПСИХИКИ.