Геном <-> мозг <-> тело <-> культурная среда <-> общество <-> Вселенная. 8 страница

Эксперименты, проведенные в школе П.К.Анохина и приведшие к созданию теории системогенеза [1968], показали, что в онтогенезе элементы мозга различной анатомической принадлежности и элементы различных органов тела созревают избирательно, причем именно так, чтобы к моменту рождения могли

быть обеспечены именно жизненно важные соотношения новорожденного организма со средой. Точно также в индивидуальном обучении новая система специализированных нейронов в коре может сложиться и реализоваться во внешнем поведении, только избирательно вовлекая системы всех предыдущих временных уровней, именно тех, взаимосодействие которых таким образом изменяло соотношение организма со средой, что достигался полезный результат новой системы.

Мы приходим, следовательно, к выводу, что различные специализации нейронов различных структур мозга отражают не историю морфогенеза структур нервной системы с различными функциями, а историю успешных поведенческих актов, накопленных организмом в процессах проб и ошибок в филогенезе и индивидуальном обучении. Как показывают наши данные, чем более древними являются структуры мозга, тем больше они содержат нейронов древних специализаций.

В пользу того заключения, что специализация нейронов отражает именно системогенез, а не морфогенез нервной системы, говорят и данные о сохранении большого числа нейронов, специализированных относительно приобретаемого в раннем онтогенезе поведения [Spinelli 1978]. В отсутствие «усиленного» использования большинство нейронов, которые могли бы обеспечивать подобное поведение, по-видимому, гибнет. В онтогенетических исследованиях [Hirsh, Levental 1978] показано, что депривация действительно приводит к гибели большого числа нейронов.

Поскольку разные структуры имеют различный эволюционный возраст, то возрастным различием и соответственно различными предельными уровнями системной специализации нейронов, например, таких структур как гипоталамус и кора, можно объяснить и большую связь активности нейронов гипоталамуса с «пищевым значением», а нейронов коры — с «деталями» предъявляемых объектов [Rolls a.oth. 1977,1979], и специфические эффекты стимуляции или разрушения этих структур, которые можно трактовать как реализацию в поведении, или, напротив, исключение из памяти «глобальных», эволюционно древних (в случае гипоталамуса) или весьма дифференцированных и индивидуально приобретенных (в случае коры) систем. Но, даже эволю

ционно одновременно возникшие структуры имеют различные проекционные отношения с телом, что обусловливает их участие в одних и неучастие в других конкретных системах, поскольку любой результат достигается той или иной организацией телесных процессов. Участием нейронов разных структур в перекрывающихся, но различных совокупностях систем можно объяснить и большую связь активности нейронов зрительной коры с разнообразными движениями, а моторной коры — с целями, что обнаруживается при феноменологическом анализе специализаций нейронов этих областей [Александров 1989]. Неравномерной распространенностью нейронов одной и той же системы по разным областям можно объяснить и некоторую специфичность дефектов поведения при повреждениях этих структур, хотя любые повреждения, естественно, приведут и к «эффекту массы», обнаруженному К.Лешли.

Анализ процесса обучения позволяет предполагать, что древние системы оказывают на надстроенные над ними более молодые системы активирующее воздействие, а более молодые системы частично тормозят свои старые системы и между собой находятся во взаимно реципрокных отношениях. Наиболее древние системы включают элементы периферических и древних мозговых структур. Состояние каждой системы определяется как изнутри организма, т.е. в конечном итоге потребностями генетической программы, выполнению которой и служит поведение, так и снаружи, т.е. в конечном итоге — текущими соотношениями организма со средой. Изнутри организма, например, при пищевой депривации, как показывают многочисленные данные, активация начинается с древнейших филогенетических систем, нейроны которых расположены в древних структурах, таких как гипоталамус [...], и захватывают все более молодые системы, вплоть до специализированных относительно индивидуально приобретенного опыта и расположенных в коре. Воздействие факторов среды также приводит к активации систем от древнейших к новейшим, и увеличение латентных периодов ответов нейронов на стимулы от периферии к центру является выражением именно этого «вовлечения систем», а не коррелятом кодирования свойств стимула или проведения афферентного сигнала. В пользу этого заключения говорят следующие факты:

1) Даже в проекционных областях ранние ответы нейронов (с латенцией 10—30 миллисекунд) соотносятся с параметрами стимула лишь по типу да—нет.

2) С тем же латентным периодом ответы появляются и у нейронов «моторных структур», таких как двигательная кора, мозжечок, альфа- и гамма-нейроны спинного мозга. С тем же латентным периодом они появляются и в самых разных структурах мозга, в том числе в афферентных волокнах нестимулируемого анализатора [Швырков 1978].

Это говорит о том, что стимул вызывает именно «движение» системных процессов, обусловленное влиянием более древних систем на более молодые. Кроме отношений, складывающихся между системами разного уровня, на каждом уровне также существуют сложные межсистемные отношения. О реципрокных и, напротив, синергических отношениях между разными системами врожденного поведения говорят известные со времен Ч.Шеррингтона реципрокность мотонейронов флексоров и экстензоров и всевозможные синергии, отражающие сложные, как облегчающие, так и тормозящие влияния между врожденными прасистемами. Между системами индивидуально приобретенного опыта, к которым принадлежат главным образом корковые нейроны, также существуют, как мы уже отмечали, различные как облегчающие, так и тормозящие взаимовлияния.

Поведенческая или системная специализация нейронов означает, что появление спайков какого-либо нейрона является свидетельством активации соответствующей функциональной системы. Чем больше таких нейронов активировано и чем чаще их импульсная активность, тем в большей степени соответствующий элемент субъективного опыта извлечен из памяти. Это означает, что по активности специализированного в отношении системы данного акта нейрона, появляющейся во время осуществления других актов, можно составить представление о существующих межсистемных отношениях.

При реализации внешне одного акта индивидуально приобретенного поведения, например такого, как подход к педали, одновременно активируются многие системы разного возраста, как индивидуально приобретенные, такие как подход и пребывание в углу педали, так и врожденные, такие как любое движе

ние направо, любое горизонтальное движение, любое движение лап и т.п.. Нейроны, специализированные относительно поведенческих актов, осуществляемых у кормушки, и поведенческих актов на другой стороне клетки, в это время постоянных активации не дают. Это наблюдение показывает, что системы индивидуального опыта находятся в сложных отношениях между собой и с врожденными системами, причем структура отношений между системами приобретенного опыта отражает последовательность этапов обучения. Отношения же между конкретной системой приобретенного опыта и врожденными системами отражает историю успешных проб данного приобретенного акта, что требует, вероятно, возможности перестройки межсистемных отношений даже среди врожденных систем.

Нейроны индивидуальных специализаций могут давать непостоянные, слабые активации и в таких актах, которые не были связаны в истории обучения и не связаны в последовательном поведении. В одном из экспериментов, например, из 17 «нейронов подхода и нажатия на левую педаль», 3 нейрона давали непостоянные активации при подходе и нажатии на правую педаль (в этих актах общая цель при противоположном направлении движений и другой среде); 3 нейрона — при одинаковом направлении движений вне зависимости от среды и целей; 2 нейрона — при нахождении кролика в левой половине клетки (общая среда). У 4 нейронов в тех актах, где они давали непостоянные активации, не удалось определить чего-либо общего с подходом и нажатием на левую педаль, и 5 нейронов вообще не имели непостоянных активации, кроме «предваряющих» [Швырков 1983].

Эти наблюдения позволяют предполагать, что прасистемы врожденного опыта, активируемые со стороны потребностей и целей, среды или состояний тела, могут оказывать облегчающее влияние на те функциональные системы индивидуального опыта, при формировании которых они были использованы, и тормозящее влияние — на другие.

Таким образом, мы приходим к выводу, что структура памяти и изменения в этой структуре, происходящие при формировании новой системы индивидуального поведения, а также межсистемные отношения в этой структуре проецируются весьма сложным образом на структуры мозга.

Закономерности межсистемных отношений необходимо еще изучить, однако, если даже виды межсистемных отношений ограничиваются лишь реципрокностыо систем одного уровня, произошедших из общей прасистемы, и синергичностью данной системы и всех ее прасистем, очевидно, что наличие в памяти множества систем разного уровня и соотносящих организм с разными конкретными ситуациями в среде, должно создавать весьма сложную динамику межсистемных отношений, определяющую состояние в любой момент каждой системы.

Специализация нейронов разных областей мозга обычно выглядит весьма стандартной и одинаковой у разных животных одного вида, что и позволяет составлять атласы мозга этих животных. Однако, данные онтогенетических исследований, показывающие возможность изменения специализаций нейронов при изменении нормального видоспецифического онтогенетического развития, показывают, что, возможно, лишь определенная стадийность и поэтапность этого видового онтогенеза в значительной степени обусловливает сходство морфологии мозга и специализаций нейронов, устанавливаемых в аналитических экспериментах.

В экспериментах, проведенных в нашей лаборатории Ю. И Александровым и Ю.В.Гринченко [Alexandrov a.oth. 1990], было показано, что после двустороннего удаления зрительных областей у кроликов восстановление приобретенного поведения сопровождалось увеличением в антеролатеральной моторной области доли нейронов, специализированных относительно новых актов, таких как нажатие на педаль, и сокращением доли нейронов старых специализаций, таких как захват пищи. В результате соотношение специализаций в моторной коре сдвигалось в сторону имеющегося в норме в зрительной. Полученные факты позволяют предположить, что нейроны запаса, которые в норме не используются, являются, вероятно, не только созданным в эволюции резервом обучения, но и резервом восстановления повреждений нервной системы. При этом первичным является, вероятно, восстановление метаболизма мозга и специализаций нейронов в соответствии с потребностями нейронов прасистем, что уже вторично создает впечатление дополнительного обучения кролика новому поведению.

Наши эксперименты позволили рассмотреть проекцию на разные структуры мозга только жизненного опыта, полученного кроликом в экспериментальной клетке, и частично, древних систем пищедобывательного поведения. Данные литературы свидетельствуют о том, что и другие виды поведения, такие как сексуальное, оборонительное и т.д. [...], также представлены специализированными нейронами, относящимися к системам разного уровня, в различных структурах мозга [...].

ДИНАМИКА СОСТОЯНИЯ СУБЪЕКТА ПОВЕДЕНИЯ

Из общебиологического понимания происхождения и значения активности отдельных нейронов с очевидностью вытекает, что и двигателем индивидуального развития, и «последней причиной» целенаправленного поведения являются противоречия между метаболическими запросами разных нейронов. В конечном счете состояние каждой системы, т.е. число и степень активации ее нейронов, зависит как от степени экспрессии генов в этих нейронах [...], так и от влияний на нейроны приходящих от других очень многих, если не всех, систем жизненного опыта [...]. Кроме того, как следует из данных об увеличении фоновой активности часто активирующихся нейронов [...], имеет значение и частота использования системы в поведении.

В любой момент организм соотносится со средой как целое, и организация телесных процессов определяется состоянием мозга как целого. Перечисление всех активных и всех заторможенных нейронов в каком-либо акте есть одновременно описание всех реализуемых и всех исключенных из реализации, но существующих в памяти, систем, т.е. описание состояния всего субъекта поведения. Анализ состава системной специализации нейронов, постоянно активных в течение реализации какого-либо «одного» акта, показывает, что в это время активны, во-первых, нейроны, обеспечивающие конкретную систему и, следовательно, специфичность состояния субъекта поведения, давшее название этому акту; во-вторых, нейроны, обеспечивавшие прасистемы, сформированные на предыдущих этапах обучения в экс

периментальной клетке; и в третьих, нейроны, обеспечивающие прасистемы, образованные на предыдущих этапах онто- и филогенеза. Это означает, что реализация внешне одного акта протокола есть в действительности одновременная реализация огромного числа систем разного возраста.

Наличие непостоянных активации показывает также, что в течение реализации одного внешнего акта наряду с системами и прасистемами, необходимыми для осуществления этого акта, частично активируются и многие лишние системы. От того, какие функциональные системы активируются на том или ином отрезке поведенческого континуума, зависят как внешние характеристики поведения, в том числе временные, точностные и т.п. [...], так и возможность ошибок, вплоть до смены пищедобывательного поведения, например, комфортным.

В континууме поведения состояния субъекта поведения постоянно перетекают друг в друга, что выражается в смене состава реализуемых и исключенных систем на каждом отрезке континуума и, соответственно, в смене составов активирующихся и заторможенных нейронов. Состав реализуемых и исключенных систем изменяется постоянно в связи с динамикой метаболических потребностей разных нейронов, изменениями среды и телесных процессов.

Из сказанного выше очевидно, насколько упрощенными и неадекватными реальности были представления о поведенческих актах как о реакциях на стимулы, которые фактически вытекали лишь из обычной лабораторной методической процедуры нанесения стимулов и регистрации реакций [...].

В отличие от распространенных ранее представлений об отдельном поведенческом акте как реакции на стимул, при которой последовательно активируются афферентные интегративные и моторные структуры, выполняющие функции кодирования, обработки информации и генерирования моторных команд, теория функциональных систем предложила последовательность системных процессов или стадий экстренной организаций различных элементов в единую функциональную систему поведенческого акта. В специальных экспериментах, в которых кролики, обученные подходить к кормушке после вспышки света, получали эту вспышку как результат ожидания или потягивания кольца

зубами или нажатия на педаль, мы показали соответствие фаз активации нейронов и компонентов ВП системным процессам схемы П.К.Анохина [Швырков 1978].

Новые данные о поведенческой специализации нейронов и межсистемных отношений позволяют уточнить трактовку этих фаз активации.

В специальной экспериментальной ситуации, когда животное ожидает стимул, который является результатом этого ожидания и одновременно — пусковым для следующего поведенческого акта, готовность систем последующего поведения во время ожидания получила название предпусковой интеграции. Согласно представлениям П.К.Анохина, предпусковая интеграция складывается под воздействием мотивации, извлекающей из памяти все акты, когда-либо приводившие к удовлетворению этой мотивации, и обстановочной афферентации, активирующей поведенческие акты, возможные в данной среде. Поведенческая специализация нейронов заставляет принять, что состояние, обычно обозначаемое как мотивация, не представляет собой какого-либо особенного мотивационного возбуждения, распространяющегося по особым морфологическим путям. Мотивация — это, скорее, движение активации от филогенетически древних ко все более новым системам, о чем говорит и «движение активации от подкорковых центров к коре», и активация не только центральных, но и периферических элементов соответствующих систем, проявляющаяся в настройке рецепторов, двигательном беспокойстве, голодном слюнотечении и т.д. При этом активируются многие «лишние» системы пищедобывательного опыта, которые не могут быть использованы в экспериментальной ситуации.

Воздействие факторов среды, т.е. обстановочной афферентации, также приводит к активации систем от древнейших к новейшим, причем всех систем, результаты которых достижимы в данной среде, о чем, на наш взгляд, говорит и возможность активации явно поведенчески специализированных нейронов при предъявлении животному средовых воздействий, связанных с реализацией соответствующих форм поведения (нейроны, специализированные относительно «лиц» у обезьян и овец). Таким образом, внешняя среда также активирует не только пищедобывательные, но и лишние системы.

Взаимодействие всех систем, активированных со стороны «мотивации» и «обстановочной афферентации», создает «опережающее отражение действительности», проявляющееся в готовности систем будущего поведения к реализации с вовлечением и самых периферических образований [...]. При появлении пускового стимула происходит смена состава систем, соответствующих поведению ожидания, на состояние субъекта поведения, соответствующее последующему поведению. Эту смену можно отождествить с афферентным синтезом в схеме П.К.Анохина; она также начинается с древнейших периферических систем, уже подготовленных опережающим отражением и дополнительно активированных пусковым стимулом, и заканчивается сменой систем «высшего» индивидуально приобретенного уровня, которая может быть отождествлена с принятием решения.

С этого момента система новейшего акта («акцептор результатов действия») активирует все свои прасистемы, обеспечивавшие достижение ее результата, и тормозит лишние системы. Этот процесс развивается уже от новых ко все более древним системам и может рассматриваться как «программа действия». Подобная «программа» не представляет собой эфферентный интеграл или проведение возбуждения по моторным путям, поскольку при этом активируются и афферентные структуры, даже такие, как сетчатка, что обеспечивает опережающее отражение будущих соотношений со средой.

Сокращение мышц и физическое движение начинается при активации древнейших систем филогенетического опыта («действие») и заканчивается при последовательном достижении результатов систем всех уровней («обратная афферентация»), что в конечном итоге приводит и к достижению результата новейшей системы («сличение с акцептором результатов действия»).

При использовании в качестве стимула-результата — ярких вспышек света, в латентном периоде сокращения мышц развиваются первичная позитивность и негативность вызванного потенциала и фазные активации у нейронов «лишних» систем [Швырков 1978].

При использовании околопороговых вспышек света в ситуации обнаружения кроликом пороговых сигналов [Александров 1985] оказалось, что ранние компоненты вызванных потенциалов, т.е.

первичные позитивность и негативность и соответствующие им ранние фазы активации нейронов, не обязательны для смены поведения ожидания на поведение подхода к кормушке. В этой ситуации наблюдаются только негативные волны, соответствующие как ожиданию, так и подходу, и поздняя позитивность (РЗОО) после обнаруженной вспышки света, во время которой прекращаются разряды нейронов ожидания, начинаются активации нейронов подхода и наблюдаются фазные разряды нейронов лишних систем [Александров 1985]. На том основании, что обнаружение ярких вспышек — значительно более легкая задача, и время реакции при этом меньше, чем при пороговых стимулах, было высказано предположение, что сильный стимул, активируя множество лишних прасистем, что соответствует первичной позитивности ВП, ускоряет принятие решения за счет конкурентных отношений между ними и более быстрого выгормаживания лишних систем, что соответствует развитию негативного компонента ВП. В случае же пороговых сигналов лишних систем активируется меньше, и смена систем приобретенного опыта задерживается [Александров 1985]. При последовательном поведении в экспериментальной клетке без каких-либо специальных стимулов потенциалы, соответствующие этому поведению, представляют собой только негативные колебания во время осуществления поведенческих актов и позитивные колебания — между актами; эти потенциалы соответствуют и активациям специализированных во время негативности и лишних во время позитивности нейронов индивидуально приобретенных специализаций [Гаврилов 1987].

Тщательный анализ выборочной совокупности специализированных относительно приобретенного поведения нейронов показывает, что элементы индивидуального опыта находятся в достаточно сложных отношениях. Судя по активности таких клеток, как обнаруженный нами нейрон лимбической коры, который давал постоянные активации только в одном акте дефинитивного поведения — при повороте головы направо к правой кормушке после нажатия правой педали, эта функциональная система должна активироваться при голоде в экспериментальной клетке и на протяжении всего поведения на правой стороне клетки; дополнительно — в течение пребывания кролика в углу правой педали; она должна тормозиться при реализации других систем в том же углу, а активирующее действие ее прасистем,

вероятно, ослабляется влиянием самой этой системы и антагонистами прасистем на соответствующих уровнях — систем комфортного и оборонительного поведений, системы пищедобывательного поведения на левой стороне клетки, системы пребывания в углу правой кормушки и т.д. К этому добавляется, по-видимому, и влияние филогенетических прасистем, с помощью которых достигается результат этой системы.

В самом приблизительном виде можно предположить, что в структуре индивидуального опыта при пищевой депривации активируются сначала более старые системы, такие как захват пищи в определенной кормушке, для реализации которых во внешнем поведении нет адекватных условий среды (пища в кормушке отсутствует), и поэтому активации таких систем оказываются лишь частичными (меньшее число активированных нейронов и меньшая частота их разрядов). Это ведет к активации все более молодых систем, одна из которых оказывается активированной не только со стороны «мотивации», но и со стороны среды — подход в угол педали. Реализация этой системы делает возможным осуществление нажатия педали, результатом чего является подача кормушки с порцией пищи — условие успешности реализации более старых систем подхода, наклона и захвата пищи. Поскольку старые системы частично активированы и при реализации молодых систем, то во внешнем поведении проявляются разнообразные феномены «предвидения» будущих соотношений со средой, такие как предваряющие активации у различных нейронов [Швырков 1982], условное слюнотечение и т.д.

В каждом конкретном акте индивидуально приобретенного поведения целенаправленность действия объясняется, вероятно, тем, что при смене актов «высшая» система активирует именно собственные филогенетические прасистемы, а результатом «высшей» системы является такое соотношение со средой, которое делает возможным осуществление следующего акта в последовательном поведении.

В общем виде последовательное поведение, таким образом, представляет собой активацию систем индивидуального опыта сначала от старых функциональных систем к новым, а затем от новых к более старым, и в конечном итоге — к удовлетворению потребностей метаболизма, сформировавшихся на заре жизни. В

последовательном поведении сначала активируются, и затем при достижении их результата замолкают, нейроны все более древних систем, расположенные в филогенетически древних структурах, что, вероятно, сопоставимо с представлением о нарастании положительной эмоции при достижении результатов.

Итак, установленная нами специализация отдельных нейронов относительно элементов видового и индивидуально приобретенного субъективного опыта означает, что в мозговой активности отражается не внешний мир, а соотношения конкретного организма с внешним миром, и что это отражение конкретного соотношения осуществляется просто активацией соответствующей системы нейронов. В этом и состоит решение психофизиологической проблемы, или проблемы соотношений психики и мозга, так как описание поведенческих специализаций совокуп-ностей клеток мозга, активных в какой-либо момент, является одновременно описанием и состояния субъективного жизненного опыта животного в этот момент, а описание всех специализаций нейронов — описанием всей его фило- и онтогенетической памяти, т.е. всего субъекта поведения. Изучение специализаций нейронов становится, таким образом, объективным методом изучения структуры субъективного мира, а анализ активности нервных клеток с известной специализацией — объективным методом изучения его динамики. Это решение открывает возможность изучать психику, т.е. состав и взаимоотношения элементов субъективного опыта животных объективными физиологическими методами.

СИСТЕМНО-ЭВОЛЮЦИОННЫЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ МОЗГА, ПСИХИКИ И СОЗНАНИЯ

В 1988 г. исполняется 90 лет со дня рождения автора теории функциональных систем, академика АН СССР и АМН СССР, лауреата Ленинской премии Петра Кузьмина Анохина. Начиная с одной из первых своих работ «Диалектический материализм и проблема психического», опубликованной еще в 1926 г., П.К.Анохин шел к решению проблемы: «...какими материальными средствами организм... достоверно отражает в мозгу и сознании внешний объективный мир* [Анохин 1978, с. 337]. Он принял самое активное участие в создании Института психологии АН СССР и в течение двух лет руководил в нем отделом нейрофизиологических основ психики. Со времени организации лаборатории нейрофизиологии функциональных систем в составе ИП АН СССР прошло 15 лет. Пора подвести некоторые итоги и оценить, насколько мы приблизились к решению задачи, которую ставил П.К.Анохин перед созданным им коллективом.

К моменту организации нашей лаборатории теория функциональных систем была уже достаточно развита. Как вспоминал Петр Кузьмич [Анохин 1984], первоначально эта теория возникла из необходимости объяснить восстановление нормальной локомоции при различных искусственных нервных анастомозах и изменениях костных прикреплений флексоров и экстензоров [Анохин 1975, с. 63]. Эти факты, а также данные о сопряженности двигательной и секреторной активности в условных рефлексах показывали подчиненность отдельных «функций» целому поведению и для понимания поведения требовали не определения функций отдельных морфологических частей или мозга, а

изучения организации целостных соотношений организма со средой.

Поскольку было ясно, что поведение современных организмов является продуктом эволюции и естественного отбора, то в качестве единицы поведения могло быть выделено только обеспечение какого-либо качественно специфического соотношения организма со средой, способствующее его выживанию и размножению. Такое соотношение получило в теории функциональных систем название полезного приспособительного эффекта, или результата, а совокупность всех морфологически различных элементов организма, активность которых приводит к этому результату, была обозначена как функциональная система, причем полезный результат выступал как системообразующий фактор [Анохин 1984].

Эмбриогенетические исследования, показывающие, что элементы мозга и различных органов тела созревают избирательно, причем так, чтобы к моменту рождения могли быть обеспечены именно жизненно важные для новорожденного организма соотношения со средой, привели к созданию теории системогенеза [Анохин 1978, с. 125] и подтвердили плодотворность создававшегося системного подхода при изучении любых аспектов соотношения организма со средой.

Исследование поведения животных в ситуации выбора и эксперименты с разрушением в этих условиях различных областей мозга привели к системному пониманию проблемы «локализации мозговых функций» [Анохин 1940], а затем и условного рефлекса как функциональной системы поведенческого акта [Анохин 1979, с. 425].

Элекгрофизиологические исследования активности мозга [Анохин 1979, с. 218], показавшие наличие генерализованных активации, специфических для разных видов поведения, привели к системным представлениям об интегративной деятельности мозга как целого [Анохин 1968] и о поведении как активном и целенаправленном соотношении со средой целостного организма [Анохин 1978, с. 292, 367]. Все эти исследования, а также работы по изучению конкретных функциональных систем, обеспечивающих дыхание или кровообращение, процессов компенсации нарушенных функций, по нейрохимии, интегративной деятель

ности нейрона и многие другие привели П.К.Анохина к формулировке общей теории функциональных систем [Анохин 1978, с. 49], охватывающей единым пониманием многие аспекты эволюции соотношений организма со средой, от зарождения жизни до развития социальных систем. Это единство вносится понятием результата как универсального системообразующего фактора:

«Само появление устойчивых систем с чертами саморегуляции стало возможным только потому, что возник первый результат этой саморегуляции в виде самой устойчивости, способной к сопротивлению внешним воздействиям. Следовательно, регуляторная роль результата системы была первым движущим фактором развития систем, который сопровождал все эти этапы предбиологического, биологического и социального развития материи» [Анохин 1975, с. 339].