Результаты аграрной реформы.

– по самым оптимистическим подсчетам, представившейся воз­можностью выхода из общины воспользовалось не более 37% кре­стьянства, из них пятая часть сразу же продали свою землю, пере­став принадлежать к аграрному сословию. Примерно столько же сдали землю в аренду и стали зарабатывать другими способами. В результате к фермерскому типу хозяйства сумели перейти никак не более 20-25 % крестьянских хозяйств, да и у тех положение не отличалось экономической устойчивостью. По-настоящему к ка­тегории «крепких хозяев» к 1917 г. можно было отнести 10-12 % новых сельских землевладельцев.

– при всех противоречиях и трудностях реализации столыпинс­кая реформа положила начало переходу аграрной сферы на интен­сивный тип хозяйства. К началу мировой войны урожайность зер­новых в России рывком повысилась на 70 %, а ежегодный сбор зер­на на 60 % – такого роста не было за весь XIX в. На первое десятилетие XX в. приходится максимум экспортируемого из России хлеба.

– экономические результаты оказались более эффективными, чем социальные. Новые рыночные хозяйства не успели по-настояще­му окрепнуть перед войной, закрепить свой социальный статус хозяев деревни. Остальная часть крестьянства была фактически оставлена без поддержки с таким подтекстом правительственной политики, который расшифровывался крестьянами однозначно: «забудь о помещичьей земле!» Слишком долго вся надежда рус­ской деревни на возрождение связывалась именно с получением помещичьей земли. Социальное брожение временно ушло вглубь и решить дело миром оставалось все меньше надежд, несмотря на внешний начальный успех реформы. Народническая газета «Рус­ское богатство» за 1912 г. констатировала, что молчание деревни не означает ее примирения с властью; в крестьянском мире абсо­лютное преобладание получают чувства «злобы и зависти».

Рассмотрение социально-экономических результатов главной реформы П. А. Столыпина => при­чины в целом неудачи его проекта модернизации России.

Министерский кризис 1911 г. = создание оппо­зиции премьеру в ближайшем окружении императора. Государственная активность и решительность премьера в ус­ловиях наступившего общественного затишья стали заметно тя­готить Николая II и его ближайшее окружение. П. А. Столыпин набирал все больше политического веса и позволял себе вмеши­ваться даже в те вопросы, которые были вне его компетенции. Во время Боснийского кризиса 1909 г. консервативные члены Госсо­вета П. Н. Дурново и В. Ф. Трепов не упустили случай публично напомнить премьеру, что только император имеет исключитель­ные права на вопросы внешней политики. Попытка П. А. Столы­пина проконтролировать кадровые назначения в Морском ведом­стве вызвала недовольство уже самого императора, считавшего строительство флота своей почетной обязанностью. Активизиро­вался и другой член Госсовета – С. Ю. Витте, ревниво следивший за карьерой более удачливого соперника. Еще более опасной была взаимная неприязнь П. А. Столыпина и «старца» Г. Е. Распутина, быстро набиравшего влияние при дворе. Небольшие политичес­кие просчеты премьера и нарастание неприязненного окружения выплеснулись наружу в так называемом министерском кризисе 1911 г.

В марте 1911 г. в Госсовете обсуждался закон о введении земств в западных губерниях, инициированный П.А. Столыпиным и уже одобренный Государственной думой. Закон носил националисти­ческий характер, серьезно ущемлял права нерусских наций в западных губерниях, и премьер не ожидал сопротивления со сторо­ны консервативного Госсовета. Но прохождение закона приняло облик политической интриги против премьера. Члены Госсовета П. Н. Дурново и В. Ф. Трепов, заручившись молчаливым согласи­ем императора, провалили закон при голосовании в Госсовете, чего П. А. Столыпин совершенно не ожидал и был просто потрясен. Он понял, что такое голосование было направлено против него лично, что без согласия царя сенаторы на такую демонстрацию не реши­лись бы и в тот же день подал прошение об отставке. Министерс­кий кризис грозил скандалом, поскольку на столь решительное уда­ление П. А. Столыпина Николай II все-таки был не готов.

В семье Романовых у премьера нашлось немало заступников, многие понимали, что «без Столыпина будет развал». Решающую роль сыграла Мария Федоровна, вдовствующая императрица, мать Николая II. После длительного и неприятного разговора с Мари­ей Федоровной Николай II попросил П. А. Столыпина забрать про­шение об отставке.

Но премьер, почувствовав себя хозяином по­ложения, сделал политическую ошибку. Он продиктовал госуда­рю жесткие, почти унизительные условия своего возвращения: распустить обе палаты на три дня и принять закон о земствах в западных губерниях без участия Государственной думы и Госсовета, просто императорским указом (это допускала 87 статья зако­на о Государственной думе); удалить из Госсовета П. Н. Дурново и В. Ф. Трепова, а при выборах в новый Госсовет в 1912 г. назначить 30 его членов по списку самого П. А. Столыпина. Назначение чле­нов Госсовета являлось исключительной прерогативой государя, и это условие было самое болезненное для его самолюбия. Под нажимом Марии Федоровны Николай II согласился на все усло­вия министра, но простить пережитое унижение не смог.

Политический успех П. А. Столыпина в министерском кризисе 1911 г. оказался «пирровой победой» – слишком много врагов он получил в результате своей решительно­сти. Помимо дворцовых интриг, цинизм власти в принятии закона по земствам в западных губерниях оскорбил Государственную думу и национальные политические объединения. Но это был скорее так­тический политический просчет.

К числу стратегических просчетов П. А. Столыпина можно отнести несколько обстоятельств.

Во-первых, социальная политика при П. А. Столыпине строи­лась исключительно с учетом интересов государства, не принимая во внимание проблем распадающегося крестьянского сословия и вопреки крестьянским представлениям о справедливости. Полу­чалась «реформа с револьвером у виска», практически без весомой социальной и общественной поддержки. Чув­ствовало себя ущемленным и дворянство, поскольку постоянно обсуждался вопрос о помещичьей земле практически без участия самих дворян. С 1906 по 1911 гг. прошло четыре съезда дворян с принятием резолюций по аграрному вопросу, на которые П. А. Столыпин не обратил никакого внимания, пренебрегая ритуальными отношениями самодержавия и дворянства. П.А. Столыпин не считал первоочередным и рабочий вопрос. Вернувшись к закону 1897 г. об 11,5-часовом рабочем дне, прави­тельство уступало инициативу общественным организациям и партиям в обсуждении проблем профессиональных объединений рабочих, страхования и т.п. Ленские события 1912 г. уже после гибели премьера показали, что недовольство в городах было про­сто загнано вглубь и ни один «рабочий» вопрос со времени первой революции не решен.

Во-вторых, реформируя государственный строй, административ­ный аппарат, П.А. Столыпин следовал своему собственному уровню могущества и сугубо логическим представлениям о государственной целесообразности. Между тем аппарат самодержавного правления имел вековые традиции интриг и редко играл по правилам законнос­ти и эффективности. Премьер словно демонстрировал свою полити­ческую силу, пренебрегая сторонниками в Госсовете в лице местных губернаторов, союзниками в Государственной думе. Решительный премьер умудрился поссориться даже с партией октябристов («партией Столыпина» в III Думе), с ее лидером А. И. Гучковым и в 1909 г. лишился ее формальной поддержки в Думе. Лояльность к премьеру сохранила лишь отколовшаяся от октябристов небольшая «партия русских националистов», которая не могла обеспечить премьеру думского большинства.

В-третьих, откровенно националистической политикой под ло­зунгом «Великая Россия» П. А. Столыпин восстановил против себя промышленные круги нерусских территорий. С 1908 г. велось наступление на автономию Финляндии, которое завершилось об­суждением и принятием законопроекта о распространении дей­ствия общеимперского законодательства в том числе и на терри­торию автономной Финляндии. Обсуждение этого закона прохо­дило в таком националистическом тоне, что зал заседаний Думы покинули социал-демократы, социалисты и кадеты, и только мо­нархист В. М. Пуришкевич был в полном восторге, воскликнув «Конец Финляндии!» Закон не получил подпись императора и не действовал до самого 1917 г., но ненависть к П. А. Столыпину со стороны национальных политических сил он вполне обеспечил.

ВЫВОД = в социальном и политическом отношении П. А. Столыпин и его реформы «повисли в воздухе» и обязаны были рух­нуть. Создалась странная ситуация: в последний год его правления в Разных городах стали устанавливать памятники этому политику, а Госсовет проваливал все проекты его реформ. По иронии истории П. А. Столыпин был смертельно ранен террористом в сентябре 1911 г. в Киеве, приехав туда как раз по случаю введения злополучных земств в западных губерниях. Последняя серьезная альтернатива револю­ции не сумела реализоваться.