— Ну, если принимать во внимание, что ещё рано, будет достаточно и вечера, по крайней мере, пока я не усну от изнеможения. — Она с такой насмешкой произнесла последние слова, что Северус, недоверчиво покачал головой.
— Ты мерзавка, Адиа Визмор, — прорычал он, не очень довольный мыслью о том, что ему ещё несколько часов придётся возиться с ней — по меньшей мере, так долго, пока она не выбьется из сил. Это означало, что ему придётся быть по-настоящему внимательным к ней. Он не мог даже описать, как сильно он ненавидел её за это.
— Разве я когда-нибудь утверждала обратное? — Она улыбнулась, глядя на него снизу вверх.
Северус понимал, что она сейчас водила его за нос. Он взвешивал в уме, стоило ли поддаваться ей. С другой стороны, всё пройдёт гораздо проще, если он не будет поддаваться чувству неприязни и ненависти, которые он без сомнения испытывал к ней.
— Нет, не утверждала, — признал он неохотно, удерживая её взгляд. — Но это ничего не меняет. Я тебя терпеть не могу.
— Ну, так это взаимно. Она выпрямилась и села на край кровати.
— И зачем тогда весь этот театр? — В глазах его появилось опасное выражение, теперь ему уже была безразлична их нагота.
Она долго с недовольством рассматривала его и размышляла. Затем она встала и открыла верхний ящичек тумбочки Гермионы. Изображая заинтересованность, она достала оттуда фото Рональда Уизли, которое Гермиона взяла сюда с собой. Видимо, Адиа засунула его туда.
— Я — роковая женщина, не так ли? — Она бросила на него долгий взгляд, но Северус смотрел в ответ выжидающе. — Что ты скажешь, если я признаюсь тебе, что, не считая этого раза, я ещё ни разу не занималась любовью?
— Ничего. Я бы посмеялся.
— Мерзавец!
— Согласен. — Но на его лице не было и следа улыбки.
Адиа повернулась к нему.
— Я говорю правду. Единственный секс, в котором я до сих пор участвовала, был между Гермионой и её мужем. Я могла более или менее всё видеть. Она всегда теряла контроль, когда была возбуждена.
— Без подробностей, — прорычал Северус и сморщился.
Адиа ухмыльнулась.
— Мне бы хотелось получить собственный опыт, но... У меня не было возможности. Гермиона считала неправильным, подчинять мужчин при помощи секса.
— Хитрость она ценит выше, чем телесные приманки, — вставил он, не раздумывая.
— Конечно. И это не повод защищать её.
— Я её не защищал. — Он недовольно отвёл взгляд. — Прежде чем ты вцепишься мне в глотку, я скажу тебе, что она сейчас ничего этого не видит. Я исключила её из нашей беседы.
Северус усмехнулся.
— Я бы поступил так же, если вынужден был бы признать, что ещё девственник.
Адиа сузила глаза.
— Ты её любишь. — Эти слова задели его больше, чем это могло сделать любое прикосновение.
Северус ничего на это не ответил. Он не хотел ни подтверждать, ни отрицать это перед ней. Первое означало бы признание, к которому он пока ещё не был готов, второе — обманом, к которому он сейчас не хотел прибегать. Поэтому он молчал.
— О, только без паники! Для меня это только плюс. Иначе ты бы, скорее всего, ещё дольше издевался надо мной.
— Заманчивая мысль.
— Могу себе представить. — Она, наконец, убрала фото назад в ящик и стала прохаживаться по комнате. — Так мне, однако, нравится больше. Я знаю, что ты пойдёшь на всё, чтобы спасти Гермиону. Может быть, ты не поверишь мне, но я тоже хочу спасти её.
Северус приподнял бровь.
— Да, твои методы спасения впечатляют.
Адиа улыбнулась. Не ухмылка или усмешка, а настоящая улыбка. Северусу показалась, что такую улыбку он видел на её лице впервые.
— Я всего лишь реагировала на твоё отношение ко мне. Знаешь, можно было с самого начала заключить эту сделку. Это многое бы упростило.
Северус почувствовал, как ярость разгорается в нём, не зная, однако, что на самом деле её вызвало. Поведение Адии или осознание собственной глупости. Скорее всего, было умнее признать второе.
— Ты скоро закончишь свою вступительную речь?
