«Дедушка и внучек»
Дитмар Эльяшевич Розенталь одевался довольно скромно и старался держаться вообще незаметно. Слава знаменитого ученого жила словно отдельно от него. Иногда это приводило к курьезным недоразумениям. Помнится, однажды, в зимнюю сессию на втором курсе, мы готовились к зачету по стилистике русского языка. Вместе с нами, вечерниками, были и заочники. Среди них выделялись двое – красавец морской офицер с Северного флота и кудрявый, хулиганистого вида парень Шурик из Подмосковья, напоминавший чем-то знаменитого канадского хоккеиста Бобби Кларка. Они готовились к зачету вместе, разложив учебники на широком подоконнике возле кафедры стилистики русского языка. И надо же так случиться, что кто-то из наших шутников указал им на проходившего мимо Дитмара Эльяшевича как на человека, невероятно сведущего в русском языке. Ни имени-отчества, ни тем более должности при этом, разумеется, названо не было. Неразлучная парочка стала поджидать «секущего в русском», и едва лишь Д.Э. появился в коридоре, как бравый Шурик тотчас взял быка за рога.
– Дед, ты, говорят, в русском петришь? – начал он без долгих церемоний.
– Кое-что понимаю, – уточнил Д.Э.
– Тогда скажи, вот что это здесь такое? – Он ткнул в учебник пальцем.
Д.Э. объяснил
– А здесь что еще вот это за филькина грамота?
Д.Э. вновь объяснил, растолковав целый ряд непонятных мест
– Дедушка, а как тут разобраться? Вы не подскажете? – задал свой вопрос морской офицер, также получив исчерпывающий ответ.
Когда «консультация» подошла к концу, Шурик с удовлетворением выдохнул:
– Ну ладно, дед, ну, иди. Молоток!
И Д.Э. двинулся дальше, на кафедру.
Там и происходил зачет, и принимать его по иронии судьбы вместо Солганика почему-то выпало как раз на долю Розенталя. Увидев за столом заведующего кафедрой «дедушку», морской офицер мгновенно встал по стойке «смирно» и моментально утерял дар речи.
– А, внучек! – воскликнул, увидев его, Д.Э. – Ну, с прибытием на зачет.
– Как, это Ваш внук?! – хором воскликнули сотрудницы, с интересом оглядывая двухметрового истукана.
– Да, вот послал Господь, когда уж и не чаял, – прозвучало в ответ.
…Стоит ли говорить, что зачет представитель нашего славного ВМФ благополучно сдал. Как сдал его, само собой, и «Бобби Кларк». Говорят, будто потом они даже выпили за здоровье Учителя. Если так, то оба, безусловно, «молотки».
***
На зачете по диалектическому материализму, диамату, экзаменатор спрашивает студента:
– Ну-с, батенька, кем был наш Гегель?
– Философом, – отвечает студент.
– А каким?
– Немецким.
– А по направлению кто? Материалист? Идеалист?
Студент на секунду задумывается.
– Идеалист.
– А какой? Объективнывйц или субъективный?
– Субъективный.
– А вот и неправда ваша! – радостно восклицает экзаменатор, поймав испытуемого на ошибке. – Он был-то объективным идеалистом.
– Да я и сам знаю, – после некоторой паузы отвечает студент.
– А чего ж тогда сразу-то не сказал? – поражается экзаменатор.
– Дай, думаю, шуткану напоследок…
***
«Удовл» по «античке»
Один из заочников, весьма немолодой товарищ, сдавая экзамен Кучборской по античной литературе, обнаружил свое, оригинальное видение одной из сторон знаменитой Троянской войны.
– И вот, Лизавета Петровна, – с жаром говорил он. – Десять лет они дубасят друг дружку почем зря, и все из-за Елены Прекрасной. А она за то время, поди, совсем уж не той стала. Сдала, так сказать. «Червонец» для женщины – это, доложу вам, срок!
– Боги, какой нигилизм! – почти прошептала Кучборская. – Ни слова больше!
И тут же вписала в зачетку – «удовл».
******
Семинары по русскому у нас вел доцент Владимир Вячеславович Славкин, у которого можно было получить не только оценку, но и… подзаработать. За остроумные шутки, которые ему понравились, он выкладывал студентам от пяти до двадцати копеек. Однажды Славкин собрал нас, чтобы сообщить результаты диктанта.
– Ну и написали вы диктант! Ужас! – говорит он.
Тишины в ответ не последовало.
– Ну, знаете, как научили, так и написали, – дерзко сказала одна девушка.
Славкин тут же выложил ей двадцать копеек. Все посмеялись и дружно забыли о плохих результатах.
Рассказали Юлия Экарева и Марина Тагер, выпускницы 1993 года.
***
Конкурсный отбор в телегруппу всегда принимал заведующий кафедрой телевидения Георгий Владимирович Кузнецов. Собеседовал он как-то с одной девушкой. И всякие ей вопросы задавал с подковыркой. А девица то ли сама не очень сообразительная была, то ли от волнения никак не могла толково ответить: все краснела, мялась и в тему не попадала. В какой-то момент Кузнецов не выдержал:
– Девушка, скажите, а борщ варить вы умеете?
Студентка, подобрав отпавшую челюсть, робко ответила, что, мол, да, умеет.
– Так вот, идите домой и варите борщ, – недобро сказал Кузнецов. – А про журналистику и думать забудьте!
прислала Ольга Яковина
***
Решили меня отчислить с журфака. По традиции, пригласили к Засурскому на «последнее слово». Я понял, что надо что-то делать, или мне конец. Там ещё присутствовал Станислав Илларионович Галкин – руководитель моего курса. Я говорю:
– Ясен Николаевич, понимаете, я знаю точно, что я без журналистики не проживу и журналистика без меня тоже. А Станислав Илларионович это вам подтвердит.
Галкин удивился такой наглости, но всё-таки покивал головой. Меня оставили учиться на журфаке дальше.
Рассказал Игорь Чернышков, выпускник 1979 года.
***
Девушка сдавала зачёт Кучборской. Она настолько перезанималась, что ответила:
– Бальзак написал роман «Шагреневая шкурка».
Кучборская на это сказала:
– Ну, можно по-разному трактовать этот ответ. Будем надеяться, что вы имели в виду кожу.
И поставила зачёт.
Рассказала Алла Королёва, выпускница 1978 года.
***
