Разнообразие подходов к исторической периодизации культур.
Цивилизационный подход: биогенный, духовно-культурный, технотронный периоды. (Н. Бердяев).
Формационный подход: первобытный, рабовладельческий, феодальный, буржуазный (К. Маркс), а также индустриальный и постиндустриальный периоды.
Религиозный подход: политеистический и монотеистический периоды.
Периодизация культурно-исторического процесса – это метод его структурирования. Лишь в зависимости от определения системообразующего элемента культуры и можно объяснить “пульсацию” культурно-исторического движения, выделить и обосновать периоды истории культуры определенной временной протяженности. Поскольку на роль таких системообразующих частей, критериев периодизации выдвинуто к настоящему времени более чем достаточное количество ориентиров, то и вариантов периодизации как истории культуры в целом, так и историй разных составляющих исторического процесса также имеется великое множество. Время человека, культуры, исторического существования периодизируются по-различному. Для каждого варианта периодизации, также как и для типологии культуры, существенным и определяющим является выбор основания, которое находится, как правило, или в материальной, или в духовной сфере, или примыкает к одной из них.
Смысл хоть какой периодизации – будь то глобальная периодизация исторического процесса в целом, периодизация процесса развития какой-или локальной культуры либо даже вычленение этапов творческой деятельности ученого, художника, этапов развития научной теории либо действий жанрообразования в искусстве и т.Д. – заключается в поиске нужного подспорья в упорядочении фактов, их осмыслении, классификации. Периодизация – “это как будто нанесенный на кальку чертеж истории”. Периодизация вводится с целью более глубочайшего исследования динамики развития, устанавливает вехи (срезы истории), формализует процесс, сводит к схеме, отвлекаясь от конкретных подробностей. Безусловна приблизительность таковых членений, так как процесс многосоставен и его исторические ряды есть во содействии. “Чертеж” условен, и его нельзя превращать в незыблемую схему. Тем не менее, временное расчленение истории на заполненные содержательным смыслом периоды, этапы, эры и т.П. Способно внести упорядоченность в темпоральную непрерывность, бесконечность процесса, где каждый отрезок времени обусловлен предшествующим и предопределяет последующий.
В научно обоснованной схеме нужна отчетливо выраженная “функция цели”, то есть генерализующая тенденция, характерная и для данного периода, и для изучаемого процесса в целом. То, что периодизация обязана исходить из объективно-закономерного движения, не исключает допущения хронологической приблизительности заглавий того либо другого периода (“культурное десятилетие”, “четверть века”, “век” не постоянно совпадают с хронологическими, обозначения “двадцатые годы”, “первая треть века” и т.П., Таковым образом, условны). При этом значительные процессы занимают большой интервал временных масштабов.
Все имеющиеся схемы периодизации как общего, так и частного порядка уязвимы с тех либо других позиций, поскольку абсолютизируют какой-или один, или несколько “источников энергии”, “механизмов”, осуществляющих движение.
В определенном смысле понимание под культурой сферы человеческого бытия в целом значит, что детерминация реальностью культуры оказывается более значимой, чем зависимость сознания и поведенческой мотивации людей от имеющихся публичных отношений и связанных с ними материальных интересов.
Критерий периодизации, основанный на сопряжении всех сфер социокультурной деятельности человека (в первую очередь духовно-религиозной, нравственной, научно-интеллектуальной, художественной, и только позже экономической, политической, технико-промышленной и др.) В силу собственного универсализма может применяться к рассмотрению культурного процесса во всей полноте, беря во внимание при этом его многовариантный, разноликий, неравномерный характер по отношению к разным компонентам культуры, к разным локальным культурам; дозволит анализировать историю культуры с фактически культурной точки зрения, двигаться в направлении поиска универсальной культуроведческой методологии. Ряд сфер социокультурного бытия человека выделены не случаем, “под судьбой человека нельзя понимать только судьбы социальности... Немыслимо представить себе это будущее без пристального всматривания в судьбу человека как носителя духа, т.Е. Личности”. Способный к рефлексии человек принадлежит как миру природному, так и сверхприродному. О последнем М. Мамардашвили говорил как о “невидимой тайной родине”, “...Все мы – поскольку мы существа сознательные – имеем вторую родину, и как духовные существа, как люди являемся конкретно её гражданами”. Понимая культуру как объективацию высших форм сознания, мы подчеркиваем демиургическую роль духа, интеллекта, трансцендентирования в истории человечества.
Науки о человеке, а такими являются все гуманитарные науки, не могут не иметь методологической точкой отсчета самого человека как творца культуры. Поскольку субъектом и объектом истории культуры выступает до этого всего человек, то требуется рассмотрение истории культуры с точки зрения человековедческой проблематики. Следовательно, в базе “социокультурного критерия” нужно обязаны находиться психологические черты эры, исходные типы мышления, господствующие в конкретном обществе (коллективная ментальность), главный тип человека в различное историческое время, степень “духовной эмансипации” человека, то есть любая историческая, культурная эра обязана быть антропологически трактуема. Как писал Ж. Маритен, “печали и надежды нашего времени, непременно, имеют своим началом материальные предпосылки, экономический и технический причины, которые играются существенную роль на всем протяжении человеческой истории. Но в равной степени они происходят из мира идей, из той драмы, в которую вовлечен дух, из невидимых сил, которые появляются и развиваются в наших разумах и сердцах. История не является механическим развитием событий, в центре которых человек всего только находится как некто посторонний. Человеческая история в её подлинной сущности конкретно человеческая, она – история нашего собственного бытия, история данной презренной плоти, которая находится в рабской зависимости, налагаемой природой и своими слабостями, но которая, тем не менее, является местом обитания духа и просвещается им, а, не считая того, наделена опасной преимуществом свободы. Нет ничего более принципиального, чем действия, которые происходят в той невидимой вселенной, которой является человеческий ум”.
Измерить и периодизировать жизнь человеческого духа? Возможна ли постановка подобного вопроса, может быть ли обнаружение ответа на него? В лице культурной действительности мы имеем дело с очень высоким уровнем бытия, наложение на процесс развития истории культуры объяснительных схем, строящихся “от известного”, просит не менее чрезвычайной осторожности.
разные искусствоведческие теории дают свои критерии для объяснения художественно-исторического движения – тип художественного сознания, поэтика, стиль, интонационное мышление, логика психических действий и т.Д. К примеру, периоды развития художественных стилей и жанров; типология культурных эпох и периодизация литературного процесса Д.С. Лихачева, М.Н. Виролайнен, Ю. Суровцева; интонационная теория Б. Асафьева, психолого-энергетическая концепция Б.Л. Яворского, интерпретация западноевропейского музыкально-исторического мышления в структурно-систематическом циклопериодическом ключе, выдвижение трехвековых фаз и идеи их систематического полифункционального наложения в исследовании С.М. Петрикова; “новые музыки” Т.В. Чередниченко и т.Д.
Анализ искусствоведческих теорий (к примеру, в области исследований закономерностей литературно-исторического, музыкально-исторического действий) может быть предпринят не лишь с позиций микро-компаративистики с целью выяснения их взаимодополнительности и соотношения с теориями более общего порядка, но и с перспективой найти в области искусства методологическую подготовку к обоснованию культуры как особой, относительно автономной действительности, не лишь корректирующей историческую динамику, но обладающей собственной своей пространственно-временной организацией и, не считая того, детерминирующими силами и возможностями (такие категории как тип художественного сознания, поэтика, стиль могут служить подготовкой к решению такового рода задачки). На наш взор, это оправданно, поскольку искусство является образным самосознанием культуры, выражает протекающие в ней процессы с особенной точностью проникания в самую суть этих действий. По мнению М.С. Кагана, искусство, “будучи интуитивным, а не дискурсивным, познанием, опережает... более медлительное научно-теоретическое мышление, нуждающееся в обильном материале для анализа и обобщений”. Таковым образом, осмысление стадий развития искусства способно стать более отчетливой основой для периодизации культурно-исторического процесса в целом. Искусство является показателем “едва наметившихся, еще неосознаваемых тенденций в культуре, поскольку оно связано не столько с её внешними формами, сколько с ментальным уровнем”, “кризис искусства – симптом культуры…”.
В истории культуры много примеров “нерациональности и спонтанности”, несоответствий и противоречий меж развертыванием во времени специфичной действительности культуры и объективно-внешними, казалось бы, определяющими вехами общеисторической жизни вплоть до примеров противонаправленности общеисторического времени и имманентного времени культур. Результатом и иллюстрацией деяния аналитически неочевидных сил, проявления бессознательных творческих импульсов является парадокс “осевого времени”. И.А. Василенко подчеркивает, что тайна мировой оси остается неразгаданной.
Самостоятельность культурной истории, её независимость от “органических” закономерностей и применяемые к ней эпитеты типа “диффузность”, “размытость” могут быть восприняты как основание для отказа от научной строгости исследования. В связи с этим следует заметить, что в последние десятилетия возрос энтузиазм к так называемому вненаучному знанию. “Отправной точкой вненаучного знания является убеждение в том, что в мире есть Тайна, которую не в состоянии раскрыть ни человеческое познание, ни человеческая мудрость. “…В отношении живых объектов (человека, биосферы, общества и др.) Логика по многим причинам не работает”.
На мой взор, отсчет культурной темпоральности представляет одну из нерешенных заморочек современной философской науки, поскольку очень частенько приходится сталкиваться с “произволом” культурной истории, с определенными трудностями при попытке объяснения событий культурной истории человечества с позиций, в базе которых лежит вера в рациональность мироздания. Хоть какой опыт приобщения к проблемам строения неповторимой действительности культуры свидетельствует об умопомрачительной её подвижности по отношению к реалиям естественно-исторического бытия, её (культуры) имманентной пространственно-временной организации.
Исходя из вышесказанного, наложение схем периодизации, принятых в искусствознании (в особенности – в музыкознании) на историю культуры способно стать разыскиваемой, при этом научно верифицируемой, основой членения культурно-исторического процесса.
