История и топография осьми запорожских Синей. 1 страница

Владея обширными степями, отходившими на громадное пространство к востоку и западу от реки Днепра, запорожские козаки при всем том центром своих вольностей всегда считали реку Днепр: на Днепре или близь Днепра они постоянно устраивали свою столицу, Сичу. Название козацкой столицы—«Сича, Сеча, Сечь»—без сомнения, произошло от слова «еекти», «высекать», в смысле рубить и, следовательно, имеет одинаковый корень с великорусским словом «засека». Доказательством тому служат дошедшие до нас документы прошлых веков, раскрывающие ход постепенной колонизации новых днепровских степных мест, шедшей из старой Малороссии на Низ. Колонизация эта выражалась прежде всего тем, что пионеры новой земли, избрав для своего поселения уединенную лесную трущобу, совсем или мало доступную для набегов степных наездников, высекали среди неё лес, и здесь, на расчииценной лесной местности, где оставались только пни от вырубленных деревьев, заводили свой поселок ¹). Естественно думать, что и запорожская Сича таким же путем возникла и от этого именно получила свое название. Но усвоенное название в местности лесной, оно приурочивалось и к тем местам, где вовсе не было леса и где даже не было никакой надобности в очистке места от лесной растительности. Напротив того, случалось, что избранное место для устройства в нем Сичи нужно было даже укреплять искусственно; для этой цели высекали где-нибудь вблизи намеченного для Сичи места толстые деревья, заостряли

*) Киевская Старина, 1888, XXIII, № 11, 43—45.

их сверху, осмаливали снизу и, подобно частоколу, вколачивали вокруг какого-нибудь острова или мыса правильной подковной, как это можно было видеть при раскопке Чортомлыцкой Сичи. Таким образом в названии козацкой столицы «Сича» заключался двойной смысл: это было или расчшценное среди леса или укрепленное высеченным лесом место. Отсюда мнение о том, что название Сичи произошло от слова «секти» в смысле разить, потому что запорожцы главною своею задачею поставляли сечь головы врагам, кажется вовсе неправдоподобным ¹). В переносном смысле слова Сичь была столицею всего запорожского козачества, центром деятельности и управления всеми войсковыми делами, резиденцией всех главных старшин, стоявших во главе низового козачества.

Рядом со словом «Сича» ставилось слово «Кошъ», иногда называвшийся «вельможным запорожским Кошемъ». Это слово уже, несомненно заимствованное извне, взято именно от татар, как слова «козакъ», «атаманъ», «асаулъ», «чаушъ», «чабанъ». На татарском языке слово «кошъ», или правильнее «кхошъ», означало десять тысяч вместе сведенных овечьих стад. «Для удобства исполнения пастушеских обязанностей, замечает на этот счет Хартахай, татары часто прибегали к союзам. Во главе союза являлся человек, у которого было собственное стадо и который кроме того прославился как хороший распорядитель, удачно размножающий свой скот. С таким человеком все охотно вступают в союз. Этот союз имеет следующую организацию. Во главе его стоял основатель, а членами его считались вкладчики. Десять соединенных стад, в каждом по 1000 овец, составляют одно сводное, под общим названием кхош. Так как с 10.000 овец неудобно производить кормление на одном месте, то весь кхош разделялся на малые стада в тысячу и менее овец. При каждом полном стаде находилось по три человека; они известны под именем чабанов. Тот, который отличался наибольшею расторопностию, делался непосредственным начальником чабанов сводного стада и получал титул одамана. Главное управление всеми отдельными стадами сосредоточивалось в коше. Там живет начальник союза и верховный правитель коша» -). Запорожец Никита Леонтьевич Корж объясняетъ

Э Записки одесского общества истории и древностей, VI, 528.

²) Хартахай. Вестник Европы, 1866, VI, 217.

слово «кошъ» следующим образом: кочуя зиму и лето по степи, запорожские козаки, для защиты пастухов от холодных ветров и дурной погоды, употребляли копии; копии эти подобились палаткам; они обшиты были вокруг полстями и, для удобства передвижения с места на место, уетроены были на двух колесах: в средине их делалась кабыця для огня, у которой грелись и просушивались от непогоды пастухи ^х). Оба эти объяснения.примиряет профессор Григорьев. «Кош, по его словам, означает всякое временное помещение в пустом месте, или на дороге: отдельную кибитку, несколько кибиток вместе и целый лагерь... Поэтому кошем называлось, по заимствованию от татар, и главная квартира запорожского войска, состоявшего из людей неоседлых, готовых всегда переноситься с места на место» ²).

Слова «Сичь» и «Кошъ» употреблялись у запорожских Козаков то безразлично, то с полным различием одного от другого: обыкновенно под словом «Сича» разумелась постоянная столица, постоянное ядро Козаков, постоянный центр всего козачества, ипритом у себя, дома; тогда как слово «Кошъ» чаще всего понималось в смысле правительства, иногда в смысле временного места для пребывания Козаков, военного лагеря, ставки, etat major, даже в смысле козацкого табора; но чаще всего слова «Кошъ» и «Сича» ставились одно вместо другого с одинаковым понятием постоянного местопребывания запорожских Козаков. Оттого в дошедших до нас документах запороясского архива встречаем подписи: «Дан с Коша при Буге» ³), т. е. с временного лагеря при Буге; «Дан з Коша Сечи запорожской», «Дан на Кошу Сечи запорожской», т. е. с постоянного места при Сече запорожской; «Писано на Кошу» ⁴), т. е. писано в ставке при постоянной Сиче; «Запорожский Кошъ», т. е. запорожская Сичь, при этом год, месяц, число и место постоянной, например, Новой Сичи ⁵).

В течении своего, с небольшим двухсотлетнего исторического существования, запорояиские козаки последовательно переменили восемь Синей: Хортицкую, Базавлуцкую, Томаковскую, Ми~

*) Устное повествование Никиты Коржа, Одесса, 1842, 33.

²) О некоторых событиях в Бухаре, Казань, 1861, 87, прим. 69.

³) Эварницкий. Вольности запорожских Козаков, Спб.’, 1890, 315.

*) Самойд Векличко. Летопись, Киев, 1848, I, 36, II, 36—37, 561.

⁵) Эварницкий. Сборник материалов, Санкт-Петербург, 1888, 26.

китинскую, Чортошлыцкую, Алешковскую, Каменскую и Новую или Подпиленскую. Причинами перенесения Сичей с одного места на другое были частию большее для жизни удобство одной местности сравнительно с другой, частью стратегические соображения, частью чисто случайные явления, в роде недостатка воды, тесного помещения, вредной для здоровья местности, эпидемии, от которой известная местность на столько заражалась, что живым людям поневоле приходилось переноситься всем центром жизни, или Сичею, на другую здоровую местность Д.

Последовательное перечисление запороясских Сичей находим в истории князя Семена Мышецкого, откуда оно заимствовано летописцем Ригельманом и за ним историками Бантыш-Каменским и Маркевичем. Князь Мышецкий насчитывает десять Сичей: в Седневе, близь Чернигова; Каневе, нюке Киева; Переволочной, близь Кременчуга; на Хортице; на Томаковке; на мысе Микитином; при уетье речки Чортомлыка; при устье речки Каменки; в урочище Алешках, и наконец при речке Подпильной ²). В этом перечне не находим Базавлуцкой Сичи, зато находим три других Сичи—в Седневе, Каневе и Переволочной, которых за Сичи принять, однако, нельзя. Дело состоит в том, что запорожскими козаками, в отличие от малороссийских, украинских, черкасских, реестровых, городовых и семейных, лшвших в Старой Малороссии, т. е. киевской, полтавской, черниговской и частию подольской губерниях, назывались собственно те козаки, которые жили за порогами Днепра; отсюда и запорожскими Сичами в точном и буквальном емыеле слова доляшы называться лишь те, которые возникли и устроены были ниже порогов. А так как Седнево, Канев и Переволочна были гораздо выше порогов и притом в старой Малороссии, то считать их запорожскими Сичами нет никакого основания. В данном случае свидетельство князя Мышецкого важно для нас именно в том отношении, что оно подтверждает лишь признанный в истории Малороссии факт о постепенной колонизации, шедшей из городов в степи, и о тесной связи и близком родстве! запорожских Козаков с малороссийскими. Таким образом пер-

'3 Эвартптцкий. Число и порядок зап. Сечей, Киев, 1834, 16, 17.

²) Мышецкий. История о козаках запороясских, Одесса, 1852, 9, 10.

ИСТОРИЯ ЗАИИОГОЖ. КОЗАКОВ.

вою запорожзкою Синею следует считать Синь на острове Хортице, ниже порогов.

Остров Хортица—-самый большой и самый величественныии из всех островов на протяжении всего Днепра. Он известен был уже многим древним историкам и писателям. У греческого императора Константина Багрянородного (905 —959) он называется островом св. Григория, получившим свое название, как думают, от Григория, просветителя Армении, некогда приезжавшего в Россию по Днепру ^ѵ); в русских летописях он именуется Хортич, Кортицкий, Городецкий, Ортинский, Интрский остров ²); у Эриха Лаеоты, у Боплана, в Книге большего чертежа Хортица и Хиртица ³); у польского хрониста Мартина Бельского Хорчика ⁴); у Василия Зуева и князя Мышецкого Хортиц ⁵); на атласе Днепра 1786 года адмирала Пущина Хитрицкий остров °j; у Ригельмана Хордецкий остров ⁷).

Остров Хортица получил свое название, по объяснению профессора Вруна, от слова «хортъ», что значит борзая собака, которую наши предки, славяне-язычники, останавливаясь на острове ниже порогов во время плавания по Днепру «из Варяг в Царьградъ», могли приносить в жертву своим богам ⁸). «Прошед Крарийский перевоз ⁹), они—руссы—причаливают к острову, который называется именем ев. Григория. На этом острове онн совершают свои жертвоприношения: там стоит огромной величины дуб. Они приносят в жертву живых птиц; также втыкают кругом стрелы, а другие кладут куски хлеба и мяса, и что у кого есть, но своему обыкновению. Тут же бросают жребий, убивать ли птиц и есть или оставлять в живыхъ» ¹⁰). В русских летописях имя Хортицы впервые упоминается под 1103 годом, когда великий князь Святополк Изяславич: в союзе с другими князьями, шел походом против половцев: «И

¹) Федор Карлович Вруи. Черноморье, Одесса, 1879, П, 289.

²) Летопись по Ипатскому списку', Спб., 1871, 187, 205, 208, 226 и др.

³) Путевые записки, 30; Описание Украйны, 24; 1846, 100, 101, Москва.

'•) Zbior pisarzoiv polskich, Czese szosta, XVIII, Warszawa, 1832, 191—193.

⁵) Путешествеиные записки, Спб. 1786, 261; История, Одесса, 1852, 68.

⁶) Императорская С."Петербургская публичная библ., Г, IV, 268.

⁷) Летописное повествование о Малой России, Москва, 1847, I, 20.

⁸) Врун. Примечание к Путевым запискам Лаеоты, Одесса, 85-

^s) Теперь переправа Кичкас, выше острова Большой-Хортицы.

¹⁰) De administrando imperio, caput IX, punctum 74—77, Воинское.

тиоидоша на коних и в лодьях, и придоша ниже порог и статна в протодчех и в Хортичим острове» ¹). Из русских же летописей узнаём, что на острове Хортице съезжались все главные русские князья и их пособники, когда в 1224 году отправлялись на первую битву против татар, к речке Калке: «Придоша к иреце Днепру и въидоша в море: бе бо людей тысяицй, и воидоша в Днепр и возведоша пороги и сташа у реки Хорътице на броду, у протолчи» ²).

Возникновение, устройство и история Хортицкой Сичи тесно связаны с историей и подвигами знаменитого вождя запорожских и украинских Козаков, князя Димитрия Ивановича Вишневецкого, известного в козацких народных думах под именем козака Байды. Князь Димитрий Вишневецкий впервые является на острове Хортице в 1556 году. Потомок волынских князей Гедиминовичей, Вишневецкий был человек православной веры, владел многими имениями в кременецком повете, каковы: ГИодгайцы, Окимны, Кумнин, Лопушка и др., имел у себя трех братьев: Андрея, Константина и Сигизмунда, и впервые стал известным с 1550 года, когда назначен был польским правительством в звание черкасского и каневского старосты. В этом звании Вишневецкий оставался до 1553 года: получив отказ от короля Сигизмунда-Августа по поводу просьбы о каком-то пожаловании, князь Димитрий Вишневецкий, по старому праву добровольного отъезда служилых людей от короля, ушел из Польши и поступил на службу к турецкому султану. Тогда польский король, обеспокоенный тем, что турки, в лице Вишневецкого, приобретут отличного полководца, каким он действительно и был, теперь врага польскому престолу, снова привлек князя к себе, дав ему опять те-же города Черкасы и Канев в управление. Но управляя этими городами, князь хотя и доволен был на этот раз королем, но остался недоволен собственным положением: душа его жаждала военной славы и ратных битв. Тогда князь задался широкою мыслью: уничтожить всю ногайскокрымскую орду татар и, если можно, овладеть черноморским побережьем. Эта смелая и широкая мысль была первым шагом на пути к изгнанию турок из Европы, к которому в конце XYI

¹) Летопись по Ипатскому спиеку, С.-Петербург, 1871, 183.

²) Летопись по Ипатскому списку, С.-Петербург, 187.1, 445—496.

века многие политики пришли в западной Европе и с которыми во второй половине XYIII века носился князь Григорий Потемкин. Свой план князь Димитрий Вишневецкий старался выполнить последовательно и открыто высказал его в 1556 году. Он нашел себе союзников, русских Козаков дьяка Ржевского и запорожских Козаков атаманов Млымского и Михайлова Еськовича, и вместе с собственными, тремя-стами черкаеско-каневских Козаков, ходил против татар и турок под Ислам-Кермеиь, Волам-Кермень и Очаков. Повоевав удачно с врагами христианской веры в их собственной земле, Димитрий Вишневецкий вслед затем отступил на остров Хортицу и отсюда рассчитывал открыть постоянные набеги на мусульман. С этою целью он устроил здесь «городъ». Этот «городъ» и послужил для запорожских Козаков прототипом Сичи. Неизвестно, называли ли действительно запорожские козаки «городъ» Вишневецкого Сичею, но близкий к данному событию человек, посланник германского императора Рудольфа II, Эрих. Ласота, проезжавший близь Хортицы в 1594 году, свидетельствует, что то был «замокъ», разрушенный потом татарами и турками ¹). Укрепившись «городомъ» на острове Хортице, Димитрий Вишневецкий около этого же времени вновь отошел от. польского короля и в мае месяце 1557 года доносил русскому царю Ивану Грозному, что к нему на остров Хортицу приходил крымский хан Девлет Герай с сыном и со многими крымцами, упорно бился с князем двадцать четыре дня; но божиим милосердием, именем и счастием царя, государя и: великого князя, он, Вишневецкий, отбился от хана, побил у него даже многих лучших людей, так что хан пошел от Вишневецкого «с великим соромомъ», и от своего поражения на столько обессилел, что Вишневецкий отнял у крымцев многие из их кочевипц ²). Вслед за этим, в том же году, в сентябре месяце, Вишневецкий через своего посланца Михаила Еськовича изъявил желание поступить в подданство московского царя, сообщил Ивану Грозному об устройстве на Днепре, «на Кортицком острову, города, против Конских-Водъ„

В Эрих Ласота. Путевые записки 1594 года, Одесса, 1873, 53.

²) Русская летопись по Никоновскому списку, Спб., 1791, 266, 274, 292, 293.

у крымских кочевшцъ»; в этом-же году Вишневецкий вторично извещал даря, что оы принял от него на острове Хортице боярских детей Андрея Щепотьева, Нечая Ртищева да Михаила Еськовича, получил охранную грамоту, царское жалованье и согласие царя на принятие князя в русское подданство, а в заключение доносил, что он снова задумал поход против мусульман под Ислам-Кермеиь. Отправив к царю Андрея Щепотьева, Нечая Ртищева, Семена Жижемекого и Михаила Еськовича, Димитрий Вишневецкий просил царя через своих посланцев дозволить ему этот вновь задуманный поход на исконных врагов веры Христовой. Однако, пока пришло от царя на то разрешение, хан сам не замедлил предупредить князя: в октябре месяце, 1558 года, Девлет Герай внезапно подступил к острову Хортице и, со множеством людей турецкого султана и волошского господаря, осадил «городъ» Вишневецкого и бывших с ним жипррожымих Козаков. Вишневецкий и на этот раз долго отбивался от мусульман, но, потом не имея чем продовольствовать своих лошадей и людей, оставил Хортицу и ушел в Черкасы и Канев, а оттуда явился в Москву. Из Москвы, в октябре того-же 1558 года, вместе с кабардинским мурзой Канклыком Конуковым, собственным братом, атаманами, сотскими и стрельцами, Димитрий Вишневецкий уехал судном в Астрахань, из Астрахани к черкесам в Кабарду;. здесь ему велено было собрать рать и идти мимо Азова на Днепр, на Днепре стоять и наблюдать за крымским ханом, «сколько Бог поможетъ». Исполняя царское приказание, Вишневецкий сперва остановился под Перекопом; но, не встретив здесь ни одного врага, перешел к Таваиекой переправе «на полтретьятцать верст ниже Ислам-Керменя»; простояв напрасно на нереправе три дня, Вишневецкий отсюда поднялся на остров Хортицу и здесь соединился с дьяком Ржевским и его ратниками. Встретив Ржевского выше порогов, Вишневецкий велел ему оставить все копии с запасами на острове Хортице, отобрал лучших людей из его рати—небольшое число боярских детей,"Козаков да стрельцов, остальных отослал в Москву, и потом с отборным войском пошел «летовать» в Ислам-Кермень, откуда имел целью захватить турецкие города Перекоп и Козлов. Крымский хан, видя наме-

рение Вишневецкого, ушел во внутрь полуострова за Перекопъ». Узнав об отходе хана за Перекоп, царь Иван Грозный отправил к Вишневецкому посла с жалованьем и через него же приказал князю оставить на Днепре ПИнряя Кобякова, дьяка Ржевского п Андрея Щепотьева с немногими боярскими детьми, со стрельцами и козаками Данила Чулкова и Юрия Булгакова, а самому ехать в Москву. Князь повиновался воле царя; но через два года он снова очутился на Днепре, близь острова Хортицы, откуда, снесшись с польским королем, вторично перешел к нему на службу; е его отъездом и последовавшею за ним весьма трагическою смертью история Хортицкой Сичи надолго прекратилась *).

В 1594 году мимо острова Хортицы ехал посланник германского императора Рудольфа II, Эрих Ласота, к запорожским козакам; на своем пути он видел два острова Хортицы, Большую и Малую Хортицу; с последней именно Ласота и связывает подвиги князя Вишневецкого; здесь он указывает на остатки того «городка», который Вишневецкий устроил для обороны против татар: «Четвертого июля, говорит он, прошли мы мимо двух речек, называемых Московками и текущих в Днепр с татарской стороны. Затем пристали к берегу близь лежащего ниже острова Малой Хортицы, где лет тридцать тому назад был построен замок Вишневецким, разрушенный потом татарами и турками» ²). Несколько позже Ласоты об острове Хортице говорит и польский хронист Мартин Бельский: «Естьи другой остров близь того—Коханого,—называемый Хорчика, на котором Вишневецкий перед этим жил и татарам очень вредил, так что оии не смели через него так часто к нам вторгаться»³). В XYII веке Бонлан писал 'о Хортице, что остров этот очень высок, почти со всех сторон окружен утесами, в длину имеет более двух миль, а в ширину, с восточной стороны, около полумили, а к западу уже и ниже, что он не подвержен наводнениям и покрыт дубовым лесом ⁴). В XVIII веке, 1736 — 1740 г., князь Семенъ

’) Русская летопись по Никонову списку. Спб. 1791, 295,302, 309.

²) Эрих Ласота. Путевые записки, в 1594 году, Одефа, 1873, 53.

³) Zbior pisarzow polskich. Czese szosta, ХѴШ, Warszawa, 1832, 191—193.

⁴) Бонлан. Описание Украйны, С.-Петербург, J 832, 24.

Мышецкий сообщал о Хортице, что, по дошедшим до него рассказам, этот остров некогда составлял одно целое с окружающею его степью, а потом уже образовался от действия весенних вод на низкий берег реки Днепра; что на нем издревле была запорожская Оцчь; что во время польско-русской войны 1630 года вождь запорожских Козаков, Сагайдачный, построил на этом острове фортецию или окоп *), а в 1738 году, во время русскотурецкой войны, на нем сделан был русскими войсками большой ретраншемент, со многими редутами и флешами, и что против него очень долго стояла русская армия и флотилия, ушедшая из-под Очакова ²). Кроме свидетельства князя Мышецкого, весьма, впрочем, ненадежного там, где он каеается внешней истории запорожских Козаков, мы не знаем других указаний о пребывании гетмана Петра Конашевича Сагайдачного на острове Хортице; как кажется, на пребывание Сагайдачного на Хортице намекает лишь историк Устрялов, говоря, что запорожцы в начале XYI столетия, имея свою Сичь, оставили ее здесь, а потом в 1620 году возобновили на том-же месте и вновь покинули ³). Относительно сооружения на острове Хортице русскими войсками земляных укреплений, помимо свидетельства Мышецкого, имеем и другие указания, из которых видим, что эти сооружения возведены не в 1738 году, как показывает автор истории о козаках, а в 1736 году: «В бывшую русских е турками войну в 1736 году, на острове Хортице был построен знатный ретраншемент с линиями поперек острова ⁴), где и строение военных судов производилось, но лес к тому из дальних мест сверху Днепра доставлялся, по притчине имеющихся на Днепре, выше сего острова, в 60 верстах при Кодацком ретраншементе, начавшихся порогов, кои вниз продолжением десять только верст до того острова не дошли» ⁵).

Цель сооружения названных укреплений на острове Хортице, объясняет очевидец и участник русско-турецких войн 1736— 1738 годов, Христофор Манштейн, так: «Во время похода и

Явная хронологическая ошибка: Сагайдачный умер в 1622 г., 10 апр.

²) Мышецкий. История о козаках запорожских, Одесса, 1852, 68.

³) Боплан. Описание Украйны, Спб., 1832, 150, примечание 37.

'•) В таком виде он сохранился и до настоящего времени.

⁶) Записки одесского общества п древностей, VII, 173.

полевых действии 1736 года граф Миних свободное сообщение с Украйной сохранял следующим образом: коль скоро войско за границу российскую выступало на некоторое отдаление, то он приказывал в известном расстоянии делать небольшие земляные укрепления, так что ежели местоположение в рассуждении дров и воды позволяло, одно от другого не далее было одной или двух миль... В каждом из сих укреплений оставляли одного чиновника и от 10 до 12 человек ратников или драгун и до 30 Козаков, а в больших от 400 до 500 строевого войска и около толикого же числа Козаков под начальством штаб-офицера. Сии рассыпанные войска должны были препровождать гонцов и заготовлять сено в запас... Крепостцы весьма полезны были еще и для обозов, к войску следовавших: они тут находились в безопасности от всякого неприятельского нападения и обыкновенно в одной которой-либо из них останавливались для ночлега» *). Делал-ли на острове Хортице, кроме Сагаидачного и Миниха, укрепления козацкий предводитель Яков Шах, известный сподвижник Ивана Подкова, действовавшего в конце XYI столетия, на это у нас нет никаких указаний, не смотря на уверения автора лубочной «Истории Малороссии» Семенова ²).

Оетфов Хортица в настоящее время имеет в окружности 24 ^lk версты и заключает в себе 2.547 десятин и 325 квадратных сажен земли; наибольшая высота его, в северовосточном углу, при среднем уровне воды в Днепре, доходит до 25 сажен. Юговосточвая половина острова представляет из себя низменную плавшо, изрезанную речками, озерками, ериками, лиманами, затопляемую каждую весну водой и покрытую небольшим лесом; еще не так давно здесь рос большой строевой лес, теперь срубленный до основания; по плану 3 798 году на всем острове Хортице считалось «лесу дровяного, дубового, кленового, березового и тернового 310 десятин, 150 квадратных саженъ», по плану 1875 года — 222 десятины и 405 сажен, а по плану 1888 года—402 дееятины ³); в настоящее время здесь преобладает древесная растительность так-называемой мягкой породы—

¹) Записки исторические,о. России, Москва, 1823, I, 2И4—215.

²) История Малороссии в трех частях, Москва, 1874, I, 71.

³) Эваряицкий. Вольности запорожских Козаков, Спб., 1890, 254.

осокорь, ива, шелковица, верба, разных пород лоза, между которой роетет высокая ии густая трава, скрывающая в себе диких гусей, уток, дупелей, коростелей и других птиц; особенно богаты птицею озера: Лозоватое, Прогной, Домаха, Карасево, ИИодкручное, Головковское, Осокорово и др.; озера кроме того изобилуют рыбою и довольно большой величины раками. Северовосточная половина острова представляет из себя степную равнину, в один уровень с материком, подходящим в этом месте к обоим берегам Днепра; в ееверовосточиой же оконечности острова, так называемой Высшей-Головы, в левом берегу Хортицы, есть естественная пещера, правильнее грот, носящая название Змиевой. Пещера эта возвышается от воды в Днепре, при среднем уровне её, более чем на полторы сажени, внутри представляет из себя углубление, на подобие узкого корридора, длины более трех аршин, высоты две сажени, ширины около двух аршин; ниже пещеры идет глубокая яма, в направлении от севера к югу, но всему основанию своему усыпанная песком и набитая колючей травкой «якирьцями». Свое название пещера, по преданию, получила от змия, жившего здесь при запорожских козаках. «Он никого не трогал, и козаки не боялись его. Бывало, рассказывают, ночыо змий тот как засияетъ—как засияет, то так и осветит Днепр. Говорят, он и не каждую ночь показывался, а так в месяц, или недели в три раз, и все около пещеры, которую мы и теперь называем Змиевой» *).

Берега острова Хортицы изрезаны двенадцатью балками, получившими свои названия частию еще от запорожцев, частию-же от теперешних обитателей ею, немцев-колониетов; таковы: Музычина, Наумова, Громушина, Генералка, Широкая, Корнетовская, Корниева, Липовая, Сапожникова, Шанцевая, Дубовая, Совутина, названная от запорожца Совуты, жившего в пещере балки и выходившего на свет божий, подобно сове, только по ночам. Между балками п о берегам острова есть несколько огромных гранитных скал, из коих особенно замечательны Думиа \/

 

биралась запорожская «голота», чтобы бить на неии в своих штанах вшей. Кроме балок и скал против северозападной окраины острова Хортицы замечательно еще урочище Царская пристань: в 1739 году здесь построена была «от россиян запороясская верфь», а в 1790 году здесь останавливались «царские» плоты с разным лесом, посылавшимся от русского правительства неыцам-колонистаы во время их переселения в бывшие запорожские земли; в 1796 году здесь заложена была адмиралом де-Рмбасом екатерииоелавско-днепровская верфь для сооружения судов, имевших перевозить соль из Крыма в Одессу и Овидиополь; по всему этому пристань и получила название Царской Ц.

От пребывания на острове Болыиой-Хортице запороясских Козаков, как гласит местное предание, сохранились в настоящее время четыре кладбища в северозападной части острова; но точно ли указываемые преданием кладбища относятся ко времени запорожских Козаков, этого без основательной раскопки их с полояштельностыо утверждать нельзя. Кроме четырех кладбищ на острове Болыиой-Хортице сохранились еще земляные укрепления, называемые местными немцами «Schanzengraben» и также приписываемые запорожским козакам; они занимают большое пространство в северной оконечности и по самой средине острова и состоят из 20 траншей и 21 редута, в коих каждая сторона равняется шести саженям длины.

Но кому именно приписать эти укрепления? Приписать-ли их князю Димитрию Вишневецкому, гетману Петру Сагайдачному или русским войскам прошлого столетия? Едва-ли двум первым: для Вишневецкого они здесь были ненужны, так как он сидел своим «городомъ» или «замкомъ» на острове Малой-Хортице, как полояштельно утверждает это Эрих Ласота, а для Сагайдачиого, если только он действительно был здесь, они слишком велики. Едва-ли Сагайдачный мог располагать такими значительными силами, чтобы выводить на огромном острове, в 25 верст кругом, целую сеть длинных и сложных укреплений, пораясаюицих своею грандиозностию зрителя даже в настоящее время:.

В Ыышецкий. История о козаках, Одесса, 1852, 67; Записки одесского общества истории и древностей, IX, 438; Врун. Черноморье, Одесса, 1880, П, 865.

если растянуть в одну линию все траншеи северной оконечности острова и к ним приложить длину траншеи средней части, то получим линию более, чем в четыре с половиной версты вместе взятых траншей и сверх того линию в 126 сажен длины в двадцати-одном редуте, если считать по 6 сажен только в одной стороне редута. Очевидно, что на сооружение подобных укреплений требовалось не мало времени да и не мало сил ^:). Отсюда естественнее укрепления острова Болыной-Хортицы отнеети к сооружениям «российских войскъ» во время русско-турецких воииа 1786—1739 годов; некоторые из них протянуты были, как мы видели в приведенном свидетельстве, поперек острова, в каком виде они сохранились и до настоящего времени.

Параллельно острову Вольшой-Хортице лежит остров Ма.таяХортица, на атласе Днепра адмирала Пущина 1786 года Вырва, теперь, но принадлежности немцам колонии Канцеровки, называемый Канцерским островом. Из приведенных выше слов германского посланника Эриха Ласоты мы знаем, что именно на этом острове князь Димитрий Иванович Вишневецкий устроил свой «замокъ», в котором два раза отбивался от крымского хана Девлет Герая. Отсюда естественно думать, что первая Хортицкая Сича в XVI столетии была основана не на Большой, а на Малой-Хортице. Однако, историк XVIII века, князь Семен Мышецкий, утверждает, что Хортицкая Сича была на том острове, который мы называем Большой-Хортмцей ²). Если в этом не видеть ошибки со стороны князя Мышецкого, то в таком случае остается думать, что на острове Большой-Хортице Сича устроена была уже в XVII веке, при втором её возобновлении, на что намекает историк Николай Устрялов ³).