Гидрография, топография и климат запорожского края.

Запорожские козаки занимали огромное пространство степей, прилегающих к обоим берегам Днепра в его нижнем течении, от восточной границы польского королевства и южной окраины владений малорусского и Слободского козачества до реки Буга с одной стороны и вдоль правого берега речки Конки и до речки Калмиуса, падающей в'ь Азовское море, с другой. На этом пространстве степей имелось несколько больших и малых рек с их многочисленными притоками и рукавами или, как говорилось у запоржцев, с степными речками и низовыми ветками. одни из этих рек протекали в западной половине запорожских вольностей, другие в восточной; реки западной части принадлежали к бассейну Черного моря, реки восточной половины принадлежали к бассейну Азовского моря. Из рек Черноморского бассейна известнейшими были Днепр и Буг реки.

Днепръ—это священная и заветная для запорожцев река; в козацких думах он называется «Днипром-Славутою» *). в козацких песнях — «Диигиром-братомъ», на лоцманском языке—«Козацким шляхомъ». В пределах запорожских Козаков Днепр начинался с одной стороны выше речки СухогоОмельннка, с другой—от речки Орели, и протекал пространство земли в 507 верст, имея здесь и наибольшую ширину, и наибольшую глубину, и наибольшую быстрину; в пределах-же запорожских Козаков он характеризовался и всеми особенностями своего течения—порогами, заборами, островами, плавнями и

Ч Антонович и Драгоманов. Исторические песни, Киев, 1874, I, 217.

холуями. Всех порогов в нем при запорожских козаках, считалось девять—Кодацкиии. Сурской, Лоханский, Звонедкий, Нс~ насытецкий, иначе Дид-порог, Волниговский, иначе Внук-порог, Будиловский, Лишний и Вильный.

Самый большой и самыии страшныии из всех ворогов — порог Неясытедкий или Ненасытецкий, названный, по одним, от птиды неясыти, в старину водившейся здесь, по другим, от слов «ненасыщаться», потому что он никогда не насыщается человеческими жертвами несчастных пловдов. Это—родоначальник и всем порогам порог, Дид-порог. Страшным делают его и самое движение в нем воды, и те громадные вековечные камни, которые частию торчат среди самого порога, частию отделяясь от берегов реки, выступают далеко в средину её. Река Днепр, свободно и плавно несущая свои воды выше Ненасытеца, дойдя, потом до самого порога и встретив здесь несокрушимые препятствия в виде лав, скал, гряд и мысов, с непостижимой силой ударяется в разные стороны, бросается с одного камня на другой, вследствие этого страшно волнуется, высоко вздымает огромные валы серебристого «бука», разбивается миллионами миллионов водяных брызг, разлетается в разные стороны целыми потоками водянной пыли, выкручивает между скал бездонные пучины и всем этим производит такой страшный шум и стон, который слышится уже на далеком расстоянии от порога и который в самой реке поглощает собой всякий другой звукъ—и крик птиц, и голоса людейИздали кажется, как будто бы в реке семьсот тысяч огромных водяных мельниц беспрерывно етучат и переливают воду через свои колеса. «Вин так мёле, шо аж гремыть, аж земля трусытця»!.. Картина и по-иетине страшная и вместе с тем по-истине могучая и величественная, неподдающаяся никакому описанию и никакой кисти; для изображения её, говоря арабской пословицей, языку не достанет слов, а воображению красок. Особенно величественным и особенно чарующим кажется Ненасытен с высоты птичьего полета правого берега реки в большой разлив воды, когда вся поверхность его засеребрится белой жемчужной пеной, а громадные, из-под воды торчащие, камни покроются множеством гнезд местных птиц крячков, беспрестанно снующих над порогом, ярко блистающих своими перьями на южном солнышке, поминутно трепещущих ма-

ленькими крылышками и жалобно оглашающих воздух своим свистом и чиликаньем; когда он порою и ревет, и стонет, и высоко вздымает свои воды, а потом сразу так обрывается и так стихает, что становятся слышными даже переливы воды его, идущие с камня на камень, скользящие с лавы на лаву и дающие возможность местным жителям тем самым предугадывать перемену погоды. Без сомнения здесь, у этого заве/гного порога, в виду его огромных скал, в живописном беспорядке разбросанных и но самому руслу, и по берегам реки, в виду высоких могил, поднимающихся в степи с обеих сторон реки и невольно наводящих на многие о прошлых судьбах человечества грустные думы; здесь, в виду этого грозного, дикого и заветного порога, часто сиживали и часто любовались с высокого мыса на мчавшиеся по скатам екал кипящие волны реки истинные ценители красот природы, мечтатели в душе, поэты в речах, художники в песнях, запорожские козак.и. Любо им было смотреть на бешеную быстроту воды в Ненасытеце; досчаная барка проб'егала все пространство его, две слишком версты, в четыре минуты, а лесной плот — с небольшим в одну минуту...

От порогов отличаются заборы в Днепре; заборы—теже гряды диких гранитных скал, разбросанных по руслу Днепра, как и гряды порогов, но только не пересекающие реку сплошь от одного берега до другого, а занимающие часть её, по преимуществу с правого берега реки, и таким образом оставляющие с другого берега свободный для судов проход. Всех забор считается в Днепре; в пределах низовых Козаков 91, но из них больших, искони известных забор, было шесть—Волошипова, Стрельчья, Тягинская, Воронова, Кривая и Таволжаиекая. От забор отличаются камни, одиноко торчащие то там, то сям среди реки или у берегов её; из множества камней, разбросанных по Днепру, самых известных было семь—Богатыри, Монастырько, Корабель, Гроза, Цапрыга, Гаджола и Разбойники. Между порогами, далеко выше и далеко ниже их, на всем Днепре в границах земли запорожских Козаков, считались 265 больших и малых островов, из коих самых известных было двадцать четыре—Великий, Романов, Монастырский, Становой, Козлов, Ткачев, Дубовый, Таволжанский, Перун, Кухарев, Лантуховекий, Гавин, Хортица,

Томаковка, Стука лов, Скарбный, Скалозуб, Кожениы, КаирКозмак, Тавань, Бургун, Тягинка, Дедов и Сомов *).

Почти вее береговое пространство Днепра, исключая порожистого, одето было роскошными и едва проходимыми плавнями, доставлявшими запорояиским козакам и лес, и сено, и множество дичи, и множество зверей. Плавни эти представляли из себя низменность, покрытую травяною и древесною растительностью, изрезанную в разных направлениях речками, ветками, ериками, заливами, лиманами, заточинами, покрытую множеством больших и малых озер и поросшую густым, высоким и непроходимым камышем. Из всех плавен в особенности знаменита была плавня Великий-Луг, начинавшаяся у левого берега Днепра, против острова Хортицы, и кончавшаяся, на протяжении около 100 верст, на том-же берегу вниз по Днепру, против урочища Палиивщины, выше Рога Никитина. Для запорожца, не знавшего в среде суровых товарищей своих «ни нёньки риднёнькои, ни сестры жалибнёнькои, ни дружины вирнёнькои», всю родню состав³ ляли Сича да Великий-Луг: «Сичь—мате, а Велыкий-Лугъ—батько, оттам треба й умирати»; запорожец в Великом-Лугу, что в необозримом море: тут оигь недоступен «ни татарину-бусурманину, ни ляху поганому». Самое русло Днепра, на некоторое пространство его, загромождено было так-называемыми холуями или карчами, т. е. подводными пнями деревьев, росших по берегам реки, ежегодно подмывавшихся вешними водами и ежегодно во множестве обрушивавшихся на дно Днепра.

Река Буг также была «славною» рекою у запорожских Козаков: она принадлежала им своим нижним течением, от балки Болыпого-Сухого-Ташлыка до устья лимана, около 180 верста, по прямому направлению, длины; на этом пространстве его имелось—21 порог с самым болыиим'ь Запорожским порогом, несколько забор, несколько отдельных скал с огромнейшими— Совоии, Брамой, Пугачем и Протычанской, несколько островов, каковы: Кремеицов, Андреев и Бардовый, на коем была церковь, разрушенная, но преданию, козаком-ренегатом Саввою Чалым; несколько пещер, особенно Кузней-пещерой, против селения Мигии, на левом берегу реки: несколько кос, например: Жабурная Осниц-

*) О порогах, заборах, камнях и островах см. наше сочинение Вольности запорожских Козаков, Сиб. 1860, 33—50, 51—114.

кая, Павлова, Балабанова, Кривая, Ожаровская, Русская и Волониская, и несколько береговых мысов, каковы Семенов и Скелеватый *).

Обе эти реки, Днепр и Буг, питались своими речками и ветками, приливавшими к ним в разных местах к обоим берегам. Из множества притоков Днепра с правой стороны наиболее известными были: Сухой-Омельник, Мокрый-Омельник, Домоткань, Самоткань, Сура, Грушевка, Томаковка, Базавлук и Ингулец с его знаменитым притоком Желтыми-Водами ²); из множества притоков Днепра с левой стороны наиболее известными были: Орель с боковыми Богатой и Берестовкой, Самарь с боковою Волчьей, состоящею из Ганчула и Янчула, Вороная, Осекоровка, Московка-Сухая, Московка-Мокрая, Конка, Белозерка, Рогачик, Лопатиха, пять речек Каирок, Сомова и Якушева. Из множества веток Днепра с правой стороны наиболее известные были: Ведмирка, Лесная, Тарас, Бугай, Днеприще, Орлова, Подпильная, Павлюк, Скарбная, Сысина, Колотовская, Коловорот, Царева, Дармамовка, Омеловая, Космаха, Козацкая, Бургунка, Тягинка, Ингульская, Кошевая, Ольховка, Корабельная, Белогрудова и Солонедкая. Из множества, веток Днепра с левой стороны неиболее известные были: Под пильная, Паньковка, Домаха, Кушугум, Речище, Музурман, Плетениха, Темрюк, Конка, Святая, Метелиха, Лободиха, Бристана, Бабина, Татарка, Царевская, Евпатиха, Гребениха, Волошка, Шавулиха, Чаплинка, Костырская, Дуридкая, Таванская, Гниловод, Хруловая, Голубова, Алексеева, Кардашинская, Маслова, Борщева, Солонедкая и Збурьевская ³).

Из нескольких притоков реки Буга с левой стороны наиболее известные были: Сишоха, Мигийский-Ташлык, Корабельная, Ташлык, Еланед, Мертвовод и Ингул с главнейшими притоками его: Аджамкой, Сагайдаком, Грузской, Сугаклеёй, Березнеговатой и Громоклеей.

Из рек-же Азовского бассейна запорожским козакам принадлежали: Торед, Бахмут, Лугапь, Калмиус, Нальчик и три

') Эварницкий. Вольности запорожских Козаков, Сцб., 1890, 130—186.

²) Что Желтые-Воды приток Ингульда, в том убеждает Мышецкий, 7.

³) Эварнидкий. Вольности запоролсских Козаков, Спб., 1890, 119—160, 161—172.

речки Берды, параллельно одна другоии текущие с севера на юг и впадающие непосредственно в Азовское море.

Кроме рек, речек и веток в запорожском крае было не мало озер, гирл, лиманов и нрогиоев. Из озер, гирл и лиманов вдоль обоих берегов Днепра считалось 465, вдоль левого берега реки Орелм—300, по обоим берегам реки Самары—24; из первых особенно известны были: Червоный лиман, против Червоноии или Лысой горы, выше Рога Никитина; Великия-Воды, против устья речки Базавлука, 6Ѵг верст длины 50 сажен ширины и 2 аршина средней глубины; ГИлетеиицкиии лиман, выше первого впадения речки и ветки Конки в Днепр против Плетеницкого-Рога, 4 версты длины; Белозерский лиман у левого берега Днепра, ниже Плетеницкого лимана, 5 верст длины и около 3 ширины; Хруловой или Чернечий лиман, против ветки Фроловской, ниже Корсунского монастыря, до 4 верст длины; Кардашинский лиман, до 5 верст длины, против острова Потемкина; Солонецкия озера на острове Погорелом; гирла Збурьевское и Белогрудовское, лиманы Днепровский и Бугский и множество безымянных соляных озер около Днепровского лимана; кроме того, за правым берегом речки Кальчика известно было Белосарайское озеро, а на Бердянской косе несколько небольших соляных озер ^J).

Из рассмотрения гидрографии запорожского края видно, что край этот был далеко не маловодным: центр его прорезывается большою и многоводною рекою Днепром со множеством её озер, а восточные и западные окраины изрезаны были в разных направлениях.множеством рек, речек, прогноев и ериков, которые, подобно жилам в живом организме, несли свои пресные, горькия и соленые воды по безмерным степным равнинам запорожского края; обилие вод в своем крае козаки характерно выражали словами песни:

<З-уотя Днипра тай до вершины—

Симсбт ричбк ще й чотыри».

«Речек в сей земле, хотя по обширности её и не весьма, однако довольно» ²). Особенность этих речек состоит в том, что все они обыкновенно текут долинами от 1 до 8 верстъ

*) Эварницкий. Вольности запорожских Козаков. 173—182.

²} Записки одесского общества истории и древностей, УП, 183.

 

Скала Монастырько в Ненасытецком пороге.

К стр. 24—25.

ширины и редко бывают окаймлены лесом, большею же частью камышем и травой, что объясняется свойством самой почвы, но которой несут свои воды степные речки; при речках были и болота, но они часто высыхали в знойное и сухое лето.

При всем этом климат в земле запорожских Козаков нельзя назвать влажным; напротив того, сухим, мало влажным и нередко даже вредным для местной растительности края. «Климат этой страны зависит от пояса, в котором находятся степи, от соседства холмистых стран на севере, обширных степей на востоке, морей на юге и возвышенностей на западе, в частности от направления балок, байраков и оврагов на самых степях запороясскихъ» ’). Сухость климата запорожского края происходит от шести причин: во-первых, от возвышенного положения, до 150 футов, степи над уровнем моря, по которому нижние слои морского воздуха, вообще умеряющие летний зной и зимнюю стужу, не имели такого влияния на обширный край запоролсских Козаков; во-вторых, от открытого положения всего края, ни с какой стороны не защищенного высокими горами; в-третьих, от отсутствия больших лесов, задерлшвающих у себя влагу и умеряющих до известной степени климат всякой местности; в-четвертых, от соседства сухих и вредных ветров, восточного и северовосточного, дующих здесь но целым месяцам, уносящих с собою всякую влагу, сушащих траву, лесную растительность и иногда вырывающих хлеб вместе с корнями; в-пятых, от мелководья и незначительной величины речек, текущих здесь крайне медленно, большею частью плёсами, в летнее время совершенно пересыхающих, покрывающихся болотными растениями, очень часто гниющих и порождающих всякого рода заразы, оттого нередко имеющих вредное влияние на местные произрастения и совсем не умеряющих сухости воздуха, как это в особенности бывало в восточной окраине запоролсских вольностей, паланке калмиусского ведомства²); наконец, в-шестых, от присутствия в запороясском крае мнолсеетва балок и оврагов, принимающих в себя главную массу весенней и долсдевоии воды и не дающих возмолсности ей застаиваться на открытых и ровных местах и постепенно просачиваться под почву.

^х) ИПтукенберг. Статистические труды, Спб. 1858, ХХХУ, 37.

²) Александрович. Краткий обзор мариупольского у., Мариуполь, 1887,10.

Вее пространство земли, занимаемое запорожскими козаками, носило характер по преимуществу степной. Запорожская степь имела своеобразную особенность: «открытая, безмолвная, усеянная природными холмами, искусственными курганами, прорезанная оврагами и долинами, она иногда поражала глаз прекрасною игрою зелени, иногда казалась иссушенною палящими лучами солнца»*). По характеру самой поверхности, по климату и растительности вся запорожская степь была далеко неодинакова: северная окраина её более холмиста и более возвышенна, южная окраина более ровная и более склонна к берегам Черного и Азовского морей; северная окраина более влажна и более производительна; южная, чем ближе к границе, тем безводнее и тем беднее растительностью; в северной окраине балки многочисленнее, глубже и богаче растительностью, в южной—балки малочисленнее, покатистее и беднее растительностью; наконец, северная окраина запорожских вольностей не так подвержена знойным лучам солнца; южная особенно подвержена страшному действию палящего солнца, нередко истребляющего здесь,например при продолжительном бездождии, всякую растительность, страшно накаляющего степной воздух и производящего глубокия в земле расщелины. От того южная окраина запорожских степей, в особенности теперешняя херсонская равнина, по преимуществу носила название у польских и русских писателей прошлых веков «Дикого поля», «ГИустополя», «Чистополя». На этом «Диком поле» спасительными оазисами были лишь немногие реки да некоторые балки, по берегам и склонам которых удерживалась иногда и в знойное, сухое и безводное лето лесная и травяная растительность.

Характерное явление запорожских степей составляют так называемые балки, овраги и байраки. Балками называются здесь более иля менее глубокия долины с отлогими берегами, покрытые травой, иногда лесом, и служащие естественными жолобами для стока вод из степных открытых мест в реки, речки, озера, лиманы, прогнои и ерики; на языке геологическом балками называются мертвые, недействующие, покрытые лесною или травяною растительностью, овраги; оврагами-же называются действующие балки, с крутыми, обнаженными берегами, обрушивающимися от весенних и дождевых разливов и потому пропускающими воды

*) Штукеяберг. Статистические труды, Спб. 1858, XXXV, 40.

в елой своей подпочвы; баиираками называются теже овраги, но покрытые непременно лесом, более или менее густым и высоким.

Балки всегда представляли, как и теперь представляют, местный тип запорожской страны; при довольно значительной длине, иногда в несколько десятков верст, они нередко доходят до 150 футов глубины и всегда имеют направление к морю, Черному или Азовскому *). В истории запорожских козаков балки, овраги и байраки имели значение, как первые пункты постепенной колонизации обширной, дикой и пустынной степной равнины: «по сим угодьям запорожское войско владело и промыслы свои имело», т. е, в балках или около балок заводились сперва бурдюги, потом зимовники и наконец села семейных и несемейных запорожцев. Главное место в этом случае, разумеется, занимали балки по обоим берегам Днепра, затем балки по берегам его притоков, больших и малых, и наконец балки по берегам степных речек. Всех балок, оврагов и байраков в степях запорожских Козаков было по-истине необозримое число, точно звезд в бесконечном пространстве небес. Из множества их можно назвать лишь главнейшие балки обоих берегов Днепра, начиная от верхней границы вольностей запорожских Козаков и кончая нижними. ГИо данным XYJI и XYIII веков таких балок у правого берега Днепра было 95 и у леваго—36 ²). Из первых наиболее известные были: Звонецкая, Тягинская, Будиловскяя, Лишняя, Старо-Кичкасская, Хортицкая, Лютая, Золотая, Дурная, Меловая, Пропасная, ВерхняяСолонецкая, Широкая и Нижняя — Соловецкая. Из вторых наиболее известные были: Лоханка, Тягинка, Дубовая, Таволжанская, Лишняя, Кичкасская, Бабина, Гипетуха, Широкая и Валивала. Из степных балок наибольшею известностью пользовались: Дубовая или Гайдамацкая, падающая в левый приток Ингульца, Саксагань, теперь против усадьбы хутора Дубовой-Балки умершего владельца Александра Николаевича Поля, иекатеринославской губернии, верхнеднепровского уезда, и балка. Княжие-Байраки, того-же уезда, начинающаяся от левого притока Ингульца, Желтых Вод, и падающая в правый при-

¹) Список населенных мест; Екатеринославская г., Спб. 1863, VI, VJL

²) О балках см. Вольности запорожских Козаков, 185, 217.

ток Днепра. Мокрый Омельник. Общее направление последней балки с югозапада на северовосток, все протяжение её — 15 верст, наибольшая глубина при устье её, почти 60 сажен прямого отвеса; по преданию, эта балка получила свое название от какого-то князя Вишневецкого, иссушившего все водные источники в собственной земле, чтобы уморить своих крестьян от жажды, и томившего их даже долго после, своей смерти'); в истории запорожских Козаков балка КняжиеБайраки приобрела большую известность, как место первой битвы гетмана Богдана Хмельницкого на Желтых-Водах с поляками в 1648 году, 8 мая.

Недостаток леса также составлял характерное явление запорожского края; леса здесь росли только по местам низменным, наиболее влажным или же наиболее суглинистым и супесчаным, т. е. по берегам рек, озер, лиманов, по речным островам, склонам балок, оврагов, пригорков; все другие места представляли из себя безлесную равнину, покрытую в летнее время травой, в зимнее замурованную снегами. Из данных прошлых веков видно²), что леса в пределах вольностей запорожских Козаков шли по правому и по левому берегам Днепра, иногда под ряд, иногда с большими промежутками, отсюда далее к югозападу до Буга и к юговостоку до Азовского моря; видно также, что из всех окраин вольностей запорожских Козаков северовосточная окраина, паланки протовчанская, орельская и самарская, теперешний новомосковский и частью павлоградский уезды, по справедливости считались самыми лесистыми паланками всего Запорожья. Вдоль правого берега Днепра леса начинались около речек Мокрого и Сухого Омельников и шли, то сплошь, то прерываясь, до ветки Дремайловки и ниже её; все это громадное пространство земли, до 400 верст в одну линию, составляло около 30.000, приблизительного счета, десятин леса. Кроме того на запад от правого берега Днепра леса встречались по речкам Суре, Базавлуку, притокам Ингульца: Зеленой, Каменочке, Терновке и Саксагани; по Ингульцу, Бешке, Аджамке, Березовке, между Березовкой и долиной Темной, где рос «Соколиный» лес, до 400 десятин земли: между верховьем Ингула и Тарговицей, по Ингулу,

3 Эварницкий. Вольности запорожских Козаков. Спб. 1890, 213. ²) Эварницкий. Вольности запорожских Козаков, Спб., 1890, 244.

Сугаклее, Сугаклейчику, Мертвоводу, Чечаклее, Громоклее, Кагарлыку, Терновой, но Бугу у Песчаного брода, Виноградной-Криницы и Семенову-Рогу; по балкам Глубокой, падающей в Желтые Воды, Княжим-Байракам, где рос дремучий и непроходимый лес: по Дубовой или Гайдамацкой балке, падающей в Саксагань, где и теперь стоят гигантские столетние дубы^J). Наконец к западной окраине вольностей запорожских Козаков примыкали еще леса Черный и Чута ²), о которых в 1748 году говорилось: «владело-ди им войско запорожское прежде сего или нет, о том запорожские козаки не знают: а была в прежние годы от кошевого атамана Серка в оном лесу пасека, тому назад лет около 80» ³); тут же были Нерубай и Круглик лес, «о котором также не было известно, владело-ли им войско запорожское или нетъ»⁴). Черный лес и Чута некогда составляли один сплошной лес и служили продолжением знаменитого в истории гайдамак Мотронпнского леса, киевской губернии, Чигиринского уезда; они пересекались лишь двумя речками, Ирклейцем, отделявшим киевское воеводство от «дикого поля», и Ингульцем, идущим от киевской границы к правому берегу Днепра. Черный лес в настоящее время находится в 35 верстах от Елисаветграда, близ селении Водяного, Чута близ Красноселья, Нерубай лес близь Федваря ⁵), Круглик около Цыбулева; взятые все вместе эти четыре леса в настоящее время составляют 18.677 десятин густолиственного леса, состоящего главным образом из дуба, потом клена, береста, осины, орешника и др.^в); в нем водились волки, лисицы, зайцы, дикие кабаны, дикия козы, даже медведи, и множество птиц разных видов и родов. В истории запорожских Козаков Черный, Чута, Нерубай и Круглик леса играли ту важную роль, что в них часто скрывались запорожцы от преследования татар, турок и поляков; тут-же находили собе пристанище православные монахи от притеснения католиков, и страшные гайдамаки, поднимавшие оружие на защиту своих че-

0 Подробности о лесах в сочинении Вольности Козаков, 243—268. -) Чута с тюркского значит земляные яблоки, иногда вообще растения.

³) Мышецкий. История о козаках запорожских, Одесса, 1852, 74.

⁴) Мышецкий. История о козаках запорожских, Одесса, 1852, 7 4.

⁵) Список населенных мест; Херсонская губ., Спб., 1868, II. ХХХѴП-

⁶) Эварницкий. Вольности запорожских Козаков, С.-Петербург, 1890, 249.

лове чески х прав против ненавистных им поляков; гайдамаки особенно любили Черный и Чуту лес; у Козаков XVIII века сложился на счет Черного леса даже особый терминъ— «утик до Чорного лису» значило сделался гайдамакою. Черный лес очень часто служил местом, где собирались татары, козаки и поляки или как союзники, выступавшие против московских войск, или как противники, выходившие на поле битвы между собою. Оттого неудивительно, почему народные предания говорят о существовании в этих лесах подземных погребов, о сокрытых в них скопищах кладов, о страшных голосах, слышимых по ночам между деревьев леса, о седых, усатых запорожцах, одетых в красное, как огонь, платье и, с трубками в зубах, сидящих над и'рудами золота, в глубокой думе в подземных пещерах леса, и т. п.

Приводя к общему даиные о лесах западной окраины вольностей запорожских Козаков и исключая из этой окраины Черный и Чуту лес, как кажется, не принадлежавшие de jure запорожским козакам, мы находим, что эта окраина не отличалась лесною растительностью и была степной по преимуществу. «От севера к устыо реки Буга лесов довольных нет, только по балкам местами ростут яблони, груши, шиповник, хмель, виноград, крысберсень, вишня, ивняк, осокорь, боярышник, гордина, а более всего терновник, все редкими кустарниками» ¹).

Соответственно правому, шли леса и по левому берегу Днепра; здесь начало их у устья реки Орели, а конец у днепровского лимана; все это пространство земли заключало в себе около 6.200 десятин леса, в одних местах шедшего сплошь, в других с большими промежутками; сверх этого по левому берегу Днепра рос знаменитый Великий-Луг, тянувшийся беспрерывно на протяжении около 100 верст длины при 25 верстах наибольшей ширины, а ниже его знаменитая Геродотова Гилея, тянувшаяся с большими перерывами, около 180 верст, до города Алешек. Как в Великом-Л угу, так и в Гилее, росли громадные деревья с преобладанием дуба над другими породами деревьев; о величине деревьев здесь можно судить по тем окаменелым дубам, которые находятся теперь в Великом-Лугу: дубы эти

*) Записки одесского общества истории и древностей, VII, 186.

Порог Нфнасытецкий.—К стр. 20—21

ЗВ

свидетельствуют, что настоящие двепровские леса только ничтожная пародия тех исполинских лесов, которые некогда своею могучею головою осеняли широкий Днепр.

Кроме лесов, по обоим берегам Днепра, такие же леса росли по островам реки; всех островов на реке Днепре в пределах вольностей запорожских Козаков считалось 265, и из них большинство покрыто было лесомъ—чаще всего лозой, шелюгом, реже осокорями и еще реже дубами.

К северовостоку и юговостоку от левого берега Днепра, в паданках протовчанской, орельской, калмиусекой, самарской, теперешних уездах новомосковском, павлоградском, бахмутском и александровском, лееа росли также более по берегам рек, по склонам балок и байраков; в этой области самыми лесистыми местами были берега рек Орели и Самары. Орельские леса служили границей между вольностями запорожских и владениями украинских Козаков; в пределах запорожских Козаков они шли узкою полосой по левому берегу Орели ‘), начиная от впадения в нее речки Богатой и кончая устьем её, что составляло на протяжении ста сорока двух верст около 5.690 десятин леса; преобладающей породой в орельских лесах был дуб, достигавший здесь свыше шести аршин в окру ясности, до одного аршина с десятью вершками в диаметре; кроме дуба, росли.берест, ясень, клен, верба, дикия яблони и дикия груши. К востоку от орельских лесов, на расстоянии прямою линией около пятидесяти верст, по обоим берегам реки Самары, росли самарские леса; это— главная заповедная роща запорожских низовых Козаков. Самарские леса тянулись на протяжении 182 верст при 20 верстах наибольшей ширины и, по справедливости, считались «знатными» «несходимыми» и «невидимыми» лесами, в своем роде «муромскими дебрями». «Река Самара, писал в 1637 году Боплан, замечательна чрезвычайным богатством в лесе, так что едва-ли какое-либо место может сравниться в этом с окрестностями Самары» ²). В 1675 году, во время предполагавшагося похода на Крым московского ополчения, под предводительством князя Григория Ромодановского, и козацкого войска, под начальством гетмана Ивана Самойловича, решено было идти «ниже посольской дороги на Самару для того, чтобы войску в водах и дровахъ

^а) Леса по правому берегу Орели принадлежали гетманским козакам.

²) Боплан. Описание Украйны, Санкт-Петебург, 1832, 18, 19.

ИСТОРИЯ ЗАИОРОЖ. КОЗАКОВ.

утруждения не было» ’). В 1682 году московские послы Никита Зотов и Василий Тяпкин сообщали, что на всех вершинах рек Орели и Самары и в степях близь них «суть великия дубравы и леса, и терники, и тальники, и камыши» ²). В 1766 году очевидец секретарь Василий Чернявский писал, что из самарских лесов запорожские козаки не только строили все свои дома и зимовники, но в 1756 году, после бывшего в Сичи по.шара, обратившего большую часть её в пепел, все козацкие курени, купеческие п мастеровые дома сызнова построили и «всегда на исогреваниё и на прочия свои потребности дрова употребляли» ³).

I Самарские леса состояли из деревьев самых разнообразных пород — ясеня, клена, липы, береета, груши, яблони, сосны, терновника, орешника с преобладанием, однако, как и на Орели, дуба. Между деревьями леса, особенно вблизи речек, были обширные луга, сенокосы, озера, болота, покрытые высокими камышами и непроходимой травой; по лугам паслись дикия козы, кабаны, туры, в чем убеждают нас и в настоящее время находимые здесь турьи рога. То, что сказано было о самарских лесах 250 лет тому назад французским инженером Бошаном, почти тоже можно сказать о них и в настоящее время. Не смотря на варварское обращение местных владельцев с самарскими лесами, они все-же поражают человека даяие и в настоящее время и особенной высотой, и особенной толщиной своих деревьев: в них п теперь ростут сосны, имеющие в обхвате 6, дубы 9, а вербы 10 аршин. Что же тут было в далеком прошлом? Об этом мояино судить по тем окаменельш гигантским дубам, которые находятся в разных местах на дне русла реки Самары. Таких дубов можно видеть целую сеть, при понижении воды в реке, близь села Вольного. В настоящее время самарские леса тянутся на протяжении около 100 верст по обеим сторонам реки Самары, с некоторыми, однако, перерывами, начиная от того места, где Самара принимает в себя речку Волчью, на границе новомосковского и павлоградского уездов, и кончая выше местечка Игрени при устье её.

К востоку от Самары шли небольшие леса по речкам Нняшеп-Терее, Соленой, Волчьей, Ганчулу, Янчулу, Мокрым-

¹) Акты южной и западной России, том ХИ, страницы 145, 155.

²) Записки одесского общества истории и древностей, т. II, отд. И, 573.

³) История о козаках запорожских князя Мышецкого, Одесса, 1852, 85.

Ялам, Бахмуту, Калмиусу, Нальчику, по склонам Азовского моря и по некоторым степным оврагам и пустошам; из всех этих лесов самые большие были дибривские на речке Волчьей, где считалось всего лесу до 425 десятин, с преобладанием дуба над другою лесною растительностью; потом бахмутские, имевшие до 100.000 десятин протяжения, но едва-ли, однако, принадлежавшие запорожским козакам, и наконец, так-называемый Леонтьевский буерак, у южной границы теперешнего Славяносербского уезда, некогда составлявший с соседними лесами Земли Войска Донекого одну сплошную лесную дачу. Остальные леса все вместе составляли около 400 считанных десятин и большею чаетыо были мелкой породы, «чагары и тальники».

Из общего обзора лесов в запорожском крае следует прямой вывод тот, что земли, доставшиеся запорожским козакам, носили характер по преимуществу степной: на пространстве степей.длины в 425 верст и ширины в 275 верст или на 11.000.000 приблизительного счета десятин земли каких-нибудь 800.000 приблизительного счета десятин леса слишком недостаточно для того, чтобы давать целой стране характер лесного края¹). Впрочем, нельзя умолчать и о том, что во время запорожцев лесов было больше, нежели теперь, и в начале исторического существования Козаков больше, чем в конце; причинами уменьшения количества лееного пространства были здесь чисто случайные явления: пожары и истребления татарами, поляками, русскими во время больших доходов, местными обывателями во время построения городов, при существовании Запорожья новосербами. славяносербами и слободско-украинским войском, а после падения Запорожья местными обывателями Новороссии. Причины истребления леса отчасти указаны были еще в прошлом столетии: «Оттого, что бор несколько крат горел, а наипаче от татарского в оном зимования и без разбору порубления, все знатные леса гораздо редки стали. Во всех тех местахъ—Самаре, Конке и Калмиусе—леса крайне разорены не только огреванием от строгости зимы, кормлением скота, порубленными верхушками и ветвями дерев, употреблением на постройку для скота загородов-

^х) Количество десятин земли рассчитано но карте де-Боксета 1751 года а количество десятин леса взято по книге Д. И. Эварницкого: Вольности запорожских Козаков, 213, 268; вычисление производил профессор мате тики С. И. ПИохор-Троцкий.

и вывозом в свои аулы немалого числа лесу, не обходя и садовые деревья; но и насильным забранием при нескольких зимовниках заготовленных на строение колод, брусьев и досок, которые они в свои степные аулы, под прикрытием татар, привозили. Сии дикие и голодные народы около зимовников и на лугах выбивают травы и истравляют сено, разоряют молодой лес, чрез всю зиму крадут, и грабят все, что только могут..., заготовленный к строению лес, не щадя и садовых деревьев. Один из мурз, прошедшею весною (1765 года), забрав найденный при некоторых зимовниках заготовленный на. строение лес, на сорока возах, с пятьюдесятью* вооруженных татар сам до своих аулов проводил, отбивая Козаков в провозе препятствовать хотящихъ»¹). Не мало истребили леса новосербы, славяносербы и козаки елободско-украинской линии, преимущественно с 1752 по 1769 годъ²), а также первые поселенцы, Новороссии, после падения Сичи, при постройке разных городовъ—Елисаветграда, Бахмута, Екатеринослава, Херсона, Николаева, Одессы, Севастополя, Алешек, Никополя и др. Сами помещики, получившие после запорожцев земли в Новороссии, частью даром, частью за ничтожную плату казне, также много извели лесов или вследствие неправильного ведения хозяйства, или-же вследствие дробления больших лесных участков на малые, достававшихся нескольким лицам сразу и вновь разделявшихся ими на другие мелкие участки и за ничтожностью их истреблявшихся до основания ³).

Относительно флоры лесной в стране вольностей запорожских Козаков нужно сказать, что здесь рослипочти все те породы деревьев, которые свойственны Северной Америке, что происходит, может быть, от сходства климата той и другой страны: суровая зима, палящее лето, ветренная и непостоянная погода в запорожских землях обусловливали и произрастание известных видов древесной растительности здесь, из коих господствующими были: 'липа, клен, вяз, дуб, берест, иначе илим, граб, ясень, осокорь, верба, шелковица, яблонь, груши, вишня, дуля,, калина, ива, ольха, береза, сосна, орешник, черноклен, се-

^J) Чернявский в Истории князя Мышецкого, Одесса, 1852, 84,85, 89, 90 -) Журнал министерства внутренних дел, 1851, 35, стр. 29, сец. 204.

³) Журнал государственных имуществ, 1855, февраль, 167, 169, 170-

ребристый тополь, плод, боярышник, кизил, кожевенное дерево, желтинник, крушина, жостер, таволга (sipiraca с renata), бузина, лоза, явор (чинар, ложноклен, немецкий клен), барбарис, гордовое дерево и другие ¹).

Находясь у Азовского и Черного морей, занимая положение с одной стороны между Турцией и Крымом, с другой—между Полыней, Украйной и Великороссией, земли запорожских Козаков неминуемо должны были пропускать через себя главнейшие пути к означенным морям от названных стран и из центральных городов. Из этих путей одни шли но Днепру и его притокам, другие—по степи вдоль или поперек её балок и оврагов; первые—речные пути, вторые —судопутные. Главный речной путь начинался от верхних границ вольностей запорожких Козаков, выше правого притока Днепра, Сухого-Омельника, и левого, реки Орели, и оканчивался против устья нравого-же притока Днепра, реки Буга; это—часть того знаменитого пути «из варяг в Царьградъ», которым некогда ходили наши предки, еще будучи язычниками, в Византию с торговыми и завоевательными целями на своих однодревых ладьях или моноксидах. Сухопутные пути составляли так-называемые шляхи, 'T. е большие торговые или битые дороги, тянувшиеся вдоль и поперек запорожских земель и выходившие далеко за границу их. Из последних самыми известными были: Журавский шлях, шедший по водоразделу днепровского и азовеко-донекого бассейна, и Черный, шедший по водоразделу между Бугом и Днепром, с их боковыми второстепенными ветвями.

Журавский шлях, получивший евэе название, по более вероятному перед другими объяснению, от травы муравы ²), шел из глубины России, от Тулы, мимо Курска, Белгорода, в слободскую Украйну, потом через Орель в Запорожье; в Запорожье через реку Самару, Волчьи-Воды и Конку; ниже Конки выходил за пределы козацких вольностей и тянулся до самого Перекопа ³). Журавский шлях у русских считался способнейшим, прямейшим, гладким <и ровным путем из Руси к тата-

*) Мышецкий. -История о коз-аках запорожских, Одесса, 1852, 18, Срединский. Материалы для флоры Новороссийского края, Одесса, 1872; Акинфиев. Растительность города Екатеринослава, Екатеринослав, 1889.

²) Эварницкий. Вольности запорожских Козаков, Спб., 1890, 219.

³) Подробности о Муравском шляхе смотри в том-же сочинении.

рамъ»; у Козаков он именовался «отвечным, бескрайнымъ» шляхом; о нем запорожцы говорили: «лежнть —гася простяглася, а. як устные, то й нёбо достане». В пределах Запорожья он шел на протяжении более 200 верст и на этом пространстве пролегал по безлюдной и дикой степи, где кроме неболыного жилья на Самаре, до XYIII века не было ни городов, ни сел, ни хуторов, ни заезжих дворов; зато по обеим сторонам его в обильное дождями лето росла такая густая высокая трава, что за ней не было видно ни человека, ни волов: как идет, бывало, чумак по шляху, то от него только и видно, что «высокая шапка та довгий батигъ»; а кругом стоит, как море, седой усатый ковыль, низко нагибающийся то в одну, то в другую сторону от легкого дуновения степного ветерка; свернет воз с дороги, то и не выплутает из густой травы своих колес. Немудрено, поэтому, что путешественники, следовавшиеиз России через Запорожье в Крым или Татарию, -останавливались на ночлег в отрытой степи и под открытым небом,, спускаясь иди на склон какой-либо балки, или на берег какойнибудь реки; неудивительно также и то благоразумное опасение, с которым путники шли по этому шляху: так, московские послы, Василий Тряпкин и Никита Зотов, шедшие в 1681 году в Крым, повернув от Сум к Муравекому шляху, взяли с собой для охраны 600 рейтар и украинских Козаков Д. К этим неудобствам движения по Журавскому пиляху присоединялось еще и то, что путешественникам часто приходилось или идти в брод чрез встречавшиеся на пути речки, или же самим мостить гати и по ним переправляться с одного берега на другой. Журавский шлях был обыкновенной дорогой, по которой татары врывались в Украйну: «А ходят из Крыма татаровя по сей левой стороне Днепра на Журавские шляхи, не переходя Днепра, украинские пороги». По Журавскому шляху не раз и запорожские козаки делали свои набеги на Крым ²). В XYII веке, после возведения городов в слободской Украйне, татары уже старались избегать Журавского шляха: «Крымские люди Журавскою и Изюмскою соймою против крепостей не пойдутъ» ³Д Из боковых веток Журавского шляха известны были: Крым-

*) Записки одес. ои. ист. и древ. ГГ, отдел. II, Ш, 572—573.

²) Акты южной и еападной России, XI, 15; XII, 101, 102.

³) Акты южной и западной России, том X. стр. 414.

ский или Чумацкий, отделявшийся от Муравского у ВолчьихВод, шедший вдоль левого берега Днепра по-над Великим Лугом, потом поворачивавший от Днепра в степь и доходивший до города Перекопа; Изюмский, сходившийся с Муравскнм «у верха реки Орели», и Калмиусский, сходившийся с Журавским у Конеких-Вод ¹).

Черный-польекиии или Шпаков шлях, у турок Чорна Ислах ²), получивший свое название от Черного леса, выходил из глубины Польши от Варшавы на Кознище, IIудавы, Маркушев, Люблин, Жолкеев, Львов, мимо Умани, на Тарговпцу, через речку Сишоху и отсюда в пределы вольностей запорожских Козаков через речки Ольшанку, Кильтень, вдоль Малой-Выеи, на Вёликую-Выську, над вершинами Костоватой и Бобрмнца, потом водоразделом между Тышлыком и Мертвоводом до устья самого Ташлыка к Бугу, наконец за Буг до шляху Керван-Иоль, т. е. Караванной дороги.

Кроме Черного шляха, по западной окраине вольностей запорожских Козаков шли еще шляхи: Крюковский, от Крюкова вдоль правого берега Днепра, мимо порогов, на Кичкас, потом на Крымский или Чумацкий шлях. Крымский от КитайГорода на Романково, вдоль речки Базавлука, потом через Базавлук с правого на левый берег его, до станции Степной, отсюда через Днепр, его притоки Святую-1 'орькую-Воду, Белозерку, Рогачик и наконец в Татарию; это была «дорога, по которой купцы шли прямо в Крымъ» ³). Переволочанский от Переволочпы на Саксагаиь, Базавлук, Солоную, в Новую Сичу и потом с правого на левый берег Днепра до Крымского шляха. Микитннский от Мишурина-Рога на Коржевы могилы, Базавлук, Солоную, Чортомлык, Микитино, через Днепр и на Крымский шлях. Кизыкерменский от Кременчуга на Желтое, КуричыоБалку, Недайводы, водоразделом Саксагани и Ингульца, на Кривой-Рог, вдоль Ингульца, через Давыдов-Брод, в Кизыкермень, через Днепр и на Крымский шлях. Кроме того, между Никитинским и Кизыкерменским шляхами были еще Коржев и Саксагаяский шляхи ⁴).

¹) Подробности в нашем труде Вольности Козаков, 225.

²) Шермуа. Набег крымских татар на Польшу в 1653 году.

³) Эварницкий. Вольности запорожских Козаков, Спб., 1890, 228.

⁴) Подробности смотри в том-же сочинении, 228—230.

Б югозападной окраине вольностей запорожских Козаков пролегали три шляха—Бардовый или Королевский, Си чевой-высший и Сичевой-низший. Бардовый шлях получил свое название от Барда па Буге; он-же носил название Королевского, как думают, от того, что на нем польский король Ян Альбрехт в 1489 году одержал победу над татарами и турками ¹); он выходил из Подолии, шел через Буг по одному из каменных мостов, построенных Витовтом на этой реке²), потом входил в пределы вольностей запорожских Козаков и тут тянулся на продолжении 300 верст, отличаясь замечательною прямизной, до устья речки Каменки, где была Каменская Сича, и до турецкого города Кизыкерменя, а оттуда к Таванскому перевозу и далее в Крымъ³). Сичевой-высший шлях также шел от Барда при Буге на Белоновку и потом тянулся вверх до Сичи на речке Подпильной. Сичевой-низший шел параллельно высшему, также от Буга на Балацково и до Сичи на Подпильной⁴).

Между последними трактами по речкам Ингу льду, Саксагани, Ингулу до Балацкого разбросаны были запорожские зимовники, а ниже Балацкого не было никаких зимовников; только в летнее время, когда запорожцы садились вдоль Днепра и Буга до самых лиманов, для рыбных ловель и звериных гонов, только тогда здесь появлялись временные запорожские жилища; с турецкойже стороны по всем местам от Сичи до Барда, между Днепром, Бугом и лиманом, вовсе не было никаких селений; на всем пространстве этих двух трактов и на далеком расстоянии от них была одна дикая степь; лесов тут почти не было, кроме леса на Бромоклее, впадающей в Ингул выше Балацкого, где рос лесной байрак около мили в длину, дана реке Ингу льде, около Балацкого, и у реки Буга, в виде малых терновников и чащ. Польские купцы шли в Бард через крепость Архангельск, Цыбулев и другие русские города и селения; из Барда они продолжали путь или в Сичь или в Очаков; в последнем случае купцы переправлялись через Буг выше Барда около версты; в этом месте переправы стояла запорожская застава из 80 человек с особым полковником во главе, без ведома

О Федор Карлович Врун. Черноыорье, Одесса, 1879, I, 156.

²) Список населенных мест, херсонская губер. Спб., 1868, XXVIII.

³) Эваряицкий. Вольности запорожских Козаков, Спб., 1890, 23 L

⁴) Эварницкий. Вольности запорожских Козаков, Спб., 1890, 231.

которого никто не смел ни переезжать из земель запорожских Козаков на турецкую сторону, ни из земель турецких на запорожскую сторону¹); для полной безопасности проезжавших но степям запорожских Козаков пограничными полковниками давался особый знак, пернач, который путешественники обязаны были хранить во время их поездки и предъявлять по требованию запорожскому товариству или кому-либо из его старшин.

Путешественники, купцы и торговцы, проезжавшие через земли запорожских Козаков прямыми или боковыми шляхами, неминуемо встречались с большими или малыми реками и неминуемо должны были или переезжать их в брод, при незначительной воде, или переправляться на лодках, паромах и плотах, при значительной воде, особенно в реке Днепре: в последнем случае с проезжавших запорожцы взимали известную плату, составлявшую главнейший источник их войсковых доходов.

Из всех днепровских переправ и бродов историческую известность приобрели у запорожских Козаков схедующие 22: Кременчуцкий брод и Успская переправа у Карменчика, и ниже его Гербедееекая; Мишуринорогская, против Мишурина-Рога, Романовская, против села Романкова; Будилово-Таволжанская, против порога Будиловского и заборы Таволжанской; Крарийская или Кичкасекая получившая свое название или от армянского князя Кискаса II, после которого намехские армяне приходили в 1602 году в Киев на помощь русс ким против поляков ²), или от тюркского корня «кбг-кбг»—«проходи», «иди прочь», в смысле пункта, откуда начиналась переправа³); Микитинская или КамепноЗатонская, против Микитина-Рога на правом берегу Днепра и Каменного-Затона на левом; Белозерская, Рогачицкая и Каирская, против Белозерки,Рогачика и Каирки, левых притоков Днепра; Носоковекая, против островаИРоеоковки; Каменская, против места бывшей Каменской Сичи; 'Гаванская, называемая у турецкого историка Найимы переправою Диван-Гечиди, у острова Тавани и города Кизыкерменя; Дремайловская и Козацко-Каменская, близь устьев рек Дремайловки и КозацкойКаменки; Бургунская, против острова Бургунки; Тягинская,

*) Эварницкий. Сборник материалов, Санкт-Петербург, 188S, 75.

²) Глинка. Обозрение истории армянского народа, Москва, 1883, П, 290. Дкольский. Южный Драй, Харьков, январь 31, 1891 года.

Д / в. И-.,\/

близ устья речки Тягинки; Высший перевоз на две версты ниже впадения Ингульца в Днепр; в теперешней Перевизке, урочище села Фалеевки, имения Н. Н. Комета,диуса; Веревчина и Белозерская, близь впадения этих речек в Днепр *).

Из бродов и переправ реки Буга известны были следующие девять переправ и бродов: Витовтов брод, ниже устья Синюхи; Мигийский перевоз, против Мигийского Ташлыка; Песчаный перевоз, на три версты выше Гарда; Гардовоии перевоз, у самого Гарда; Кременецкий брод, на шесть верст ниже Гардового; Безыменный перевоз, на две версты ниже Кременецкого; Чартайси.ий брод, против речки Чарталы; Овечий брод, на восемь верст ниже Чартайского; Соколанекий перевоз, против селища Соколан. Выше Буга был брод Сишохин, через речку Синюху.

Кроме переправ и бродов через Днепр, Буг и Синюху были еще два «шлиховые» брода через реку Ингул, несколько бродов через речки Мертвовод, Гарбузинку, Ингулец, где известны были Давыдов брод на 60 верст выше устья Ингульца, и Бекеневекий или Белый брод, несколько ниже Давыдова; далее через речки—Каменку, Бешку, притоки Ингульца, реку Орель, где известен был Стешин брод на пути Журавского шляха; через речку Волчью, Злодийский брод, и семь бродов через реку Самару: Песчаный, Калинов, Вольный, Гришкин, Кочереженский, Терновский и Чаплинский²).

О Подробности о переправах в нашем труде Вольности коз., 234—241. ²) Подробности о бродах в нашем труде Вольности Козаков, 235—241.