История и топография осьми запорожских Синей. 3 страница

*) Буцинский. О Богдане Хмельницком, Харьков, 1882, 38.

²) Самонл Величко. Летопись, Киев, 1848, I, 41.

³) Самоил Величко. Летопись, Киев, 1855, Ш, 17, 441, 450.

к западу на протяжении десяти верст, концом своего течения касается острова Томаковки и потом падает ниже острова в Чернышовекий лиман. С востока над островом извивается река Ревун, которая отделяется от Речища у юговосточного угла острова, идет по-иад восточным берегом, слева принимает в себя речку Ревунча, до четырех сажен ширины; затем, дойдя до средины острова, сам Ревун разделяется на две ветви: главная ветвь, с тем-же названием Ревуна, идет далее на север по-над самым островом; другая направляется вправо плавнями и принимает здесь название Быстрика или Ревунца; отойдя немного к востоку от острова, этот Быстрик или Ревунец принимает в себя степную речку Томаковку, которая, взявшиеь далеко севернее острова, пробегает степью шестьдесят верст через земли крестьян и различных владельцев и под конец соединяется с Быстриком против северной окраины острова, под выселком от села Чернышовки, Матней, у самого двора крестьянина Ива,на Николаевича Пшеничного. С севера по-над островом Томаковкою идут тот-же Быстрик, принимающий в себя речку Томаковку и опять соединяющийся с веткой Ревуном, и тот-же Ревун, выходящий из Речища. С запада к Томаковке примыкает большой лиман Чернышовский, принимающий в себя с одной стороны, при посредстве Гнилой, ветку Ревун, а с другой ветку Речшце. Ко всему этому, между означенными речками и островом, к Томаковке примыкают еще три большие озера: Соломчино на юге, Калиноватое на юговостоке и Спичино на севере.

Речки и ветки, охватывающие остров Томаковку, особенно Речшце, и довольно глубоки, и достаточно широки даже в настоящее время: по Речищу могут свободно ходить небольшие суда, а в полую воду и суда больших размеров. По наблюдениям старожилов, в прежнее время все речки были уже, чем теперь, но зато несравненно глубясе и быстрее, нежели в настоящее время: теперь они «позанесены илом да позамулены». Самый остров с южной стороны, там, где к нему подходит Речшце, представляется в настоящее время пустынным и голым: берега его отвесны, обрывисты, обнажены и состоят из красной глины, ежегодно на большое пространство обрушивающейся в реку после полой воды; здесь наибольшая высота острова— семь саясен. С восточной стороны берег острова постепенно

понижается, мало-по-малу переходит в отлогий, покрытый степной травой и окаймленный целой аллеей диких груш; почти на самой средине восточного берега в остров вдается небольшой загиб, на подобие искусственно вырезанного серпа луны; здесь почва острова черноземна, весьма удобна для посева хлеба; от средины острова восточный берег становится совершенно обнаженным и только в самом конце, к северовостоку, постепенно покрывается грушевыми деревьями, зато здесь-же обнаруживаются известковые камни. С северной стороны весь берег острова отлог, покрыт степной и болотистой травой, но местам окаймлен грушами. С западной стороны берег острова также отлог, покрыт травой, грушами, вербами, кое-где обнаруживает пни тополей, вишен и терновника, а в нижнем конце своем представляет из себя богатые залежи известняка с морскими ракушками очень большего калибера. К двум берегам острова Томаковки, восточному и южному, примыкают обширные плавни, частью казенные, частью крестьянские, идущие до самого Днепра па семь верст, покрытые густой травой «кукотиноиЬ, поросшие толстыми вербами, осокорями, шелковицей, густою лозой, и в весеннее время сплошь заливаемые водой.

Вся окружность острова Томаковки равняется шести верстам, а вся площадь её трем стам пятидесяти десятинам; поверхность острова, кроме описанных окраин, лишена всякой растительности, как древесной, так и травяной, что происходит от вкоренившагося обычая крестьян села Чернышовки вывозить для пастьбы на остров Томаковку свой скотъ—лошадей, коров, свиней—и оставлять их здееь без всякого призора на все лето, предоставляя им самим бродить до самой осени по острову и истреблять всякую на нем растительность до основания. Оттого здесь зачастую можно встретить такую тощую свинью, которая представляет из себя нечто подобное двум доскам, сложенным вместе; местные старики о Такой свинье говорят, что она разучилась есть: «Броеьте ей кусок хлеба, она съест, но непременно здохнет, потому что не привыкла есть; по временам она лишь чавкает, чтоб не забыть только, как едятъ».

Следы пребывания запорожских Козаков на острове Томаковке сохранились и по настоящее время, в виде небольшего укрепления, расположенного у южной окраины его, формы правильного редута. Редут этот состоит собственно из трехъ

траншей: восточной, 49 сажен длины; западной, 29 сажен длины, и северной, 95 сажен длины, со входом в последней на 45-ой сажени, считая по направлению от востока к западу; вместо южной траншеи служит берег самого острова; южные концы восточной и западной траншей, от действия весенних вод, обратились уже в глубокие обрывы; но верхние концы этих траншей сохранились вполне: по ним ростут столетния дикия груши; такия же груши ростут и по северной траншее, вдоль веего её протяжения. Наибольшая высота каждой из траншей—три с половиной сажени. Центр всего укрепления взволнован небольшими холмиками и изрыт ямами; последние — дело рук кладоискателей, которые говорят о каком-то огромном кладе, зарытом будто бы на острове Томаковке. Кроме того, в ееверовосточиом углу укрепления есть пять небольших могилок, в которых погребена семья крестьянина Федора Степановича Заброды, жившего на острове Томаковке, в качестве лесного сторожа казенных плавен, более 25 лет.

Близь укрепления находятся различного рода запорожские пережитки—рыболовные крючки, железные гвозди, разная металлическая и черепковая посуда, мелкие серебряные монеты, чугунные и оловянные пули и т. п. От запороясского укрепления надо отличать незначительный земляной квадрат, в югозападной окраине острова, сделанный для питомника молодых деревьев и для стогов сена названным крестьянином Забродою. Кроме укрепления, от запорожских Козаков на острове Томаковке сохранилось ехце кладбище, находящееся близь восточной окраины острова, за большим курганом, стоящим почти в центре оетрова. Еще не так давно, в 1872 году, один из любителей старины, протоиерей местечка Никополя Иоанн Карелин, видел на острове Томаковке кладбище с надгробными песчаниковыми крестами, на которых сделаны были надписи, указывавшие на сокрытых под ними запорожцев ¹). В настоящее время ни один из этих креетов не уцелел: все они разобраны крестьянами для фундаментов под дома и амбары. Наконец, в южной оконечности острова Томаковки, почти против самой середины её, указывают еще на лёх, т. е. погреб, выкопанный будто бы также запорожскими козаками. По словам старожилов, лёх имел бо-

’) Записки одесского общества истории и древностей, ѴИТ, 448.

лее трех сажен длины, начинался от ветки Речшца и, шел далеко вверх. В настоящее время он находится в средине обвала, занимающего целую квадратную десятину земли у южной оконечности острова и образовавшагося от действия весенних вод, которые, просасываясь в глубину земли, делали в ней рвы и обваливали ее. Пролезть в этот лёх нет никакой возможности за множеством змей, которые водятся здесь. Особенное множество бывает их тут весной: тогда одни из них висят над пещерой, другие выглядывают из боков, а третьи и ползают и извиваются по дну её. «Тут этой погани и не пройдешь: с гадюкою и ешь, с гадюкой и пьешь, с гадюкою и спишь. Вот это ляжет пастушок, или кто там другой, на острове спать, а она, подлая, уже и подобралась под него: свернется в клубок, подползет под человека и спит,—одной, проклятой, видишь-ли, холодно лежать; в прежния времена они кишма кишели на острове; как настанет, бывало, пора косить траву, то прежде всего косари берутся за колья, чтобы выбить гадюк, а потом уже косят траву» ¹).

Микитинская Сипа находилась на Микитинеком-Роге или мысе, у правого берега Днепра, на полтораста сажен ниже острова Стукалова или Орлова, против теперешнего местечка Никополя, екатеринославского уезда. Свое название—«Микитинская»—Сича, очевидно, получила от Микитина-Рога, на котором она стояла, но почему самый рог получил прозвание Никитина, на то у нас нет никаких исторических данных; есть лишь более или менее правдоподобное объяснение. «Некто Микита, предприимчивый малоросс, пленяеь рассказами своих собратий, бывавших в походах против крымских татар, наслышавшись о иривольях Днепра, изобилующего рыбой и разного рода зверями, от оленя до дикой лошади и пугливого зайца, плодившихся на обширных островах её, а может быть и сам участвовавший в походах против бусурман, с которыми издревле Украйна вела войны,—этот Микита поселился на мысе у Днепра, который и получил название его имени—Микитин-Рог. Предместье Никополя и теперь носит название Микитина» ²).

Впервые название Микитина-Рога мы встречаем у Эриха Ла-

¹) Эварницкий. Запорожье в остатках старины, Спб. 1888, I, 292.

³) Записки одесского общества истории и древностей, IX, 523.

соты: возвращаясь назад из Базавлуцкой Сини, Эрих Ласота. оставил Микитин-Рог с левой стороны и, поднявшись немного выше Рога, ночевал у небольшего острова ¹). Затем, известие о Микитином-Роге и Никитинской Сиче находим у малороссийского летописца Самовидца; под 1647 годом летописец рассказывает, как Богдан Хмельницкий достал «фортельно» королевский лист у своего кума Барабаша, прочитал его козакам, указал им путь на Запорожье, а сам 1 декабря бежал сперва • на остров Бучки, отсюда на Микитин-Рог, нашел здесь триста человек Козаков, переколол вместе е ними польских жоднеров, а потом отправил послов к крымскому хану ИсламГераю просить у него помощи против поляков, на что хан дал ему полное свое согласие ²). Существование Сичи на Микитином-Роге подтверждает и польский хронист Дзевович: он говорит, что Никитинская Сича основана некиим козаком Федором Линчаем во время возобновления крепости Кодака ³); из Боплана-же мы знаем, что крепость Кодак, после разрушения её козаками, вторично возобновлена была польским правительством в 1688 году ⁴); следовательно, годом основания Никитинской Сичи будет 1638 год. В первой половине XYHI века о существовании Никитинской Сичи на Никитинском-Роге говорит и князь Семен Мышецкий: «Урочище Никитино состоит на правой руке берега против Камениого-Затона... При оной реке (ГИодпильной, теперь Орловой) имеется урочище Никитино, где в древние годы бывали запорожские Сечи. При оном урочище имеется ретранжемент, построенный от россиян в.прежнее время в предстою турецкую войну, где, при оном урочище, оставлен был обоз, в команде гетманского сына Поповича»⁵). Свидетельство князя Семена Мышецкого принимает и летописец Ригельман, а за ним известные историки Малороссии Бантыш-Каменский и Маркевич °).

Сича Микитинская освящена пребыванием в ней знаменитого гетмана малороссийских Козаков, Богдана Хмельницкого.

^]) Эрих Ласота. Путевые записки, Одесса, 1673, 53-

³) Летопись событий Самовидца, Киев, 1878 года, стр. 219.

³) Украинская летопись Срезневского, Харьков, 1835, 117.

*) Воплан. Описание Украйны, С.-Петербург, 1832, 20, 21.

⁵) Мышецкий. История о козаках эапорожских, Одесса, 1852, 10, 69.

⁶) Летописное повествование о Малой России, Москва, 1847, I, 2; История Малой России, Москва, 1842, П, прим. 10; История Малороссии, Москва, 1842, U.

Это было в самом начале исторической деятельности его, в 1647 году. Хмельницкий пред этим содержался в тюрьме в селе Бужине, Чигиринского повета, киевской губернии и, по предписанию коронного гетмана Потоцкого, должен был подвергнуться смертной казни, как человек, заведомо стоявший во главе народного возмущения против польского правительства. Но в то время, когда в Бужино пришло такое грозное предписание, казнить уже было некого: Хмельницкий с сыном своим, Тимофеем, бежал в запорожскую Сичу, бывшую в то время на Микитинском-Роге, и прибыл туда 11 декабря, 1647 года. Явившись в Сичь, Хмельницкий собрал общую козацкую раду и на раде сказал трогательную и в высокой степени красноречивую речь, которая глубоко запала в сердца запорожцев и которая подвинула их на высокий подвиг освобождения Украйны от польского ига: «Вера наша святая поругана... Над просьбами нашими сейм поглумляется... Нет ничего, чего бы не решил соделать с нами дворянин. Войска польские ходят по селам и часто целые местечка истребляют до-тла, как будто бы замыслили истребить род наш!.. Отдали нас в рабство проклятому роду жидовскому. Смотрите на меня, писаря войскового запорожского, старого козака, меня гонят, преследуют только потому, что так хочется тиранам. К вам уношу душу н тело; укройте меня, старого товарища; защитите самих себя: и вам то-же угрожаетъ» ¹). Таким образом в Микитинской Сичи Богдан Хмельницкий нашел себе пристанище в беде, здесь услыхал он первый отклик на защиту всей Украйны; здесь увидел он искреннее желание со стороны низовых «лыцарей» сражаться за поругание предковской веры, за осквернение православных храмов, за унижение русской народности; здесьже он, выбранный на общей войсковой запороясской раде гетманом всей Украйны и кошевым атаманом всего Запорожья, положил основание одному из важнейших в истории России актовъ—слиянию Малороссии с Великороссией в одно политическое тело, и вместе с тем бросил первое зерно панславизма, быть может, сам того не сознавая.

Вместе с устройством Сичи на Микитином-Роге, видимо в ней устроена была и церковь; летописи прошлых столетий не со-

Э Костомаров. Богдан Хмельницкий, Спб. 1884, I, 151—156.

хранили нам указаний, была-ли то церковь постоянная или-же временная, походная, однако существование её в Никитинской Сини не подлеяшт никакому сомнению; в 1648 году в ней молился Богдан Хмельницкий после избрания своего козаками гетманом и кошевым, а вслед затем, поразив поляков при Желтых-Водах и Корсуне, он прислал подарок запорожским козакамъ—за одно знамя четыре больших, за один бунчукъ—два, за одну простую булаву—две резных, за одну пару литавръ—три пары превосходных, за три арматы простыя—три отборных, за ласку войска — тысячу битых талеров; кроме того, на церковь божественную и её служителей — триста таляров *).

Но Сича Никитинская, также как и Хортицкая, Базавлуцкая и Томаковская, существовала недолго, по крайней мере, не долее 1652 года, когда устроена была следующая за ней, Чортомлыцкая Сича. В 1667 году, по договору поляков с русскими в Андруеове, Никитино уже именовалось не Сичею, а перевозом ²); в 1668 году Никитинская Сича называлась пустою, старою Сичею запорожскою, «на том (правом) боку бывшею» ³), с 1734 года Никитино сделалось уже селом; в 1753 году в оффициальных актах оно называлось Никитинской заставой⁴); в это время в Никитинской заставе, кроме коренных жителей, имели местопребывание и должностные от Сичи лица: шафарь и нодшафарий, писарь и подписарий, которые отбирали у проезжавших людей через Никитинскую переправу деньги, доставляли их в общую войсковую скарбницу и вели о том приходо-расходные книги. Здесь-же была таможня, содержались караульные козаки, пограничный коммисар от московского правительства для разбора споров между запорожцами с одной и татарами с другой стороны. Сверх того, в Никитине жил толмач или переводчик, знавший, кроме русского и малорусского языков, турецкий и татарский и снабжавший всех, ехавших в Крым и далее за-границу, билетами на турецком и татарском языках.

^г) Оамоил Величко. Летопись, Киев, 1848, I, 52, 74.

²) Записки одесского общества ист. и древ., УИ, 525.

³) Самоил Величко. Летопись, Киев, 1855, ПИ, 62.

⁴) Эварницкий. Сборник материалов, Спб., 64, 68, 70.

Впрочем, какова бы ни была роль Микитина, но оно, как, селение, было в то время и далеко нелюдно, и далеко небогато: в нем считалось всего лишь до 40 хат семейных жителей¹) и до 150 должностных Козаков, кроме причислявшихся; к нему 300 зимовников, находившихся в степи. В таком виде и оставалось Микитино до 1775 года, того рокового в истории Запорол я года, когда козаки, потеряв свое политическое бытие, частию ушли к туркам, частию-же остались на родине и наполнили собой разные села семейных запорожцев, живших но отдаленным от Сичи зимовникам. Тогда-то и Микитино возрасло в своей численности. В 1764 году оно вошло в состав сел учрежденной тогда новороссийской губернии; в 1778 году ²), по воле князя Григория Потемкина, в то время всесильного новороссийского губернатора, Микитино было переименовано из местечка в уездный город Никополь (от греческих слов «Ntxaco» и «кб/ло, т. е. город победы), но спуетя год, из уездного города вновь обращено в местечко, каким остается и до сих пор.

В настоящее время Никополь—торговое, промышленное и довольно многолюдное местечко (за 12.000 жителей), имеющее пять школ, почтовое отделение, телеграфную станцию, аптеку, две церкви и до сотни больших лавок. Оно разделяется на концы-— Микитинку, Довголевку, Лапинку — и среднюю часть, собственно Никополь.

Первая церковь в Микитине, как мы видели, существовала уже в 1648 году но это была, вероятно, походная церковь ³). В 1746 году, в Микитине у запорожских Козаков существовала уже постоянная деревянная церковь, но она скоро была уничтожена пожаром. Тогда запорожцы соорудили вмеето сгоревшей новую церковь во имя Покрова пресвятой Богородицы, также деревянную с одною «банею», т. е. куполом, по примеру «крыжовой» или католической церкви, с иконостасом, «увязанным на полотне». Когда построена была в Микитине эта вто-

¹) По другим сведениям <до 20 жилых запорожских избъ». Записки одесского общества истории и древностей, ѴП, 175.

²) Из фамильных бумаг генерал-маиора А. Н. Синельникова; по другим сведениям Никополь объявлен был городом в 1782 году. Записки одесс. общ. истории и древностей, IX, 523 и далее.

³) Самоил Величко. Летопись событий, Киев, 1848, I, 52, 74.

рая церковь, неизвестно; но в 1774 году она называлась «изрядною» деревянною церковью, а в 1777 году считалась уже обветшавшей и в ней «хотя сего 1777 года, января 23 дня, по определению словенской консистории, преосвященным Евгением, архиепископом словенским, подтвержденному, и определен был священник Петр Рассевский, но ныне означенная Никитская Свято-Покровская церковь остается без священников праздною» *).

В 1796 году вместо третьей обветшавшей церкви в Микитине построена была четвертая, также деревянная, с такою-же колокольней, приделанной к ней в 1806 году; эта церковь существует и в настоящее время, она именуется соборною церковью и стоит у самого берега Днепра. В 1858 году в Никополе построена и другая церковь, каменная, с каменноюже колокольней, пристроенной в 1865 году.

В настоящее время в местечке Никополе от бывшей запорожской Сичи не осталось никакого следа. Не более, как пятьдесят лет тому назад, во время сильного разлива полой воды, место Сичи, все её кладбище и стоявшая на ней часовенька отрезаны были от берега водой и унесены вниз по течению Днепра, самая-же речка Подпильная, на которой стояла Сича, размыта была сильным напором воды и, год от году расширяясь, превратилась в широкую реку Орлову, которую теперь принимают многие за настоящий Днепр, по которой идут в летнее время пароходы и которая течет как раз по-над самым Никополем ²). Оттого место бывшей Микитинской Сичи можно восстановить только по рассказам старожилов. Из этих рассказов видно, что Сича и при ней кладбище находились ровно на 350 сажен ниже теперешней пароходной пристани Никополя, у правого берега Днепра, против того места, где в настоящее время стоят в нем водяные мельницы, иначе говоря, против двора крестьянина Василия Ходарина, живущего почти у самого берега, реки. На месте запорожской церкви стояла, еще не так давно, деревянная часовенька, высоты в четыре сажени и кругом в одну сажень. Ниже часовеньки шла через Днепр старая козац-

*) Феодосий. Материалы для историко-статистического опис., Екатеринослав, 1880, I, 64; Записки одесского общества истории и древностей, VI, 524; VII, 175.

*) Записки одесского общества истории и древностей, VI, 524.

кая переправа, известная у запорожцев под именем Микитинской. В этом-же месте из Днепра просачивалась небольшая ветка Подпильная. Возле церкви было кладбище, занимавшее в длину до 70, в ширину до 100 сажен и помещавшееся по теперешнему против двора крестьянина Федора Рыбакова. Но все это, от напора весенней воды в 1846 году, пошло вниз по течению Днепра. Самый берег реки Днепра, ежегодно обрушивающийся в воду, обнажает целые кучи козацких костей, валяющихся в небрежении по песку; тут-же часто торчат полусгнившие дубовые гробы, скрывающие в еебе одни жалкие остовы некогда доблестных и неустрашимых рыцарей, низовых Козаков; между скелетами часто попадаются медные крестики, иконки, пуговицы, кольца, а иногда и штофы, наполненные «оковытою», без которой запорожец не мог, очевидно, обойтись и на том свете.

От прошлых времен в Никополе сохранились земляные укрепления, в виде валов и рвов, находящихся близь кладбищенской церкви, верст на пять от Днепра, по направлению к югозападу. Они начинаются, с южной стороны, у двора крестьянина Никиты Петренка, идут по-над дворами крестьян Павла Сидоренка, затем Семена Гребенника, Федора Вязового и Григория Дорошенка; отсюда до ветряных мельниц имеют пропуск для въезда и потом снова начинаются от ветренки крестьянина Дмитрия Хрипуна, поворачивают к востоку и идут в огород караима Мардохая Бабаджана, далее тянутся через загон Ивана Бабушкина, огород Прокофия Демуры, двор Федора Безридного и ниже его теряются. В общем эти укрепления имеют вид правильного круга и обнимают собой очень большое пространство земли, в 750 сажен длины и 500 сажен ширины, захватывая собой всю базарную площадь Никополя и довольно большое число крестьянских дворов. Трудно сказать с полною точностью, к какому времени относятся данные укрепления; но едва-ли они насыпаны жолнерами польского гетмана Потоцкого, для наблюдения за действиями Козаков, во время пребывания их в Мккитинской Сичи, как думает Карелин *). Это предположение не имеет никакого основания, так как гетман Потоцкий, отправляя за Хмельницким легкий отряд («за-

Э Записки одесского общества истории и древностей, YI, 525.

логу») в 800 человек к Микитинской Сиче, вовсе не имел целью располагаться лагерем против Сичи, а только изловить беглеца и доставить его в Польшу; Хмельницкий-же, узнав о высылке этого отряда, оставил Сичь и спустился ниже к лиману; отряд последовал за ним, по потом, убежденный самим-же Хмельницким, перешел на его сторону ^х). Таким образом, здесь не было ни времени, ни возможности гетману Потоцкому сооружать земляных укреплений; да и странно допустить мысль, чтобы запорожские козаки позволили полякам насыпать крепость всего лишь на расстоянии каких-нибудь пяти верет от самой столицы их вольностей, Сичи. Остается согласиться с свидетельством князя Мышецкого, который говорит, что имеющийся у Никитина ретраншемент сделан «от россиян в прежние годы, как хаживали Крым воевать ²).

От времени запорожских Козаков в Никополе уцелело несколько вещественных памятников, в виде построек, вещей церковного и домашнего обихода, письменных документов. Из построек интересны два запорожских домика, один, сооруженный в 1746 году «старанием Максима Калниболотскаго», собственность еврея Тисеена; другой, сделанный в 1751 году «рабами божиими куренным атаманом Онуфрием Назаровичем и Гаврилом Игнатовичемъ», собственность Ксении Панченковой; один запорожский курень, с надписью: «Построив курень полтавский, 1763 года июня 6 дня», собственность Анны Степановны Гончаровой. Домики перенесены в Никополь из села Покровского, где была последняя Сича, а курень построен был, по преданию, в самом Никополе. Из других вещей запорожских интересны—медная пушка, стоявшая до 1888 года в ограде соборной церкви, и железный крест с той церкви, в которой, по преданию, молилея Богдан Хмельницкий; в самой церкви—икона Креста с частицею Животворящего Древа, на котором был распят Спаситель, отделанная серебряною «шатою» в 1747 году коштом кошевого атамана Павла Козелецкого; четыре хоругви с различными изображениями; пять икон, из коих икона Николая, сооруженная козаком Антоном Супою, икона Варвары, написанная трудами Михаила Решетника, иконы Спасителя и Богоматери въ

¹) Костомаров. Богдан Хмельницкий, С.-Петербург, 1884, I, 252.

²) Мышецкий. История о козаках запорожских, Одесса, 1852, 10, 69.

*

серебряных шатах, по семь с половиной четвертей высоты и по пяти ширины, стоявшие на хорах церкви, где существовал особый престол, во имя чудотворца Николая, и бывшие здесь местными иконами; икона с изображением Богоматери, святителя Николая и архангела Михаила и ниже их целой группы молящихся запорожцев с атаманом во главе; последние представлены в их натуральном костюме и при оружии, с открытыми без шапок головами и длинными на головах «оселядрами». По преданию, здесь представлен кошевый атаман Петр Иванович Калнишевский с товариществом, обращающийся с молитвой к Богоматери о защите Козаков в виду грозившей им беды от Москвы, накануне падения Запорожья; оттого из уст атамана к уху Богоматери протянута молитва: «Молимся, покрый нас честным твоим покровом, избави от всякого зла»; на что Богоматерь, склонивши свое ухо к запорожцам, отвечает: «Избавлю ипокрыю люди моя». Далее сохранился небольшой кипарисовый в серебряной оправе напреетольный крест, по жертв ов а и ны й козаком Лаврином Горбом; великолепное, в серебряном окладе по малиновому бархату, евангелие, московской печати, весом без трех фунтов два пуда; плащаница из красного по краям и черного по средине бархата, с телом Спасителя, кованного серебра, поясертвоваиная в 1756 году козаком Тимошевского куреня Иваном Гаркупиею, цельностию в 1200 рублей; две ризы, одна из сплошной золотой парчи, кроме серебряного оплечья, е изображением Покрова Богоматери, стоимостью в 1000 рублей; другая из красной парчи, кроме оплечья зеленого бархата с золотым и серебряным шитьем, с изображением Благовещения, стоимостью в 700 рублей; бесподобный, единственный в своем роде и потому бесценный аналой, сделанный из арабского дерева «абоносъ» (т. е. черного дерева), отделанный черепахою, слоновою коетыо, перламутром, сверху стянутый буйволовой кожей и оканчивающийся на концах вверху двумя змеиными головками; по преданию, он достался запорожцам от цареградекого патриарха в то время, когда они были под властию турок в период времени от 1709 по 1784 год, и когда лишены были, за переход на сторону шведского короля Карла XII, возможности сообщаться с русскою православною церковью и потому получали себе священников из Константинополя. Затеям сохранились еще две серебряные вызлощенные кружки, одна вмести-

мос'тыо до четырех стаканов, по преданию принадлежавшая кошевому атаману Ивану Дмитриевичу Сирку, другая, несколько меньше, с шеетыо саксонскими монетами, 1592—1598 годов, и с именами Христиана, Иогана, Георга и Августа, добытые, по преданию, запорожскими козаками у саксонского генерал-маиораВейеенбаха в 1746 году, когда запорожцы посланы были в Польшу для поимки гайдамак. Кроме того, сохранились два портрета,' писанные с живых запорожцев, братьев Якова и Ивана ПИиянов, бывших после падения Сичи ктиторами в церкви Никополя и до самой смерти ходивших в запорожском одеянии. Наконец, уцеледи: золотая медаль, данная за храбрые подвиги в 1788 году при Очакове запорожскому полковнику Коленкѵ; шелковый, зеленого цвета, запорожский пояс, пять с половиной аршин длины; небольшой железный молоток с выбитым на нем 1751 годом и роспиека киевского архиепископа Рафаила, 1740 года, о посланной в Сичу, к церкви Покрова пресвятой Богородицы, церковнобогослужебной книги, служебника ¹).

За Микитинскод) следовала Чортомлыцкая или так-иазываемая Старая Сича, находившаяся на Чортомлыцком роге или мысе и оттого получившая свое название. Повидимому, об этоии самой Сичи распространяется словоохотливый, но не всегда точный и правдивый Боплан (1620 —1647). «Несколько ниже речки Чортомлыка, говорит он, почти на средине Днепра, находится довольно большой остров с древними развалинами, окруженный со всех сторон более, нежели 10.000 острововъ²), которые разбросаны неправильно... Сии-то многочисленные острова служат притоном для Козаков, которые называют их войсковою скарбницею, то есть казной» ³). Князь Мышецкий, перечисляя все запорожские Сичи, во второй главе своей истории говорит: «Старая Сечь, которая состоит близ Днепра, на речке Чортомлыке. Оная Сеча начатие свое имеет, как еще запорожцы за поляками были» ⁴). Чортомлыцкая Сича основана в 1652 году при кошевом атамане Лутае, как в этом убеждает нас следующий акт: «Город Сича, земляноии вал, стоял в устьях у Чортомлыка

¹) Эварницкий. Запорожье в остатках старины, Спб., 1888, II, 44—55. ^а) Совершенная нелепица: на 'всем, протяжении реки Днепра в пределах Запорожья было 265 островов.

³) Боплан. Описание Украйны, С.-Петербург, 1832, 26. ^л) Мышецкий, 10; Гр. Миллер. рассуждения о зап., Москва, 1847, 63. *

и Прогною над рекою Окарбною; в вышину тот вал шесть сажен; с поля, от Сумской стороны и от Базавлука, в валу устроены пали и бойницы и с другой стороны от устья Чортомлыка и от реки Скарбной до валу, сделаны копии деревянные и насыпаны землей. А в этом городе башня с поля, мерою кругом 20 сажен, а в нем окна для пушечной стрельбы. А для ходу по воду сделано на Чортомлык и на Скарбную восемь форток («пролазовъ»), и над теми фортками бойница, а шириною те фортки только одному человеку пройти с водою. А мерою тот городок Сеча с поля от редки Прогною до речки Чортомлыка сто яс сажен да с правой стороны речка Прогной, а с левой стороны речка Чортомлык, и впали те речки в речку Скарбную, которая течет позади города, подле самоии ров. А мерою весь Сеча, город будет кругом с 900 саясен. А строили этот город Сечу кошевой атаман Путай с козаками тому 20 летъ» ¹).