Наука представляет собой наиболее сложную область интеллектуальной деятельности людей. В историческом плане она возникла позже не только религии и искусства, но и образования. Её окончательное формирование на рубеже XVI–XVII веков породило проблему налаживания её устойчивых взаимоотношений с образованием.
Современная система образования в европейских странах и США формировалась в конце XVIII – начале XIX века. Ее формирование было тесно связано с развитием науки и научных учреждений. Это были части единого целого. Нельзя не отметить, что наука и образование становятся в этот период составными частями государства, которое с помощью науки и образования создавало свою военную и промышленную мощь.
В этот период сложились три варианта системы образования, соответствующих господствующим типам политических, социальных и экономических устройств. К первому типу относится модель, исторически сложившаяся в континентальных европейских странах, в том числе в Германии, Италии, России и Франции. В этих странах образование является функцией правительства. Образовательная система создана и контролируется правительством для поддержания своей структуры и функций. Главная функция образования – поддержание национальной культуры и развитие национального идеала.
К противоположному типу относится образовательная модель Великобритании. Здесь образование в своей основе есть форма индивидуальной активности для достижения индивидуальных стандартов культуры. Оно является частным делом граждан. Правительство имеет мало отношения к образовательной деятельности. Подобная активность осуществляется посредством индивидуальных усилий или усилий автономных и зависящих только от себя групп.
Третий тип возник на почве второго. Он представлен США. Здесь правительство (и в особенности федеральное) воздерживается от непосредственного управления образованием. Эта функция передана другим, неправительственным формам самоорганизации общества на уровне штатов и местного самоуправления, а также частной инициативе. Тем не менее, правительство весьма активно поддерживает «демократический» характер управления образованием.
Британская модель. Если во Франции и Германии (и в России) после реформ качала XIX века система среднего и высшего образования оказалась тесно связана с интересами государственной службы, то в Англии эта связь не была столь сильной. В отличие от распорядка континентальных государств экзамены на государственную службу не соотносились с выпускными экзаменами в средних школах и обучением в университете. И вплоть до 50-60-х годов XIX века старые английские университеты ограничивались задачей общего воспитания «джентльменов» и достойных священнослужителей. Профессиональное обучение также не являлось непосредственной задачей университета.
Традиционный английский университет первоначально был очень слабо связан и с интересами бизнеса и индустрии. Эпоха проникновения бизнеса в британскую систему образования началась лишь в 70-80-е годы XIX века.
В этот же период (после 1870 г.) начинается активное участие английского правительства в развитии образования. Новая политика во многом противоречила «либерализму для среднего класса», господствовавшему в предшествующие десятилетия.
Эпоха либерализма для английского образования закончилась неутешительно. Тогда как во Франции и Германии, как и в России, уже в первой половине XIX века существовала развитая система государственных лицеев и гимназий, в Англии им можно было поставить в соответствие только девять «публичных» школ, древних учреждений, дававших высококачественное общее образование. При всех своих достоинствах они охватывали лишь ничтожно малую часть представителей высших классов. В «публичных» школах Англии училось около 4000 учеников, тогда как в 1869 году в гимназиях Пруссии училось 57 тысяч учеников, в лицеях Франции в 1865 году – 33 тысячи, в русских гимназиях в 1868 году – 31 тысяча. В то же время цена обучения в элитных школах Англии была в 5-10 раз выше, чем в лучших учебных заведениях Франции и Германии. В то время как континентальные государства предоставляли возможность представителям среднего класса получить качественное либеральное образование, Англия фактически оставляла их на произвол судьбы.
Новая эпоха создания в полном смысле национальной системы образования в Англии началась лишь в 1870 г. Первоначально государство стало активно поддерживать только начальные школы, по-прежнему оставляя большую часть средних и высших учебных заведений на попечении частной инициативы, самоуправления и религиозных общин. До 1902 г. общенациональной системы «продвинутого» образования, управляемой государственной властью, фактически не существовало. В XX веке английская система, отчасти сближаясь с континентальной и в то же время с американской, сохранила свои специфические черты. Это, с одной стороны, резкое разделение учащихся на категории, которое теперь зависит не только от их происхождения и доходов, но и в очень высокой степени от способностей, а с другой стороны-преобладание независимых учебных заведений в «элитном» секторе.
Государственное образование в Германии. В отличие от Франции, где революция уничтожила почти все традиционные образовательные институты, прусская реформа учебных заведений опиралась на старую университетскую традицию. Школы и университеты рассматривались как государственные институты, организуемые при условии предварительного согласия государства и действующие под его надзором. В случае, если особая привилегия назначения учителей не дарована тому или иному лицу или корпорации, это право принадлежит государству.
Система государственного образования была направлена на распространение интеллектуальной культуры, основанной на универсальном и фундаментальном образовании. Главной целью образования в гимназиях – ключевом звене национальной системы образования – стало формирование ума и способности к знаниям. В основу немецкого университета были положены два хорошо известных принципа: – свобода учить и свобода учиться и устремленность к науке, знанию, систематически культивируемому ради себя самого. Именно эти два начала («свобода» и «наука») и должно было распространять «просвещенное» германское государство, призванное бороться против французской революции, осуществляя путём реформ её справедливые требования.
Как и во Франции, в Германии главным агентом, распространявшим культуру и образованность, стало государство. Однако государство в Пруссии стремилось сделать управление как можно более мягким. Проводя государственные экзамены, определяя общее содержание предметов, порядок преподавания, оно никогда не опускалось до мелочной регламентации учебных программ. В университетах студенты имели широкие права выбора лекций и семинаров, которые они должны были посещать. Университеты в Германии сохраняли важные элементы корпоративного устройства, свободы и автономии. В этом отношении особое значение имел институт приват-доцентуры. В отличие от профессоров приват-доценты не являлись чиновниками, получающими от государства фиксированную зарплату, их труд оплачивался из взносов слушателей.
Тем не менее, немецкие университеты были государственными учреждениями, жестко включенными в систему государственного управления. Именно это сделало финансовое состояние университетов и государственных средних учебных заведений стабильным и достаточным. В 30-е годы XIX века, например, базовый оклад профессоров в университетах Германии составлял от 800 до 1400 талеров, тогда как достаточный доход семьи ремесленника был 150 талеров, умеренной буржуазной семьи – 450 талеров.
Германские университеты стремились быть максимально независимыми от представителей частного капитала, и даже если (в конце XIX-начале XX веков) немецкие промышленники были заинтересованы в поддержке фундаментальной науки и подготовке кадров, их финансовая помощь опосредовалась государством. Именно государство выступало гарантом свободы университетов, их независимости от частного капитала.
Всеобъемлющая связь с государством, однако, не была односторонней. Государство контролировало систему образования и в то же время само преобразовывалось с ее помощью. Университеты и гимназии формировали корпус подготовленных государственных чиновников, идеологию и этос государственной власти.
Система немецкого государственного образования непрерывно трансформировалась на протяжении XIX и первых десятилетий XX веков, но ее основополагающие черты сохранялись.
Несмотря на многочисленные преобразования, нынешняя образовательная система Германии, восстановленная в 50-60-е годы XX века в рамках становления новой немецкой «социальной экономики», во многом сохраняет традиционное для этой страны сочетание сильного государственного и общественного участия в образовании.
Американская модель. Принципиально иная по сравнению с Европой система сложилась в США. До объявления независимости Северо-Американских Штатов ответственность за образование детей почти исключительно возлагалась на их родителей, а также на местные сообщества и религиозные общины. Позднее, после создания Соединенных Штатов, вырабатывается своеобразная система управления (точнее, общественного самоуправления) образованием на уровне штатов, независимая от правительственной администрации. В соответствии с этой системой органы, управляющие образованием (школьные советы), не подчиняются исполнительной власти штатов, а отвечают непосредственно перед родителями и налогоплательщиками. При сохранении принципа преимущественных прав и ответственности родителей общая обязанность направлять воспитание молодого поколения переносится на уровень штатов.
В США большая часть школ, колледжей и университетов имеют статус публичных или государственных и рассматриваются как достояние народа в целом. Их основной задачей долгое время считалось обеспечение работы американского «плавильного котла», объединяющего представителей различных этносов и религиозных групп в единую «нацию». Они регулируются нормами публичного права и финансируются из местных налогов и государственных грантов.
Федеральное правительство США в соответствии с Конституцией не имеет властных полномочий в вопросах образования, поэтому до сих пор отсутствует единая национальная система управления школами и университетами, нет национальных университетов, правительство США не имеет права контролировать программы образования в различных штатах и создавать единые общенациональные стандарты. На федеральном уровне реализуются только различные программы поддержки местных школ и университетов, а также школьных советов штатов.
После Второй мировой войны, благодаря ряду решений Конгресса и Верховного суда, роль федеральных органов в развитии образования и науки постепенно усиливается, хотя их деятельность по-прежнему регулируется сложной системой конституционных ограничений и сосредоточивается преимущественно на вопросах, связанных с поддержанием национальной безопасности.
Другое направление – создание образовательных возможностей для бедных и обеспечение равенства образовательных возможностей (эта деятельность бурно развивается начиная с 60-х годов по почину президента Джона Кеннеди). В последние десятилетия наибольшее внимание привлекает преодоление «нарушений прав человека» – расовой сегрегации, дискриминации по религиозному и половому признаку и т.д.
Еще одной важной стороной американской системы образования является ее тесная связь с бизнесом и ориентация на запросы рынка. Американские колледжи и университеты, стремясь оградить себя от вмешательства государственной власти, издавна искали защиты у «патронов» из бизнес-элиты и стремились выстроить максимально эффективные отношения с заказчиком. Отсюда на американской почве возникло представление о «пассивной роли» образования, являющегося подчиненной частью социального процесса и функционально «подстроенного» к рыночному спросу. В минувшем столетии, характеризовавшемся бурной индустриализацией и тотальным преобладанием чисто экономического интереса, это обеспечило американской системе определенные преимущества гибкости и адаптивности.
Тем не менее, сейчас, в начале третьего тысячелетия, это преимущество все больше становится недостатком. Тенденция превращения образования в придаток экономической системы разделения труда и структуры занятости ведет к тому, что механизмы воспроизводства традиции разрушаются, а культура лишается своего внутреннего содержания. Образование лишается свободы, а место преобладавшей в XIX и XX веках «гуманистической» культуры оказывается пустым.
