Сонный туман. Или туманный сон. Шум прибоя, где-то далеко трели сверчков. На сцене появляется Галина, она в очень простом по фасону лёгком платье и подранных сланцах. Галина беременна. Она проходит до края сцены, скидывает сланцы, проходит ещё немного, «мочит» ноги в пространстве зала, переступив за край авансцены.
Через секунду-другую «к морю» из тумана выходит Станислав Борисович, тоже одетый по-курортному легко и равнодушно. Со счастливым выражением лица он подходит к Галине, обнимает её и бережно кладёт свои руки на живот жены.
Станислав Борисович. Ну, как там наша малышка?
Галина. Бьётся.
Станислав Борисович. Ногами?
Галина. Ножками.
Станислав Борисович. Активная будет. Люблю активных.
Галина. Да, вся в папу.
Станислав Борисович. Есть предложения как назвать?
Галина. Да, Ирина – мне очень нравится.
Станислав Борисович. Почему Ирина?
Галина. Потому что переводится с греческого как «мир» и «покой».
Станислав Борисович. Мир и покой, говоришь?
Галина кивает. Станислав Борисович убирает руки от живота Галины.
Станислав Борисович. А знаешь, какой она росла? Мир и покой мне и нянькам только снились.
Галина (смотрит на свой живот). Правда? Активная?
Станислав Борисович. Гиперактивная и гиперделовая. Того гляди бизнес у папы отожмёт.
Галина. А тебе жалко?
Станислав Борисович. Не жалко, но условие игры равны для всех. Она должна меня рассмешить. Хотя вряд ли она будет смешить меня сама, скорее, организует кого-нибудь.
Галина. Вся в папу, точно.
Станислав Борисович (резко хватает Галину за волосы). Конечно, в папу, маму Галю она почти и не помнит. В кого же ей ещё быть? У мамы, видите ли, курортный роман случился с деревней…
Галина. Он не из деревни, а из посёлка городского типа.
Станислав Борисович (свободной рукой хватает Галину за шею). К морю захотелось, к спокойной и мирной, провонявшей рыбой жизни? А знаешь, кто вашу халупу сжёг вместе с вами?
Галина (хрипя от удушья). Короткое замыкание, наверное.
Станислав Борисович. Да ребята мои вас сожгли!
Станислав Борисович отпускает Галину, та откашливается и отходит от Станислава Борисовича на несколько шагов - как бы на безопасное расстояние.
Галина: Чуть не родила.
Станислав Борисович: Только я этим придуркам сказал, сжечь дом, когда рыбак твой там один будет. А эти дебилы… Но я их потом наказал, конечно. Но, тебя, суку всё равно жалко.
Галина. Ириша знает?
Станислав Борисович. Нет.
Галина. И не говори ей. (Поглаживая живот, уходит обратно в сонный туман.)
Станислав Борисович. Простишь меня? (Оглядывается вокруг – никого.) Значит, не прощёным помирать. (Садится на корточки, набирает в ладонь воображаемой воды, умывается, плюётся, уходит в туман.)
Сцена двенадцатая
В гостиной дома Камневых светло и пусто, раздаётся мелодия дверного звонка. Через несколько секунд откуда-то из-под лестницы выходит Гуля, идёт к двери, снимает трубку домофона, смотрит в экран и широко улыбается.
Гуля. Кто там? К кому?
Голос Сергея Юрьевича. Сергей Смехов, мне звонили по поводу проведения мероприятия.
Гуля. Точно, вы прям. (Нажимает кнопку домофона.) Заходите.
Гуля открывает дверь, через несколько секунд на пороге появляется Сергей Юрьевич. Гуля смотрит на него с восхищением.
Точно, вы же.
Сергей Юрьевич смотрит на Гулю сверху вниз с безразличным видом.
Сергей Юрьевич. Мог бы пошутить, что просто похож, но… да, это я. По телевизору давно не мелькаю, однако, народ узнаёт часто. Но не вы же меня пригласили сюда?
Гуля. Нет, я так тут - работница. Вы проходите на диван. Раз пригласили, придут сейчас, значит.
Сергей Юрьевич (проходит на середину комнаты). Но долго ждать я не могу, если честно, мне ещё сегодня надо в город, в телецентр успеть. (Внимательно оглядывает комнату, хлопает в ладоши, делает несколько громких выкриков подряд.)
Гуля. Ой, тихо, там же Света спит. А может она и пригласила?
Сергей Юрьевич. Нет, ничего нормально. (Гуле.) Самая плохая акустика, которую я слышал, была в кремлёвском зале.
Гуля. Да?
Сергей Юрьевич. Да, ужас вообще.
Гуля. Недавно там были?
Сергей Юрьевич. Да нет, последний раз лет десять назад. В разговорном жанре выступал на правительственном концерте.
Гуля. Так это давно.
Сергей Юрьевич. Да, больше не приглашали. Думаю это из-за той шутки про него. Сказал, что народ его любит, поэтому всё прощает. Но я же не сказал что именно. В общем, странный народ это правительство.
Гуля. Так, правда – пока любят, прощают.
Сергей Юрьевич. Вот именно, юморная такая правда. Но чувство юмора людей покидает. Или покинуло уже. Вот и катимся опять не понятно куда. Точнее, понятно, но вслух говорить неохота.
Гуля (крепко задумавшись). Значит, из-за смеха всё так…
Сергей Юрьевич. Нет, из-за его отсутствия. «Улыбайтесь, господа, улыбайтесь, всё ужасное люди с серьёзными лицами творят» - как-то так, кажется, Мюнхгаузен говорил в фильме? Кстати, на эту роль пробовался я, почти утвердили, но аппендицит, больница, в общем, ждать не стали, моего друга Олега утвердили.
По лестнице спускается заспанная Света.
Света. Что за крики, что за бубнёж?
Гуля. Вот, разбудили девочку. Света, смотри кто у нас.
Света подходит к гостю и откровенно разглядывает его.
Света. Ну, и кто у нас?
Гуля. Из передачи «Людям на смех». (Сергею Юрьевичу.) Я всё смотрела. Смеялась, помню, аж живот болел.
Света. Теперь понятно кто, и, кажется, понятно зачем.
Сергей Юрьевич. Девочка меня явно не узнаёт. Но ничего, не удивлюсь, если моя последняя программа вышла в год вашего, девушка, рождения.
Света. Тоже не удивлюсь. Интересно, кто вас позвал?
Сергей Юрьевич. Ой, вчера аж два звонка было. Столько заказов, вроде не Новый год…
В гостиной друг за другом (практически вместе) появляются Борис и Артём.
Борис. О, Сергей Юрьевич, вы уже здесь, отлично.
Артём. Сергей Юрьевич, вы здесь?
Сергей Юрьевич (неуверенно глядя то на Бориса, то на Артёма). Здравствуйте, как договаривались, ровно в одиннадцать приехал.
Борис. Отлично, осмотрелись, шутить здесь будете.
Артём. Шутить? Боря, это что за подстава?
Борис. В каком смысле?
Артём. Да в самом прямом: Смехов - мой вариант.
Борис. Да? Не знал.
Сергей Юрьевич. Молодые люди, оба ваших голоса мне очень знакомы.
Борис. Надо думать, вчера только вам звонил. (Артёму.) И ты тоже, видимо?
Артём. Ничего себе совпадение. Другого юмориста найти не мог?
Борис. Другого?
Артём. Да, другого, их же сейчас как грязи… (Смотрит на Сергея Юрьевича.) Извините.
Сергей Юрьевич. Ничего-ничего.
Борис. Я просто открыл сайт с артистами на корпоратив. Откуда я знал, что ты тоже туда полезешь?
Артём. Зачем мне сайты, я через редактора знакомого…
Сергей Юрьевич. Я, кажется, начинаю понимать. (Артёму.) Встречу возле телецентра через два часа назначали мне вы? Артём, да?
Артём. Да.
Сергей Юрьевич (Борису). А вы Борис, да?
Борис. Да, братья мы, хоть и мамы разные…
Света. А я сестра.
Борис. Только не говори, что ты тоже ему звонила.
Света. Я в отличие от вас, старшие, своим умом действую.
Борис. Это кто это про ум заговорил.
Света. Я. Пупырюсь с Тохой песню написать ржачную. Сама. А вы тут решили профессионала за бабло нанять, думаете, бате это понравится?
Сергей Юрьевич. Да, лучше всегда доверяться профессионалам…
Артём. А почему нет? Как именно его надо смешить он не говорил.
Света. Ну, уж не с помощью старого шутника.
Сергей Юрьевич. Я прошу прощения, рассмешить кого? Думаю, пора конкретное мероприятие или мероприятия обсудить, а то мне меньше, чем через два часа надо у телецентра быть… ой, то есть уже не надо.
Артём. Не надо вам уже к телецентру, здесь будем вас делить сейчас.
Света. На рваные… ой, то есть на равные части.
Борис. А чего тут делить-то, я не понял? Я ему первый позвонил.
Артём. Откуда ты знаешь, может, я первый…
Света. Мальчики, не ссорьтесь. Давайте лучше спросим у… (Сергею Юрьевичу.) Как вас, я извиняюсь?
Сергей Юрьевич. Заслуженный артист России Смехов Сергей Юрьевич.
Света. Да, вот и давайте сначала спросим у Сергея Юрьевича, готов ли он к убийству.
Сергей Юрьевич. В каком смысле?
Борис. Так, кому-то пора в кроватку и баиньки.
Света (Сергею Юрьевичу). Что, вам даже не намекали, на что вас хотят подписать.
Сергей Юрьевич. Нет. Мероприятия… день рождения, что-то такое… наверное…
Света. День смерти.
Артём. Света, правда, давай мы сами разберёмся тут.
Борис. Да чего с ней разговаривать, не вменяемая, блин. (Берёт Свету на плечо и уходит с ней вверх по лестнице.) Баиньки, я сказал.
Света. Поставь на место, урод, я выспалась!
Сергей Юрьевич (смотрит то на Гулю, стирающую пыль, то на Артёма). Артём, я не понимаю. Что девочка хотела сказать? Какое убийство?
Артём. Сейчас всё объясню. Дело в том, что наш глава семейства – влиятельный и богатый, как вы видите, человек – Станислав Камнев, может быть слышали.
Сергей Юрьевич. Что-то знакомое.
Артём. Так вот он смертельно болен, но не хочет умирать от болезни, он хочет умереть от смеха, понимаете?
Сергей Юрьевич. Не очень.
Артём. Нашего папу нужно насмешить так, чтобы он умер от смеха, весёлый суицид такой, понимаете? За то, что вы насмешите его до смерти, мы предлагаем совсем не смешные деньги. Я, помимо денег, предлагаю вам возможность возродить свою передачу. Борька вам этого не предложит точно.
Сергей Юрьевич (поправляет свои одежду и осанку). Кажется, начинаю понимать.
Артём. Отлично
Сергей Юрьевич. Начинаю понимать, что меня пора уходить отсюда.
Сергей Юрьевич направляется к выходу, Гуля поглядывает на него со всё большим восхищением, по лестнице спускается Борис.
Борис. Ну, и сколько он вам предложил? Удваивайте сумму, хотя я вас ещё не проверил, может вы не в смехотворной форме уже…
Артём (Борису). Откуда у тебя деньги вообще? Отец тебя ограничил давно.
Борис. Не важно, займу. Вы куда, Сергей Юрьевич?
Гуля. Он уходит.
Борис. Гуля, я тебя спросил?
Сергей Юрьевич (подходит к двери, берётся за ручку). Я ухожу. Я вам не киллер.
Артём. Сергей Юрьевич, да при чём здесь киллер, не киллер…
Борис. Да пусть идёт. Значит, не уверен в себе. Других мало что ли, сам сказал, их как грязи.
По лестнице спускается обиженная на вид Света.
Сергей Юрьевич. Да, в своих убийственных способностях, я не уверен. (Открывает дверь, выходит на улицу.)
К Борису и Артёму подходит Света. Все трое слегка растеряно смотрят вслед Сергею Юрьевичу. Через несколько секунд к детям присоединятся Гуля.
Гуля. Хороший человек.
Света. Хороших людей не бывает.
Гуля. Бывают вон.
Борис. Ну и придурок, от таких денег отказывается, мог бы год отдыхать от корпоративов.
Артём. А я бы ему рубрику в своей передачи предложил бы в случае успеха.
Света. Он просто слишком стар для этого дерьма.
Гуля тяжело вздыхает и уходит под лестницу. Свет гаснет. Занавес закрывается.
Сцена тринадцатая
Занавес закрыт. Посреди авансцены на стойке стоит микрофон. Под неинтересную и ритмичную музыку к микрофону выходит Демьян и круговыми движениями рук вызывает на себя аплодисменты, которые не заставляют себя ждать.
Музыка уходит вдаль, Демьян также жестом утихомиривает вяло аплодирующую публику.
Демьян. Всем привет, меня зовут Демьян, и я вышел на эту сцену для того, чтобы испортить вам настроение. (Ждёт реакции публики.) Объясню в чём дело. Вот вы сидите тут, смеётесь, всё так круто, празднично и, самое главное, ржачно. Именно ржачно, а не смешно, понимаете? (Ждёт реакции публики.) И вот я вам предлагаю задуматься над тем, что сегодня, чтобы было весело, должно быть непременно ржачно. Когда просто смешно, то как-то скучно, согласитесь. Мы сегодня хотим не посмеяться, а поржать от души. Именно за этим вы сюда и пришли. Ведь когда вы не ржёте, вам страшно, да? (Ждёт реакции публики.) А когда ржёте, вроде и жить можно. (Ждёт реакции публики.) В общем, знаете, что я понял? Я понял, почему у меня не получается ничего в стендапе. Потому что я пытаюсь заниматься юмором, а не ржакой. Над хорошей, не побоюсь этого слова, умной шуткой, над иронией надо подумать. Ещё я понял, что над хорошей шуткой громко не смеются. Над хорошей шуткой смеются, скорее, внутренне, а внешне грустно ухмыляются, и только, понимаете? (Ждёт реакции публики и дожидается громкого крайне недовольного свиста и разочарованных возгласов: «уууу»). Наконец-то. Наконец-то я дождался от вас хоть какой-то живой реакции. Это здорово. Я удовлетворён. И я ухожу. Навсегда.
Сверху спускается верёвка с петлёй. Демьян под освистывание и недовольные выкрики публики просовывает голову в петлю и широко улыбается. Верёвка поднимается вверх, приподнимая от планшета сцены Демьяна.
Голос Ирины. Да ты что, совсем охренел!
На сцену выбегает Ирина, со стулом в руках, она подбегает к Демьяну, встаёт на стул, ловко развязывает верёвку, верёвка стремительно поднимается вверх.
Демьян садится на сцену, он плачет. Ирина нехотя, но всё-таки садится рядом и обнимает его.
Демьян (сквозь слёзные всхлипы). Ну, я же правда больше так не могу.
Ирина. Как «так»? Все мы немного не своим делом занимаемся.
Демьян. А я вообще не своим делом занимаюсь. Я ненавижу этот твой офис, работу свою ненавижу, понятно тебе?
Ирина. Да по тебе видно, что ты всё ненавидишь. С такой физиономией там ходишь, того гляди, всех клиентов распугаешь… Если бы не исправлялся потом в постели, уволила бы нафиг.
Демьян. Увольняй, мне всё равно.
Ирина. Ты мне это давай прекращай. Тут до твоей мечты – собственного стендап-клуба – можно сказать, один шаг остался. Я же тебе обещала из папиных денег выделить…
Демьян. Какой клуб, если я сам бездарность?
Ирина. Ты не бездарность.
Демьян. Бездарность!
Ирина. Не бездарность.
Демьян. Бездарность!
Ирина (выпускает Демьяна из объятий). Так, я тебя сейчас сама повешу. Где там верёвка твоя? (Смотрит наверх.)
Демьян (перестаёт плакать, вытирает руками слёзы с лица). Не надо меня убивать. Меня надо в покое оставить.
Пауза.
Ирина. Вот сейчас даже спросить боюсь, что там с монологом для отца?
Демьян. Ничего.
Ирина. Совсем ничего?
Демьян. Кое-какие наброски были…
Ирина. И?
Демьян. Удалил всё.
Ирина. Дай угадаю, потому что говно получилось?
Демьян (подыгрывая). Откуда знаешь?
Ирина (улыбается, ласково трепет Демьяна за волосы). Ты ж моя бездарность. Только в постельных делах одарённый, а так говно всякое сочиняет…
Ирина и Демьян смеются, Ирина несколько секунд продолжает трепать Демьяна за волосы, но вдруг меняется в лице, хватает его за те же волосы и поднимает его голову кверху.
Значит так, слизень. Ты мне надоел. С сегодняшнего дня снимаю тебя с довольствия, с завтрашнего дня уволен, понял? Хочешь, вешайся, хочешь, прыгай из окна. Мне всё равно, надежд моих ты не оправдал, а трахаля я себя другого найду. (Встаёт и быстро уходит.)
Демьян, продолжая сидеть на сцене, смотрит в зал.
Демьян. Всем привет. Меня зовут Демьян, и я остался без средств к существованию. И без секса. Представляете? Да ничего вы не представляете. Потому что нет у вас воображения. Просидели вы своё воображение. Вот в таких вот злачных местах. Больше не жду вашей реакции – такое приятное ощущение. Может быть, это и есть свобода? Ничего не ждать, а? Я не должен вам никаких шуток, вы не должны мне никакого смеха и уж тем более аплодисментов. Вот только такие поворотные откровения как-то поздновато приходят. Даже нелюбимой работы теперь нет. Ладно, до завтра остынет, пойду просить не увольнять. А сейчас пора спать, сил набираться, завтра же четверг… (Подмигивает зрительному залу, уходит.)
