Системы представляют собой языковые сущности (etres de langue), реальность которых столь же велика, что и у представляющих их форм. Но если до сих пор не было проведено их исследования, то это объясняется тем, что сама эта реальность, сколь бы важной она ни была, является реальностью абстрактной, относящейся не к воспринимаемой материальности языковой сущности, а к системной связи более или менее широкого круга языковых сущностей, отвечающих в своей совокупности за выражение конечной суммы сложных отношений, которые подчиняются двойному закону когерентности и взаимоотносительности (этого закона всегда придерживаются языковые системы в процессе своего
построения).
Понятно, что исследование абстрактных сущностей, представляющих собой только сущности отношений, менее доступно, чем исследование конкретных сущностей, обладающих реальностью иного рода, нежели та, с которой связан порядок, установленный мышлением в своих глубинах для собственных представлений. Следует добавить, что исследование систем не уводит нас от рассмотрения языковых фактов, а приводит к их более широкому
пониманию и к пониманию того, что системная зависимость двух или большего числа форм представляет собой такой же факт языка, что и существование самих этих форм.
(Лекция 10 февраля 1944 г., серия А) Язык как система систем
Любой язык представляет в своей совокупности обширную, строго когерентную систему, состоящую из множества систем, связанных между собой отношениями системной зависимости, которые их объединяют в единое целое. Поскольку это касается любого языка, то трудность психосистематической лингвистики, занимающейся исследованием только абстрактных сущностей языка, сущностей чистых отношений, формирующих системы, заключается в идентификации различных систем, входящих в состав языка в рамках формирующей его обширной системы и представляющей собой не что иное, как соотносительную систематизацию частных систем, сумевших в ней индиивидуализироваться.
Язык представляет собой системное целое, охватывающее всю протяженность мыслимого и состоящее из систем, каждая из которых относится только к одной конкретной части мыслимого. Эти частные системы имеют естественную тенденцию к индивидуализации и к созданию целого, выступающего составной частью общего и более широкого целого, каковым и является язык. Их определение как целого в рамках целого, часть которого они составляют, является более или менее строгим, и теоретик языкознания никогда не должен упускать из виду, что если различные системы в составе языка стремятся к индивидуализации в нем, то они также стремятся к сохранению между собой связи постоянного характера, которая позволяет почти незаметно переходить от одной к другой. Антиномия языкового построения состоит в том, что язык предполагает подчинение противоположным целям. Например, чтобы фраза получила смысл, надо, чтобы различались слова и в то же время чтобы на какой-то короткий момент их различимость стиралась.
В своей внутренней структуре все языки стремятся к распределению интегрирующей системы, которую они представля-
ют, между многочисленными интегрируемыми системами, каждая из которых образует некоторое целое; но в то же время в своем построении они подчиняются противоположной движущей силе, состоящей в возможно меньшем разделении интегрируемых систем. Эти две противоречивые тенденции - тенденция к разделению систем и их идентификации как целого и противоположная тенденция к сохранению тесной и почти непрерывной связи между ними - находятся в постоянном поиске приемлемого равновесия, которое обычно достигается в развитых языках, особенно тех, которые принадлежат высокоразвитым цивилизациям.
(Лекция 2 марта 1944 г., серия В)
