Решетчатым окошком его отца, - Жюльен бредил военной службой. Потом, уже

Подростком, он слушал, замирая от восторга, рассказы старого полкового

Лекаря о битвах на мосту Лоди, Аркольском, под Риволи и замечал пламенные

Взгляды, которые бросал старик на свой крест.

Когда Жюльену было четырнадцать лет, в Верьере начали строить церковь,

Которую для такого маленького городишки можно было назвать великолепной. У

Нее были четыре мраморные колонны, поразившие Жюльена; о них потом

Разнеслась слава по всему краю, ибо они-то и посеяли смертельную вражду

Между мировым судьей и молодым священником, присланным из Безансона и

Считавшимся шпионом иезуитского общества. Мировой судья из-за этого чуть

Было не лишился места, так по крайней мере утверждали все. Ведь пришло же

Ему в голову затеять ссору с этим священником, который каждые две недели

Отправлялся в Безансон, где он, говорят, имел дело с самим его

Высокопреосвященством, епископом.

Между тем мировой судья, человек многосемейный, вынес несколько

приговоров, которые показались несправедливыми: все они были направлены

против тех жителей городка, кто почитывал "Конститюсьонель". Победа осталась

За благомыслящими. Дело шло, в сущности, о грошовой сумме, что-то около трех

Или пяти франков, но одним из тех, кому пришлось уплатить этот небольшой

Штраф, был гвоздарь, крестный Жюльена. Вне себя от ярости этот человек

поднял страшный крик: "Вишь, как оно все перевернулось-то! И подумать

Только, что вот уже лет двадцать с лишним мирового судью все считали честным

человеком!" А полковой лекарь, друг Жюльена, к этому времени уже умер.

Внезапно Жюльен перестал говорить о Наполеоне: он заявил, что

Собирается стать священником; на лесопилке его постоянно видели с латинской

Библией в руках, которую ему дал кюре; он заучивал ее наизусть. Добрый

Старик, изумленный его успехами, проводил с ним целые вечера наставляя его в

Богословии. Жюльен не позволял себе обнаруживать перед ним никаких иных

Чувств, кроме благочестия. Кто мог подумать, что это юное девическое личико,

Такое бледненькое и кроткое, таило непоколебимую решимость вытерпеть, если

понадобится, любую пытку, лишь бы пробить себе дорогу!

Пробить дорогу для Жюльена прежде всего означало вырваться из Верьера;

Родину свою он ненавидел. Все, что он видел здесь, леденило его воображение.

С самого раннего детства с ним не раз случалось, что его вдруг

Мгновенно охватывало страстное воодушевление. Он погружался в восторженные

Мечты о том, как его будут представлять парижским красавицам, как он сумеет

Привлечь их внимание каким-нибудь необычайным поступком. Почему одной из них

не полюбить его? Ведь Бонапарта, когда он был еще беден, полюбила же

блестящая госпожа де Богарнэ! В продолжение многих лет не было, кажется, в

Жизни Жюльена ни одного часа, когда бы он не повторял себе, что Бонапарт,

Безвестный и бедный поручик, сделался владыкой мира с помощью своей шпаги.

Эта мысль утешала его в его несчастьях, которые ему казались ужасными, и

Удваивала его радость, когда ему случалось чему-нибудь радоваться.

Постройка церкви и приговоры мирового судьи внезапно открыли ему глаза;

Ему пришла в голову одна мысль, с которой он носился как одержимый в течение

Нескольких недель, и, наконец, она завладела им целиком с той непреодолимой

Силой, какую обретает над пламенной душой первая мысль, которая кажется ей

Ее собственным открытием.

"Когда Бонапарт заставил говорить о себе, Франция трепетала в страхе

Перед иноплеменным нашествием; военная доблесть в то время была необходима,

И она была в моде. А теперь священник в сорок лет получает жалованья сто

Тысяч франков, то есть ровно в три раза больше, чем самые знаменитые