Курс на индустриализацию. К концу первого десятилетия Советской власти экономика страны в основном достигла довоенного уровня экономического развития. И теперь страна стояла перед необходимостью реконструкции (обновления) прежней промышленной базы, поскольку эта база, созданная в конце XIX в., была существенно изношена. Без реконструкции нельзя было наращивать объемы производства и повышать производительность труда, нельзя было решать задачи обеспечения экономической независимости и обороноспособности страны.
Реконструкция должна была обеспечить и полную индустриализацию народного хозяйства, т. е. перевести все его отрасли на индустриальную машинную основу, превратить машины в основной вид средств производства.
Реконструкция требовала больших капитальных вложений. Советская Россия не могла рассчитывать на крупные внешние займы. Доступны были лишь внутренние источники накоплений. В преимущественно крестьянской стране основным источником накопления мог стать только аграрный сектор экономики.
Как было отмечено в предыдущем разделе, к концу 1920-х сельское хозяйство вышло на уровень довоенного производства, но товарная часть этого производства (доля продукции, поставляемая за пределы хозяйства) была в два раза ниже, чем до войны. Доминировавшие в деревне мелкие крестьянские хозяйства потребляли примерно 85 % производимой п родукции, и лишь 15 % поставляли в город, на рынок. При такой товарности сельского хозяйства промышленность могла развиваться лишь невысокими темпами.
Однако внешнеполитические условия диктовали быстрый темп развития. Как уже отмечалось, в 1927 Англия разорвала дипломатические отношения с СССР и попыталась создать антисоветский блок с участием Польши, Германии и Франции. Эти попытки ни к чему не привели. Но общая ситуация в Европе и мире была такова, что советское руководство имело все основания считать новую мировую войну неизбежной и подозревать западные державы в стремлении направить любого потенциального агрессора против СССР. Для отражения агрессии нужна была развитая оборонная промышленность.
Как было сказано выше, ХV съезд ВКП (б) в декабре 1927 сделал выбор в пользу курса на проведение индустриализации на основе нэпа. В то же время были даны директивы на разработку весьма амбициозного первого пятилетнего плана социально-экономического развития страны. Возможность реализации такого плана в условиях нэпа была поставлена под сомнение сразу же после окончания работы ХV партсъезда.
Эти сомнения породил очередной кризис хлебозаготовок. К январю 1928 государственные заготовительные организации смогли закупить у крестьян только 4,9 млн т. зерна из урожая в 72,3 млн т., собранного осенью 1927. Проведенные закупки были на 2,1 млн т. меньше по сравнению с закупками, осуществленными к январю 1927 из урожая осени 1926, составившего 76,8 млн т. Закупленного зерна не хватало для снабжения растущего городского населения, создания страховых запасов и экспорта, необходимого для оплаты импорта промышленного оборудования.
Подобный заготовительный кризис имел место зимой 1925/26, и тогда руководство страны разрешило его путем повышения заготовительных цен и сокращения объемов экспорта хлеба и импорта оборудования.
Зимой 1928 этот путь означал отказ от планов проведения ускоренной индустриализации. Шестого января 1928 ЦК дал жесткую директиву на места, потребовав в кратчайшие сроки собрать хлеб у зажиточного крестьянства. Сталин выехал в Сибирь, где отстранял от работы коммунистов, протестовавших против принудительных хлебозаготовок. Он ввел в практику применение к зажиточным крестьянам, отказавшимся сдавать хлеб по низким ценам, статьи 107 Уголовного кодекса РСФСР, предусматривавшей уголовную ответственность за спекуляцию. В результате применения мер административного нажима к 1 апреля 1928 государство заготовило еще 4,4 млн т. хлеба.
Три члена Политбюро ЦК (Н. Бухарин, А. Рыков, М. Томский) выступили с критикой чрезвычайных мер, примененных в ходе хлебозаготовок. ЦК осудил «перегибы» и признал необходимым повысить цены на хлеб нового урожая, т. е. с осени 1928. Однако весной и летом по инициативе Сталина вновь были приняты чрезвычайные меры против зажиточного крестьянства. Те члены партии, которые выступали против чрезвычайных мер, исключались из рядов ВКП(б) по обвинению в «прокулацком», «правом» уклоне.
На июльском (1928) Пленуме ЦК Сталин выдвинул тезис о закономерности обострения классовой борьбы по мере продвижения страны к социализму. Тезис стал теоретической базой для применения чрезвычайных мер.
Осенью-зимой 1928 при обсуждении проекта первого пятилетнего плана И. Сталин, В. Куйбышев, В. Молотов выступили за резкое увеличение капитальных вложений в тяжелую промышленность и развертывание одновременного строительства большого числа новых заводов и фабрик. Обосновывая этот курс, Сталин указывал, во-первых, на необходимость в кратчайший срок усилить оборону страны. Во-вторых, на целесообразность на два-три года «затянуть пояса», направить максимум усилий на развитие отраслей группы «А», производящих средства производства, а затем перевооружить всю промышленность новой техникой и на этой базе обеспечить широкий выпуск потребительских товаров (отрасли группы «Б») для населения.
Н. Бухарин, А. Рыков и М. Томский выступили против этих предложений. Они отмечали, что строить одновременно большое количество промышленных предприятий можно лишь путем применения чрезвычайных мер по отношению к широким массам крестьянства, причем отнюдь не два-три года.
Это был опасный путь с точки зрения возможности построения действительного социализма. Он не являлся и самым эффективным способом скорейшей индустриализации страны. Опыт прежних лет говорил о том, что попытки строить сразу много объектов без учета реальных материальных и трудовых ресурсов приводили к тому, что сроки строительства и освоения новых мощностей затягивались. В результате вложенные средства оказывались замороженными на длительный срок в недостроенных и неосвоенных объектах. Рыков, опираясь на этот опыт, предлагал строить меньше, а, следовательно, быстрее, быстрее осваивать новые мощности, и тем самым получать высокий конечный результат при меньшем изъятии ресурсов из деревни.
В апреле 1929 объединенный Пленум ЦК и ЦКК поддержал линию Сталина и обвинил группу Бухарина в «правом уклоне»: недооценке важности индустриализации и коллективизации. Бухарин был отстранен от обязанностей главного редактора газеты «Правда» и от руководства Исполкомом Коминтерна. Томского отозвали с поста председателя ВЦСПС. В ноябре на посту председателя СНК А.И. Рыкова сменил В.М. Молотов. После разгрома «правого уклона» власть Сталина в партии еще более усилилась.
В апреле 1929 XVI партийная конференция приняла директивы первого пятилетнего плана развития народного хозяйства. Вскоре V съезд Советов СССР сделал план как государственным законом. За 1928/29 – 1933/34 хозяйственные годы на развитие крупной промышленности планировалось выделить в 3,7 раза больше средств, чем за предыдущие пять лет. 78 % этих средств предназначались для группы «А». Объем промышленного производства предстояло увеличить в 2,36 раза, по крупной промышленности – в 2,8. Производство средств производства (группа «А») должно было возрасти в 3,3 раза, предметов потребления (группа «Б») – в 2,4 раза. В целом, среднегодовые темпы роста промышленного производства в течение пятилетки должны были составить 20–25 %.
Зерновую проблему предлагалось решить путем создания новых крупных зерновых совхозов и вовлечения за пять лет в колхозы примерно 20 % крестьянских хозяйств. План не предусматривал проведения сплошной коллективизации сельского хозяйства.
Однако уже осенью 1929 при подведении итогов первого года пятилетки стало ясно, что промышленность не получила необходимых доходов и у нее не хватает товаров для нормального товарооборота с деревней. Кулаки опять придерживали хлеб, отказывались платить повышенные налоги. Под угрозой оказалось финансирование второго года пятилетки. Сталин стал искать выход на путях форсированной коллективизации страны.
Коллективизация. Сталин видел два преимущества в создании крупных коллективных хозяйств: 1) крупные хозяйства могли дать больший процент товарной продукции, чем мелкие; 2) государству было легче собирать налоги и договариваться о плановых закупках с несколькими тысячами крупных колхозов и совхозов, чем с 25 млн мелких крестьянских дворов.
Уже летом 1928 усиливается кампания по вовлечению крестьян в колхозы. Крестьян привлекали в колхозы путем уменьшения налогов на колхозников, а также предоставлением колхозам кредитов и сложной сельскохозяйственной техники. Для обработки колхозных полей были созданы машинно-тракторные станции (МТС), которые обслуживали рабочие, присланные из города. Машинная техника намного облегчала самые тяжелые виды крестьянского труда – пахоту земли и уборку урожая. Трактор был лучшим средством агитации за колхоз. Если к лету 1928 колхозы объединяли 1,4 % крестьянских дворов (менее 0,4 млн дворов из примерно 25 млн), то к лету 1929 – уже 4 %, или около 1 млн дворов. В июле – сентябре 1929 в колхозы вступили еще 1 млн дворов.
Для 2 млн крестьянских дворов тракторов уже не хватало, хотя им принадлежало около 4 % обрабатываемой земли. Ноябрьский (1929) пленум ЦК партии принял решение немедленно заложить два новых тракторных завода, а также два завода по производству комбайнов, что потребовало существенного повышения заданий ряду смежных отраслей промышленности. Было ясно, что заводы дадут продукцию лишь через несколько лет, поэтому Пленум предупредил против искусственного форсирования коллективизации.
В то же время первые успехи коллективизации вызвали у Сталина стремление ускорить ее. Седьмого ноября 1929 появилась статья Сталина «Год великого перелома». В ней утверждалось, что основная масса средних крестьян пошла в колхозы, а в их сознании произошел поворот в сторону социалистической формы ведения хозяйства. Но это было не так.
В конце 1929 комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) разработала рекомендации по вопросам коллективизации. В качестве основной формы объединения крестьян предлагалась сельскохозяйственная артель с обобществлением лишь земли и основных средств производства. В собственности крестьян оставались молочные коровы, мелкий скот, птица, инвентарь. Комиссия предложила сократить сроки коллективизации и решить эту задачу в основных зерновых районах за 2–3 года, в потребляющих районах – за 3–4 года. В экономически отсталых районах и в национальных республиках планировалось завершить коллективизацию во второй пятилетке.
Однако вскоре и эти сроки были резко сокращены. 5 января 1930 было принято постановление ЦК ВКП(б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». В нем предлагалось Северный Кавказ, Нижнюю и Среднюю Волгу коллективизировать к осени 1930 или весне 1931, а остальные зерновые районы – к осени 1931 или весне 1932.
На местах выносили решения о завершении коллективизации в еще более короткие сроки. В колхозы стали загонять угрозами и демагогическими обещаниями. Во многих случаях вместо обобществления только основных средств производства обобществляли весь инвентарь и скот. Это привело к массовому забою скота крестьянами накануне вступления в колхозы. К марту 1930 поголовье крупного рогатого скота уменьшилось на 14 млн голов. К марту 1930 было коллективизировано 56 % крестьянских хозяйств.
Одновременно проводилась политика «раскулачивания», которая, во-первых, должна была сломить сопротивление курсу на коллективизацию со стороны кулаков, а, во-вторых, передать в колхозы скот, землю и инвентарь кулацких хозяйств в качестве паевого взноса за бедноту. Второе было особо важно в тех случаях, когда середняки не хотели объединяться в колхозы с беднотой. 30 января 1930 было принято постановление ЦК «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Согласно постановлению у кулаков предлагалось забрать основные средства производства и землю. Кулаков делили на три категории: 1) «контрреволюционный кулацкий актив» заключался в концлагеря (примерно 60 тыс.); 2) наиболее богатые кулаки, не замеченные в контрреволюционных акциях, выселялись в отдаленные районы СССР в «спецпоселения» или в отдаленные районы в пределах данного края (примерно 150 тыс.); 3) остальные кулаки подлежали расселению за пределами колхозной земли. Высылаемым и расселяемым предлагалось оставить минимум денег, еды и инвентаря для организации хозяйства на новом месте. Число кулаков ориентировочно определялось в 3–5 % от общего числа крестьянских хозяйств.
Этот процент был рассчитан по критериям, принятым 21 мая 1929, когда СНК СССР определил признаки кулацких хозяйств: систематическое применение наемного труда, наличие мельницы, маслобойни и других предприятий по переработке сельскохозяйственной продукции, систематическая сдача в наем сложных сельхозмашин и т. п. Иными словами, кулаками считались те, кто в той или иной форме систематически эксплуатировал чужой труд.
Реализация постановления о раскулачивании проводилась с большими «перегибами». Бедняки подвергли раскулачиванию часть середняков, не желавших идти в колхоз. В ряде мест число раскулаченных достигло 10–15 %.
Такая практика вызвала активное сопротивление. С начала января до середины марта 1930 органы ОГПУ зарегистрировали более 6 тысяч выступлений, включая теракты и другие формы вооруженного сопротивления. В казачьих районах реальная угроза массовых вооруженных восстаний.
Оценив угрозу, Сталин опубликовал 2 марта 1930 статью «Головокружение от успехов», в которой переложил ответственность за «перегибы» на местных функционеров. Тысячи местных коммунистов были исключены из партии и отданы под суд. Проведена реабилитация части раскулаченных. В некоторых округах было восстановлено до половины раскулаченных хозяйств. Крестьянам, которые не хотели оставаться в колхозах, было разрешено выйти из них. К концу мая 1930 в колхозах осталось 21,4 % крестьянских хозяйств. Эти цифры говорили о том, что можно было и на добровольной основе создать крупный коллективный сектор в сельском хозяйстве. Насильственная массовая коллективизация являлась грубейшей ошибкой Сталина, которая обошлась стране крайне дорого.
Однако в 1930 руководство не осознавало степень ошибки. Осенью был собран рекордный для России урожай зерна – 83,54 млн т. Колхозы и индивидуальные крестьянские хозяйства выполнили налоговые задания и продали государству хлеб по низким ценам. Государство получило 22 млн т. товарного хлеба, т.е. в два с лишним раза больше, чем в лучшие годы нэпа.
Высокий урожай и успех хлебозаготовок побудили Сталина возобновить политику массовой коллективизации. В сентябре 1930 ЦК ВКП(б) отправил всем крайкомам и обкомам директивное письмо «О коллективизации», где осуждалось пассивное отношение к «новому приливу» в колхозы. В 1931 были резко повышены ставки налогов на единоличников. Единоличник стал платить налогов почти в 10 раз больше, чем колхозник: соответственно 31 р. и 3 р., а кулак – в 140 раз больше (418 рублей). С февраля 1931 начинается новая волна раскулачивания. На протяжении 1929–1931 г под раскулачивание попало около 4 млн чел. (включая членов семей). Из этого числа около 1,8 млн чел. (381 тыс. крестьянских семей) были высланы в так называемые «спецпоселения», преимущественно в малообжитые районы Сибири и Урала. Тысячи семей сами оставили свои хозяйства и ушли на фабрики и стройки.
1932 год был объявлен годом завершения сплошной коллективизации. Осенью колхозы объединяли 62,4 % крестьянских хозяйств.
Как отразилась ускоренная массовая коллективизация на производстве сельхозпродукции? Наиболее очевидным результатом стало резкое сокращение поголовья крупного и мелкого рогатого скота, зарезанного крестьянами перед вступлением в колхозы. Валовой сбор зерна колебался в зависимости от урожая, но в целом остался на уровне последних лет нэпа. В 1931 собрали 69,5 млн т. зерна, в 1932 – 69,9 млн т. зерна. Однако товарная часть хлеба возросла в два раза. В этом смысле зерновая проблема была решена.
Создание колхозов позволило государству забирать из деревни хлеб по низким ценам. И эту возможность Сталин использовал сверх всякой меры. В 1931–1932 у колхозов и у индивидуальных хозяйств забрали не только излишки, но и значительную часть необходимой продукции. Существенная часть товарного зерна продавалась за рубеж: в 1930 – 4, 84 млн т., в 1931 – 5,18 млн т., в 1932 – 1,8 млн т. зерна.
Экспорт зерна осуществлялся для оплаты импорта промышленного оборудования, которое в 1929-1933 западные страны были готовы поставлять в СССР в любом количестве на приемлемых условиях, поскольку Запад переживал тяжелейший экономический кризис. Сталин боялся упустить эту редкую возможность, и в 1931 СССР занял первое место в мире по импорту оборудования, ввезя около одной трети всего мирового экспорта машин и оборудования, а в 1932 еще больше – около половины мирового экспорта. Необходимость разместить полученное оборудование и вызвала корректировку планов пятилетки и строительство дополнительного числа новых заводов.
Изымая из деревни все запасы продовольствия, Сталин спровоцировал голод 1932-1933 в основных зерновых житницах страны (Украина, Северный Кавказ, Поволжье). Голод был обусловлен и плохими погодными условиями в ряде районов, и сокращением посевных площадей, которое провели весной 1932 крестьяне-единоличники в знак протеста против принудительных хлебозаготовок. Голод побудил правительство резко снизить объемы хлебозаготовок и экспорта хлеба уже в 1932, а затем закупить зерно для посевов весной 1933. Осенью 1933 собранный урожай позволил покончить с голодом. Но заплаченная цена оказалась огромной: голод унес по разным оценкам от 3 до 7 млн. жизней. Особенно пострадали районы Украины, на которую пришлось около 70 % потерь, связанных с голодом. Голод был прямым следствием беспощадной перекачки ресурсов из сельского хозяйства в промышленность.
Голодный 1932 год нанес дополнительный удар по животноводству: нехватка фуража и продуктов питания вызвала забой скота. К 1933 поголовье крупного рогатого скота в сельском хозяйстве сократилось по сравнению с 1929 с 60 млн голов до 34 млн. Число лошадей уменьшилось с 33 млн до 17 млн; свиней – с 19 млн до 10 млн; овец – с 97 до 34 млн; коз – с 10 до 3 млн.
Итоги первой пятилетки. Жесткие меры по отношению к крестьянам позволяли государству получать дешевые хлеб и сырье для промышленности и проводить форсированную индустриализацию. Ее темпы постоянно подстегивались. Уже в начале пятилетки были повышены плановые задания по чугуну, нефти, тракторам, сельскохозяйственным машинам и другим видам продукции. Затем Сталин выдвинул лозунг «пятилетку – в четыре года».
Столь высокие задания оказались нереальными. Если первые три года пятилетки промышленность росла с темпами 20–22 % в год, то в четвертом году пятилетки прирост составил 14,7 %. В последнем пятом году пятилетки, который проходил в условиях голода в основных зерновых районах, прирост составил только 5 %. Спад темпов был вызван в основном исчерпанием ресурсов. Не хватало квалифицированных кадров и сырья для того, чтобы освоить построенные фабрики и заводы. Почти 50 % построенных мощностей не использовались в полной мере. Поэтому вложенные средства не давали отдачи в запланированные сроки. Не находила товарного покрытия и выплачиваемая в ходе их сооружения заработная плата. В розничной торговле в городах утвердилась карточная система, которая гарантировала рабочим и служащим минимум продуктов по низким ценам. Все остальное можно было купить только по высоким рыночным ценам.
Острая нехватка всех видов ресурсов побуждала государство к постоянному усилению централизованного распределения ресурсов в государственном секторе. С принципами хозрасчета, введенными при нэпе, было покончено. В стране утвердилась командная, директивная экономика.
В январе 1933 Сталин заявил о досрочном выполнении пятилетки за 4 года и 3 месяца и привел данные о выполнении заданий (на 108 %) по общему объему производства продукции тяжелой промышленностью. Однако по целому ряду важных показателей первый пятилетний план выполнен не был.
В руководстве партии многие понимали, что в годы пятилетки были допущены серьезные ошибки, прежде всего в отношении к крестьянству. Уже в начале 1930-х внутри партии возникают группы (М.Н. Рютина, А.П. Смирнова и др.), стремившиеся отстранить Сталина от руководства партией. Все попытки такого рода заканчивались неудачей. Сначала противников Сталина выгоняли из партии, снимали с должностей, потом пошли аресты. С тем, чтобы нейтрализовать растущее недовольство, ближайшее окружение Сталина поднимает кампанию восхваления вождя. Она начинается уже в декабре 1929 в связи с 50-летним юбилеем Сталина. Большая часть партийной гвардии поддержала эту линию, была готова закрыть глаза на ошибки вождя и оправдать их итогами первой пятилетки. А итоги пятилетки в промышленности впечатляли, несмотря на невыполнение сверхвысоких плановых заданий.
Основные фонды промышленности были обновлены на 71 %. Построено 1500 больших заводов, в том числе металлургические комбинаты в Магнитогорске и Новокузнецке, Уралмаш в Свердловске; тракторные заводы в Челябинске, Сталинграде и Харькове; заводы сельскохозяйственного машиностроения в Саратове и Ростове-на-Дону; химические заводы на Урале и завод тяжелого машиностроения в Краматорске. Возникли новые центры добычи нефти (Урал, Поволжье). Начато строительство новых железных дорог и каналов. Построена крупнейшая гидроэлектростанция в Европе - Днепрогэс.
Сотни старых крупных предприятий были реконструированы, оснащены новой техникой. Уже в начале пятилетки ликвидирована безработица в городах, нараставшая к концу нэпа, устранено скрытое перенаселение деревни. Среднегодовые темпы развития промышленности в 2–3 раза превосходили темпы лучших лет промышленного развития царской России.
Существенно укреплена обороноспособность СССР. Выступая 30 января 1934 на XVII съезде ВКП(б), нарком обороны К. Ворошилов говорил о том, что теперь у РККА есть современные танки, артиллерия, самолеты, и в техническом отношении она находится на мировом уровне: «Если в 1929 на одного красноармейца приходилось в среднем по всей РККА 2,6 механических лошадиных сил и в 1930 – 3,07, то в 1933 – уже 7,74. Это значительно выше, чем во французской и американской армиях, и выше даже, чем в английской армии, наиболее механизированной».
В годы первой пятилетки были созданы и огромные заделы на вторую пятилетку.
